Новая жизнь 9, 10, 11 главы

9
   Проснувшись, я постарался не думать о кошмаре, от которого все еще бегали мурашки по спине. Схватив телефон, я по памяти набрал номер Коли. Электронный голос оповестил меня, что номер недоступен, поэтому пришлось одеться и выйти из комнаты.
  Проходя длинный коридор, я встретил усталую соседку, которая вывешивала постиранное бельё. Затем попал на лестницу, где стояли по пояс голые мужчины и, сверкая золотыми зубами, раскуривали одну сигарету. На всю эту картину смотрела старушка, жившая в общежитие чуть ли не с самой его постройки. Кажется, она забыла меня. Потому что, проходя мимо нее, я заметил, как она поморщила и без того полный складками кожи лоб и проигнорировала мое приветствие.
   Дойдя до квартиры друга, я тихо постучал. Стоя напротив Колиной двери, я ощутил странное чувство, будто за мной кто-то пристально наблюдает. Постучав еще раз, я мельком огляделся и заметил Сергея, стоявшего в конце коридора. Но как только наши взгляды встретились, он тут же опустил голову и поспешил скрыться в лестничном проеме. “Должно быть тоже ждёт Колю” – подумал я, и так и не дождавшись ответа, побрел к себе в комнату.
   Стоило мне вернуться в квартиру, как меня посетила мысль о том, что я уже двое суток не выходил из общаги. Я открыл окно. Пахнуло сыростью и запахом жареного мяса. Квартиру наполнил холодный воздух, который, осев на полу, щипал меня за голые ступни.
   Накинув неброскую синюю куртку, я посмотрелся в зеркало, поправил мятый воротник и в предвкушении прогулки вышел в коридор. Спустившись на первый этаж, я увидел, что окошко поста, где сидела вахтерша, было забито досками. Цветы на подоконнике начинали увядать. Под окнами, лопнул линолеум и оголился дощатый пол, а на подоконник тонким слоем легла черная пыль. Толкнув дверь домофона, я вышел на улицу и бесцельно побрел в сторону торгового центра.
   Взглянув на часы, я удивился, ведь шел уже четвертый час. “Нужно избавиться от привычки поздно вставать” – подумалось мне. За время пока я одевался, погода успела измениться. Солнце затянулось массивной тучей. Район, в котором располагалось общежитие, находился на возвышенности, поэтому ветер здесь дул постоянно. Вот и сейчас поднялся сильный ветер, который поглаживал траву, успевшую отрасти за несколько дней тепла, снова сменившиеся холодом.
   Не желая слушать, однообразные звуки улицы, я достал плеер. Но наушники, к сожалению, имеют отвратительное свойство ломаться в неподходящий момент. “Придется слушать улицу” – обозлившись, подумал я и, скомкав провода, запихнул их в карман.
   Я прошел пару кварталов и остановился у светофора, отделявшего меня от торгового центра. “Почему я поперся именно сюда? В этой части города нет ничего интересного, только одутловатый торговый цент, в панорамных окнах которого отражались тучи”. Загорелся зеленый. Я перешёл дорогу и заметил, как возле скамейки, стоящей на другой стороне от входа в торговый центр, мне кто-то помахал рукой. Оглядевшись я увидел, что вокруг меня не было людей, а значит незнакомец махал именно мне. Сощурившись, я так и не смог разглядеть его лица, но на всякий случай, чтобы не обидеть, помахал в ответ. По мере приближения глаза выхватили знакомые черты Жени. “Этого еще не хватало” – с горечью подумал я.
   Женя стоял, сложив руки на груди. Мой взгляд упал на скамейку, где сидели две девушки, которые живо о чем-то спорили. Но как только одна из них подняла на меня глаза, я тут же отвел взгляд.
   – Решил прикупить чего? – спросил одноклассник, протягивая руку. На его лице отразилась идиотская ухмылка, которой он видимо, пытался скрыть волнение.
   – Решил, – не подавая руки, сухо ответил я, собравшись пройти мимо, как вдруг брюнетка, что все это время, смотрела на меня, произнесла: – Андрей, ты разве не узнаешь меня? Я пригляделся, но едва ли мог ее вспомнить. – Я Катя Гейден. Мы давно общались.
