Гл. 23 Приготовиться к погружению

                1
      Отработка курса задач в текущем 1989 году подходила к концу. Б-181 оставалось отработать взаимодействие с авиацией при выполнении торпедных стрельб по отряду боевых кораблей «противника»,  а на завершающем этапе сойдясь в дуэльной ситуации с подводной лодкой соседней бригады  выполнить стрельбу противолодочными торпедами.
К выходу в море для этих целей командующий флотом назначил приличный наряд сил, но погода, как это часто бывает, вносила свои  - не предусмотренные планом боевой подготовки коррективы.
После случая с перископной глубиной между Дербенёвым и командиром установились настоящие мужские отношения, познакомились между собой  и их жёны. Как оказалось, обе Татьяны были абсолютно разными женщинами и схожи разве что именами. Басова – маленькая, хозяйственно-юркая и домашняя. Дербенёва,  напротив, – высокая, непоседа и совсем не созданная для морской семьи, но это не мешало им  периодически созваниваться или встречаться как бы «невзначай».
Мимо экипажа тоже не прошли незамеченными изменения в отношениях между командиром и старпомом. Весомую роль в этом новом взгляде на очевидные вещи сыграл, как и полагается, замполит. Благодаря его стараниям экипаж почувствовал, что теперь они не просто матросы, старшины, мичманы и офицеры, собранные воедино приказом, а действительно одна семья,  возглавляемая. как и раньше,  настоящей «мамой» имя которой Командир. И  значит, любые задачи теперь по плечу этому экипажу,  а по-другому и быть не может, хотя бы потому, что над всем экипажем — один рубочный люк, который задраивается и отдраивается только командиром лодки!
               
                2
— А по какому случаю такой парадный утренний туалет? —
поинтересовалась Басова, подавая мужу свежее полотенце.  —  Ты же никогда не принимаешь душ перед морями, а сегодня и душ принял и бельё сменил, может к Марусе какой «намылился»?  В такую погоду вас вряд ли в море пошлют…
— Не говори ерунду мать! Никто кроме тебя  мне не нужен! Только ты и Ромка! Просто на борт  прибудут сразу два штаба во главе с комэском  и комдивом… А погода дрянь, это точно, у меня всю ночь шею ломило.
— Я даже вставала ночью окна проверять. Стёкла дугой выгибало в рамах. Хорошо, зимнюю оклейку не сняли, сухо на подоконниках.
Командир Б-181 снял трубку телефона и позвонил оперативному дежурному эскадры подводных лодок.
— Толя, Селюк, ты, что ли, дежуришь? Это Басов, какая погода по прогнозу в нашем районе.
— Докладываю, Анатолий Васильевич, — оперативный дежурный замолчал в поисках сводки погоды, а потом продолжил — восемнадцатого марта период шесть - девять часов по вашему району ожидается усиление юго-западного ветра двенадцать – семнадцать метров в секунду. С переходом в дальнейшем на западный, северо-западный и усилением до пятнадцати – семнадцати, в порывах до двадцати – двадцати двух метров в секунду. Выход пока не сняли из плана.
— Спасибо друг, «обрадовал»!
— Ну как? — надеясь на здравомыслие оперативной службы, поинтересовалась Татьяна.
— Из базы выскочить успеем, а потом погрузимся и забудем о погоде. Помнишь как у Высоцкого: «мы можем по году плевать на погоду».
 — «Спасите наши души» называется песня, — уточнила супруга. — Только не надо нам вот этого…
 
                3
В Корабельном уставе ВМФ СССР говорилось: «Командир корабля отвечает за безопасность кораблевождения и маневрирования корабля. Он должен управлять кораблём смело, энергично и решительно, без боязни ответственности за рискованный манёвр, диктуемый обстановкой».
Цивильному человеку, какому-нибудь «пиджаку–не комбатанту » сложно понять что стоит за этими сухими фразами…
Профессиональные знания, морская выучка и практические навыки командира видны  в основном командованию соединения.  Общее развитие, культура, уважительное отношение к подчинённым и способность отстоять своё мнение перед начальством видны, наоборот, зачастую только экипажу, но только вместе все эти качества формируют авторитет командира лодки, без которого нет той самой «мамы»  для экипажа как для семьи, которой командиру суждено быть.
 — Обстановка, старпом? —  спросил командир у стоявшего  на мостике в полной готовности к отходу Дербенёва.
