Чужие мысли вслух. Ганна

                Что будет, то будет, того не минуешь.
                Что будет, то будет; а будет то, что бог даст.

Маленькая сухонькая старушка ходила по комнате. Туда и обратно, вперёд и назад. Она совершала монотонные и однообразные движения ,сложа руки за спину и издавая такие же монотонные звуки .. Ммммммммм, словно напевая сама себе , то ли успокаивая , то ли убаюкивая .. Маршрут её был короток , комната была небольшой. Маленькая, даже крохотная старушка в зеленом платье с тощей седой косицей на голове ходила по комнате. Огромные глаза ее были наполнены печалью.  О чем она думала никто не знал. Говорила она крайне редко. Все больше молчала . И все привыкли к ее молчанию. Но в такие минуты все понимали, что чем-то она недовольна или что-то её тяготит, но никто и никогда не знал о причине её недовольства. Да и в общем-то никогда и не пытались этого делать.
Она просто походит , попоёт своё мммммм и ляжет в постель . Лет ей было уже немало , прожито и пережито много . И она давно поняла , что говорить бесполезно , никто не услышит и не поймёт , да и небезопасно говорить-то . А вернее, даже  говорить опасно .
Она не всегда была такой молчуньей . Когда-то очень и очень давно она была статной красавицей с огромными голубыми глазами , веселым характером . Любимой дочкой в семье зажиточных крестьян , с полным сундуком приданого. А потом несчастье. Заболела оспой . Выжила , но лицо покрылось мелкими шрамами - память о тяжёлой болезни . Жизнь изменилась. Несчастье для девушки потерять красоту. Она стала тише, старалась быть неприметной. Больше молчала. Да и заведено так в крестьянском быту - молчать и угождать. Работать от рассвета до зари . Быт был размерен, и казалось, что так будет всегда. Но случилась революция. Что это, толком не понимал никто, но все ждали перемен, и они происходили. Вот и в её семью нагрянули, пришли и начали отбирать да делить между собой веками нажитое и натруженное. Быт начал рушиться, но крестьяне и не такое переживали. Терпеливый они народ, привыкший... Все одно свобода, не крепостные. И то радость. Время шло, становилась она невестой. Не первой на деревне. Хотя была бы и первой, если бы не оспины. Статная, коса до пояса, глаза - озера. Но шрамы на лице портили всё. И все, что дано было природой, было перечеркнуто. Как бы не засидеться в девках. В деревне это беда. Мужик в хозяйстве нужен. Без мужика никуда. И все ж послала ей судьба в подарок жениха, компенсируя все её переживания. И замуж она все ж таки вышла удачно. Муж - красивый, работящий, хоть и из бедной семьи.
Но бедность не порок.
Человек был достойный, смышлёный. Хозяйство крепчало, и детишки бегали по избе. Мальчик и три девочки. Все погодки. И все ладится. И муж - авторитет не только в семье, но и в деревне. Слово его решает многое. Потому что за словом дело всегда. А тут новые правила - должен быть в деревне председатель. Так кто ж, если не он... И голосуют все. Достойный он. 
И пошло уже по-новому. Все решения он принимает, значит, и крайний он, стало быть. И планы выполняются, но не всем это нравится. Слава и почёт поперёк горла некоторым, кто себя не хуже считает. Люди завистливы, люди не терпят чужого счастья.
Чем мы хуже? Не хуже мы... Мы тоже хотим почестей и сапогов блестящих. И таят злобу до поры до времени.
А вот и время подошло.
37-й год. Пришли ночью в хату, посадили на телегу и увезли. Увезли по доносу. Да и кто пришёл? Пьяницы да бездельники, ставшие борцами с врагами наа. Заодно и корову увели со двора.
И осталась она одна с детишками. Куда кричать, куда стучать... Не достучишься... И ещё тише стала и молчаливее. Но жила, трудилась, растила детей. А они в школу бегали, способные оказались к знаниям. Сынок правдами и неправдами лётное училище окончил. То, что сын врага народа, не выплыло. Летчиком стал. Гордость-то какая для матери. Знал бы муж, да где он, никто не ведает. Жив ли?.. Удалось лишь узнать, что в Сибирь отправлен был, а дальше дело темное. Да и лучше молчать, не напоминать лишний раз, судьбу детям не портить.
И все уж ничего себе. Сын самостоятельный, девчонки растут красавицами. Стать и глаза материнские. Ещё немного - и невесты.
