Главная профессия

(рассказик) 
По дороге брела старушка-бабушка-Божий-одуванчик уже и себе-то не очень нужная. И видит она мальчонку. Вышел он из дома по своим неотложным детским делам. А бабушка голосом и пальчиком знак ему подаёт: подь-ка сюда, малец!..  Мальчонка-то чувствует, что надо бы к урокам прибиться поближе, не то двойки на завтра не миновать. Но отчего-то взглядом упирается в указующий перст. Хочет сказать бабусе, что, мол, домой ему во как надобно. Язык же будто прилип и объясниться с новой знакомой не помогает. Хочет предложить мальчонка: давайте, мол, я Вас переведу через дорогу или сумку до квартиры донесу. А старушка неожиданно насмешливо и так молодо глянула из-под седых бровей и говорит:
-Ты, милок, в цирке-то хоть раз бывал?
Мальчонка отвечает:
-Бывал, бывал, бабушка. Мы с классом ходили на тигров-львов братьев Запашных поглядеть.
-Ну, и как братья? Могучие ребята?
-Да самих-то братьев из-за зубастых хищников и не разглядели. Не до того было: клыки хвостатых артистов впечатляли. Львиный рык хотели услышать. Мороз по коже заранее пробегал.
-Боязно, никак? А зовут-то тебя… А меня – Олимпиада Дормидонтовна Невинная. Слыхал, поди?
-Нет, не приходилось.
-И что только эт-та школа детям проповедует? Чем потчует? Ин-тер-не-том одним, поди? А я вот скажу тебе, как на духу: цирк для меня – это всё. Вся моя жизнь! Я ведь у самого Поддубного ассистенткой была. Это когда он не боролся, а гирьками баловался. Так я Ивану Максимовичу пудовые подносила. Для разных телесных движений. Видел бы ты, как я была хороша в розовом трико! Публика стонала.
-Как у Поддубного? Ведь это ж когда было?! В Энциклопедии…
-Паренёк, ты дурно воспитан! Женщины эти намёки на возраст не выносят, помни. Женщина – всегда молода! (Кокетливо поправляет седую прядь.) Что такое «сальто-мортале» знаешь?
-Нет, первый раз слышу.
-Да ты – двоечник, никак? Ничего не ведаешь? Должно, и лошадь никогда не видывал?
-Мы с классом ходили в Зоологический музей. Там есть чучело. И на картинках в книге по зоологии. И в интернете…
-(насмешливо) Чучело! Музей! А я, малец, с самим Дмитрием Косаревым выступала. Сальто-морталист был знаменитейший! Бывало, стою рядом с униформистами, смелостью акробата на лошади любуюсь, ручкой ему делаю…  Хороша я была! А как молода! Сам Али-бек Кантемиров…
-Кто это?
-Ну, ни с кем незнакомый! Дрессировщик и наездник. Его знал весь мир. Так он, бывало, говаривал мне: Вы, Фефёла Мефодьевна,..
-А это кто – Фефёла Мефодьевна?
-Да как, кто? Я это – Фефёла Подколодная.
-Вы же говорили, Олимпиада Невинная.
-Ну, не перебивай. Так вот, Али-бек, бывало, говаривал: Вы, Фефёла Мефодьевна – самая красивая женщина на свете. Ещё бы! Одни бантики на моих подвязках сбивали не только с ног, но и со смыслу… (задумчиво, с сожалением) Мальчик, тебе этого не понять. Конь-плясун Терек и тот был в меня влюблён. Он в мою честь такое «пиаффе» вытанцовывал! На арене – лезгинку без седла и сбруи. «Голый», как говорили у нас в цирке. Слушает музыку и танцует. (помолчала) Эх, было времечко!..
-А коня разрешали погладить? Гриву потрогать?
-В антракте можно было морковкой угостить. Она на подносах лежала. Служащие цирка продавали.
-А расскажите ещё что-нибудь, Фефёла Мефодьевна.
-А коли хочешь, я тебе – про слона или про медведя.
-Хочу и про слона, и про медведя.
-А уроки? Больно шустёр ты, малец.
-Я постараюсь…
-Ну, коли постараешься, так и слушай. Жил-был в одном цирке слон Томми. И всё-то он умел, поскольку учеником был замечательным. И случилась такая оказия: один уборщик уволился, а другого ещё не нашли. Стоял Томми не только грустный, но и грязный в немытом-нечищеном слоновнике. Наконец, нашли работника по объявлению. Семён говорит: я в коровнике работал, в свинарнике и в денниках у лошадей. А вот со слоном знаться ещё не доводилось.