 — Без изменений, товарищ командир. Пока вы отвозили журнал выходов в море оперативному дежурному эскадры, на борт прибыли походные штабы эскадры и дивизии. Самих – Калинина и Борковского пока нет. Численность экипажа с прикомандированными  сто один  человек. Аппаратов ИДА-59 –  сто одиннадцать комплектов.
— Где «лишние» ИДАшки раздобыл? — мысленно похвалив расторопность старпома, поинтересовался Басов.
— Саня Колосков подкинул, по старой дружбе.
 — Неужели просто так?
— Сейчас! Я ему тройку поясов страховочных в упаковке подарил.
— А нам?
— Десять штук норвежских рыбацких раздобыл в рыбколхозе. Новейшие-е-е,  ни одна муха не сидела…— самодовольно отчитался Дербенёв.
 В это время на причал проехала «Волга» командира эскадры подводных лодок. Проехав почти до самой Б-181, машина остановилась напротив трапа. Из машины вышли командир эскадры вице-адмирал И.И. Калинин и командир дивизии контр-адмирал В.А. Борковский.
— Смирно-о-о! — громко и зычно прокричал Басов и,  приложив правую руку «под козырёк», направился к командиру эскадры.
— Товарищ вице-адмирал, подводная лодка Б-181 к бою и походу готова! Запасы: четыре крылатых ракеты П-6МБ; шесть  торпед 53-65К, две из которых учебные, восемь торпед СЭТ-40У, две из которых учебные, четыре прибора  МГ-44. Готовность оружия № 2. Топлива – двести тридцать тонн, масла –  двадцать тонн, пресной воды – двадцать тонн, продовольствия  на  шестьдесят суток, дистиллированной воды – две тонны, В-64 – семьсот шестьдесят восемь комплектов. Личный состав полностью. На борту сто один человек, аппаратов ИДА-59  – сто одиннадцать, с десятипроцентным запасом. Командир подводной лодки капитан первого ранга Басов.
— Сто один человек это с нами? — уточнил командир дивизии, радуясь чёткому докладу командира.
— Так точно!
— И каково ваше решение? — официально, но вежливым тоном поинтересовался командир эскадры, придерживая рукой фуражку, которая в порывах ветра то и дело пыталась покинуть заметно седеющую голову комэска.
— Решил, — переводя дух продолжил командир лодки. — сняться со швартовых от сорок шестого причала с севера. Выход из базы осуществить  в светлое время суток через Южные ворота аванпорта, соблюдая режим полного радиомолчания, средства технического наблюдения, МГ-200 и РЛС – «Альбатрос» в активном режиме не использовать. Переход в полигон Л-30 осуществить в надводном положении, скоростью одиннадцать с половиной узлов,  с тем чтобы назначенный полигон занять  не позднее одиннадцати ноль-ноль. Далее,  доложив на КП БФ  о погружении и занятии полигона, действовать по плану.
 — Всё мне нравится в вашем докладе, Анатолий Васильевич, но не услышал я ни слова о влиянии сложных гидрометеорологических  условий на ваши действия, а ведь прогноз на выход неблагоприятный. Авиация, например, отказалась вас обеспечивать, по такой погоде. Надводники тоже пока молчат, их работа конечно только завтра, есть время подумать, подождать.
 — Знаю, товарищ адмирал, что в море уже находится Б-79, готовится к выходу, также как и я, Б-227 с начальником штаба эскадры на борту. Считаю возможным выполнение поставленных задач в сложившихся условиях ГМУ.
— Что думаете по этому поводу, Валерий Александрович? — Калинин обратился к командиру дивизии.
— Считаю, что для начального этапа работы в море наряда сил достаточно, а завтра-послезавтра погода стихнет, и ОВРа выйдет, и авиация полетит…
— Тогда «По местам стоять», — согласился Калинин.
Командирское «Смирно!» поднимающимся на борт начальникам утонуло в порывах штормового ветра.  Следуя за Калининым и Борковским, поднялся и сам Басов. Заняв место на правом крыле мостика, командир приказал убрать сходню и удивлённо спросил у старпома:
— А что это такое яркое и красочное пристёгнуто цепью  к ручке, за которую я обычно держусь?
— Это и есть те самые страховочные пояса, «на которых ещё муха не сидела». — ответил Дербенёв. — Для вас, для вахтенного офицера и для сигнальщика.
— Да, да, — примеряя на себя новинку, радостно согласился командир. — Придумают же проклятые империалисты!