   Меня осенило. Это была девушка, с которой мы познакомились еще в школьные годы, через отживший своё icq. Правда в то время она была полнее. Катя встала и раскинула руки, чтобы обнять меня. “Намного полнее” – подумал я, обнимая хрупкую талию. Катя повернулась к блондинке, что сидела с телефоном в руке, и произнесла: – Мне нужно идти Алин, увидимся завтра, расскажешь, чем там у тебя все кончилось.
   – Проводишь? – добавила она, повернувшись ко мне.
   – Пойдем, – ответил я, немного растерявшись.
   – Я могу подвезти тебя, – встрял в диалог Женя.
   – Не стоит, – бросила она и, нагнувшись к Алине, прошептала ей что-то на ухо. Та в свою очередь оголила белые зубки и посмотрела на меня. Катя забрала сумку, еще раз попрощалась и повела меня прочь от скамейки. Уходя, я уловил расстроенный и злобный взгляд Жени.
   Мы вышли на дорожку, идущую вдоль недавно посаженных деревьев. Катя шла подле меня. Её мягкая походка, от которой слегка колыхалась темно-синяя юбка, сильно контрастировала с моим грузным шагом. Чуть пухлые губы изредка растягивались в хитрой улыбке, которую время от времени затеняли черные длинные волосы. 
   – Ты теперь всегда такой молчун? – ласково спросила она.
   Я на мгновение растерялся и подумал, что давно не общался с девушками.
   – Диалоги всегда давались мне с трудом, поэтому я полюбил больше слушать, чем говорить.
   Она снова улыбнулась, что придало её лицу игривый и вместе с тем чуть любопытствующий оттенок. Ее взгляд изредка скользил по мне, но в эти короткие промежутки, мне казалось, что она полностью изучила меня и поняла – кем я стал за эти пять лет, что мы не виделись. Мне же так и не удалось узнать о ней что либо, кроме этого странного притяжения, которое словно вирус, попавший в кровь, множился и подчинял себе.
   – Это хорошо, но девушки любят, когда с ними разговаривают, – сказала она.
   – Чем ты занималась все это время? – выдавил я единственное, что пришло на ум.
   Катя повела бровями и подняла на меня светло-голубые глаза: – Сейчас я учусь в университете…
   Страх и волнение, начинавшие одолевать меня были последствия все того же вируса, добравшегося до мыслей. Сколько я ни старался, но так и не смог вспомнить, почему мы перестали общаться. Она так изменилась, наверное, это меня и пугало. Сейчас передо мной совершенно другой человек. Человек, которого мне захотелось узнать.   
   – …и теперь я не знаю что делать. Как ты думаешь? – спросила она, глядя прямиком мне в глаза.
   Я на миг потерялся и понял, что все это время не слушал ее: – Извини, я задумался, глядя на тебя.
   – Ну вот, а кто-то говорил, что он полюбил слушать, – произнесла она, без тени обиды. – О чем же ты думал? – с интересом спросила она.
   Смотря в ее глаза, я успел подумать о том, что был слеп, когда перестал с ней общаться. Теперь в ней чувствовалась внутренняя притягательность. Черные длинные волосы, словно космос, пленили своей темнотой и неизвестностью, на мгновение, открывая взору две хрустальные звезды голубого цвета, которые дарили жизнь всему, на что им стоило только взглянуть. Но стоило этим звездам взорваться, а ее взгляду вспыхнуть, как все вокруг обратилось в пепел, так же, как и моя внутренняя уверенность, догоравшая каждую секунду. Поняв, что я снова непростительно тяну время, я поспешил ответить: – О том, что ты изменилась.
   – И в какую же сторону? – продолжала допытываться она.
   Мы пересекли улицу, и вышли на небольшую площадь, где единственная высотка из красного кирпича выбивалась из нагромождения одноликих, серых домов.
   – В лучшую, – коротко бросил я.
   – Например, стала красивее?
   – И это тоже.
   – То есть до этого я была стремной?
   – Нет, я не это хотел сказать… – выпалил я, чувствуя, что мы играем в непонятную мне игру, в которой я проигрывал.
– Не волнуйся, я просто шучу, – смеясь, оборвала она меня – кстати, а вот и мой дом, – сказала она, останавливаясь и указывая на высотку – мы недавно сюда переехали.
   Повисла неловкая пауза, но в этот момент меня посетила спонтанная мысль:
   – Мы увидимся снова?
