Доченька моя

Солнышко, доченька, ты единственная радость в этом жестоком мире. Лучик надежды, с искрящейся улыбкой и забавными, живыми глазенками с характерным, генетически передавшимся выражением. Тобой одной живу и буду жить и с ножом в спине, излечусь от ран и пойду дальше. Мне не нужен больше никто кроме тебя. Согласен терпеть все унижения своего нынешнего положения, пребывания, сжав зубы и набравшись наглости и смелости, отправляю свою любовь к тебе милая, ты центр вселенной, в придуманном мной сегодня.

Столкнувшись в судьбе со страшной ложью, предательством, с разорванным сердцем, истрепанной душей. Жил как лев, а ушел как побитая собака в аду, успев бросить в сумку ноутбук, камеру, зарядные устройства, это вся благодарность за прожитые 8 лет, на протяжении которых тянул на себе всю семью: в горестях, радостях, счастливых моментах, тащил всех за уши как мог, никогда не оглядываясь назад, самозабвенно, как мамонт. Ведь знаю себе цену, цену своего постоянства, стабильности и отчаянного стремления жить только семьей и никем больше. И в этих словах на себя медали не вешаю, говорю без заносчивых преувеличений.

Сегодня третья ночь, когда не могу больше уложить тебя спать рядом с собой, укрыть, и почувствовать как сквозь сон маленькие нежные ручки обнимают, как говорят мне - папа мой, папа Зеня. А это дорогого стоит, с тобой рядом совершенно чужой дядя, верю что он не последняя сволочь и никогда не обидит. Хотя я обижал и не раз, не свои дети рано или поздно начинают раздражать. Никуда от этого не денешься и себя не обманешь как не старайся. Хлеб отчима зачастую бывает груб и черств, от недостатка чувств прежде всего. Но нужно находить в себе силы и терпение.

Девочка моя с пухленькими щечками, алмазной россыпью и изумрудами пусть будет устелен весь жизненный путь. Папа близко, менее ста метров разделяет нас и масса бетонных стен и перегородок, минута не пройдет и буду рядом. Сейчас думаю только лишь о тебе и ни о ком больше, целью своей жизненной поставив на руках своих через время нести тебя и не споткнешься ногою своею о камень как в той, сто раз выручавшей меня молитве. Только в этом вижу дальнейший смысл собственной жизни.

Сегодня замечательный день, ведь была со мной практически все время и часть вечера.
 
- Папа мой, Папа....

Я стал слишком сентиментален, растрогаться теперь до слез ничего не стоит. Забирал - растрогался, отдавал - растрогался, видел как медленно затухало детское настроение, понимая в свои три года, что снова нам нужно не надолго расстаться. Видел как в лице появлялось детское непонимание, почему все так вышло и зачем Маме этот новый, такой не похожий на папу дядя.

- Обними папу.

И мигом ты подходишь и обнимаешь за шею и трогательно так играешь в любимую игру спрятавшись от волка Ау. И рожки веселят и радуют как прежде, тебя теперь будут мне выдавать лимитировано, но удалось таки договориться  на почти ежедневную встречу. Как и хотел, во многом не хозяин положения, но терпеливый ожидающий новой встречи с тобой. До новой встречи с тобой!

Впереди еще один суд, на котором будут решать какую роль могу внести в твое воспитание совместно с мамой. Очень хочется верить и надеяться, что этот суд не будет настолько лжив и наполнен хитрой расчетливостью, которая как гром среди ясного неба 26 февраля грянула на меня, ни о чем даже не имевшего четкого представления. Заочное решение суда, выдержка всех сроков апелляции, чтобы и духом ничего не знал и не мог ничего уже изменить. Адвокат сволочь и тварь, и гореть ему в самом жарком пекле и всем советчикам которые думали как это все устроить.

25 февраля, обычный воскресный день, совместное приготовление вкусного ужина на домашней курочке. Привычные заботы, всю неделю старательно делали вместе генеральную уборку квартиры, причем с таким усердием бывшей жены, с проявлением ее внимания и откровенной мягкости ко мне. Я даже успокоившись поверил, во многие слова, а на самом деле - это она точила свой острый нож, чтобы завтра, с утра зарезать. Вечером оба лежали друг возле друга и смотрели фильм, днем смотрели, вечером. Но сердце чувствовало уже что не спроста все это, что-то страшное должно произойти и замышляется против меня.

- Ну что ты вечно себе придумываешь, живи себе спокойно и не трепли мне нервы. Я на суде не была, была на похоронах у своей бабушки, нас не могли развести. Мы не разведены, муж и жена. Что тебе еще сказать. Успокойся.

