Освободитель часть 1 глава 8

Рысаков
После отъезда капитана Коха допрос продолжился. Полковник Дворжицкий задавал вопросы, Николай Рысаков вяло отвечал. Казалось, он находился где-то далеко, размышляя в какой ситуации оказался.
- Поздно уже думать, что совершил, - заметив его состояние, усмехнулся Андриан Иванович. - Пора каяться…
- Сколько людей ещё пострадает по моей вине, - простонал он.
- Назад сдавать поздно! - напомнил следователь. - Или ты рассказываешь, всё, что знаешь, или точно отправляешься на виселицу…
Николай с ужасом посмотрел на него. Его узкие, глубоко посаженные глаза потемнели от волнения.
- Спрашивайте, что хотите! - заверил он. - Я весь во внимании!
Полицмейстер достал из кармана пачку папирос «Герцеговина Флор», вытащил одну и прикурил от спички. Он курил папиросы только первого сорта по двадцать копеек за пачку.
- Фамилии своих подельников ты не знаешь, - выдохнув облако горького дыма в сторону Рысакова, спросил Дворжицкий. - Но название организации, которая стоит за убийством Государя ты знать должен?
- Знаю.
- И какое же?
- «Народная воля».
- Не слышал ранее, - признался он. - Откуда она появилась?
- Откололась от революционной организации «Земля и воля!
- Вот о ней слышал… - произнёс следователь. - Когда ты присоединился к террористам?
- К революционной партии я примкнул в начале января этого года, - ответил Николай. - Начал действовать среди рабочих на разных петербургских фабриках при поддержке партии, а до того с сентября 1879 года пропагандой не занимался, сталкивался с рабочими, обучая их грамоте.  Сочувствовал же я русскому революционному движению до поступления моего в Горный институт под влиянием идей Сергея Нечаева. Агитируя между рабочими, я побуждал их к открытому восстанию с целью политического и экономического переворота. Примкнувши к партии, я сделался нелегальным и стал жить по паспорту на имя Макара Глазова, который получил, пока не помню, от кого и при каких обстоятельствах.
- По какой причине перешёл на нелегальное положение?
- Я заметил слежение полиции за мной по поводу обыска, бывшего у меня, почему я предполагал, что меня могут выслать. Обыск же был произведён у моего квартирного хозяина, с которым я не имел никаких столкновений и фамилии которого не помню. Это было по Среднему проспекту, на Васильевском острове, нумера дома и квартиры не помню.
- Опять с памятью проблема? - закричал Андриан Иванович. - Смотри доиграешься!

Генерал
В начале тёплого лета 1821 года в имении отставного генерала инфантерии Ивана Семёновича Епишева царила праздничная суматоха. Ждали приезда Петра, единственного сына хозяина, гвардейского офицера.
- Молодой барин пожалует... - с ужасом переговаривались дворовые, хорошо помнившие чудачества наследника.
- Господи, помоги! - перекрестилась дворовая девушка Фатина Алексеева, натерпевшаяся от барчука в детстве.
Наблюдая за образом жизни родителей, он рос в атмосфере извращённых отношений к крепостным, считая их рабами.
- Они должны благодарить нас за заботу и возможность добывать своё пропитание! - неоднократно слышал Петя от отца. 
Мальчик рос с твёрдым убеждением, что может делать с дворовыми людьми что угодно. После обеда господа ложились спать, девочки стояли у кроватей и отмахивали от них мух зелёными ветками.
- С места сходить нельзя! - знали они.
У мальчика Пети одна девочка веткой отмахивала мух, другая говорила сказки, третья гладила пятки.
- Удивительно, как эти сказки и пятки, - удивлялась его мать, - передавались у русских дворян из столетия в столетие!
Когда барчук подрос, ему чаще всего приставлялась сказочница Фатина. Сидела рано созревшая девушка на краю кровати и тянула:
- И-ва-н ца-ре-вич…
Петя лежал и щипал за грудь или бока девушки. Когда молодой барин засопел, Фатина перестала говорить и тихонько привстала. Барчук вскочил и ударил кулаком ей в лицо со словами:
- Ты думаешь, что я уснул?
Девушка, в слезах, снова затянула:
- И-ва-н ца-ре-вич…
Жена Епишева была добропорядочной женщиной и хорошей хозяйкой. Она держала несколько дворовых девок для услуг. Но дня не проходило, чтобы она, на глазах у сына, не била и не щипала их за любую оплошность.
- Шевелитесь, ленивые коровы! - шипела генеральша.
