Освободитель часть 1 глава 8

Рысаки
Николай Рысаков попал на фельдъегерскую службу русского царя случайно. Года через два после знаменитой полтавской виктории русский царь Пётр I часто ходил по Петербургу и беседовал с простыми людьми. Он любил переодеться в неприметную одежду, чтобы узнать истинное мнение простых горожан о царской власти.
- А то придворные всегда говорят, что всё хорошо! - знал царь.
Как-то вечером он в кабаке пил пиво с солдатами. Рысаков, один из них, за выпивку заложил свой палаш. Это была прямая тяжёлая сабля, весьма ценная. На недоумение Петра Алексеевича весёлый солдат объяснил:
- Пока вложу в ножны деревянный палаш, а с жалованья выкуплю.
Наутро в полку был объявлен царский смотр. Монарх лично приехал туда и прошёл по рядам, узнал хитреца, остановился и сурово приказал:
- Руби меня палашом!
Николай онемел, головой отрицательно помотал. Царь голос возвысил:
- Руби! Не то сей секунд тебя повесят за пренебрежение приказом!
Делать было нечего. Солдат схватился за деревянный эфес и проорал:
- Господи Боже, обрати грозное оружие в древо!
Он закрыл глаза и рубанул самодержца российского. Палка сломалась, только щепки от палаша полетели. Полк ахнул, полковой поп взмолился:
- Чудо, чудо Бог даровал!
Царь подкрутил ус, вполголоса сказал Рысакову:
- Находчив, сволочь!
И громко приказал полковому командиру:
- За нечищеные ножны пять суток гауптвахты! А после
направить в фельдъегерскую школу.
Фельдъегерская служба была почётной и прибыльной. Специально обученные люди возили царскую почту. 
- У меня приказ, - они пользовались перекладными лошадьми и на почтовых станциях получали свежих без очереди. - Срочно доставить государю пакет!
Ямщик сидел на облучке, песней заливался, а фельдъегерь Рысаков ехал сзади и бил периодически кулаком ему по затылку со словами:
- Гони!
Быстрее бежала тройка, ведь им платили за скорость доставки документации. Ямщику торопиться некуда, вскоре снова задремал. Николай, будто разум, у него выбивая, снова приложился кулаком по шее:
- Не спать!
Покорный, безответный ямщик с яростью передал удары несчастным лошадям. Летела вперёд иссечённая плетью тройка. Чтобы стать от этих постоянных побоев стремительной птицей.
- С дороги! - ямщик вымещал свою злость на зазевавшихся пешеходах.
Как из рога изобилия сыпались на крестьянские спины кнутом. Рысаков щедро добавлял создававшим помеху движению плетью или кулаком.
- Куда прётесь! - орал он, не замечая куда попал.
Ведь фельдъегерь это олицетворение власти. Он слово монарха, живой телеграф, несущий приказание другому автомату, ожидающему его за сто, за двести, за тысячу вёрст и имеющему столь же слабое представление, как и первый, о царской воле приводящей их обоих в движение.
- Дави их! - приказал Николай ямщику, проезжая улицами Москвы.
Он вёз доклад губернатора в столицу для императора и не замечал мелких неудобств. Хотя тележка, в которой ехал этот железный человек, самое неудобное из всех существующих средств передвижения.
- Небольшая повозка с двумя обитыми кожей скамьями, без рессор и без спинок! - Рысаков любовно погладил сидение. - Всякий другой экипаж отказался бы служить на просёлочных дорогах, расходящихся во все стороны от нескольких почтовых шоссе.   
Сотни фельдъегерей мчались по всем направлениям необъятной страны. Следуя в Сибирь, на Камчатку, к великой Китайской стене, в Лапландию, к Ледовитому океану, на Новую Землю, в Персию, на Кавказ.
- На передней скамье ямщик, сменяющийся на каждой станции, на второй - курьер, который ездит, пока не умрёт! - знающие москвичи заранее уступали им дорогу.
Они выехали за город, как вдруг из ближайшей конюшни выбежал жеребёнок, всего нескольких дней от роду, и, приняв кобылу за свою мать, с жалобным ржаньем поскакал за коляской.
- Сосунок! - понял молодой ямщик.
Уже виновный в проволочке, он хотел было остановиться, чтобы помочь жеребёнку, которого каждую секунду грозил изувечить мчащийся экипаж.
- Трогай! - фельдъегерь грозно приказал ехать дальше.
Жеребёнок ржал, стараясь не отстать, а ямщик безмолвно утирал слёзы кулаком, страдая за него. Рысаков равнодушно молчал при виде этой двойной пытки. Она продолжалась долго, потому что перегон был большой.
- Я отойду в кабак, - высокомерно бросил Николай, когда прибыли на следующую станцию.
Несчастный ямщик, освободившись, наконец, от ярма железной дисциплины, созвал всё село на спасение жеребёнка. Накинув недоуздок, его подвели к приёмной матери, но у бедняги не было сил сосать.
- Надорвался бедолага и издохнет... - определили селяне. 
Услышав этот приговор, молодой ямщик, представив себе участь, ожидающую того, кому был поручен надзор за жеребятами, лишился, казалось, языка от ужаса, точно чувствуя на себе удары, предназначенные незадачливому товарищу.
- Да как же так?! - на веснушчатом лице появилось выражение отчаяния.
Но из уст его не вырвалось ни одного упрёка жестокому фельдъегерю. Тот пообедал и, не обращая ни малейшего внимания, ни на жеребёнка, ни на ямщика, со степенным видом занялся сменой лошадей.
- Запрягай новых! - велел он парню.
