Прозаические пародии

Девочка Маша пошла в магазин.
   Вдруг на дороге попался ей «ЗИЛ»
Маша и слово сказать не успела.
   По грязной дороге размазано тело.

Как бы об этом написали некоторые писатели:

Иван Тургенев
Где-то, когда-то, давно-давно, тому назад я прочёл стихотворение. Оно скоро позабылось мною… но первый стих остался у меня в памяти:
Девочка Маша пошла в магазин…
И вижу я себя на широкой дороге, стрелою уходящей вдаль. Горячо светит солнце, пахнет полынью, а на дорогу выбегает девушка. Как сияют её глаза, как цветёт улыбка, как ровно дышит ещё не вполне расцветшая, ещё ничем не взволнованная грудь! Сколько счастья в нежном взоре! О поэзия! О молодость! Женская девственная красота!
Девочка Маша пошла в магазин…
Встают передо мною другие образы… слышится сдержанное ржание лошади, скрип старых колёс – и вот на дорогу выезжает телега. Возница – рослый статный парень лет двадцати…
- Пади! Пади! – кричит он девушке. Но она не слышит – она радуется лету, солнцу, любви, блаженной любви! С уст возницы слетают слова, исполненные вдохновенной силы…  Нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу… А телега всё ближе, ближе…Свершилось! Вдавлено в грязь юное тело, растоптан кроткий. нежный цветок! А возница, не выпуская из рук верёвочных вожжей, выдавил из глаз слезу, стряхнул её, сбросил в сторону – и уж больше не произнёс ни слова…
Девочка Маша пошла в магазин…
Теперь октябрь… На дворе сыро… Тяжёлые дождевые капли медленно сползают по стеклу… Я сижу, забившись в угол… Мне холодно… Она умерла… умерла…

Альбер Камю
Утром мне позвонил Раймон. Приглашал на воскресенье за город, у него там домишко. Я уже хотел повесить трубку, но он вдруг сказал:
- За мной весь день ходят по пятам несколько арабов, и среди них брат моей бывшей любовницы. Увидишь его около дома – предупреди меня.
Я сказал – непременно. И пошёл выпить кофе с молоком. Я очень люблю кофе с молоком. Затем улёгся на кровать и закурил сигарету.
- Интересно, - подумал я, - почему эти арабы сразу его не прикончат вместо того, чтобы ходить за ним по пятам?
Впрочем, мне до этого нет никакого дела. Кажется, я задремал. Когда я проснулся, было уже четыре часа. Раймон ожидал меня к пяти. Надо ехать. Сбегая по лестнице, я вспомнил, что Мари сегодня не пришла. Жаль. Я её хотел.
Я сел в кабриолет и рванул с места. Я ехал по раскалённой асфальтовой дороге. И думал, что могу ехать, а могу и не ехать – какая разница. Вечерело, но солнце пекло со страшной силой. Горячий, нестерпимо горячий воздух обволакивал и мутил меня. И я давил и давил на газ, стремясь уйти от невыносимой жары и слепящего солнца, хотя и знал, что это невозможно.
Солнце било мне в затылок, как резиновая гиря. Всё то же солнце, та же раскалённая дорога, и нет им конца.
До дома Раймона оставалось около мили, когда я увидел на обочине арабов в засаленных синих одеждах. Я сразу понял, что это те самые арабы, о которых говорил Раймон. С ними была маленькая девочка. Она выбежала на дорогу. До неё было довольно далеко. Я подумал: стоит только развернуться и поехать прочь – и всё кончится. Но раскалённая дорога толкала меня вперёд. Солнце обжигало меня, я обливался потом. Пот заливал мне глаза, и я ничего не видел сквозь солёную влагу. Только услышал глухой удар. И подумал – я сбил девчонку, завтра меня арестуют, потом казнят, и я наконец почувствую себя свободным и уверенным.