Барыня хотела видеть ребёнка гусарским офицером, чтобы приучить его к необходимой выправке, каждое утро на четверть часа ставила Петю в специально устроенную деревянную форму, принуждавшую без движения стоять по стойке смирно.
- Главное для гвардейца, - строго учила она, - это осанка!
Мальчик от скуки плевал в лицо и кусал Фатину, которая обязана была держать его за руки. В целях выработки в мальчике командных навыков мамаша на лужайку сгоняла крестьянских детей, а Петя длинным прутом немилосердно бил тех, кто плохо перед ним маршировал:
- Выше ногу! 
Барыня, сидя на подоконнике, курила трубку и смеялась, глядя на игру сына, который сделал из сверстников лошадок и подгонял их хлыстом.
- Загони их за конюшню! - шутя, советовала она.
Фатина вспомнила неприятные моменты, готовя комнату для молодого барина. Приезд сына не изменил привычки Епишева. Когда проснулся, дворовая девушка растворила запертые двери гостиной и возвестила:
- Барин приказал ставни открывать!
Она удалилась спать, а заступившая на её место новая дежурная Фатина подняла барина с кровати и одела его. Жизнь в имении наскучила генералу. После недавней смерти жены образ жизни состоял в удовлетворении двух страстей. Одной была псовая охота, на которой он, с приятелями, ездил по полям и по лесам.
- Вторая страсть, - злословили соседи. - Его крепостные девушки... 
Около десяти молодых девушек составляли его гарем. Они прислуживали ему за столом, сопровождали в постель, дежурили ночью у изголовья. Дежурство это носило своеобразный характер. После ужина одна из девушек громко объявляла на весь дом:
- Барину угодно почивать!
Это было сигналом для того, чтобы все домашние расходились, а гостиная превращалась в спальню. Туда вносили деревянную кровать для барина и тюфяки для «одалисок», располагая их вокруг господской постели.
- Отче наш! - барин творил вечернюю молитву.
Девушка, чья очередь приходилась, раздевала старика и укладывала в постель. Дежурная садилась на стул рядом с господским изголовьем и должна была рассказывать сказки до тех пор, пока барин не уснёт.
- Самой же спать во всю ночь не разрешается ни в коем случае! - каждый раз напоминал генерал.
Иван Семёнович встал не в духе. Он злобно посмотрел на девушку, недостаточно быстро натянувшую на распухшие ноги генеральские сапоги.
- Завтра напомни мне тебя наказать! - сказал он. - Сегодня времени нет, надобно встречать Петра.
Фатина продолжила его одевать, не выдавая волнения. Смотреть на лицо помещика запрещалось. За этот проступок секли розгами. Обычно побои обычно доставались девушкам между пробуждением и до чаепития с неизменной трубкой табаку.
- Хватит! - генерал ногой оттолкнул девушку, протирающей щёткой натёртый до зеркального блеска сапог.
В комнату вошли другие девушки, которые должны были продолжить утренний моцион генерала. Многие получали пощёчины, и всё утро раздавалась брань, иногда без всякого повода.
- За что нас так мучить?! - плакали они, когда выходили из гостиной то за чаем, то за табаком.
Ближе к обеду Епишев вышел встречать коляску сына, совершая обход владений. После выхода в отставку в селе Колобово Ковровского уезда он построил великолепно выполненный каменный дом с флигелями, сараями и конюшнями. Имелись оранжереи, сады с прудами, парк регулярно расположенный и английского вкуса, к нему примыкал зверинец.
- Имение занимает шестисот десятин земли! - хвастался перед соседями.
Между садом и зверинцем, в каменной беседке, стоял монумент фельдмаршалу Петру Александровичу Румянцеву-Задунайскому.
- Добропочтимый граф Румянцев, - сказал Иван Семёнович, сопровождавшей его Фатине. - Будучи начальником Малороссии, взял меня в молдавскую армию из города Глухова. Тридцать лет я служил России верой и правдой! Особо отличился при подавлении польского мятежа. Участвовал в битве 8 сентября 1794 года под Брест-Литовском. Я командовал правым крылом конницы!
Он принялся вспоминать, как участвовал в войне с Наполеоном, после чего получил от императора Александра I тысячу душ крепостных.
- Будет, что сыну Петру оставить! - Епишев от воспоминаний будто помолодел. - А вот и его коляска показалась...
Фатина посмотрела в сторону дороги, которая вела в имение. На пригорке пылил экипаж, запряжённый двумя лошадьми.   
- Ну, здравствуй, Пётр! - они трижды поцеловались.
- Здравствуй, отец! - ответил сын. - С праздником Троицы!
Они вместе отобедали, за столом им прислуживала Фатина.
