Бочонок. Мопассан

Посвящается Адольфу Тавернье

Мэтр Шико, владелец постоялого двора из Эпревилля, остановил свой тильбюри перед фермой мамаши Маглуар. Это был высокий детина лет 40, которого считали пройдохой.
Он привязал лошадь к столбику частокола, затем прошёл во двор. Он владел большим участком земли, смежным с полем старухи, которое давно жаждал купить. Он уже 20 раз пытался провернуть эту сделку, но старуха всегда упорно отказывала.
- Я здесь родилась, здесь я и умру, - говорила она.
Он застал её рядом с входной дверью, она чистила картошку. Ей было 72 года, она была сухой, морщинистой, сгорбленной, но неутомимой, как молодая девушка. Шико дружески похлопал её по спине, затем сел перед ней на табурет.
- Ну, как здоровье, мамаша? Всё хорошо?
- Неплохо. А как у вас, мэтр Проспер?
- Да небольшие боли то тут, то там. Скоро пройдёт.
- Ну, тем лучше.
Она больше ничего не сказала. Шико смотрел, как она работает. Её скрюченные узловатые пальцы, похожие на клешни краба, цепко схватывали сероватые клубни из корзины и быстро поворачивали, оставляя длинную полоску кожуры под лезвием старого ножа, который она держала в другой руке. Когда клубень полностью становился жёлтым, она бросала его в ведро с водой. Три смелых курицы приходили и схватывали очистки, затем удалялись с добычей в клюве.
Шико казался смущённым, встревоженным, нерешительным, словно медлил что-то сказать. Наконец, он решился:
- Скажите-ка, мамаша Маглуар…
- Что вам угодно?
- Вы всё ещё не хотите продать мне эту ферму?
- Точно нет. Даже не рассчитывайте на это. Что сказано, то сказано, и нечего больше возвращаться к этому.
- А я нашёл, как устроить всё так, чтобы мы оба остались довольны.
- Что же это?
- А вот что. Вы мне её продаёте, но она остаётся за вами. Понимаете? Следите за моей мыслью.
Старуха перестала чистить картошку и уставилась на мужчину. Он продолжил:
- Я объясню. Я вам буду каждый месяц давать 150 франков. Вы поняли? Каждый месяц я буду привозить вам в своём тильбюри 30 экю по 100 су. И больше ничего не изменится, у вас больше не будет никаких забот. Вам останется только брать мои деньги. Это вам подходит?
Он весело и добродушно смотрел на неё.
Старуха смотрела на него с недоверием, ища подвох. Она спросила:
- Для меня-то это хорошо, но какой вам резон? Ферма же ничего вам не принесёт.
Он ответил:
- Не беспокойтесь об этом. Вы останетесь здесь до тех пор, пока милосердный Господь вас не приберёт. Вы – у себя дома. Вы только дадите мне маленький листочек для нотариуса, где будет написано, что после вас ферма переходит ко мне. У вас нет детей, только племянник, которого вы никогда не видите. Моё предложение вам подходит? Вы будете владеть своим имуществом всю жизнь, и я буду выдавать вам 300 экю монетами по 100 су каждый месяц. По-моему, вам это очень выгодно.
Старуха выглядела удивлённой, но заинтересованной. Она ответила:
- Я не говорю нет. Но я хочу подумать. Приходите на следующей неделе. Я вам отвечу.
Мэтр Шико уехал, довольный, как король, завоевавший империю.
Мамаша Маглуар осталась в задумчивости. Она не спала ночью. На протяжении 4 дней её мучила лихорадка беспокойства. Она смутно предчувствовала какую-то ловушку, но мысль о 300 экю в месяц, которые словно упадут с неба, разогревали её желание.
Тогда она пошла к нотариусу и рассказала ему о предложении. Он посоветовал ей принять его, но требовать не 30, а 50 экю в месяц, так как ферма стоила по самым приблизительным оценкам 60000 франков.
- Если вы проживёте ещё 15 лет, - сказал нотариус, - он заплатит вам 45000 франков.
Старуха задрожала при упоминании 50 экю в месяц, но всё ещё сомневалась, боясь тысячи непредвиденных деталей, скрытых хитростей, и осталась у нотариуса до вечера, задавая вопросы и не решаясь уйти. Наконец, она заказала договор и вернулась домой такой возбуждённой, словно выпила 4 кувшина свежего сидра.
Когда Шико пришёл за ответом, она заставила долго уговаривать себя, заявляя, что не согласна, но на самом деле снедаемая страхом того, что он не согласится платить 50 экю по 100 су. Наконец, когда он начал настаивать, она объявила ему свои условия.
Он подпрыгнул от разочарования и отказался. Тогда, чтобы убедить его, она начала рассуждать о продолжительности своей жизни.
- Мне осталось лет 5-6. Мне будет уже 73, и мне становится всё хуже. Недавно вечером мне показалось, что мне пришёл конец. Мне показалось, что я сама не дойду до кровати.
Но Шико не соглашался.
- Будет вам, будет, вы крепки, как церковная колокольня. Вы проживёте 110 лет. Это вы будете меня хоронить, я в этом уверен.
Весь день прошёл в спорах. Но так как старуха не уступала, трактирщик согласился, наконец, платить 50 экю.
На следующий день они подписали договор. Мамаша Маглуар потребовала ещё 10 экю на кувшин вина.