Льюис Кэрролл
Мистер Квак сидел на суку, скрестив ноги по-турецки. У него были огромные выпученные глаза и широченный рот. Вдобавок он был одет в зелёный фрак и узкие зелёные брюки.
- До чего же он похож на лягушку! – воскликнула Алиса, подойдя к дереву.
- Весьма оскорбительно, - проговорил мистер Квак после продолжительного молчания, - весьма оскорбительно слышать, как тебя называют лягушкой. Весьма!
- Я ведь только сказала, что вы  похожи на лягушку, - добродушно возразила Алиса, - и потом, некоторые лягушки бывают довольно симпатичными.
- А некоторые люди, - заметил мистер Квак, - бывают довольно несообразительными.
Алиса подумала, что пора переменить тему.
- Будьте так добры, - вежливо казала она, - скажите, пожалуйста, как можно отсюда выбраться? Я прямо не знаю, по какой дороге идти!
- А в каком смысле «прямо»? – спросил мистер Квак.
- Не знаю… - ответила Алиса. – Наверное, в прямом.
- Если ты не знаешь, по какой дороге идти прямо, то я очень невысокого мнения о твоих умственных способностях! – заявил мистер Квак.
Алиса решила поставить вопрос иначе.
- А кто тут поблизости живёт?
- Вот там,- ответил мистер Квак, мотнув головой, - живёт Мэри. Это та самая Мэри, у которой большая потеря.
- Пропал её левый башмак? – спросила Алиса.
- Вот именно. Кстати, она собирается купить себе новый. Так что поторопись, если хочешь застать её дома. А мне пора принимать послеобеденную ванну.
С этими словами мистер Квак соскочил с дерева и запрыгал к пруду.
…Дом Мэри оказался совсем близко. Сама Мэри ходила по лужайке на руках. Её ноги – одна в чёрном башмаке, другая в белом чулке – были высоко подняты вверх.
– Видите? – закричала она, заметив Алису.- Я хожу на руках, чтобы не запачкать ноги. Это я сама додумалась!
- Но ведь вы можете запачкать руки, - сказала Алиса.
Мэри сделала вид, что не расслышала этого замечания.
- Хотите вместе пойдём в магазин за новым башмаком? – предложила она.
- Не знаю, - с сомнением в голосе ответила Алиса. – Я не хочу идти в магазин. Я хочу быть Королевой.
- Перейдёте следующий ручей – и будете. - сказала Мэри. – Я провожу вас… до магазина.
Алиса согласилась, и они пошли. По пути они почти не разговаривали: нельзя же беседовать с ногами попутчика! Вскоре они вышли на поляну, посреди которой оказался крошечный магазинчик.
- Ну вот,- сказала Мэри, по-прежнему стоя на руках,- здесь мы и…
Её речь прервал ужасный грохот. Алиса оглянулась и увидела, что прямо на них движется дилижанс, на козлах которого сидит огромный Жук-Носорог.
- Берегитесь! – крикнула Алиса, отпрыгивая в сторону. Но было поздно: дилижанс проехал прямо по Мэри.
  «Бедняжка, - думала Алиса, сбегая вниз с холма, - как она была подавлена! Впрочем, она ещё может воспрянуть духом! Однако довольно об этом. Остался последний ручеёк, и я – Королева!»

Юрий Олеша
Вот я иду. Солнце заходит, я иду домой. Вокруг меня снуют прохожие, и меня окружают их длинные бледные тени. Они простираются по земле, поднимаются по стенам домов… Они восстают! Им надоело лежать возле ног и они решили устроить революцию! Этого не видит никто, это вижу только я один.
Я вижу, как мне навстречу идёт девушка. Она ступает легко, словно у неё на ногах сандалии Меркурия. Она похожа на куст шиповника. Нет, на краску кармин. Нет, на Афродиту, рожденную Ботичелли! Она прошумела мимо меня, как ветвь, полная цветов и листьев. Я остался стоять на месте, как обелиск, и смотрел ей вслед полулунием лица.
Вдали показался автомобиль. Он напоминает аквариум – не правда ли? За его стёклами протекает жизнь. Чужая жизнь за чужими стёклами.
Водитель смотрел вперёд рыбьими глазами очков. Его автомобиль нёсся с рёвом раненого вепря. Он смял эту девушка, как сапог солдата сминает ромашку, и тащил её… трудно подыскать подходящую метафору… Постойте-ка, постойте-ка, он тащил её, как бык Европу!
Карминовые полосы крови виднелись на сером полотне мостовой. Девушка лежала, как цыганка. Нет, как нераскрывшийся бутон розы. А я стоял и думал:
«Лежите девушка. Вы погибли. Вы погибли, потому что упустили из виду главное – план. Существует План. А вы действовали, не спросившись Плана. Вы привыкли бегать по этой дороге, и не знали, что здесь давно проложена магистраль. Потому что стране социализма нельзя без магистралей. Но я – добрый гений улицы. У меня есть воображение, и я вижу. Я вижу ясно. Здесь будет сад. И на том месте, где вы сейчас лежите, будет расти вишневое дерево».