   – Если сильно захочешь, то можем, – ответила она, затем крепко обняла и, помахав рукой, ушла в сторону дома.
   Проводив ее взглядом, я не сдвинулся с места, словно пытался стряхнуть с себя паутину, которой она опутала меня и лишила возможности думать. Придя в себя, я повернулся и побрел в общагу. “Что это со мной, вел себя как идиот?”.
   Пройдя половину пути, мне перехотелось возвращаться домой, и я решил побродить по давно забытым улочкам, маленького города.

10
   Массивная люстра освещала пустынный холл мягким, желтоватым светом, что придавало общежитию толику таинственности. Я не ожидал кого-либо встретить в такой час на первом этаже. Но проходя мимо столика для писем, я услышал негромкий вздох, от которого по спине побежали мурашки. Обернувшись, я увидел стоящего в тени человека, который упрямо и неподвижно смотрел в окно.
   Человек повернулся и медленно побрел в мою сторону, отчего я немного занервничал – тело напряглось, а руки непроизвольно сжались в кулаки. Свет упал на лицо незнакомца, которого я тут же узнал.
   – Сергей это ты, – произнёс я, вздохнув с облегчением.
   – Привет Андрюша, – ответил он, подходя ближе и протягивая мне руку.
   – Чего это ты один стоишь? – спросил я, выходя с ним на лестницу.
   – Одному думается легче.
   Он жалостливо посмотрел на меня. Его глаза, будто тлеющие угольки, прожигали дыру в моей душе, заставляя одновременно чувствовать жалость и раздражение.
   Мы поднялись на второй этаж. Сергей достал сигарету и, чиркнув спичкой, осветил щетину на исхудалом лице.
   – О чём же ты думал? – спросил я.
   – О жене, она умерла совсем недавно, – бесцветно ответил он.
   Мне стало стыдно за то, что я так небрежно обошелся с ним в прошлый раз. Видимо это и было то, что он пытался мне тогда сказать, но не смог. – Сергей… – начал я, но он оборвал меня: – Не нужно, больше всего в жизни я ненавижу соболезнования, – он затянулся и выпустил едкий, синеватый дым. – Если бы всё можно было исправить и не уходить тогда.
   – Не совсем понимаю, о чём ты, – сказал  я, поглядывая на жилистые руки общажного слесаря.
   Сергей искоса посмотрел на меня и в его взгляде промелькнул испуг, будто он только что понял, что разговаривает со мной. – Я объясню тебе, все объясню, как соберусь с силами. А сейчас, ты не мог бы оставить меня одного?
   – Конечно, – сказал я и продолжил подниматься по лестнице.
   – Андрей, – послышался хриплый голос Сергея.
   Я оглянулся, и мне вдруг по-настоящему стало жалко эту одинокую фигурку сгорбленного человека.
   – Зайди ко мне как-нибудь, – произнес он и, отвернувшись, продолжил смотреть в окно.
   “Нужно оставить его” – подумал я, отметая в сторону желание узнать, о чем же он хочет мне рассказать.
   После прогулки с Катей, квартира показалась мне одинокой. Я не спеша разделся, достал из холодильника недопитую бутылку вина и, усевшись в кресло, включил немой телевизор. Мне всегда нравилось пить вино из бутылки, и в этот раз я решил обойтись без стакана. Достав телефон, я подумал о Кате и тех странных ощущениях, что испытал во время нашей прогулки. Все это очень походило на влюбленность. “Наверное, все это от того, что мы долго не виделись, и она так сильно изменилась” – подумал я, откидывая голову на спинку кресла.   
   Интернет ловил плохо и никак не хотел открывать мою страницу в социальной сети. Но когда она загрузилась, я увидел, что в друзьях висела заявка, от чего сердце учащено забилось, а ладонь, сжимавшая телефон, покрылась легкой испариной. Поначалу я попытался побороть этот детский интерес и специально не обратил на заявку внимания, но все же не вытерпел и, открыв, увидел, что это была она.
   Не знаю от чего, но в этот момент я обрадовался словно ребёнок. Правда радость продлилась не долго. Её омрачила фотография, где Катя сидела в обнимку с Женей. На другой, был изображен огромный плюшевый медведь с цветами.