- Как она похорошела! - указал глазами на девушку Пётр.
- У меня дворовые девки самые красивые в округе! - усмехнулся Иван Семёнович. - Ты отдохни после дороги, и пойдём к вечерней службе.
Накануне Троиныного дня все дома деревни были обсажены зелёными ветками деревьев, а полы в избе усланы травой и цветами. Весь предыдущий день девицы и молодые женщины собирали в поле и в домах лучшие цветы.
- В день сошествия Святого Духа всем быть в церкви! - настоятельно напомнил Епишев прислуге.
Помещики прошествовали в храм, который был украшен зеленью и цветами. Когда служба заканчивалась, душистые травы и цветы женщины снесли к алтарю. На них священник при чтении молитвы стоял на коленях.
- Бабы по окончании священнослужения берут свои связки и, расходятся по домам. - Епишев пояснил сыну их действия. - Эти травы больным дают пить, в них младенцев купают, их под усопших в гробы подстилают.
Под вечер, вся молодёжь имения при особых песнях пошла в ближайшие рощи. Каждая девушка для себя, и для отсутствующей сёстры или подруги, завивали на берёзах венки. Потом взявшись за руки, составляли вокруг таинственных берёзок круг и танцевали под грустные песни.
- А нам туда нельзя! - мужчины поодаль пили горелку, ели припасы из дома, будучи только зрителями.
По окончании праздника дворовые расходились, обсуждая:
- Завтра твоя очередь прислуживать барину!
Крепостные крестьяне Епишева были самыми бедными во всей округе, поскольку он заставлял их работать на господской пашне все дни недели, включая праздники и даже Святую Пасху, но, не переводя на месячину.
- И ишо Михайло Семёнович пожаловал... - готовились они к худшему.
На праздник в имение старшего брата приехал дядя Петра. Это старый человек, имеющий значительный общественный вес и влияние. Он закоренелый холостяк, но содержал многочисленный гарем. Выстроил в усадьбе двухэтажный каменный дом, куда и поместил крепостных девушек.
- Ежели, в какой семье дочь отличалась красивой наружностью, - переговаривались крестьяне по дороге, - её брали в барский дом.
Они сопровождали его днём и ночью. Никому из окружающих не приходило в голову стесняться данным обстоятельством, оно казалось всем естественным, нормальным. Только шутили:
- Редкая девушка из дворовых избегала сластолюбивых покушений. Сверх того, в одном из флигелей его дома жили шестнадцать горничных. 
Окна во флигель были загорожены решёткой, двери запирались замками, ключи хранились у младшего Епишева. Молодые затворницы в положенные часы ходили в сад и прогуливались под надзором двух старух.
- От времени до времени Михаил Семёнович выдаёт некоторых из них замуж, - знал его брат, - и новые красотки поступают на их место.
У старшего Епишева в доме находился хор - две цыганки и семь девок, которых он давно растлил. Они учили крестьянок пляске и песням.
- Пойте! - велел он им.
При появлении многочисленных гостей, прибывших на праздник, они составили хор и забавляли присутствующих. Обходился хозяин с девками так же жестоко, как и с другими, часто наказывает их арапником. Из ревности, чтобы они никого не видели, запирал их в особую комнату.
- Раз отпорол одну девку за то, что она смотрела в окно, - шепнул племяннику сластолюбивый дядя.
Соседи-помещики были довольны приёмом и отзывались о хозяине в высшей степени положительно:
- Генерал не только что в поступках, противных дворянской чести не замечен, но, более того, ведёт жизнь и управляет имением сообразно прочим благородным дворянам!
Праздничный ужин прошёл в весёлой непринуждённой обстановке. Пётр устал с дороги и ушёл спать. Следующий день был банным.
- Банька уже готова! - разбудил его отец. - Возьми Фатиму и отведай первый парок. Она тебе спинку потрёт и вернёт силы!
Раз в неделю Епишев отправлялся в баню, и его туда должны были сопровождать все обитательницы его гарема. Нередко те из них, которые не успели, по недавнему нахождению в имении, усвоить все порядки, и в бане старались спрятаться из стыдливости, возвращались оттуда битыми.
- А она послушная? - зевнул сын.
- Поверь и умелая... - усмехнулся генерал. - Только старая для меня. 
Через девять месяцев у Фатины родился сын Геннадий. Фамилию ему дали Нечаев, что значит нечаянный. Отчество мальчик получил по крёстному отцу Павлович. Молодой помещик после смерти отца своим отпрыском его не признал. 

 
 
продолжение http://www.proza.ru/2018/03/04/752