Эрнест Хэмингуэй
Когда Джек спустился вниз, машина его отца всё ещё стояла перед зданием. Должно быть, отец не повёз клиентов за город. Тем лучше.
До того как Джек Робертс ушёл на фронт, отец никогда не позволял ему брать свой автомобиль. Теперь, когда Джек вернулся в свой родной город в штате Миннесота, машина была всё та же, и отец был всё тот же.
Джек решил, что ему плевать на отца, он сядет в эту машину и поедет куда захочет. Например, ему хотелось посмотреть, как Элен играет в бейсбол. Он любил смотреть, как Элен играет в бейсбол. Джек открыл дверцу и залез в машину. В машине было уютно. Он почувствовал себя счастливым, когда залез в машину. Главное – всё позади. Теперь ему ничего не страшно. Он стремительно помчался вперёд, в его сознании не осталось ничего, кроме ощущения быстроты и полёта.
Он мчался и думал, что скорость велика. Слишком велика. Но он не замедлил хода. Ему было хорошо. Это очень хорошая машина. И он едет на этой хорошей машине. Впереди ещё много дней, когда он сможет ездить на этой хорошей машине.
Он даже не заметил, откуда взялась эта девочка, не заметил, как остановился. Он вообще ничего не замечал. Он очнулся только когда подошёл полицейский, чтобы составить протокол. И тогда Джек пришёл в себя. Ему вдруг стало страшно. Неожиданно он вспомнил, что так и не сходил посмотреть на чёрных белок…

Дарья Донцова
Бывают дни, когда не стоит просыпаться. Особенно, если ваш будильник трещит, как сигнализация в Лувре. Мой будильник как раз такой . Каждое утро мне хочется швырнуть его в стену, как гранату. Но я не настолько богата, чтобы покупать каждый день новый будильник. Окончательно проснувшись, я начала искать свою косметичку. Косметички не было. И расчёска пропала! Самые нужные вещи пропадают именно тогда, когда они больше всего нужны. Впрочем, меня пока никто не видит (и, надеюсь, не увидит), кроме моей собаки. А Хучик привык видеть меня всякой. Кстати, пора вести его гулять, пока он не наделала гадостей. Я стала искать поводок, но вдруг заметила, что Хуч уже сделал огромную лужу и сидит возле неё с чувством выполненного долга. Принимай, деревня, трактор! Вот тебе, Даша, награда за то, что долго валяешься в постели. Делать нечего, пришлось встать в позу пьющего оленя и вытирать за Хучем его «произведение». Впрочем, везде можно найти свои «плюсы»: теперь Хуча до вечера можно не выгуливать. А сейчас надо быстренько позавтракать и мчаться на работу.
Макароны с утра – это ужасно, но если их подать с соответствующим соусом, получится очень даже ничего. Знаете, как делается? Сейчас научу.
Нужно растопить 200 г масла, добавить 200 г сметаны и  расплавить в этой смеси 200 г тёртого сыра. Выдавить два зубчика чеснока, всё размешать, прокипятить – и вас готова вкусная подливка.
Позавтракав, я начал искать ключи от машины. Они тоже имеют обыкновение пропадать в самый неподходящий момент. Разыскивая ключи, я нашла помаду, пудреницу и расчёску. Откуда они взялись? Я же перерыла всю квартиру...
Наконец ключи нашлись. Впоследствии я думала, что было бы лучше, если бы они совсем пропали. Или если бы у моего автомобиля сел аккумулятор или спустилось колесо. Но нет, моя тачка лихо покатила по проспекту, неся меня навстречу беде.
Неудачное утро продолжалось. Перед моей машиной постоянно мелькали прохожие. Кстати, на эту тему есть классный анекдот:
«Муж с женой едут в машине. За рулем – жена. Едут они, едут, и вдруг жена говорит:
- Прохожие сегодня просто с ума сошли! Так и лезут под колёса!
Муж отвечает:
- Ещё бы! Ты же по тротуару едешь».
Вот так. Но я-то, в отличие от этой дурочки из переулочка, еду по шоссе, как и полагается. А тут ещё какая-то девчонка на дорогу выскочила. Видно, в школе не сидится, устала зубрить, что Онегин – лишний человек, бежит покупать комиксы про покемонов. Я хотела притормозить и прочитать ей воспитательную лекцию, но не успела. Бац! От вопля меня удержала только мысль о том, что интеллигентный человек  обязан всегда держать себя в руках. Боже, я задавила эту тинейджерку! Всё утро насмарку – и теперь вот такой пердюмонокль!