Несломленные

Судьба интересная злодейка, а иногда настоящая волшебница. В новом клубе поддержки «Несломленные» собирается интересная компания: Фрэнк без осязания, Глен без обоняния, глухой Ронан, слепой Тэйт и Ноа, который не чувствует вкуса. Каждый из них охвачен страхом или безысходностью от потери одного из пяти основных чувств. На первый взгляд их связывает красными ниточками только это. А вдруг тут все сложнее, и это не простое совпадение? На их горизонте появляется еще одна проблема - симпатичная и своенравная Астрид. Есть ли у них шанс найти свое место в мире? И заново узнать себя? Подходит ли им девиз: «5 направлений и только 1 выход?»

Глава 1
19 октября
 Тэйт Лефевр
Открываю глаза и вижу только кромешную тьму, закрываю – ничего не меняется. «Вот чудо», – говорю себе. «Сегодня я тоже ничего не вижу», продолжает в моей голове голос. А мой ли? Теперь я сомневаюсь во всем. Хлопаю рукой по будильнику, который меня и разбудил, он перестает играть песню «Feeling Good» [1]. Как же я устал от всего: от неменяющейся картинки в глазах. Это тоже самое, что смотреть на черный экран монитора, и твой обзор огранивается только этим. Как же это надоедает. До чертиков. А, казалось бы, я мог уже привыкнуть к этому за 8 лет, но каждый день мне приходится влезать в эту шкуру и быть овцой. Глупой, беленькой и пушистой, что послушно идет за пастухом и бежит в загон от собак. Однако после этого я задаю себе вопрос: «А кто я под этой шкурой?». Может, меня, настоящего, под ней уже нет.
Все еще лежу на кровати, и сейчас мне выдался очередной удачный случай бездействия. Или лучше сказать бездельничества? В такие моменты я стараюсь, как можно больше и лучше развивать другие свои чувства, если лишен самого главного.
Мой слух настраивается на шум воды, что включена в ванной. Значит, одна из сестер уже встала. Она напевает какую-то песню, немного фальшивя на высоких нотах – мне кажется, все эти знания появились, когда я потерял зрение. Не решусь кричать ей, чтобы брала ноту чуть смелее. Ведь, на самом деле, у неё очень красивый голос. И это единственное, за что порой я её люблю. Просто у меня такое чувство, что её цель в жизни сделать мою невыносимой.
Мне интересны эти утренние часы воскресенья – в такие минуты стараюсь не только услышать что-то, но и нарисовать все это в своем воображении. Как бы это было на самом деле, потому что я так много помню из окружения и боюсь, что забуду. Мне сложно представить, как изменились близкие, поэтому чаще вспоминаю их, какими они были последний раз. И я все тот же пятнадцатилетний мальчишка.
Для этих тренировок требуется недюжая концентрация, если мне это удается, то целый день проходит в каком-то одухотворённом состоянии. Могу часами слушать, как что-то происходит в доме: капая, ударяясь, стуча, падая и просто издавая тихие звуки. Это помогает мне не сойти с ума целыми днями в полнейшей изоляции от реальной жизни. Настоящей жизни за пределами этого дома-коробки. По крайней мере, я не чувствую себя частью чего-то и этого мира в целом. Не помогают ни прогулки, ни учеба или друзья.
В дверь ударяет кто-то маленьким кулачком, наверно, пришла Сафая. Ей всего 10 лет, но такая смышлёная малышка, хоть и неугомонная. Она разрушает чары этого утра, и я теряю концентрацию.
- Могу я войти? – спрашивает сестра. Иногда думаю, что её игнорируют в семье что старшая сестра, что отец – все заняты мной. И вот уже 8 лет она растет сама: взрослеет, играет, учится каким-то вещам, совершает ошибки и переживает взлеты и падения без соответствующей поддержки. Не знаю, как ей хватает терпения смотреть на то, как со мной бегают, а она растет как подкидыш. Наверное, эту черту Сафая переняла у мамы, хотя её она просто не может уже помнить. Тогда ей было всего 2 годика.
- Заходи, - говорю я, садясь на кровать, и успеваю взять темные очки со столика рядом.
Сафая мягко ступает по половицам, направляясь прямо ко мне. Слышу каждое её движение, как трется одежда об ее тело, как теребит свои кнопки на кофте. Она подходит ко мне почти вплотную, но все же останавливается на удобном ей расстоянии. Чувствую, что ей хотелось бы быть ближе к кому-то, но боится, что её оттолкнут. Наверно, от меня она боится этого больше всего, потому что именно я уделяю ей больше всего времени.