   Добавив ее в друзья, я закрыл страницу и со злости сделал три больших глотка, тем самым прикончив бутылку. На меня сразу же обрушилась усталость. Я выключил телевизор и перебрался на кровать. Голову наполнили мысли  вперемешку с переживаниями, поэтому заснуть быстро, не удалось. “Природа наградила своё творение, дав нам способность мыслить, но и обезопасила от вымирания, сделав эту способность бесполезной, стоит лишь любви замаячить на горизонте. Хотя, о чем это я? Неужели так и вправду бывает, что увидишь человека и все – любовь? Нет, так бывает только в книгах, причем не в самых удачных. Любовь ведь не берется вот так быстро, из ниоткуда. Ведь так? – спросил я, словно пытаясь услышать ответ невидимого собеседника”. Мысли прервала зевота, глаза заслезились и потяжелели. Приходил сон, избавляющий разум от реальности.
   Неожиданно, за спиной, раздался шлепок, будто что-то упало. Нехотя открыв глаза и повернувшись, я разглядел лежавшую на полу книгу. Я бы не обратил на это внимания, если бы не заметил, что книге падать было неоткуда, да и видел её я впервые.
   Усталость ушла вместе с опьянением, когда я расслышал едва заметный уху шёпот. От страха глаза быстрее привыкли к темноте. Настороженно озираясь вокруг, я поднялся с кровати. Уши напряглись, стараясь расслышать хоть какой-нибудь звук, но общежитие молчало. Протянув руку, я подобрал книгу и осторожно приоткрыл её. На первой странице красовался рисунок: полуразрушенная общага, из окон которой сочилась мутная грязь. Присмотревшись, я заметил темную фигуру, загородившую проход. Подняв руку вверх, человек будто приглашал меня пройти внутрь.
   Со следующей страницы на меня смотрело лицо Сергея, скорченное в злой и надменной гримасе. К своему ужасу я вдруг заметил, что лицо начало меняться. Неожиданно Сергей скривился и, высунув язык, стал истошно шипеть. От испуга я выронил книгу из рук, но шёпот, доносившийся из неё, лишь усилился: – Я здесь, я растопчу тебя. Ты мой, ты мой, ты мой, – шипел голос.
   Послышался громкий хруст, и я с оцепенением осознал, что стены квартиры начали медленно сдвигаться. К горлу подступил ком, а шею сдавила холодная хватка. Я начал задыхаться от обуявшей меня паники. Глаза заволокла тёмная пелена, сгущавшая краски и сделавшая картину вокруг тёмно-серого цвета.
   Я кинулся к двери, но из неё, поочерёдно начали вылезать злобные лица жителей. Гневно смеясь, они пытались откусить от меня кусок. Обернувшись, я увидел, как по телевизору пошла трещина. В ту же секунду экран лопнул, и оттуда потекла мерзкая густая жижа темного цвета. Постепенно заполняя пол, она мешала передвигаться, цепляясь и наливая ноги свинцом.
   В приступе паники я бросился к окну, но вместо улицы наткнулся на стену из зловонной глины. Помещение сжималось всё быстрее и быстрее. Я метался из стороны в сторону, до дрожи в челюсти повторяя одно и то же: – Куда, куда, куда? Но выхода не было и, сделав последний рывок, я почувствовал, что ноги завязли в густой луже.
   Потеряв равновесие, я завалился на пол. В панике я ухватился за постель, но было уже поздно. Стены резко сдвинулись и, оказавшись зажатым между бетонными плитами и обломками мебели, я попытался закричать. Горло обожгло огнём. То, что вырвалось изо рта, было похоже не на крик, а на предсмертный хрип. В ответ мне вторил леденящий душу шёпот: – Зачем ты приехал сюда? Я же просила тебя, просила не приезжать.
   Послышался хруст отдавший болью в позвоночник. Я осознал, что все попытки спастись, тщетны и вот она смерть. В глазах постепенно померк свет, под аккомпанемент грубого голоса, который повторял одно и то же: – Зачем, зачем ты приехал? Зачем, зачем?
 
11
   Проснувшись, я с криком вскочил с кровати. “Господи что же это?” – подумал я и, страдая отдышкой, сжал в руке крестик, чувствуя, как сердце нещадно перекачивает кровь. Я попытался вспомнить сон подробнее, но картинка растеклась, словно осклизлая жижа, оставив мрачное послевкусие.
