Крик младенца рассказ

Большие переносные сети станций Всевидящего ока каравеллы «Знания» охватили почти всю планету. Сумерки в центральной рубке корабля-разведчика постепенно сгущались и на главном диспетчерской пульте все четче проступали зеленые и желтые мерцающие глазки работающих приемных устройств, именно сюда, на главный пульт межзвездной шлюпки сходились нити связи ото всех станций, которые пристроили на планете искатели. Здесь, у шестнадцати ситуационных экранов вот уже на протяжении двух с половиной независимых месяцев постоянно дежурили, меняя друг друга шесть психологов корабля.
— Слушай, вот! Что же это такое? — смешно разведя руки, удивленно начал Рист Тот, обращаясь к товарищу, который зашел в комнату отдыха после очередного дежурства. — Неужели на этой симпатичной, высокоорганизованной планете нет нужного нам индивидуума? Среди почти пяти с половиной миллиардов разумных и ни единого, так сказать... — Рист Тот споткнулся и его, улыбаясь и потирая руки перебил Вот Саинс, первый психолог корабля-разведчика:
— Хм, должен быть! Нашли же мы здесь гения-физика, гения-литератора, гения-химика... И к тому же, очень быстро. Просто, думаю, мы, дружок, ищем не там, где нужно искать, или же, не так, как нужно.
— А как нужно? — смущенно спросил Рист Тот.
— Если бы знать, дружище, кабы знать! — тихо сказал Вот Саинс и вздохнул. — Но последнее, как мне кажется, подходит больше. — Мы ищем не так, как нужно! Да и к тому же, между нашим Большими сетями есть приличные прорехи, так называемые, слепые места, дыры. — Вот Саинс встал, собираясь уходить. — А вообще, кому я об этом говорю? Ведь ты не хуже меня знаешь, дружище!
— Погоди, не уходи, пожалуйста, — попросил Рист Тот, и, когда Вот Саинс снова уселся, продолжил. — Все понятно, но ведь эти, так называемые дыры, или, как ты сказал, прорехи, мы оставили лишь вне населенных мест. Подумай! Не искать же нам художника-гения на безбрежных просторах морей и океанов? Корабли и лодчонки, бороздящие водную гладь планеты уже проверены, даже те, что стоят у берегов... Туда мы посылали автоматические зонды, и отовсюду, к превеликому нашему сожалению, молчок.
— Да кто его знает, откуда следует ждать сигнала. Может, что и упустили...
— Ты уверен? — спросил Рист Тот. — Сам ведь знаешь, что у нас никогда не было цели, как и где искать. У нас для этого не было даже причины. Семнадцать планет, установили сети станций Всевидящего ока, и все. Разные формы жизни, разный интеллект. И никаких отклонений. Планеты сразу отдали нам то, что нам было нужно. Именно то, что мы хотели от них поручить. Психоанализаторы Твеноора Рачи работали на славу! С каждым разом они подтверждали его предвидения. Расчеты ученого были правильны, а его периодическая таблица психологического неравновесия между индивидуумами, превзошла все наши ожидания, разве забыл.
— Все понятно, но почему же здесь, на этой планете, не может быть отклонений? — Вот Саинс вздохнул. — Разве Твеноор Рачи не мог ошибаться? Ведь он не бог.
— Перестань, Вот! Брось! Поедем со мной на Центральный, там еще раз проверим всё и взвесим.
— Пойдем. — Вот Саинс легко вскочил и прошел следом за товарищем  в Центральную рубку.
Подойдя к пульту, Рист Тот уселся рядом с дежурным оператором Его быстрые полупрозрачные пальцы уверенно забегали по клавиатуре — юноша опять проверял выходные данные первого психоанализатора, выданные машиной на протяжении последней независимой недели. —  Мы должны найти. Во что бы то ни стало, но найти!.
— А если на этой планете его нет вообще? — спросил Вот Саинс, присаживаясь рядом с товарищем, пальцы которого все так же уверенно и быстро бегали по клавишам пульта.
— Такого быть вообще не может, — уверенно произнес рист Тот.
— Да?
— Да! Да!!! Неужели ты забыл о том, что Твеноор Рачи бесчисленное количество раз предупреждал, предостерегал, если хочешь, исследователей психоструктурной цепи от непредвиденных отклонений. Мы должны найти художника-гения! И никакой паники, дружище. ни единственного «может» — «не может»... Ежели мы не отыщем тут нужного индивидуума, то будем обыкновенными невеждами. На планете прошло, судя по сменам времен года, две теплых декады, четыре средних и две холодных, так, что перестань, хорошо? Неужели ты хотел, чтобы все станции выложили тебе гениев на тарелочке сию минуту? Поработать необходимо, дружище, заработать... Поэтому...
— Вот тебе и перестань, — уверенно сказал Вот Саинс, когда на первом ситуационном экране вновь вспыхнула все та же, знако¬мая фраза: «Гений-художник на планете не найден»... — Все квадраты дважды, повторяю, дважды проверены. Тщательнейшим образом.  Два с половиной независимых месяца поисков! Это ведь тебе не два с половиной часа или не два-три дня, а... целых два с половиной независимых месяца, а для этой планеты — более, чем два с половиной года! И ведь это не участок Галактики в десятки парсек, а маленькая песчинка окраины Вселенной. Своеобразный затерянный мир.
— Тогда сам собой напрашивается вопрос: «может поэтому здесь и нет художников-гениев. Возможно, эта песчинка... — Рист Тот замолчал, зачем-то подошел к четвертому ситуационному эк¬рану, нажал на синюю клавишу, экран на мановение вспыхнул резким, почти белым светом и сразу же на его прямоугольнике поплыли, чередуясь большие и малые  фиолетовые кубы, треугольники, квадраты. — Вот видишь, — юноша оглянулся на товарища. — Возможно эта песчинка — своеобразный инкубатор, где среди гениев литераторов, физиков, химиков, биологов, растут и живут, творят несколько сильнее посредственных, художники-индивидуумы безо всяких на то всплесков сверхгениальности? Не понимаю, их картины, казалось бы на первый взгляд — прекрасные с достаточно удачными композиционными решениями, правильным использованием сюжетной канвы, но нарисованы хорошими мастерами кисти. Художника же гения  который бы заставил всех не только с восхищением заговорить о нем, о его полотнах, но и создать такую картину, которая позволила бы совсем по другому посмотреть на нее, на живопись вообще, пока еще нет. А может и есть, но не нашли мы его пока. Если же такого гения на планете и не найдется, но каждый будет не в полную меру, но по-своему гениален, то это тоже не мало.
— Что же тогда выходит? — начал было Вот Саинс, но его перебил Рист Тот.
— Нет, погоди, дослушай. Ежели каждому лишь каплю не будет доставать гениальности, то сгруппировавшись, эти мастера кисти могут создать чудо, быть дважды, трижды гениальными!
— Это очередная твоя гипотеза? — удивленно посмотрел на юношу Вот Саинс. — А доказательства Где же они?
— Понимаешь, дружище, пока их у меня еще к сожалению, нет. — Рист Тот  вздохнул и развел руками. Казалось, что этот парень уже отдал решению  этой проблемы себя полностью и сейчас может лишь безвольно следить за работающими приборами, ничего не сопоставляя и ничего не решая.
— Это всё? — улыбнулся товарищ. — А дальше-то как?
— Я молчу, — только и выдавил из себя Рист Тот и устало приподнялся из кресла, подошел к индивидуальному экрану мгновенного передвижения в пространстве, не торопясь нажал на синюю клавишу. Спустя секунду он, в серебристом коконе тумана, исчез из Центральной рубки.