- Зачем ты всегда надеваешь эти очки? – её ладошка опускается мне на голову и поглаживает мои отросшие волосы, больше я не ношу короткие. Какой смысл переживать, попадают мне волосы на глаза или нет. Если я все равно не могу ими пользоваться.
- Милая, ты же знаешь, зачем они, - я не сержусь на свою сестренку, просто не могу высказывать ей свои недовольства, которые покажутся ей очень глупыми в 10 лет.
- Они выглядят … некрасиво. Портишь ими весь вид, - честно говорит она, потому что все еще в том периоде, когда не видит смысла во вранье. Да и от неё мне бы это хотелось в последнюю очередь.
- Но я же слепой, - говорю это как давний факт, мне от него уже ни жарко ни холодно. Хотя на самом деле, мне очень больно от этих слов каждый раз глубоко внутри. И стараешься засунуть эти чувства все дальше и дальше каждый раз. Ведь это звучит так сухо, что я хочу заморозить весь мир.
- Врачи говорят по-другому! – она топает своей ножкой, стук резко отдается в ушах. Протягиваю свою руку и безошибочно нахожу её, тяну к себе. Так, что Сафая оказывается между моими ногами. Наклоняясь, утыкаюсь в её детский животик и издаю неприличные звуки, она хохочет, старается освободиться из моих рук. Но я чуть сильнее обнимаю её, потому что не знаю, как доказать ей еще свою любовь и вину за то, что она растет как сорняк в райском саду.
- Тэйт, перестань, - не унимается сестра и хохочет на все свои детские легкие. И я так люблю её, жаль, что теряю все это время, не наблюдая, как она меняется. Обидно, что я больше никогда не смогу увидеть свою семью. Это отвратительно. Сафая перестает выбиваться, нежно обнимает меня и говорит:
- Я люблю тебя, придурок, - удивляюсь тому, кто её только научил таким словам.
- И я люблю, красавица, - почему-то уверен, что она наследует всю красу нашей матери.
- Ты не забыл, что у тебя сегодня встреча в новом клубе?
- Точно. Спасибо тебе, мой справочник, - я бы с радостью мягко коснулся её носика, но сейчас боюсь промахнуться и попасть ей, например, в глаз.
Сафая быстро отстраняется от меня и выбегает из комнаты, на ходу крича:
- Собирайся, опоздаешь же.
Да, все правильно: я иду на очередное собрание клуба для таких, как я, для лишенных надежды. На самом деле, сменил их целую кучу, уже даже перестал считать. А самое неприятное: не могу отказывать семье, которая пытается мне помочь, но все равно нахожу выход: бросаю через пару занятий, ссылаясь на какие-нибудь неподобающие речи. Тут неплохо подходит использовать мое происхождение – смешанная кровь. Папа у меня армянин, а мама – испанка. Люди так часто оказываются, мягко говоря, нетолирантными. А мой язык не поворачивается сказать своим родным, что это все чушь – мне никогданикогданикогданикогда не вернуть себе зрение. Это такой же факт, как солнце всегда поднимается на востоке и заходит на западе. Так или иначе я всегда соглашаюсь на эти визиты, после аварии никогда больше не спорю.
И вот сестра, моя дорогая ответственная Делия, нашла мне новую группу поддержки. Семья думает, что мне нужны друзья помимо тех, которые у меня есть в университете. Но расскажу вам секрет – и там у меня их нет. Я одиночка. Как темная сторона луны, на которую никто не спешит перейти, даже если, как говорилось на знаменитой картинки в интернете, у меня есть печеньки. Поэтому стараюсь учиться, и это у меня получается хорошо, хоть мне никак не удается избавиться от определенного отношение ко мне у преподавателей. От их жалости и снисхождения. Почему меня нельзя считать таким же, равным?
Делия думает, что новый клуб «Несломленные» (а я только думаю, как же любят выдумывать такие броские названия люди) точно внесет новую лепту в мою жизнь и поможет мне. Может, используя новую методику, помогут мне поверить в то, что я всего лишь блокирую свое зрение. Все, что тогда произошло, было для меня большим потрясением, слишком большим. Каждый раз, когда сестра заводит эту шарманку,  хочу рассмеяться ей прямо в лицо, и меня всегда что-то останавливает. Теперь я всю жизнь оглядываюсь на что-то, боясь где-то ошибиться. Снова.