— Товарищ командир, — Дербенёв обратился к командиру, —  на фарватере из-за непогоды могут образовываться  намывные мели, предлагаю, на всякий случай, заполнить балластные цистерны  № 1 и  14. Продуть легче, чем буксиры вызывать…
 — Действуй! — согласился Басов.

                4
— Мостик, штурман, время одиннадцать ноль-ноль, заняли полигон Л-30.
— Есть, штурман, — ответил вахтенный офицер капитан-лейтенант  Жарков, прикомандированный на выход в море с соседнего экипажа.
— Приготовиться к погружению, — приказал Дербенёв, исполнявший сейчас обязанности вахтенного командира. — Осушить трюма, выгородки, продуть баллоны гальюнов,  цистерны грязной воды.
— Что с радио, Александр Николаевич? — поинтересовался Борковский, поднимаясь на мостик. И добавил, глядя на ярко экипированную ходовую вахту:  — Какие вы сегодня нарядные? Молодцы! О безопасности людей и корабля позаботились как следует.
— Донесение на берег передано, квитанция получена, товарищ адмирал. Сейчас принимаем очередной сеанс связи, командир  спустился в рубку радистов.
— Хорошо, пойду и я к нему. Лодку осматривал перед погружением?
— Так точно? Пять минут назад закончил осмотр. Готовы!
— Добро, уточню обстановку с силами обеспечения и доложу Калинину.
Спустившись к радистам, Борковский застал там Басова.
— Что такой невесёлый, Анатолий Васильевич?
— Весёлого пока мало, товарищ командир дивизии.  Получил радио: в море только мы и семьдесят девятая. Вот и весь наряд сил. Начальник штаба эскадры Валерий Иванович Шестаков на Б-227 не смог выйти из Военного канала, от выхода отказался. Силы обеспечения  ОВР тоже не рискнули выйти из городского канала и выход отложили до улучшения ГМУ. Авиация  родная «по погоде» полёты из плана исключила. Вот и получается, что только мне больше всех и надо было...
— Ты давай не хандри, а  погружайся, как докладывал командиру эскадры, и работай по плану. Будет день и будет пища. Самое, самое.
Командир,  находясь не в самом лучшем расположении духа, направился на мостик.
— Как обстановка, Александр Николаевич? — поинтересовался Басов поднявшись наверх.
— Периодически заливает, похоже, погода только ухудшается. Горизонт визуально чист. Слева три-пять градусов периодически появляется цель, визуально классифицировать сложно, на РЛС дистанция полста три кабельтова. Возможно, наша Б-79, также как и мы, борется со штормом.
— Это неудивительно, при волнении моря шесть - семь баллов высота волн может достигать  девяти метров, если ты не забыл.
— Участились удары по корпусу отдельных особо «прытких» и тяжёлых волн. Такое впечатление, что на определённом временном отрезке присутствуют волны высотой   четыре - пять метров, а так же девять метров и выше.
— Ладно, волны, волнами, а ты давай спустись в лодку и осмотри её ещё раз перед погружением.
Дербенёв, отстегнул свой страховочный пояс и передав его командиру в руки спустился вниз. Не успел он подойти к вахтенному инженер-механику, обязанности которого сейчас выполнял командир моторной группы Юрий Кармышев, как лодку потряс сильнейший удар в левую скулу. Корабль тяжело накренился на правый борт и просел носом. Проваливаясь под волну на некоторое время, лодка замерла, Дербенёва по инерции бросило сначала на переговорное устройство ГГС «Каштан», а  затем без остановки резко завалило на колонку аварийного продувания цистерн главного балласта. В открытый верхний рубочный люк хлынула вода, а следом за ней в шуме ветра и набежавшей волны раздался истошный крик,  доносившийся  с мостика: «Человек за бортом!».
В первую секунду Дербенёв даже не понял, чей голос он услышал, но он чётко осознал, что произошло страшное. Ещё мгновение и вахтенный офицер обречённо доложил:  «Командир за бортом. Командира смыло».   Старпом  закричал на весь  четвёртый отсек: 
— Аварийная тревога, «человек за бортом»  — и бросился на телеграфы.
Отработав левым телеграфом команду «Стоп дизель», Дербенёв тут же поставил его на «Товсь мотор», а правый телеграф перевёл в положение   «Стоп мотор». Как только левый телеграф отработал готовность, старпом перевёл его в положение «Мотор средний назад».
