Не было у вдов просвета

Родилась я в деревне Андреевка Омского (тогда Кагановичского) района Омской области. По рассказам близких,22 июня 1941 года был праздник в колхозе, и тружеников повезли в Омск. Ехали в кузовах грузовых автомобилей. Детвора провожала взрослых и радовалась. Во второй половине дня вдруг все возвращаются, и по их лицам догадались: произошло что-то ужасное.
Папа, Осадчий Степан Федорович, в августе 1941 года добровольно ушел на фронт. И не фельдшером по специальности, а в пехоту. Вскорости был ранен в ногу, после госпиталя – снова фронт. Вновь был ранен и приезжал домой на десять дней. Подарил патефон и стопу пластинок.
 
Задолго до начала войны отец купил нам с братом по букварю, и наказал: «Только учитесь лучше». И еще он подарил нам по пионерскому галстуку и зажимы к ним. До пионеров было еще далеко, но радости беспредельно много.
Я до школы научилась читать и писать, в первом классе письма на фронт писала сама. Мы даже готовили подарки. Я сделала кисет. На мой взгляд, красивый. А мама вязала шерстяные носки и перчатки, и посылали их на фронт. В школе учителя тоже нас старались чем-то занять. Готовили концерты. Под баян, на котором играл фронтовик-учитель, мы разучивали танцы, песни, гимнастические пирамиды. В праздники школа набивалась детьми и взрослыми – приходили смотреть концерт.
Когда приняли в пионеры, была на седьмом небе от радости. В третьем классе мне поручили сделать доклад к восьмому марта, за это мне подарили отрез коричневого сатина. Купить его было негде, да и не за что. Но мы воспринимали все как должное и не роптали.
Ни газет, ни радио, ни электричества в деревне не было. Новости узнавали от фронтовиков, приходящих на побывку по ранению. Освещались «коптюшками» - так называли бутылочку с какой-то масляной жидкостью и фитилем. Огонь добывали кресалом или угольком от соседей, у которых топилась печь дровами. Зимой учились, а летом дергали осот с полей пшеницы, пололи грядки с овощами. Осенью подбирали колоски с замерзшей земли этими крошечными замерзшими ручками. Помогали убирать овощи, а еще надо было и дома помогать с огородом, так как жили только картошкой. У нас была корова, но молока было немного, все сдавали, хотя у нас были льготы, поскольку отец был офицер. Помогать фронту нужно было.
Зима 1943 года была холодная. И однажды, уже было темно, я и брат сидели на печке, вдруг кто-то постучал в окно. Оказалось, отец пришел на побывку по ранению. Привез угощение: желтый сахар. Это такое лакомство! Современные дети этого не поймут. Ходил с нами в школу на встречу с учениками. Мы были такие гордые. Отец, уезжая, оставил мне свою полевую сумку, с которой я довольная ходила в школу.
У меня на сохранившемся письме отца есть такая надпись: «Дорогие дети, Надя и Володя! Растите большими, учитесь лучше. И помните, как мы освобождали советских детей из-под фашистских захватчиков». И мы старались.Через деревню шлибеженцы. У нас останавливались девушки из Ленинграда. Одеты были по-городскому, красивые. Запомнилась одна семья – мама и сын лет семи. Шли на восток. Моя мама их кормила картошкой и молоком, дала с собой тоже. В деревне некоторое время жила еврейская семья. Девочку звали Эра. Но вскоре они уехали. Кстати, у нас в соседях жила и немецкая семья. Со старшими Элей и Верой я училась и дружила. Никакой вражды не было, и ни от кого не слышала враждебного слова в их адрес.
Однажды зимой отправила меня моя мама с их мамой Женей в Омск продать немного молока. Мне было девять лет. Мы по льду реки Омки тянули санки. Это не менее двадцати пяти - тридцати  километров. Пришли на рынок на1-й Линии, продали молоко, купили по кусочку хлеба, запили холодным молоком, перекусили и пошли обратно. Последние шаги я делала почти без памяти от усталости, мысли были: «Только бы не упасть».
В 1944 году отца отправили на курсы в Чкаловск (ныне Оренбург). После окончания их в звании гвардии лейтенанта он был назначен командиром самоходной артиллерийской установки (САУ-50). За боевые заслуги в Великой Отечественной войне отец награжден орденами Отечественной войны 1 степени, Красной звезды (посмертно) и медалью за отвагу.
 