* * *

Шел дождь. Ветер, уже по-осеннему резкий, бросал надоедливые мелкие дождинки за высокий воротник плаща и холодные капли не торопясь скачивались за шею. Сидор Соловьев, сплюнув на черный, местами потресканый асфальт, окурок, стоял и скороговоркой объяснял диспетчеру скорой помощи о том, что у жены, видимо, начались роды, назвал адрес. Наконец в трубку бросили:
— Ждите, сейчас приедем.
Соловьев, заскочив во второй подъезд, зализал рукой мокрые волосы, отер с лица дождинки и через минуту был уже в комнате, где на кровати лежала жена.
— Всё, сейчас приедут, — сказал он, запыхавшись. — Не волнуйся, милая, все хорошо будет...
— Думаю, что так, — почему-то жалко улыбнулась Валентина — ее только что отпустили предродовые схватки. — Если врачи были правы, и у нас родится сын, вот Танюшка будет рада. Правда?
— Конечно, — Сидор наклонился и поцеловал жену в лоб, на котором в немом молчании застыли свидетели недавней боли — бисеринки соленого, пота. — Все будет хорошо, родная...
— А вот кем он будет, когда вырастет, — так, как бы между про-чим, поинтересовалась Валентина.
— Кем? — Соловьев удивленно посмотрел на жену. — Да разве дело в этом? Ясно, лодырем не будет никогда. А вот работящим парнем, честным, принципиальным, вырастет. Факт.
— Так и я думаю, — улыбнулась Валентина опять, и снова гримаса боли исказила ее лицо. — Скорее бы уж, — выдавила она из себя. — Скорее...
— Сейчас, родная, — взволнованно проговорил Соловьев, комкая в своих больших пальцах мокрую шляпу. — Обещали сейчас же приехать...