— Штурман координаты с карты? — приказал Дербенёв, подходя к вахтенному центрального поста. — Записать в вахтенный журнал. Время – одиннадцать двадцать пять, место полигон – Л-30, ГМУ: ветер двадцать два метра в секунду, северный, северо-западный,  море шесть -семь баллов в точке с координатами… перед погружением  лодки в подводное положение командира Б-181  набежавшей волной–убийцей смыло за борт. Начали манёвр подхода в точку падения человека, упавшего с правого борта. В месте падения за борт сброшен спасательный круг, приспущен военно-морской флаг. – Потом, помедлив немного, добавил: – Объявлена «Аварийная» тревога, в управление кораблём вступил старший помощник командира капитан третьего ранга Дербенёв. Перевести управление вертикальным рулём на мостик.
В проёме средней палубы показалось лицо командира дивизии.
— Кого смыло, я не понял? — отказываясь верить своим ушам, переспросил Борковский.
— Командира…— обречённо ответил Дербенёв, вместе с аварийной партией поднимаясь наверх.
Через несколько минут, все корабли и суда в море были оповещены о случившемся, дано радиодонесение в адрес управляющего командного пункта. Описав полуциркуляцию,  Б-181 подошла в точку падения Басова.
Самого командира видно не было, но  с правого наветренного борта плавала шапка и спасательный круг.
 — Вижу командира,  слева десять, дистанция  один кабельтов, — объявил сигнальщик. Все присутствовавшие на мостике, включая командиров эскадры и дивизии подводных лодок, повернулись в сторону, куда сигнальщик показывал рукой.
Дав передний ход лодка подошла к месту где сигнальщик обнаружил «человека» за бортом. На поднявшемся гребне волны все отчётливо рассмотрели меховую куртку командира, но Басова видно не было.
 — Канадку снял, значит жив! — с каким-то тягостным чувством, подающим маленький луч надежды, прокомментировал увиденное Калинин, до этого не проронивший ни слова.
— Искать по секторам, смотреть внимательно, кто обнаружит командира десять суток отпуска. — распорядился Борковский.
Ещё одна волна,  проходящая мимо лодки, подняла на гребне непонятный объект. Дербенёв присмотрелся в бинокль, из воды показалась человеческая рука. Александру показалось, что она шевелится.
— Команди-и-ир! — вырвалось у старпома. — Боцман, отдраить дверь в ограждение рубки по левому борту. Док, приготовиться. Я выхожу на надстройку,  дайте мне багор. Боцман, баго-о-ор! — отчаянно заорал Дербенёв, прыгая вниз, чтобы, выйдя на надстройку зацепить багром командира и поднять его из воды.
Страховал старпома в этом стихийном порыве боцман. Но желаемому не суждено было сбыться. Как только Дербенёв приоткрыл дверь из ограждения и попытался выйти на надстройку, набежавшая волна с такой силой ударила в дверь, что Дербенёв, в буквальном смысле, улетел за рубку и застрял между выдвижными устройствами и  крышкой открытого верхнего рубочного люка.
   — Отставить выход людей на надстройку! — приказал Борковский, цепляйте тело с мостика, не хватало мне ещё кого ни будь  угробить.
 — Последнюю фразу Дербенёв с трудом понял, поскольку на время отключился от удара дверью, но, осознав, что тело командира сейчас будут подымать, быстро поднялся на мостик и посмотрел за борт.
В метре от корпуса лодки, удерживаемое  на поверхности воздушным пузырём, оставшимся в резиновых штанах комплекта химзащиты, зависло тело командира Б-181. Голова Басова была неестественно запрокинута назад и погружена в воду, одна рука выступала на поверхности, а другая прижималась к комбинезону…
Пока боцман, нагнувшись через борт, пытался «кошкой» подцепить за лямки от КЗИ тело командира, очередная  волна перевернула Басова на бок, воздушный пузырь из штанов химкомплекта вышел вон  и, тело устремилось в бездну штормового моря.
Ещё двое суток продолжалась поисковая операция  в море. Заместитель командира  шестнадцатой дивизии подводных лодок капитан первого ранга  Александр Иванович Яковенко будучи старшим  на борту подводной лодки Б-79 проекта 629 постоянно держал связь с командиром дивизии на УКВ, оттуда получал указания по организации поисков. В дальнейшем, к этой работе были подключены суда Лиепайских  рыбколхозов, искали сетями, тралами, но, к сожалению, без результатов.