Встаю с кровати, застилаю её, прохожу до шкафа, достаю рубашку синего цвета, коричневые штаны и черные носки. Думаете, как я все это угадываю? На каждой одежде нашит выпуклый знак, по которому я определяю цвет. Handmade! Не находите? Аккуратно натягиваю на себя каждую вещь, выхожу из своей комнаты. За пару лет научился свободно ориентироваться в пространстве квартиры, не выставляя вперед рук. Прохожу по коридору, поворачиваю налево, оказываюсь у лестницы. Надо спуститься вниз, удивительно, но я никогда не боялся, что разобьюсь на ней. Сестры с отцом хотели переселить меня вниз, в гостиную, я наотрез отказался. Не хочу, и так многое поменялось в моей жизни из-за такого дефекта. Каждая ступень громко звучит, немного поскрипывая, спускаюсь на первый этаж, прохожу 6 шагов, поворачиваю налево, еще 3 шага, опять налево, и я на кухне. Хоть они и не подают вида, а я все равно чувствую их взгляды на себе.
- Доброе утро, - говорю и натягиваю фальшивую улыбку.
- Доброе утро, - отзывается каждый. Кто-то гремит вилкой о тарелку, кто-то захлопнул холодильник, скорее всего, отец шелестит газетой. Прохожу до стола, опускаю руку и двигаюсь вдоль него, чтобы дойти до шкафов и сделать себе хлопья с молоком. Прошло уже 1, 5 года, как я безошибочно это делаю. И тут улавливаю запах горелых блинчиков, это мгновенно напоминает о маме, останавливаюсь, потому что это всегда сбивает меня с толку, а потом продолжаю свои движения. Раньше за мамой всегда был такой грешок. Не специально, конечно, но она могла отвлечься на нас, детей, и блины совсем немного отличались от угольков. И что удивительно она никогда на это не злилась, а смеялась на то, что с нами обо всем забывает. Это наша горькая правда.  «Всё прошло, прошло, прошло.» Повторяю себе.
Сажусь за стол на свое место, его любезно никто не занимает, ем. Мне больно, что когда я захожу, все сразу замолкают, я не только слепым становлюсь, но и еще глухим, чтобы хоть как-то разбить эту тишину, спрашиваю:
- Кто меня доводит до клуба сегодня? – это их маленькая традиция, раз уж я отказался от собаки-поводыря. Помогает или отец, или старшая сестра, они изредка позволяют присутствовать Сафае.
- Делия, - отвечает отец.
Блин, я боялся это услышать, она же такая настырная, ей хочется быть умнее врачей. Чуть ли не вбивает, в прямом смысле этого слова, мне в голову мысль, что я должен видеть. Каждый раз прогулка с ней кажется сущим наказанием. Как будто прохожу 7 кругов ада и почему-то все равно возвращаюсь в чистилище – путь в рай отныне мне закрыт.
Однако я люблю её, хоть она и помещалась на том, чтобы я прозрел, но проблема не в зрении. Кому она пытается что-то доказать? Что она только не испробовала: мази, специалистов, шарлатанов, магов, уколы. Все это я терпел, потому что у меня 100% уверенность, что это не поможет. Потому что боюсь увидеть что-то еще в этом мире и сойти с ума. Цепляюсь за возможность остаться в коконе и больше не видеть, насколько жесток мир, Бог или судьба. Чаще, намного чаще, легче принять какое-то событие, чем его увидеть, уж я-то знаю.
Медленно пережевываю размокшие кусочки хлопьев в холодном молоке, оттягиваю, как могу, этот момент, когда нам надо будет выходить. Но все равно меня тормощат:
- Братец, нам скоро выходить. Не хочу тебя торопить, но у тебя минут 5, - ох уж это неумело прикрытое недовольство мной. Не хочет она меня подгонять? Ну-ну, конечно.
Доедаю без удовольствия свой холодный завтрак, встаю, отношу тарелку в раковину, аккуратно ставлю рядом. Поправляю рубашку, которая немного выправилась из штанов.
- Я готов, - произношу я.
- Удачи вам, - говорит Сафаа своим звонким детским голоском, продолжая мурлыкать что-то себе под нос. Мне кажется, что она пытается привлечь внимание отца. Но он никогда, по крайней мере, при мне не ведется на эти уловки и только громче перелистывает страницы. И это бьет громче, чем бомбы.
И как же я сам хочу, чтобы удача повернулась ко мне. Каким-то другим местом нежели задницей. Сестра берет меня под руку, мы проходим в коридор, она останавливается, чтобы поправить прическу или макияж у зеркала. Я тоже бы с радостью как-нибудь оценил бы, как выгляжу, ради интереса. Как я изменился за 7 лет, как возмужал или у меня так и осталось лицо подростка. Но теперь моя надежда только на сестер, которые могут что-то поправить или стереть с лица или одежды грязь.