* * *
— Меня интересует одно, зачем нам этот гениальный индивидуум? Чтобы еще раз проверить справедливость формулы Твеноора Рачи? Доказать верность его периодической таблицы? — начал было Рист Тот, выступая перед учеными Пеолы.
— Нет, не для этого нам нужно найти художника-гения планеты —или литератора, геофизика. —  Мвен Сор поднял голову и наставнически посмотрел на юношу. — Не для этого, молодой человек, — ученый красноречивым жестом своим пригласил Риста присесть.
— Тогда объясните мне, пожалуйста, зачем мы два с половиной независимых месяца торчим у этой планеты, затерявшейся среди миллионов подобных?
— Мы должны, обязательно должны развить у гениальных особей их сверхвозможности, вы же об этом прекрасно знаете, юноша, — опять сказал за всех Мвен Сор.
— Позвольте тогда спросить, а имеем ли мы право вторгаться в неизвестный, досконально не изученный мир, в мозг гения? Имеем ли мы право руководить им, направлять в нужное русло? — На миг Рист Тот растерянно оглянулся по сторонам, как бы ища ответ у присутствующих ученых. — Ведь может случиться и так, что индивидуум этот будет творить, работать во вред обществу, и тогда... Ведь тогда...
— И тогда мы погасим в нем враждебную искру, — перебил юношу Дзир Рам, подходя, к Ристу Тоту. — Мы не имеем права пропустить подобное, поэтому вы сами понимаете, у планет постоянно дежурят наши автоматы.
— Но ведь подобное... Это... — Рист Тот не находился, что сказать ученым. — Выходит, мы вырастим, подобно деревцу, за которым прекрасно ухаживают садоводы, любимца публики? Самого гениального из гениальных, — опять подлил жару в огонь Рист Тот.
— Это так тебе, юноша, кажется на первый взгляд. Да и к тому же, нам нужно все-таки узнать, рождаются ли на этой планете художники-гении?
— А кого вы будете считать гением? — Рист Тот опять поднял глаза на группу ученых. — Личность, которая в чем-то превысила соответствующий шаблон?
— Да! — утвердительно сказал, кивнув головой Мвен Сор.
— Да! — произнес Дзир Рам.
— Да! — ответили все остальные.

* * *
— Наконец-то! — радостно сказал Соловьев. — Извините, что среди ночи и в такую непогодь. Он засуетился.
— Ничего, ничего. Где ваша жена, молодой человек? — спросил врач, проходя в комнату. — Собирайтесь, сейчас поедем, — сказал он уже, увидев Валентину.
Через десять минут машина скорой помощи подъехала к белому девятиэтажному роддому.
— Ну, все! — тихо сказала Валентина, когда врач открыл дверцы машины. — Ты там не волнуйся. Все будет хорошо. Танюшку из детского комбината будешь забирать в шесть. И не забудь о ее любимом томатном соке.
— Хорошо, хорошо, хорошо, — заверил жену Соловьев...
Сидор хотел было уже идти, как из приемного покоя выскользнул белый халат. Медсестра окликнула его:
— Папа! Подождите! Мы уже рожаем! Через несколько минут вас поздравим. Наверное, сына ждете? — Естественно! Дочка ведь у нас уже есть, — бросил Сидор и, улыбаясь, полез в карман за сигаретой. — Ясное дело, сына, девушка.
Белый халат скрылся за дверью.
«Ежели просят, почему бы и не посидеть прямо на ступени, и не подождать?» — подумал Сидор и прикурил.

* * *
Вот Саинс нервничал. Станции Всевидящего ока все еще были немы.
— Хоть сворачивай исследования и отправляйся к другой плане-те, — недовольно начал было Вот Саинс, но его перебил резкий, торжественный восклик товарища:
— Есть гений! Четвертый поисковый экран выдает всплески и огромной силы. Вот, посмотри!! — он опять включил его, и вновь на сером экране заплясала огромная светящаяся синусоидальная кривая. — И здесь есть гениальный художник! И не гений, а Гений в квадрате, таких всплесков, такой синусоидальной кривой мы еще не встречали ни на одной из обследованных планет!
— Соединить все экраны с четвертым, записываем выходные данные, проверка интеллекта четыре зависимых минуса.

* * *
— Все-таки, сын! — Сидор вскочил со ступени, на которой еще не успел докурить сигарету. — Вот спасибо!
— За что? — спросила, несколько смутившись медицинская сес-тра.
— За сына! Так и передайте моей Валюшке, — радостно говорил Сидор, подбегая к девушке и чмокая ее в щеку. Пухлую, разрумяненную.

* * *
— Ну вот, наконец-то мы можем быть спокойными. — Вот Саинс улыбнулся и выключил все экраны слежения за планетой. — И  здесь есть художник-гений, и, думаю, что развивать его сверхвозможные способности нет нужды. И еще я могу сказать, что прав был Твеноор Рачи, когда говорил о подобном, эта чудесная голубая планета не входит в одну миллионную, где есть отклонения от заданной нормы. Планету с отклонениями нам еще предстоит найти. Когда — не знаю, но мы найдем ее, обязательно найдем. Готовьтесь к старту.

* * *
Каравелла «Знания», собрав в свои багажные отсеки станции Всевидящего ока, сошла со стационарной орбиты и по запланированному маршруту отправилась к очередной звезде, где по подсчетам должна была находиться планета с высокоразвитой интеллектуальной жизнью.
А в послеродовой палате после очередного кормления орал, требуя добавки, будущий художник-гений.