Гл. 20 Половой признак

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ


     «В момент трагической гибели командира Б-81 Некрасова на борту пл Б-81 были командир 14 эскпл И.И. Рябинин и командир 16 дипл В.А. Бобровский. Они же и руководили вначале спасательной, а потом и поисковой операцией, но, к сожалению, безуспешно, а  старшим на борту пл пр.629 (не помню сейчас её №, старею), которая была в море одновременно с 81-й, был - я, заместитель командира 16 дипл. На УКВ я постоянно держал связь с 81-й, оттуда получал указания по организации поисков. В дальнейшем были подключены все суда Лиепайского рыбколхоза, искали сетями, тралами, но...»

    Из воспоминаний заместителя командира 16 дипл 14 эскпл БФ капитана первого ранга А.И. Яковенко.


                XX.   ПОЛОВОЙ ПРИЗНАК

    Сентябрь – это пора сбора урожая. Уже собраны и отчасти пожаты плоды «исторической» посадки Матиаса Руста на Красной площади, избежавшего перехвата советскими средствами ПВО. Но это где-то там, почти за пределами сознания советского подводника, а что принесла осень на Б-181?
Зайков, несмотря на скандал, разразившийся по поводу «случайно» обнаруженных материалов «боевых подвигов» Попова и Соломенного, всё же готовился убыть к новому месту службы, а экипаж, которому в конечном итоге утвердили оценку «удовлетворительно» готовился встретить новую «маму».
Ни для кого не было секретом, что после окончания военно-морской академии командиром Б-181 назначен бывший её старпом, не один год успешно исполнявший свои обязанности на лодке отстоя.
Единственным членом экипажа, из числа офицеров и мичманов, который был мало знаком с назначаемым командиром, оказался Дербенёв. Связано это было прежде всего с тем, что дела старшего помощника он принимал у Александра Пиуса – замечательного офицера и прекрасного человека, который после Анатолия Васильевича,  так звали нового командира, исполнял обязанности старпома на Б-181.
Прошло совсем немного времени  с момента, когда слух о назначении нового командира обрёл черты реальности.  На одном из построений личного состава дивизии подводных лодок, Анатолия Васильевича Басова представили в новой должности. Глядя на немного одутловатое, слегка расплывшееся от сидячей работы, с мешками под глазами, лицо своего будущего командира, Александру стало немного не по себе. Откуда-то  из глубин памяти всплыла вдруг история с гороховым супчиком, случившаяся однажды на Б-224…
Как и предчувствовал Дербенёв, отношения между командиром и его правой рукой – старшим помощником – сразу же не заладились. К тому же своё «первое знакомство» с экипажем Басов решил почему-то начать с мест общего пользования, а именно с гальюна. Старпом, как и полагается в таких случаях, сопровождал командира в этом «таинстве»…
— А что это у вас все русалки  вместе сушатся? — гневно поинтересовался командир, рассматривая место для приборочного инвентаря.
— Потому что здесь место для них определено! — не понял вопроса Дербенёв.
— А вы в курсе, товарищ старший помощник командира, что они должны храниться по половому признаку?
— Это как же: у швабры и половой признак? — удивился Дербенёв.
— Обыкновенно: для гальюна отдельно, для кубрика отдельно и для лестничной клетки тоже врозь.
— Ах вот оно что? — обрадовался старпом, тогда у нас всё в порядке – гомосексуальных связей не допускаем! Вот посмотрите, на каждой ручке у русалки выжжено «кубрик», «гальюн», «умывальник» и так далее.
— А это что? — командир остановился напротив «кабинки», где в позе «орла» восседал матрос, естественная надобность которого загнала в столь неподходящий момент на чашу Генуя.
— Это матрос Хамрик… гадит, — стушевался старпом.
— То, что он не трос режет, я и сам вижу, товарищ Дербенёв! — подчёркнуто официально заметил командир, не отходя от матроса. — Но почему дверей нет в кабинках? Это что, и я так буду восседать по нужде?
— Когда нужда прихватит и в поле раскорячитесь, товарищ командир, —  вырвалось у Дербенёва.
— Вы забываетесь, товарищ старпом! Я бы на вашем месте давно поставил двери и привёл всё в надлежащее состояние! — строго  заметил командир.
— Вы были на моём месте, до академии, и жили в этом же помещении несколько лет. Кстати, и восседали здесь «враскоряк», наверное, не раз без всяких амбиций и пафосных речей, — заметив, что не выдержав особого внимания, матрос Хамрик сбежал, оставив старпома с командиром наедине, резко ответил Дербенёв.
— А вы оказывается ещё и наглец, молодой человек! — совсем не по-командирски, но очень твёрдо заметил Басов.
— Никак нет, товарищ командир, просто привык вещи называть своими именами, а вот лебезить и заискивать не приучен – учителя не те! Что же касается русалок, то уже к вечеру, поверьте, все они будут   снабжены бирками,  а также обеспечены раздельным хранением.
 — Посмотрим и проверим, за мной не заржавеет! — тут же отреагировал Басов.
Дербенёв, полагая, что на этом «экзекуция» закончена,  направился к выходу и, чтобы командир не слышал, тихо пробормотал:
— Как же теперь служить Родине, когда русалка без бирки? Позор! Русалка без бирки — это как фузея без дырки.
— Что вы там всё бормочете, товарищ старпом? Хотите что-то сказать или возразить, будьте добры говорить чётко и внятно…
— А я и говорю, товарищ командир: собрался однажды юный Пётр потешное войско своё новыми пищалями да ружьями вооружить, фузеями значит, да и заказал партию не у тульских или иностранных оружейников, а  у местных подмосковных умельцев. В качестве вознаграждения  за работу выпросил у мамани серебра да меди, а оружейники эти по недомыслию или ещё какой причине «забыли» в изготовленных стволах запальные отверстия высверлить. Привезли, значит, эти самые фузеи Петру, а стрелять то из них нельзя! Осерчал юный царь, да и приказал расплатиться с оружейниками медными шайбами, вместо монет, чтобы всякий раз, открывая мешок с «оплатой», мастеровые видели дырку в медном «пятаке» и впредь не забывали запальные отверстия сверлить …