Их ждал Петербург. Фельдъегерь с нетерпением ждал появления тонкой черты земли, которую видно издали между небом и морем. Когда она начинала изгибаться слегка вверх.
- Это здания новой русской столицы, - радовался Рысаков.
По мере приближения постепенно вырисовывались позолоченные купола церквей, памятники, здания правительственных учреждений, фронтон биржи, белые колоннады школьных зданий, музеи, казармы и дворцы, расположенные на гранитной набережной.
- Доставили вовремя! - выдохнул он и три дня пил не просыхая.
Поэтому люди этой тяжёлой профессии умирали рано. Умер сорокалетним и Николай, успев передать чин и должность своему сыну. Теперь уже он возил почту для императрицы Елизаветы. Теперь на него смотрели иностранцы, посетившие русские столицы и удивлялись:
- Один вид этих глухих, слепых и немых гонцов даёт неистощимую пищу для размышления.
Несчастные люди, обречённые жить и умереть в тележке, придавали жуткий интерес самым заурядным событиям повседневной жизни.
- В России быстрая езда превращается в страсть, - думал озадаченный голландец, которого поручили сопроводить на Икорецкую верфь Воронежского края. - Которая служит предлогом к совершению всякого рода бесчеловечных поступков.
Молодой фельдъегерь Рысаков эту страсть разделял в полной мере. Мастер часто становился невольным сообщником его жестокостей.
- Никаких остановок! - он выходит из себя, когда ямщик слезал с козел, чтобы поправить упряжь, или останавливается в пути по иным причинам.
В начале перегона, фельдъегерь несколько раз угрожал побоями ямщику, правившему лошадьми, за медленную езду.
- В России, как и в других странах, есть люди, создающие себе из забавы серьёзное дело, - размышлял иностранец, - но вид фельдъегеря, мчащегося во весь опор в своей тележке, в тот же миг уничтожает подобную иллюзию.
Повозку сильно трясло, к тому же от фельдъегеря исходил сильный запах перегара. Боясь, что его стошнит, голландец попросил курьера занять место на козлах, рядом с кучером, причём сказал это почти неслышно.
- Я этого не сделаю, - с невозможным хладнокровием ответил Рысаков.
- Почему вы решили меня ослушаться? 
- Это было бы недостойно моего звания... 
- Что вы хотите этим сказать? 
- При исполнении служебных обязанностей я должен сидеть в экипаже! - пояснил фельдъегерь. - Я ношу мундир.
На нём был одет поношенный мундир чиновника почтового ведомства.
- И что? - удивился иностранный специалист. 
- Я имею чин. Я не лакей, я служу её величеству.
- Меня очень мало интересует, кто вы и что вы… 
- Но я буду иметь вид такового, если сяду на облучок. У меня за плечами не один год службы, и за доброе поведение мне обещано дворянство.
Остаток дороги голландец думал над смешением аристократических понятий с новейшего вида тщеславием, внушённым трусливыми деспотами заражённому завистью народу:
- Россией управляет класс чиновников. Каждый из этих господ становится дворянином, получив крестик в петлицу, и, вооружившись волшебным значком, превращается в помещика, получает землю и крепостные «души». На словах они сторонники всяких новшеств, а на деле деспоты. Каждый, испытавший на себе нестерпимую спесь этих новоиспеченных дворян, дорвавшихся до табели о рангах, до орденов и поместий, вознаграждает себя за унижение бичующим сарказмом.
Рысаков не догадывался, какие мысли проносились в голове попутчика. Он мучительно хотел опохмелиться и ждал следующую почтовую станцию. Возможно поэтому не получил дворянского звания и умер в сорок пять лет.
- Оставив в наследство мне свою должность! - злился его сын Иван.
Он стал фельдъегерем и двадцать лет возил корреспонденцию Екатерины II и Павла I. За эти годы он стал мрачным, злобным человеком и часто вымещал недовольство на зазевавшихся извозчиках.
- Развелось их в столице, - жаловался он, - как собак нерезаных!
Пользуясь, тем, что был их выше по рангу, Рысаков выскакивал из брички, подбегал к кучеру и начинал осыпать его ударами. Он бил изо всей силы палкой в грудь, в лицо, по голове, куда попало.
- Виноват! - несчастный не оказывал сопротивления.
Такая безропотность провинившегося не сокращала время экзекуции. Однажды Иван стащил с облучка молодого кучера и колотил его до тех пор, пока не разбил всё лицо в кровь.
- Будешь знать, как не давать проезд! - приговаривал он.
На прохожих зверская расправа не произвела никакого впечатления. Товарищ истязуемого, поивший неподалёку лошадей, подбежал к месту происшествия по знаку разгневанного фельдъегеря и держал под уздцы его лошадь, пока тому не заблагорассудилось прекратить экзекуцию.
- Попробуйте в какой-нибудь другой стране попросить помощи у человека из народа для расправы с его сотоварищем! - на беду Рысакова мимо места экзекуции проезжал в карете молодой император Александр I.
- Мундир и служебное положение человека, наносящего удары, очевидно, дают ему право на избиение извозчика... - заметил его советник Сперанский. - Следовательно, наказание законное.
- Тем хуже для страны, в которой существуют подобные законы! - монарх хотел модернизировать Россию.
Когда несчастного извозчика, наконец, Иван отпустил, он обтёр струившуюся по щекам кровь, взобрался на облучок и продолжал вежливо приветствовать товарищей по ремеслу, кланяясь каждому.
- Выгнать со службы! - распорядился царь и брезгливо отвернулся.
Так Рысаков остался без потомственного места, и его сын вынужден был пойти в извозчики. Иван умер через полгода от последствий беспробудного пьянства.
 
продолжение http://www.proza.ru/2018/03/04/752