Рассказ военного беспризорника

      

   Запорожская область, Запорожский район, село Широкое. Там я родился в тридцать девятом. И в два года меня вывезли, в сорок первом, в Новосибирск. Тётушкам.

   … Мамаша привезла меня в Усть-Тарку и спихнула тётушкам. А зачем я им? У них и так уже два племянника. Девять и шестнадцать. Так тётки сбагрили меня, двухлетнего, этим двум пацанам – воспитывать. А у тех свои заботы… Нужен я им сто лет…. Хоть бы девки были. Вот и сдали меня в Татарский приют. Его ещё почему-то Щербаковским называли. Ой, чего я только не пережил! Татарка это узловая станция. Поезда шли разные. Туда уголь, обратно пища, ссыльные едут, солдаты….
   Мы атаковали вагоны. Разрезали мешки, уголь пёрли. Это нас здорово выручало! Хотя и сидели там эти в шубах – охранники, да разве будут они в детей стрелять. Сидит, съёжится – сам замерзает на площадке позади вагона. А сколько нас перерезало на путях! Да и кроме наших там хватало замёрзших людей около железки. Было – найдём в снегу замёрзшего, одежду снимем и на себя. Только обрежем лишнее. Да и мясом не брезговали.

   Уже после войны меня нашли мои российские тётушки. Уж не знаю, как нашли и зачем я им нужен был. Я в то время по базарам милостыню просил. Плясал за награду.

   Меня пригревали добрые тётушки, и они же меня одному слепому шарманщику уговорили помогать. И я шесть лет ходил с ним. Он вертел шарманку, а я пел. С сорок пятого по пятьдесят второй. Вначале шапку ложили, а потом поменялись – из шапки выхватят, а то и  с шапкой куски унесут…. Кругом таких как я сотни. Мы себе сумки через плечо пошили. Но я всё равно из своей сумки перекладывал своему солдату за спину. К нему не подходили…. Ну, вы мужики налейте себе, а мне не нужно. Вздрогнем!

   Вы на меня не смотрите, что я чай пью. В чае у меня водки половина. Лекарство от горла.

… Расписание моё было такое – похожу день с солдатом и веду его к тётушкам. Он очень уставал – израненный весь. Вот тётушки его обиходят, умоют, накормят, спать уложат. Сами были счастливы – мы так много приносили, что и им хватало. Кусочками, кусочками и мешочек полон. Або ему нужно было два дня отдохнуть. А я исчезал. Я в свою бродяжью шайку шел. Вольница! Уголь, жмых, пшено, кукурузы натыришь из вагонов, спрыгнешь и в лес. Костры, шалаши! Вши по нам ползали…Распахнёшь фуфайку и рубаху, а там все швы как белыми нитками прошиты – гниды засели. У костра, когда мы разогреемся, они наверх выползают. Интересно вспоминать! (хохочет). Иногда возвращались и в приют. Ночевать бывало холодно. Нас с радостью воспитатели принимали. Мы, то что у нас лишнее находилось, несли девочкам. Они все больные были, а у нас такое правило было – девочки для нас всё! Мы могли последнее отдавать им. Мы, маленькие каннибалы, имели совесть и сострадание к маленьким женщинам.
   Трупы людей лежали по посёлку через каждые тридцать метров! По Усть-Тарке. Старушки мёрли. Страх! Война.


 А шарманщик молодой был – лет тридцати наверное, но лицо страшное. Перед ним граната разорвалась и не только глаза вышибла…. Фотографировать себя он не разрешал. Но фотография у меня есть всё же. Это когда меня мать нашла.
   Я, вообще-то, даже не знал ничего про своих Усть-Таркских тетушек. Но они мать мою вывели на меня. Видно следили за моими перемещениями, а когда она приехала меня искать, они её и послали в детдом.


  И году в пятьдесят втором или третьем явилась мать. Я только потом понял, для чего я ей нужен. Её же спросят сёстры в Архангелске – А где же твой сын? Где твой Яша? И вот она меня забрала, а сама устроилась на дорогу шпалы ворочать. Она там работает, а я не знаю куда себя девать.
   Я был где хочешь. А вечером её и всю её бригаду шпокают. И я тут же. В вагончике на колёсах.  Нары всю ночь колтыхаются. Я кричу – зачем ты меня забрала! – Мне, говорит, деньги на дорогу нужно заработать. – Да ты ж заработай, а потом меня забирай из приюта…. Три раза убегал от неё. Война когда закончилась и за нашими пацанами стали приезжать матери. В таких чистых красивых стёганых фуфайках! Мадамы прямо! Подушечки приносили детям. Одна подушечка упала, так сразу двадцать человек кинулось в драку. Раздавили только. А пару месяцев спустя дети назад приходили. Я понимал уже, что бабы от детей, от нас отвыкли. Избля…ись!





                Армия

Нас забрали в армию после отмены комендатуры. В пятьдесят девятом. И целую группу нашего города послали на шоферов учиться. Именно немцев. Наконец-то немцев стали брать в армию. И даже шоферами. Первый парень на деревне был шофер. Да и всегда мог во двор себе свалить самосвал зерна сразу из-под комбайна….

   Я запевала был. В баню идет сержантская  школа, и старший командует, когда в посёлок входим – запевай! Мы с другом и поём во все горло, а рота припев ревёт. Дух захватывало! Вот:

Серая суконная
Родиной дарёная
Боевая спутница
Фронтовых недель

Ночь сырою длинною
Служишь ты периною
Согреваешь ласково
Серая шинель

Ты пропахла порохом
Времени не дорого
Разве может взять тебя
Пуля и шрапнель



   В шестьдесят первом была заваруха на Кубе. И урожай собирала армия. Офицеров на уборку не послали. Послали сержантов. Я старшина роты. Двадцать пять машин и я старший. Из Мурманска на Алтай! Опупеть!
   И из Барнаула двадцать пять девушек с ХБК к нам приехали. Представьте, как парни жили! МНЕ ЕСТЬ, ЧТО ВСПОМНИТЬ ОБ АРМИИ!!! Я готов рассказывать о ней вам весь вечер. Но вот про Алтай:
   Армия для меня лучшие годы! Я ушел из фашизма. Я был фашист. А тут мне двадцать пять солдат в подчинение дали. Они ездят, а я на озере отдыхаю. И вдруг один из моих друзей через меня переезжает. У меня отнялись руки и ноги. Интересно? Хорошо, что ГАЗ-63, а не ЗИЛ-150. Тот потяжелее. Тонны полторы этот газон весил. Пустой был. Без силоса. Зато в кабине девчонка была. Оттого-то и отвлёкся.

   Я с четырнадцати лет работал на лезозаводе. А в школу я не ходил. Точнее меня туда водила милиция. И из школы меня милиция домой приводила. А вот после армии я и школу, и техникум закончил. Я песни любил. И на четвертом этаже моего общежития я выставлял в форточку громкоговоритель и заводил музыку. Какую хочешь! Самая лучшая музыка модерновая была у меня. Проигрыватель в виде балетки. Чемоданчик из кирзы.
   В нашей общаге пятьсот парней, а напротив общежитие камвольного комбината. Пятьсот девочек. И все заявки мне писали на музыку. Не за рубли. За так. Зато от девок отбою не было. Учиться нужно, на тренировки нужно, а они виснут – Фидель мы с тобой…. Я бороду как Кастро отрастил….
   В общем, за ночь я вам ребята не расскажу свою жизнь. А только одно скажу – у меня было страшное детство и чудная армия и молодость счастливая. И вот сегодня я попал в ужасно прекрасную компанию. Налейте себе ребята. А у меня уже есть!