   Сев на постель, я схватил телефон, который видимо, впивался мне в спину во время сна. Не взглянув на часы, я зашел в интернет, и пока грузилась страница, подошел к окну, чтобы открыть занавески. Солнце переливалось в отблесках мелких капель, что выпали ночью дождём. Его лучи, проходя сквозь листву, создавали иллюзорный эффект, размывая грани предметов. Все цвета перетекали друг в друга плавно, не тревожа едва отошедшие ото сна глаза.
   Я открыл окно, чтобы дать теплу нагреть холодные стены квартиры. Чуть теплый воздух с примесями удушливой серы, что нещадно выбрасывал завод, застелённый синеватой дымкой вдалеке, залетел в комнатушку. Шок после неспокойного сна понемногу прошел. Задев ногой пустую бутылку вина, я плюхнулся на кровать и увидел высветившееся на экране телефона сообщение: “Так ты хочешь встретиться или нет?”.
   Радость от осознания того, что она первая мне написала, затмила вчерашнее огорчение от ее фотографий с Женей. Недолго думая, я отправил ей сообщение с предложением, провести это утро, прогуливаясь по городскому парку. На что она ответила: “Андрей, уже давно обед”. И вправду старые настенные часы перевалили за полдень.
   Мы договорились встретиться через два часа. Отбросив телефон в сторону, я заглянул в полупустой холодильник, откуда пахнуло залежавшейся рыбой. Из еды там оставался лишь соус и малосъедобный сгусток вареных макарон. За столько лет мне надоела домашняя еда. Мне нравилось заказывать и есть в ресторанчиках, наподобие того, что мы с Тощим разгромили. Поэтому захватив полотенце я решил, что после того как искупаюсь, сразу выйду и поем где-нибудь по пути.
   Приняв душ, я вернулся в комнату и принялся осматривать шкаф в попытке найти что-нибудь из сохранившейся одежды. Добравшись до комода, я с удивлением заметил, что последняя полка заперта на ключ. Странность заключалась в том, что бабушка никогда ничего не запирала.
   Времени на раздумья не оставалось, поэтому я оделся в то, что удалось нарыть (старые ещё не утратившие лоска джинсы и темно-синюю майку с небольшим белым принтом) и, достав кошелёк, взглянул на свои скромные сбережения. Деньги, которые дал мне Женя заканчивались, а значит необходимо искать работу, да и про перекус в ресторане можно забыть.
   Выходя из квартиры, я решил заглянуть к Коле, но оказалось, что его до сих пор не было дома. Об этом мне сказал лысоватый мужичок, одетый в старый спортивный костюм, тот самый, с которым я столкнулся тогда в коридоре. Мне не захотелось расспрашивать его и я, решив, что рано или поздно Коля сам объявится, побрел на лестницу.
   На втором этаже сидели местные мальчишки. Кидая кубики, один из них все время косился на горстку мелочи, и когда комбинация совпала он, злорадно улыбаясь, начал сгребать монеты в карман.
   – Везёт же тебе сегодня, – хмуро говорил рыжеватый парень, кидая кубики.
   – Конечно, везёт, я ж не рыжий, – злорадствовал победитель.
   Из дверного проёма показалась женщина в халате и с тазиком в руке. С зажатой в зубах сигаретой она принялась кричать на парней: – Кыш, того и дело квартиру проиграете! Я что неясно сказала? А ну пошли вон, вы мне ходить мешаете!
   Спустившись на первый этаж, я увидел, что заботливо расставленные цветы окончательно высохли, а в горшках валялись окурки и мусор. По стене пошла витиеватая трещина, которая старалась, сбросить слой свежей краски на пол. Доски, что выглядывали из-под линолеума, отсырели и воздух наполнил тяжёлый, водянистый запах. Открыв исписанную маркером дверь, я вышел на улицу.

   Я стоял возле Катиного дома, где мы заранее условились встретиться. Не замечая ничего вокруг, я поймал себя на мысли, что волнуюсь. Ладони рук покрылись влагой, тело робко вздрагивало при мысли о том, что вот сейчас мы встретимся, и мне решительно нечего будет ей сказать. По пути я всё старался             придумать тему для разговора, но мозг предательски отказывался соображать.
   Вышагивая из стороны в сторону, я искоса поглядывал на высотку, в попытке высмотреть её силуэт. Чем дольше я ждал, тем сильнее росло внутреннее напряжение и на миг мне подумалось, что я хочу уйти. “Нужно отвлечься” – приказал я себе и, поправив прилипшую к спине майку, решил отойти в тенек.