Странное, если не сказать страшное и очень тревожное, чувство овладело Татьяной Басовой, когда на пороге появилась её коллега по работе Нина Шершенкова. Не успев выяснить причину столь необъяснимого  и раннего визита, Басова услышала, как в прихожей зазвонил телефон, Татьяна взяла трубку.
  — Ты не знаешь подробностей с нашей лодкой? — на другом конце провода угадывался голос Дербенёвой.
— Каких подробностей?  — удивилась Басова, а у самой что-то оборвалось внутри. — Что за подробности я должна знать?  — почти прокричала она в трубку.
 — Я не знаю…— еле слышно выдавила Дербенёва, — весь городок на ушах стоит. Говорят, что с нашей лодки кого-то за борт смыло, третьи сутки ищут
               
                5
В конце концов погода утихомирилась, и лодки по приказанию с КП флота свернули в базу.
Когда прошли приёмный буй, командир дивизии, имевший допуск к управлению проектом 651, вдруг уточнил:
— Дербенёв ты записал в вахтенный журнал, что я вступил в управление кораблём?
— Нет, товарищ контр - адмирал, в тот момент сделана запись, что я вступил в управление…
— Так что, я трое суток хожу под твоим управлением? — возмутился Борковский. — Сделать запись: «С момента начала поисково-спасательной операции в управление кораблём вступил командир дивизии контр-адмирал Борковский».
«Какая теперь разница?!» — подумал Дербенёв, глядя на причал где лодку уже ждали швартовная команда и представители власти.
Такого количества представителей военной прокуратуры и  сотрудников КГБ СССР, столпившихся на сорок шестом причале, Дербенёв в своей жизни ещё не видел. Газики, они же «чёрные воронки», выстроились здесь же в несколько рядов.
Весь экипаж, за исключением оставшейся на борту корабельной вахты, был разбит на группы, погружен в машины и развезён по разным местам для допросов. Калинину, Борковскому и Дербенёву, а также вахтенному офицеру и  сигнальщику, находившимся на мостике в момент гибели командира, подали персональные автомобили и назначили отдельных следователей. Таким же вниманием были окружены инженер-механики и замполит. 
Допросы длились, весь вечер и всю ночь, и только утром члены экипажа приступили к написанию объяснительных, подготовке выписок из вахтенного  и навигационного журналов, а также оформлению выписки из журнала вахтенного центрального поста.
Следствие по делу длилось почти три месяца. В результате перед судом предстали командир эскадры, командир дивизии и старший помощник командира.
Опросив очередной раз свидетелей, привлечённых к делу, и заслушав прокурора, который во всех подробностях рассказал, что перед погружением  командир Б-181 обнаружил на индикаторе РЛК цель надводную, которая, по его мнению, могла быть небезопасной при совершении манёвра погружения. Чтобы убедиться в этом визуально, командир лодки решил встать на выступ сиденья, имевшегося в ограждении, для чего машинально отстегнул страховочную цепь, мешавшую ему выполнить задуманное. Поднявшись уже без страховки выше уровня ограждения рубки он, не заметил, как слева появилась волна-убийца, которая и стала причиной гибели капитана первого ранга Басова Анатолия Васильевича.
Рассмотрев материалы уголовного дела, суд пришёл к выводу, что гибель командира Б-181 произошла ввиду трагического стечения обстоятельств, предусмотреть которые не представлялось возможным.
Поскольку командир несёт персональную ответственность за безопасность корабля и экипажа, суд не нашёл вины старшего помощника  командира в гибели Басова, также судом не была установлена вина командира эскадры, не имеющего допуска к управлению кораблями данного проекта, и командира дивизии, отсутствовавших на мостике в момент гибели командира Б-181!
Второе, что установил суд, это сам факт гибели командира. Из материалов постановления суда следовало: невзирая на отсутствие тела погибшего факт гибели капитана первого ранга Басова Анатолия Васильевича установлен, что даёт право семье погибшего на пенсионное обеспечение и соответствующие выплаты.
На этом можно было бы и закончить это трагическое повествование, но до сих пор, спустя более четверти века, достоверно не установлено, что именно заставило командира пренебречь в тот роковой для него день элементарными мерами личной безопасности. 
До назначения нового командира временно исполняющим обязанности командира Б-181 назначили  Дербенёва, а прикомандированным командиром, то есть фактически исполняющим обязанности на случай выхода лодки в море, был определён капитан второго ранга Потапков, знакомый Дербенёву ещё по службе на Б-224.