2. Инь - Янь

6424 год от сотворения мира по древнеславянскому летоисчислению, 922 год по юлианскому календарю христиан или трехсотый по лунному мусульманскому, кому как удобно, но мы переносим полет фантазии в давно минувшие дни.
Ладная легкая повозка, запряженная поджарым Ахалтекинским скакуном по ухабистому бездорожью везет арабского путешественника и писателя Ахмада Ибн Фалдана. В качестве секретаря посольства аббасидского халифа держит он путь свой после официального визита в Волжскую Булгарию через земли восточных славян. Компанию почетной свите любезно согласился составить богомудрый волхв, сопровождая средь неведомых земель, да заодно от лихо окаянного в дремучих лесах уберечь. На вид сухой, со слегка впавшими глазными яблоками, вытянутым черепом, языческий жрец имел высокий рост и не по годам седую длинную бороду. В целом, имея легкий прищур, порой глаза его раскрывались до предела орбит и словно пронизывали вдоль и поперек все вокруг, не то что бы насквозь, а скорее всеобъемлюще. От этого возникал холодок по спине даже у самых твердотелых собеседников. Как правило, это было без видимых причин, что вызывало вдобавок недоумение и оторопь.
Дорога была дальняя, путешествие затянулось и Ибн Фалдан уже грезил скорейшим возвращением на родину. Но въехав в Мещеру, у волхва случилось видение, которое задержит путешественников в этой глуши с целью изменить определенный ход событий. Толмач рассказал господину о невосполнимой утрате в поселении неподалеку, где скончался известнейший на близлежащую округу и за пределами горизонта воин Мечегор, чей род основал на берегу Оки полутора тысячное городище, с  укрепленной  территорией более 60 гектаров. Не только как землепроходец, ученый и политик, но и просто как человек с неудержимой тягой к скрытому и неизведанному, Ибн Фалдан с ребячьей искренностью не мог устоять от приглашения  Авдея, через секунду сменив восторг от предвкушения насыщения любопытства траурным и сочувствующим видом. Распылавшийся дух авантюризма жаждал неведомого.
-Какие же все-таки забавные у них тут имена – Что-то записывая на дощечке из самшита, залитой воском, араб погрузился в мыслительный процесс путевых заметок.
-Наверное, оно значит «дикое чучело» - Язвительно  подхватил переводчик на басурманском языке.
-Негоже ведёшь себя друг мой, негоже - Парировал волхв, слегка покачивая капюшоном  балахона. - А имя мое значит «служитель Богу», у  каждого из нас свои задачи в этом мире.
От услышанного, несмотря на языковую преграду даже у Ибн Фалдана отвисла челюсть.
-Вы понимаете арабский язык? - Изумленно, потребовал ответа восточный гость.
-Что бы понять друг друга порой не нужно такое знание. Что есть слово – дуновение ветра. Природой нам даровано сполна. Не стоит ограничивать себя в ощущениях, иной раз это пагубно. Человеку просвещенному с избытком дано, чтобы чуять твердь над головой.
Вспотевший толмач не осмелился что-либо добавить вслух к одобрительно понимающему виду собеседников, видимо оно того и не требовалось.
Им надо было поторопиться, потому как традиция похорон проходила через древний ритуал корродированное сжигание тела на огне. В целом же его можно отнести к праздничному мероприятию. На окраине леса из массивных бревен и сухой соломы собирался постамент. Высота его от двух метров и более, свидетельствовала о статусе усопшего. В предстоящем случае это была недосягаемая прежде никому из очевидцев пяти метровое построение. Верхняя площадка предназначалась для бренного тела, которое в последствие по исконно славянским традициям предавали огню, взывая к богине смерти Маре и Карне-богине справедливости, матери всего живого.
Данный по приданию создателем, Огонь - священная все очищающая стихия, которая испепелит дотла последнюю косточку, отдав в распоряжение ветру аффинированную душу от всего лиха, скопившегося при жизни, а ветер, развеяв прах, претворит ее от мира сего в таинственный и божественный мир первопредков.
Процесс погребения вызвал жуткий когнитивный диссонанс у Ибн Фалдана, который он пытался талантливо маскировать с достоинством восточного политика. Зрелищные хороводы вокруг полыхавшего пламени шли в разрез с его устоявшимся пониманием погребения, но неведомой силой определенно влекли. На ходу соскочив с повозки, отдал сумку с восковыми записками одному из приближенных. Ощущая безумную энергетику, приблизился, насколько это было возможно и, окутанный дымом и запахом тлена, поклоном выразил свое почтение.
-Мать Сыра-Земля, отпусти сына своего Мечегора! Да пусть Перун позаботится о душе его!
Взобравшись возле капища на каменном одре, громогласный Авдей вызвал всеобщее ликование.