   Солнце понемногу начинало припекать и, оглядевшись вокруг, я заметил, что народу на улице прибавилось. Чуть поодаль от автобусной остановки разместился небольшой, желтый прицеп с корявой надписью “Квас”. Я было сделал шаг в его сторону, но заметив Катю, остановился.
   Увидев меня, Катя помахала рукой. Она надела облегающее платье цвета индиго, которое подчёркивало её стройную мягко очерченную фигуру. Длинные волосы были собраны в хвостик. Но в ее глазах горел недобрый огонек, они упрямо смотрели на меня будто стараясь отогнать.
   Оказавшись друг напротив друга, мы обнялись. Почувствовав лёгкий ягодный аромат, которые издавали её волосы, я понял, что от былого волнения ни осталось и следа.
   – Выглядишь озабоченной, что-то случилось?
   – Нет, ничего, – задумчиво ответила она.
   Немного постояв, мы решили прогуляться в сторону парка – самое лучшее, что можно было найти в этом городе.
   – Я только сейчас понял, что боюсь твоей красоты, – сказал я, оглядывая её.
   – Почему же? – спросила она, и на её лице отразилось любопытство, которое придало ему немного детское выражение.
   – Наверное, меня подсознательно пугает все красивое, – пожав плечами, ответил я, прекрасно понимая, что дело в чувствах которые я начинал к ней испытывать.
   – Не ты один, – засмущавшись, ответила она – столько раз замечала, что парни упрямо сверлят меня взглядом. В какой-то момент мне настолько осточертели эти взгляды, что я намеренно перестала следить за собой, лишь бы отвязаться от них.
   – Разве тебе неприятно осознавать себя привлекательной?
   – Парни слишком примитивно мыслят. Они считают, что косметика духи и красивые наряды нужны только для того чтобы привлечь их. Поверь, ни один мужчина не стоит столько самоанализа и дорогущей косметики. Ведь все что вам нужно, это пялиться и воображать себя с очередной куклой в постели.
   “Странное ощущение, – подумал я – одновременно притягивая к себе, она умудряется отталкивать и держать меня на расстоянии”.
   – Мы пялимся на вас, просто потому, что гораздо интересней смотреть на красивую девушку, чем на пейзажи этого города, – решил отшутиться я, чтобы сменить тему.
   Катя сделалась серьёзной. На ее лице отразилась боль. Не знаю, был ли я тому причиной или же у нее что-то действительно стряслось, но спросить еще раз я не решился. Отчасти  я догадывался, почему она так настроена, но не хотел себе в этом признаваться.
   – Лично мне обидно, когда меня разглядывают, словно фрукт на прилавке,  – сказала она, скосив на меня глаза будто проверяя, не смотрю ли я на нее.
   Мы прошли небольшую площадь, засаженную алыми тюльпанами, где фонтан подбрасывал в воздух струйки воды, которые подхватывал ветер и обдавал каплями взгромоздившегося на пьедестале вождя революции.
   – Мне хочется знать, что я могу притягивать не только внешностью. Ведь я не так уж и глупа, как ты, наверное, успел обо мне подумать, – её слова будто прозвучали мне словно в укор.
   – Ни о чем подобном я еще не успел подумать. К тому же я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду, но это невозможно, – сказал я, ловя её заинтересованный взгляд.
   – Почему же?
   – Если убрать обоюдную страсть и желание, что же нам останется? Не кажется ли тебе, что без страсти мир превратиться в ледышку, а мы станем больше похожими на роботов, которых снабдили передовыми технологиями, но лишили смысла?
   Катя призадумалась. Ее дымчато-темные брови слегка сдвинулись, придавая лицу выразительность. – Уж лучше заледенеть и жить механически, чем каждый раз страдать. Причем страдать не по своей воле, ведь ты не хотел ничего подобного, но тут появляется какой-нибудь… – она на секунду прервалась и, уступив дорогу велосипедисту, продолжила – который не ценит тебя вовсе, и ты думаешь – почему он? Ведь, вокруг столько хороших людей, а тебе попадаются одни эгоисты.
   – Надеюсь, ты это не про меня? – спросил я, входя вслед за Катей в парк.
   – Нет, ты хороший, – улыбнувшись, ответила она, но тут же стрела с лица улыбку и, нахмурившись, продолжила – понимаешь, мы слишком долго живем одной только страстью.