И верил, а в понедельник вдруг проснулся в 8 утра от хлопка двери и проворачивании замка, выбежал никого нет, только вдвоем с Ариной. Как в угаре, еще сонный заранее открыл двери, спрятанным запасным ключом, успев вскочить в холодные ботинки голыми ногами, выбежал на улицу и помчался в школу. Думая о том что Катю Юля повела в школу и снова пропадет до утра, ведь давно такого не было. Не думая ни о чем, в адреналине, уже у самой школы, почувствовал что дико стали мерзнуть на 17-ти градусном морозе ноги. Телефон не доступен, связи ни с кем нет. А потом, вчерашнее еще спокойствие, вошло острым клинком прямо в спину и по сегодня нестерпимо колет там причиняя необъяснимые страдания.

- Собирай свои вещи, чтобы полиция когда приедет тебя выставлять, не застала  в одних трусах. Нас развели, решение суда у меня на руках. Жить с тобой не буду.

Ну а потом как в тумане, скандал на этаже, полиция, одна группа, другая, ты в странном черном новом пуховике, твой мальчик Никита, еще какой-то парень рядом. Я, явно в шоке с просьбами дать мне хотя бы неделю и предоставить возможность отвезти ребенка бабушке. Почему дурак не послушался тебя еще три недели назад, когда сама это с таким усердием предлагала. Сегодня было бы не таким страшным если бы слушался не только голоса своего обманутого сердца и включал кроме чувств остатки мозгов. Но случилось, как и случилось.

Не забыть как дрожал передо мной этот симпатичный черненький, молодой мальчик, явно и представить не мог, что я такой каким впервые увидел. Даже порой казалось что сейчас у него будет нервный срыв, не больше не меньше, хотя старался держаться спокойно и не терять самообладание, а я ходя вокруг еле сдерживался, чтобы удержаться и рассчитав удар с первой попытки срубить его на пол. Бог меня уберег это не сделать, ведь по сути виновата во всем  бывшая жена. Он как телок ходил за ней назад и вперед по квартире и делал в точности все что ему ни скажешь. Даже, когда закрыл двери и проорал:

- Ну что будем теперь делать, раздевайтесь твари, буду вас резать как свиней.

Он медленно, неуверенно стал снимать с себя куртку, понимая, что в борьбе со мной  явно придет конец. А я взглянул и впервые мне стало его чисто по-человечески жаль. Больше ничего. Робко он поглядывал на стены, мебель, на то, что лежит в кухне на полке, в зеркало в шкафе купе. Ребенок, просто ребенок в руках у красивой сволочи и не побоюсь этого слова. Сволочи, которую несмотря ни на что люблю даже сейчас. И она знает силу моих чувств, знает держа меня в колоде карт запасным валетом. Никуда не денется! А я поиграюсь напоследок перед старостью, маячившей уже, не молодка же, лучшие годы позади. Год, два и пора уже верблюжьим одеялом укрываться.

Метание по квартире в лихорадочной гонке ища возможность, последнюю соломинку вырвать таки собственного ребенка из этих лап. Моей старшей дочери, которой посвятил 8 лет жизни, заигравшись в примерного отчима не было и в помине, мамочка позаботилась, чтобы стресс получила только ты моя маленькая радость. И так всегда, меньшая в обносках старшей и всех детей подруг, а старшая всегда ближе роднее, ведь у нее никого кроме мамы нет, а у твоей Арины есть ты, бабушка, твой брат, есть мать и сестра. Страшная жизненная несправедливость. Но ничего, теперь все будет по другому. Будешь лучше во всем, во всех аспектах, лишь бы сил у папы  хватило на то, что задумал.

Катя, наша старшая, в силу своего понимания связанного с тем, что в таком избытке не дал Бог, возможно перенесла бы потрясение посерьезней. Откровенно говоря начал скучать по ее странностями, не до крика, не до боли, сказываются прожитые вместе 8 лет. Даже не знаю как тебе самой, ведь наверняка не просто все это.

Не было ни единого шанса что-то еще спасти в сложившейся ситуации, сколько раз об этом ни говорили, все напрасно, не прислушался к чужому мнению. Всегда жил только своим умом. И вот такой исход, такая судьба жестокая. Но если бы мне сейчас сказали, что можно отмотать пленку назад, не рожать дочку, не любить человека, который все равно рано или поздно предаст, оставил бы так как есть. Прожитого не воротишь, на этом бесценном опыте во сто крат острее воспринимается теперь каждый момент, который сознание, с усердием рвется снова повторить.