Работягой этот молодой деревенский парень оказался отменным: слоновник заблестел чистотой. Томми вымытый-вычищенный под нарядной накидкой на манеж выходит. А в цирке старательного и доброжелательного труженика стали уважительно называть дядей Семёном.
Так полюбил Томми дядю Семёна! Устанет работник, кинет в чистом слоновнике охапку сена и отдыхает. Артист его охраняет. К Семёну подойти никому нет никакой возможности. А чтоб питания Томми было достаточно, работник косу купил и травы накосил воз и маленькую тележку.
Дрессировщик в ревность впал. На работника – с кулаками. А засим и выгнал его из цирка навовсе. Дядя Семён, уходя, сказал: я Вам нужнее, чем Вы – мне.
Слон не видит друга день, не видит другой. Работает нехотя. От еды отказывается – тоскует. А потом и вовсе на арену палкой не загонишь.
-Так что ж это выходит: простой деревенский конюх умнее дрессировщика?
-Выходит, что так. Дрессировщик чует, дело плохо. Цирк выручку теряет: слона в афишах нет, народ на представление не идёт. А слон стоит, голову понурив, и никого к себе не подпускает.
Побежали за работником. Благо он и жил-то неподалёку. Семён сразу пришёл. Томми как увидел своего дружочка, ногами затопал от радости и затрубил. А дядю Семёна обнимал хоботом. На арену выходил вычищенный, вымытый. Исполнял номер и глядел, тут ли друг его. А Семён стоял позади униформистов в проходе и ручкой ему делал: молодец, Томми, тут я, не беспокойся. Артист и вправду молодец: и на барьере сидеть умеет; и на одной ноге стоять (при этаком-то весе!); и на губной гармошке играть. Размахивая хоботом, петь и при этом ногой бить в большой барабан.
-Как интересно! Эх, как бы я с этим Томми хотел познакомиться! Бананами бы его угостить, хобот потрогать… (задумался) А про медведя?
-Сначала ответь мне: Пушкина-то учили?
-«Мороз и солнце…»?
-Нет, другое: «Цыгане шумною толпой по Бессарабии кочуют…»?
-Это ещё не проходили.
-Стало быть, не знаешь, кто такие цыгане?
-Знаю. Есть русские, татары, грузины, узбеки, цыгане. Национальности.
-Да ты не такой уж и … Цыгане в кибитках кочевали. А при кибитках всегда был сторож – медведь. Чтобы ночью табор сторожить. И жил в одном таборе «хищник». На нём ребятишки верхом катались. Злобности в этом звере не было никакой. Только любовь и доверие к людям. Он, видать, считал их родственниками. А сторож был никудышный. Продали его цыгане в цирк дяде Косте-дрессировщику. Это был счастливый случай для всех. Дядя Костя имя мишке дал – Кормилец. И вместе со своим сыном – «гуттаперчевым» мальчиком втроём на арене и выступали. Но тут приблудился к ним паренёк бесхозный. Уж очень ему Кормилец-то нравился.
Всю цирковую науку медведь схватывал налету. Стал дядя Костя и мальчишку этому искусству учить. Жили они все вместе. Скудно, но дружно. Спали на полу. Когда холодно, топтыгина укладывали в серёдку, чтоб об его шубу согреться. А летом указывали ему место отдельно – жарко. Не тут-то было! Кормилец своих привычек менять не хотел. Сызнова заваливался в серёдку.
Сколь понятлив был этот артист! После выступления с подносом обходил публику в первом ряду. А ежели денежку не бросали, михайло продолжал клянчить нежным рёвом. Пока не подадут. Кормилец-то , видно, в прошлой жизни человеком был.
-В какой-такой «прошлой»?
-Есть такая теория заумная. Ну, да ты, поди, понять-то этого не сможешь. Я и то в сомнениях.
-Ну, а дальше-то что?
-Разучивали с учеником одно упражнение. Ну, никак у него не получалось на руках-то ходить. Тут «гуттаперчевый» говорит: быстрей медведя научить. А ученик: нет, нипочём он не сможет. Тогда сынок дяди Кости к мишке обращается: ну-ка, Кормилец, покажи этому неучу, как надо! Медведь встал на передние лапы и пошёл.
-Так выходит, мишка человеческую речь понимал?
-Выходит, что так. У него только обличье было звериное. А пожил с добрыми людьми и очеловечился. Доброта – самое главное чудо на свете. Она всех чудес чудесней.