   “Как будто Колю слушаю” – подумал я, стараясь поймать ее взгляд, но она смотрела строго и прямо перед собой. Я все больше уверялся в своих догадках о том, чем вызвано её недовольство. Решив поначалу не затрагивать эту тему, я все же не вытерпел: – Мне кажется, что бы я сейчас не ответил, то я буду защищать того кому на самом деле адресованы эти слова, – спокойно произнёс я.
   Катя посмотрела на меня, и в ее глазах на миг промелькнул стыд. – Ты прав, прости, – сказала она, виновато отводя взгляд – думаю, это не лучшая тема для разговора, – она вновь улыбнулась, и я заметил, что эта улыбка словно оттаяла от того холода, который до этого мелькал в глазах.
   Мы прошли театр, уместившийся в самом углу парка, оставили позади уличное представление, где переодетые в индейцев люди показывали нечто вроде спектакля и завернули на аллею, которую будто царапины покрывали тени от веток деревьев. Купив мороженое, у скучающей женщины, что грызла семечки, мы расположились в тени ветвистого дуба. От земли, сплошь усеянной желудями, поднимался свежий растительный запах.
   Усевшись на резную скамейку, Катя на мгновение засмотрелась на проходившую мимо семейную пару с еще грудным ребенком. – Мне порой кажется, – сказала она, провожая их взглядом – что я не смогу ради кого-то пойти на такие мучения и родить ребенка. Интересно, какого это вообще чувствовать, что в тебе есть нечто живое?
   – Неужели ты ни разу не встречала тех, ради кого бы ты смогла перебороть этот страх?
   – Это не то чтобы страх, просто все это мне кажется каким-то неестественным. Вроде как мы – люди столько всего добились, чтобы оторваться от животного мира, но сколько бы мы не бегали от этого, все равно природа напоминает нам, кем мы были и кем всегда останемся, – сказала она – а на счёт того встречала ли я хоть раз кого-нибудь, то тут скорее нет, чем да.
   Эти слова на миг огорчили меня. Мне хотелось думать, что у неё остались ко мне чувства, пусть даже скромные. Эти мысли усугубило воспоминание о фотографии, на которой Катя, улыбаясь, обнимала Женю, отчего на мгновение проскользнуло чувство ревности. – А как же Женя? – спросил я бесцветным голосом, толи от негодования, толи от ударившей в голову желчи.
   – А что Женя? – удивилась она – Женя… впрочем, не будем об этом. На минуту Катя призадумалась и, оборвав меня на полуслове, произнесла: – Я совсем забыла, мне нужно зайти к Алине, той блондинке помнишь? Она живёт тут недалеко.
   “Молодец Андрей, ты просто мастер заводить диалоги в тупик” – с горечью подумал я.
   Мы покинули парк, пересекли улицу и, обернувшись, Катя сказала: – До встречи, извини, что так вышло, – она улыбнулась и направилась в сторону серой хрущевке. Я же смотрел ей вслед и чувствовал, что мне необходимо выпить. Вот только Коля опять куда-то пропал.

   Назад в общежитие я не пошёл. До вечера прошатался по городу, побывав в местах, что так дороги моей памяти. Вышагивая по улице, я думал о нашей встрече с Катей. Я разбирал каждое слово и каждую деталь, с горечью понимая, что между ней и Женей что-то есть. Но больше всего я корил себя – за свои слова, за поведение. Я вел себя не то чтобы не естественно, наоборот, в этот момент я был самим собой, но этот новый только что открывшийся мне “я” был мне противен словно чужеродный организм, нагло поселившийся в моей личности.
    Проходя маленький, дворовый фонтанчик, я отвлекся от мыслей, вспомнив, как мы с Колей постоянно наскребали здесь мелочь на мороженое. Возле дома культуры мы первый раз напились, и Тощий всё клялся, что сможет украсть еще бутылку, а потом мы укатывали от смеха, когда бойкая продавщица стегала его веником по спине. Эх, Володя. Кто же знал, что все так глупо выйдет? Нужно будет навестить его.
   Я не заметил, как солнце скрылось за высотками. На иссиня-фиолетовом небе растянулись, чуть подсвеченные луной, облака. На улице всё чаще начали встречаться пьяные, а патрульные машины, сверкнув маячком, заворачивали во дворы.