А тут вдруг... Горе горькое... Враз обрушилось. Война.
Сын на фронт. Слезы уж давно выплаканы... А как нахлынет вдруг, так по избе... Туда... Обратно... И вроде легче даже... И монотонно так, невольно, из души. То ли песня, то ли стон. Мммммм...
Это горе все не горе, горе будет впереди.
И верно.
Оккупация. Фашисты.
Русиш шайза!
Матка яйко!
Выносят всё, скот забирают. В ноги бросилась, сапоги целовала... Оставили корову.
Да не это страшное.
Страшное - девочкам 17, 16 да 14.
Вот что страшно.
Берегла их, прятала.
А тут новая беда. Заболела дочка.
Лечила её, в печи парила. А ей хуже и хуже, угасает. Но мир не без добрых людей. И среди врагов люди есть.
Повезло: доктор-немец вылечил. Лекарства дал. Желтуха оказалась.
А помереть бы могла, но судьба есть у каждого. Выжила.
Жили, приспосабливались...
На торфе работали. Горит торф. Сгореть можно заживо. Но не сгорели. Работали, приходили домой и падали. Но о сыне каждую минуточку помнила. И хлебушек пекла да партизанам носили. Дочку посылала. На страх и риск. И снова явились в избу те, кто с врагами народа в 37-м боролся, только теперь уж они полицаями стали, новой власти служили. Что-то по ночам печь у тебя топится, не топилась чтобы. Сказали и ушли.
Пожалели, не доложили.
И снова беда.
Велено девочек, старшую и среднюю, на станцию везти. В Германию. Выла бы она, да как выть: вой не вой, собирать надо.
Посадила в телегу, и повезли девочек - кровиночек её в неметчину. И снова повезло. Бомбежка началась. Разбомбили эшелон. Живы девочки остались, невредимы.
А вот подружка их навсегда инвалидом осталась, ногу оторвало. Но не Германия ведь, счастье какое...
Бомбили наши, немец зверствовал. Но победа. Радость ведь. Да горе новое. Сын хоть и жив остался, да контузия. Но ничего, дело поправимое. Вернулся
живым. Счастье-то - живы все. Хоть и нищие, хоть и в плуг впрягались и лебеду ели, но живые все.
Женился сын, и внук появился. Вроде и неплохо всё. Но странным становится, замкнутым, врагов ищет, не в себе. Беда.
Беда с головой приключилась. Проснулись утром, а невестки след простыл.
Убежала в город, а ребёночка оставила.
Но что уж поделаешь.
Судить не стала, внука нянчила. Хороший мальчик, годика нет.
Любила его, берегла, да не уберегла. Умер мальчишка. Скарлатина.
И опять слез нет.
Туда... Сюда.. Мммммм...
Тяжело в деревне, бесправные, паспортов нет, во всем виноватые.
Но девчонки шустрые, грамотные. Одна счетоводом стала.
Счетовод - важный человек в деревне.
Документы выправила и на Север подалась. За лучшей долей. За счастьем и удачей. Сказала, заберёт всех, как на ноги встанет.
Тяжело ей в городе, да не пропадёт. Хотя болит сердце матери. Ой, болит.
Не обманула, старшую забрала. Выучилась старшая на учительницу.
Замуж обе вышли. Говорят, живут хорошо.
Приезжают. Богатые, сытые.
Она с младшей осталась. С младшей беда. Замуж вышла. Вроде и человек хороший был, образованный, в больнице работал. Увёз её в Белоруссию. И прибежала она оттуда с дочкой на руках. Бежала от него в чем есть. Садист оказался. Избивал её, в страхе держал их.
Но ничего, выправилась.
Продавщицей стала. Тоже уважаемый человек на деревне. Красавица и умница.
Даже дом дали.
Только счастья женского нет. Болит душа за неё, ой, болит.
А сын не выправился, все хуже с головой становилось. И пришлось в дом его отвозить, где все такие же несчастные, умалишённые. Как он там...
Туда... Сюда... Мммммм...
Время пришло, и старшая забрала к себе на Север. В бараке жили.
Бедненько, но дружно.
Уважал зять...
Потом квартиру вот дали...
Вот так и жизнь прошла.
Промелькнула.
И все не так, и все наперекосяк.
Хотелось счастья своего, женского, детям счастья хотелось.  И вроде и есть счастье-то у них, но мать видит многое. Видит, да молчит. А как говорить, когда и слов нет, душа раною.  Туда... Сюда... Мммммммм...