Прошло 3 года. Старуха каталась, как сыр в масле. Теперь казалось, что она перестала стареть, и Шико отчаялся. Ему казалось, что он будет выплачивать ренту полвека, что его обманули и разорили. Время от времени он наведывался в гости к фермерше, как ходят на ниву в июле, чтобы посмотреть, созрела ли пшеница для уборки. Она встречала его с хитринкой в глазах. Казалось, она насмехалась над ним, сыграв такую шутку, и он быстро садился в свой тильбюри, бормоча:
- Так ты не подыхаешь, развалина!
Он не знал, что делать. Видя старуху, ему хотелось её задушить. Он ненавидел её ненавистью обманутого крестьянина.
Тогда он начал искать средства.
Наконец, однажды он приехал к ней, потирая руки, как было в тот день, когда он предложил свою сделку. Побеседовав несколько минут, он сказал:
- Скажите, мамаша, почему вы никогда не приезжаете ко мне на обед, когда ездите в Эпревиль? Об этом сплетничают, и я грущу. Вы же знаете, что у меня вам не пришлось бы ничего платить. Если захотите - приезжайте, мне это доставит удовольствие.
Мамаша Маглуар не заставила просить себя дважды, и через 2 дня, когда она поехала на рынок в шарабане, которым управлял её слуга Селестэн, она без смущения остановилась в конюшне мэтра Шико и потребовала обещанный обед.
Сияющий трактирщик обслужил её, как важную даму, подал ей курицу, колбасу, окорок и сало на выбор. Но она почти ничего не ела, привыкнув с детства жить на нескольких ложках супа и бутерброде.
Шико настаивал. Она ничего и не пила. Она отказалась от кофе. Он просил:
- Ну, всего 1 стаканчик!
Тогда она согласилась:
- Ну, хорошо, не откажусь.
Тогда он закричал во всю силу своих лёгких:
- Розали, принеси лучшего коньяка!
Служанка появилась с бутылкой. Он наполнил две стопки.
- Попробуйте, мамаша, это великолепно!
Старуха начала медленно пить, растягивая удовольствие. Осушив стакан, она утёрла рот и сказала:
- Да, хорош коньячок!
Она ещё не закончила фразу, как Шико налил ей вторую порцию. Она хотела отказаться, но было слишком поздно, и она смаковала вино так же долго, что и в первый раз.
Он хотел налить ей в третий раз, но она решительно отказалась. Он настаивал:
- Да оно же как молочко! Я выпиваю 10-12 рюмок за раз. Оно как сахар. Ни в голову не бьёт, ни в живот. Оно словно испаряется под языком. Для здоровья нет ничего лучше!
Так как ей очень хотелось выпить, она согласилась, но выпила только половину рюмки. Тогда Шико в порыве щедрости воскликнул:
- Послушайте, поскольку оно вам понравилось, я дам вам бочонок с этим вином в знак нашей дружбы.
Старуха не сказала "нет" и ушла, слегка пьяная.
На следующий день трактирщик въехал во двор мамаши Маглуар и вытащил маленький бочонок, перепоясанный железными лентами. Затем он захотел, чтобы старуха попробовала содержимое и убедилась, что это то же самое вино. Когда они оба выпили по 3 стакана, он заявил, уходя:
- Не стесняйтесь, всегда обращайтесь ко мне. Чем быстрее вы это допьёте, тем приятнее мне будет.
И он сел в тильбюри.
Он вернулся через 4 дня. Старуха резала хлеб к супу. Он подошёл, поздоровался с ней и придвинул нос ближе. Он почувствовал, что от старухи слегка пахло вином, и его лицо прояснилось:
- Вы не предложите мне стаканчик? – сказал он.
И они чокнулись 2-3 раза.
Но вскоре по окрестностям прокатился слух, что мамаша Маглуар спивается в одиночку. Её поднимали то на кухне, то во дворе, то на дороге, и её приходилось нести домой, так как она была в бесчувственном состоянии.
Шико больше не ездил к ней, а когда ему рассказывали о крестьянке, он шептал с грустным лицом:
- Разве это не печально, начать пить в таком возрасте? Видите ли, у стариков совсем нет сил. Ах, это плохо ей аукнется!
И действительно, это плохо аукнулось старухе. Она умерла следующей зимой, по Рождество, замёрзнув пьяной в снегу.
Мэтр Шико унаследовал ферму, заявив:
- Если бы эта несчастная не спилась, она прожила бы ещё лет 10.

7 апреля 1884
(Переведено 28 февраля 2018)