-Рассказы Ваши, Фефёла Мефодьевна, как говорит мой папа, дорогого стоят.
-Это ж в каких-таких случаях он так говорит?
-Когда я признаюсь, что соврал.
-Стало быть, честность-то в вашей семье в большом почёте?.. Тогда, золотце, подарочек тебе – ещё один рассказик. Аттракцион Бориса Эдера видел когда-нибудь? 
-Кто это – Эдер?
-Укротитель львов. Наиинтереснейшим человеком был этот Борис Афанасьевич. Он мне, бывало, говаривал: встаньте, Аграфена Аполинарьевна, так, чтобы львы видели Ваше дэкольтэ. Мне голос не придётся повышать.
-А что за Аграфена?
-Не «что», а «кто»! Ну и память нынче у молодых. Видать, от вредного питания. Запомнить два слова не могут (спрятала улыбку в лисий воротник молью траченный слегка подержанный – ровесник века). Вот я тебе случай расскажу.
Работала у нас в цирке кошка Лукерья по отлову мышей. Их всегда достаточно. Ловила она их на совесть. И однажды забралась к Бурану в клетку. Этот лев был не только огромным, не только талантливым. Он был любимцем дрессировщика. Все испугались: хищник кошку разорвёт, свежей крови попробует и станет опасен в работе. А Буран с Лукерьей дружбу завёл. И всё этой кошке в львином доме было позволено. И трапезничали одновременно от одного куска. И Буран за стол не садился, покуда Лукерья не прибудет. А после трапезы подруга калачиком свернётся, а лев рядышком пристроится.
Вскоре родила подруга семерых котят. А Буран ей и говорит…
-Как это Буран «говорит»? Ведь он же лев!
-Не порти рассказ, не перебивай. Так вот он и говорит: мне всё равно, кто их безответственный отец. Чужих детей не бывает. Сей же час усыновляю всех. Не случится в моём доме безотцовщины! И ушёл на работу. На манеж, стало быть. Деньги зарабатывать: детей-то кормить надобно.
А возвернулся домой, – котят, как не было. Борис Афанасьевич распорядился унести их, пока хищник на работе. Что тут началося!!! Лукерья по цирку рыщет – котят ищет. Буран клетку разносит и кричит нечеловеческим голосом. Такого рыка от него отродясь не слыхивали. Где мои дети, кричит и в бешенство впадает.
Немедленно вернули. Всех да не всех. Двоих уж пристроили. Хорошо, что Буран в школе Бориса Эдера арифметику не проходил: считать до семи не умел. Тут же успокоился, царственную голову на могучие лапы положил. А молодёжь в гриве у него копается. По всему агромадному телу ползает, с хвостом играет, с головы льва, как с горки, съезжает. А Буран от удовольствия жмурится. Издали видать, рад без памяти.
Лукерья молочком детей своих потчует. Артисты и униформа поодаль стоят – умиляются. (Задумчиво) Семейное счастье, золотко, ни за какие деньги не купишь. Вот тебе и вся Энциклопедия.
-Аграфена Аполинарьевна, а Ваша профессия в цирке как называлась?
-Любознательный ты мальчонка, как я погляжу. Потому спрашиваю: главное место в цирке, по-твоему, где? Отвечаю: в кассе. Стало быть, главная роль у кого? Правильно, у  кассира. Без него цирку никак невозможно – денег нет. Все ходят голодные, злые. Особливо, дрессировщики. Хуже своих львов-тигров кидаются. Вот тебе и профессия моя. Понял ли, родимый?
-Понял, конечно.
-А что имён-то у меня много… Так у нас в цирке артисту псевдоним положен. Чтоб зритель быстрее запоминал. Вот и я туда же. Да про меня твоя Энциклопедия знать-не-знает, ведать-не-ведает… Ну, пора мне. В другой раз, ещё что-нибудь вспомню, тебе расскажу. Ладно уж, Володимир, так и быть, неси мою сумку до порога. Заслужил…
-Да откуда ж Вы знаете, как меня зовут?
-Так это у тебя на носу написано (улыбнулась) и на тетрадке. Теперь иди с Богом, батюшка, к урокам поближе. Получай своё образование. Может, и на кассира выучишься. Нужным человеком станешь.



Р.S. Случаи-происшествия рождённые в цирке описаны в книге «Встречи с цирковым прошлым». Употребила их из любви к животным неспособным на подлость и предательство и уважения к профессионалам.