-Естественное состояние огня – гореть, а предназначение - очищать. Здрав будь и гостем достопочтенным оставайся. - Сухо, по-доброму и, судя по всему, не приемля отказа, приложив руку к сердцу перед арабом предстал хмурый воин. Богатырского телосложения, в потертой кольчуге, указал перстом на высившийся терем в центре поселения и повелительным взглядом велел подручным проводить посольскую свиту.
Переводчик незамедлительно прошушукал на ухо суть изложенного. Путешественник, одобрительно цокнул языком.
-Вот и ладно. - Суровые черты лица, разгладились искренней улыбкой.- Никита Романович. - представился витязь. - Наслышан уже про тебя. Поутру не стерплю, расспрошу про чуда, каки видал в краях далеких. Будет на сегодня, покамест отдыхайте с дороги. А ну ка Добрыня, сынок, проводи дорогих гостей. - Окликнул он пробегающего огольца. – А ты что скажешь, Авдей? Как все это видишь?
- Вижу, Никита Романович, что вестники с угла земли отравили славного богатыря Мечегора. Никак иначе после их «даров примирения» зачах. Получается, пощадили на свою голову. Ожидай теперь большой разлад в славянском мире. Тьма открывает свои врата.
Ибн Фалдан одернул переводчика за рукав и велел тайком подслушать разговор богатыря и Авдея. Секретной миссией восточного гостя так же являлась разведка северных торговых путей с целью распространения через элиты исламского вероисповедания и подчинения халифату. Народ, заселяющий эту территорию земли, испокон веков управлялся через языческих волхвов, чьи души напрямую подчинялись фатумам судьбы. Среди жрецов энергии света «Янь», которая покровительствовала слав«Янь»ам произошел раскол. Черные колдуны принявшее темную энергию «Инь», были изгнано из земель славян, потому как путь развития выбрали намереньем закабалить соседние народы в рабские оковы, разделяя равенство происхождения. Превозносить собственный труд считалось бесчестным у славянских народов. С иным пониманием обустройства мира бежали приспешники кабалы, исполненные возмездием за поражение, пока не нашли пристанище на западном острове, на углу земли. Там с помощью черных знаний образовали среди разрозненных племен новый народ, подчинив его своей силе. Но поражение свое не признали и питаясь лютой ненавистью, грезили реваншем. Такую историю вкратце поведал переводчик своему господину.
-Сулим, а где же находится этот остров?
-О, господин, не гневайся. Узнал лишь, что две полные луны в пути до тех мест, в направлении захода солнца.
Растопыренными пальцами опытный путешественник разложил на столе карту. Поводив ногтем вокруг  германских племен, обвел в кругу подходящий участок суши и сделал заметку на самшитовой дощечке «Инь»ландия. Со временем от долго пути воск на ней размякнет, но все же пристанище жрецов тьмы в последующих переводах на латынь запечатлелось на карте аббасидского посла как «Eng»land.
Вечерело. Небо озарило переливом лучей уходящего солнца. Путников радушно приняла земля Вятичей. Сапфировые голуби  бархатно ворковали, оседлав резного коня охлупени на маковке терема. Безмятежно курлыкали пролетающие восвояси журавли. Стоя возле угасающих угольков некогда живой плоти Авдей любовался закатом, представляя, что огонь солнца, как и всех звезд небосклона - есть искорки великой жизни, дарующие тепло и свет людям. Зачем мы созданы, куда ведет наш путь? Глядя на бесконечный небосклон, душа его рвалась наружу в поиске ответа. Ничто более не сулило растревожить сумерки, да судьба плутовка уже уготовила краеугольный камень для адовой чаши наших героев.
Истошный крик, обрастающий недоуменным гулом, тут же собрал толпу на краю леса.
Молодая рыжеволосая девушка, истязаемая бедой в бледном поту и еле дыша, вопила что было мочи и рвалась в пущу.
-Похитили! Дитя новорожденное, невинное! Доченьку мою единственную украли!...
Голуби в перепуге мигом упорхнули в волоковое окно. Народ же стекался отовсюду.
-Богинки унесли! - раздалось в толпе.
-Да не мели ты.
-Чаго ж гадать, давеча в Купальнице, також злочинство  стряслось.
-То Яга виновата. Яга!
-Решать ее пора, и криком тут не поможешь. Расправа сиё деяние выправит. - Темный низкорослый мужичек с топором наперевес за поясом враз определил общее настроение.
Тут же в толпе смекнули выпытать у отщепенки с края селения под угрозой расправы дорогу в глухом лесу до гнездовья Бабы Яги. Наскоро оседлали коней и в путь отправились ретивой дружиной.