Мой отец погиб на территории Латвии 04.02.1945 года. Когда в село возвращались выжившие участники войны для семей, у которых погибли мужья, отцы, братья, то это были самые тяжелые дни. Село стонало от рыданий и слез вдов. Действительно, «это праздник со слезами на глазах».
Но потом было еще тяжелее морально, потому что в праздничные дни на сельхоз работы всегда посылали маму (вдову) и других вдов. Ведь у жен, имеющих мужей, есть за кем ухаживать, а вдовам ухаживать не за кем, да и защитить некому, на руках двое детей. Морально было тяжело, но с другой стороны это подтолкнуло бороться, учиться, выбиться в люди.
Отцы, вернувшиеся с фронта, дали своим детям все. И это хорошо. А мы с детства и до старости – сироты. О нас даже не вспоминают, хотя мы с семи лет работали в колхозе, без каникул, пока шла война. А сейчас такое отношение, будто нас не было, и нет.
Нельзя сказать, что сиротам в настоящее время не уделяется внимание. Уделяется, но не более, чем создание бесправного общества сирот, на которое местная власть не обращает никакого внимания. Открыткой к 9 Мая ограничиваются, и то это дорогого стоило.
Всего из моей родни воевали два маминых брата, брат отца и восемь двоюродных братьев. Двоюродный брат – Осадчий Григорий Степанович, летчик, погиб.
Мама, Осадчая Анастасия Александровна, Ветеран труда, всю свою жизнь трудилась в колхозе, причем посылали ее на самые тяжелые работы. У вдов праздников не было,и дети, когда приезжали, помогали родительницам. Мне приходилось в выходные и праздники выдаивать по шесть-семь коров за вечер.Я научилась косить, стричь овец и другим работам. Нас, подростков, тоже бросали на тяжелые участки. Однажды бригадир поставил меня на копнитель при комбайне. Кто это знает – поймет. Это сейчас комбайн выбрасывает брикеты соломы автоматически, а тогда я стояла на прицепе копнителя и вилами отгребала солому, а когда бункер наполнялся, нажимала на рычаг. Поскольку комбайн шел по кочкам, то и бункер соответственно болтало, а держаться я не могла, т.к. надо было работать вилами. Мне было четырнадцать лет. Когда пришла домой, мама увидела на моих боках черные пятна – синяки от ударов о металл. И меня больше на эту работу не пустила.
После школы я поступила в Омский финансово-кредитный техникум. Училась хорошо, на втором курсе получила премию за сочинение по роману И.С. Тургенева «Отцы и дети». Приз: книга роман Л.Н.Толстого «Анна Каренина», - зачитывалась. И так постоянно не перестаю читать, особенно классику, люблю Чехова А.П. и других.
У кого были отцы, дети, конечно, одевались и питались лучше. Но я им не завидовала, у меня была цель –закончить институт, и выйти «в люди».
В техникуме меня избрали комсоргом группы. Помню, как литератор техникума Ольга Ивановна, приучая к доброте, наказывала: «Получите первую зарплату, пошлите маме хотя бы сто рублей». Я так и сделала.
На протяжении всей жизни я искала могилу отца. Обращалась в различные поисковые организации, но желанных ответов не было. В 1986 году догадалась написать письмо в военкомат Лиепайского района Латвии с просьбой сообщить, есть ли там могила моего отца. На это натолкнула мысль, потому что этот район был указан в похоронке, а похоронка находилась в военкомате. Мне быстро ответили: «Да, такой захоронен. Можете приезжать». Мы с мужем полетели в Ригу, а от Риги ехать четыре часа поездом. Пришли на кладбище прямо к могиле, где на мраморной плите были фамилия, имя, отчество моего отца. Это братское кладбище. На нем покоится семь тысяч советских воинов. Мы возложили цветы, высыпав землю от его памятника в Андреевке. Из Латвии с его могилы я привезла землю к памятнику в деревне Андреевка. Нас приглашали еще приезжать. Но в 1989 году, отдыхая в Юрмале, мы с мужем наметили съездить туда снова, как раз на 7-8 ноября. Приехали в Ригу, а в центре стояли танки и автоматчики. Мы не рискнули.
В 2009 году я обратилась к представителю МИДа РФ в Омской области с просьбой сообщить, в каком состоянии находится мемориальное кладбище в этом местечке после известных событий в Латвии. Мне ответили, что мемориал требует реконструкции.
Находясь в Чехословакии в 1978 году, видела, как бережно и трогательно относилось местное население к захоронениям советских воинов. Правда, сейчас тоже может кое-где снесли, но в Германии сохраняют.
Я работала на разных работах и должностях, от экономиста до руководителя отдела и организации. А работа была для меня всегда интересна, часто отмечали Почетными грамотами, премиями. Имею две медали и Почетный Диплом Министерства финансов СССР. Ветеран труда.
Так что папе, думаю, не стыдно за дочь.
Вот так до сих пор, хотя прошло уже более 70 лет после войны, рана, нанесенная войной, не заживает. А "Дума" думает, как же им помочь, и никак не придумает. Больше о себе, болезных, заботятся. О сиротах войны - некогда. Наверно, ждут, когда их останется меньше тысячи на всю страну, тогда им подбросят льготу. А тогда она им уже не нужна будет. Годы идут, самым младшим сиротам, уже за 70. Как, никак они себя уже обеспечили сами.Валерий Боня