Дорога сложилась долгой. Уж глубоко за полночь миновало. Мгла окутала все кругом. Чадно, меж покосившихся стволов  мерцали лыковые факела, нагоняя смурь. Путь в неизведанность нашептывала жуда, сводя скулы. Чем дальше в лес, тем реже становились ряды заступников. Торфяник стал непроходимым седокам и спешившиеся смельчаки устремились в зыбун, опоясав друг друга бечевкой. Во главе, непоколебимый, шел Авдей, за ним Ибн Фалдан, да еще добро молодцев. Гиблые места, усыпанные брусникой и сфагновым мхом, гнали прочь от бесовщины. Сиплый хохот филина дробил дух и былую прыть. Да хоть и крепость рук оставалась, а вот ноги то уже вспять желали. Но клятвы верности не нарушили и шли дальше впритык.
Вдруг посреди топи увидали избу худую, на кривых дубовых сваях, словно ногах куриных и застыли от звона в ушах. А над избой в ночи кромешной сияние светло-голубое вспыхнуло. Колени так и пали низ. Худо дело. Всюду шорохи и тени. Как приблизились ближе, так сияние синее озарило все кругом и куполом накрыло бесстрашных героев. Мускулы под кожей сократились, от чего волосы колом выпрямились, покрыв тела мурашками. А купольный свет сиял все резче, вводя в оцепенение и ужас, от которого уже поочерёдно стали терять сознание ратники, оставив в итоге волхва наедине с черными силами. Следом, эхом отражающимся от стенок светового барьера, послышался мерзкий шепот, раздающийся словно из всех закоулков и щелей.
-Я ждала тебя ...ждала тебя… тебя…тебя. Долго ждала...ждала...ждала. Наконец ты пришел… наконец пришел… пришел… шел. Чтобы обрести себя! -резко оборвалось свистом в ухе, от чего носом пошла кровь.
Иди же ко мне… иди… иди …иди...
-Кххх-эрыфф-птхуффх –Авдей, закатывая зеницы, сплюнул кроваво коричневую желчь на издыхании, не переставая взывать к языческим богам.
Ибн Фалдан одним из последних упал навзничь рядом, рукой сорвав с шеи светоч волхва, своим же приготовленным к атаке на чертовщину гравированным кард кинжалом полоснул верёвку. От укола языческий кудесник воспрял и пошел наперекор сковавшим тело лучам из последней мочи. Снеся сухожилистым плечом дверь с засова, вломился внутрь и, не оглядываясь на демоническую картину с размаха посохом оглушил старую ведьму, что предстала перед ним. Отчего сияние развеялось. Взяв в обе руки арабский нож, тут же бойко вспорол брюхо чертовке. Оттуда через подол выползла гадина в зеленой слизи. Не добравшись до открытой погребной ямы пару пядей, издохла под кожаным порушнем дрожащей стопы. Дабы довести до безвозвратности начатое, за седые локоны потащил бездыханную душегубку к омуту. Туго связав  колени злодейки обрывками бечевки примотал к ногам двухпудовый камень для пущей верности. Уже было собрался отправить ее ко дну, как, обернувшись, столкнулся с ее искаженным гримасой лицом к лицу.
-Не ты меня убиваешь, а я жизнь твою забираю. И служить ты будешь мне. -Вцепившись в шею когтями продолжала она  диким свистом -Шиуууу ууу…фиуууу ууу ...-И скитаться ты будешь с проклятьем моим до бескончания времен. Разум и воля твоя иссякнет,  как младенец подрастет. И суждено вам дело воплотить великое, сакральное.-Фиуууу…шиуу- вливала свист в уши, отчего вены на висках вспучились и сделались темно-серыми. Изможденный Авдей выронил камень, который соскользнул по обрывистому берегу вглубь омута, сдернув и утащив за собой женщину. Канув в воду, тело стремительно пошло ко дну, а потрясенный кудесник  увидел как лицо старухи обрело черты молодой матери, давеча на опушке взывающей о помощи. Выйдя из ступора, не замедлил вернуться в дом, где освещаемый луной, на столе в звериных потрохах, молчаливо лежал младенец, необычайной красоты, бледный от холода и живым рассудительным взором. Уже было рука со сталью  поднялась над беззащитной  девочкой, но тут Фалдан остановил его, взяв бедняжку на руки, закутал ее в кашемировый платок. Растаяв пред ее милым личиком произнес «Смотрящая вперед, она ни в чем не виновата». Гнев Авдея потух. Зажмурившись, чтоб не пустить наружу скупую слезу, сухощавыми перстами стиснул свое лицо, вожделея сорвать с себя вселившееся зло, но телом уже не владел, осунулся и, обмякнув, навзничь упал.
Языческий жрец еще не знал, но явно чувствовал, что попал в щупальцы неведомой силы, поглощающей его разум и волю. И судьба человеческого в нем закончилась на берегу, отражением болотной мути, в его тело проник Фатум. Впереди предстояло пройти тысячелетнее воплощение мытарства, предопределяя удел грядущих поколений.