Делия снова берет меня под руку, выходим из дома, проходим дорожку до калитки. Сестра открывает её перед нами, я готов был бы смутиться, если бы не привык к этому. Что редко бываю мужчиной для всех, а чаще всего маленьким братцем или инвалидом.
- Нам идти примерно 10 минут, - растягивая предложение, говорит сестра. - Ты готов?
- Сэр, всегда готов, сэр! – отчеканиваю я, как в армии, стараясь хоть как-то её развеселить.
- Тэйт, побудь немного .. серьезным, - подбирая корректно, как и всегда, слова говорит Делия.
Прикусываю губу, чтобы просто промолчать - мне больно от всех этих замечаний, я ведь стараюсь. Черт возьми, им трудно это понять! Мы идем, не так быстро, как мне бы хотелось, но все-таки живее, чем черепахи. Делия дергает мою руку, когда нужно поворачивать или остановиться. Я, конечно, против поводырей, но пошутить так хочется. И мне опять нужно сдерживаться - пропадает хорошая шутка.
Видимо, мы доходим, когда она встает и отпускает мою руку. Теряю это тепло на своем локте, но в тоже время я, наконец, свободен.
- Мы пришли, Тэйт, - по звукам она отодвигает рукав кофты с запястья. – Еще 7 минут да начала.
- Можешь идти – справлюсь.
- Точно? – неуверенно спрашивает она.
- Да, придешь через час, примерно. Думаю, нас сегодня долго держать не будут.
- Тэйт…
- Да?
 - 6 ступенек, довольно высоких, - говорит Делия, это наша давняя игра, чтобы я не выглядел таким уж жалким. Она всегда говорит мне, сколько ступенек у дома, и я сам преодолеваю их.
- Спасибо, - теперь искренне улыбаюсь я, потому что такие традиции держат меня на плаву. Слышу, как её шаги растворяются, становясь все тише и тише. Едва заметно для себя я шумно выдыхаю и покачиваюсь с одной ноги на другую.
Задумываюсь о своей семье и понимаю, что самое отвратительной в этой уступке с группами поддержки то, что надо постоянно ждать. Стою, все еще переминаясь с ноги на ногу, вокруг ни звука. Но вдруг слышу какие-то тихие, совсем тихие, мне опять нужно концентрироваться, но тренировки того стоят. Ловлю на себе чей-то взгляд, он изучает меня сверху до низу, и я уверен, что это не сестра.
- Вообще-то это очень некрасиво так разглядывать человека, - говорю громко незнакомцу, потому что не знаю, на каком расстоянии он находится.
- Извини, извини, - произносит довольно низкий голос. Он щелкает чем-то, приближается ко мне, а потом улавливаю запах сигарет.
- Запах ужасный!
- Правда, а я совсем не замечаю, - хихикая, произносит он.- Глен, Глен Сарджент.
- А я Тэйт Лефевр, приятно познакомиться, - протягиваю руку, в надежде, что он окажется рядом: нервничаю и не могу определить его месторасположение относительно меня. Даже направление. Он проходит пару шагов, это я определяю по звуку его каблуков на обуви, и его большая сухая рука пожимает мою. В ладони возникает знакомое чувство узнавания. Но как я могу знать его рукуопожатие?
- Приятно, Тэйт. Ты тоже в клуб, как я понимаю.
- Да, ты просто умник, - произношу серьезно, а он смеется.
- Не надо быть таким настороженным: не пытаюсь тебя задеть.
Мне хочется извиниться перед ним, но я не набираюсь смелости. Глен стоит рядом, продолжая курить сигарету. Запах перестает мне казаться отвратительным, и я понимаю, что это дорогие сигареты. Уж не богача ли сюда занесло? Даже становится интересно, в чем же его недостаток, но я не могу такое спросить. Это так некультурно.
Мы стоим в тишине какое-то время, различаю только, как Глен затягивается сигаретой и выдыхает дым. Слышу шаги, а потом звучит голос, наверно, слишком громкий даже для нормального слуха, не настроенного как мой на всякие мелкие детали:
- Привет, - говорит незнакомец.
- Что ж так орешь, чувак? - произносит Глен через зажатую между губ сигарету.
- Извините, - он так искренне извиняется, впервые такое слышу, добавляя при этом:
- Я Ронан.
- Рад познакомиться, - отвечает мой новый знакомый, и мне кажется, что происходит рукопожатие. – Я Глен, а этот молчун – Тэйт.
 Протягиваю руку, мне нервно пожимают её, тряся сильнее, чем стоило бы.
- Вы тоже в этот загадочный клуб «Несломленные»? – спрашивает нас Ронан.
- Да, - этот короткий ответ не оставляет шанса продолжать диалог, но нас спасает звук открывающейся двери. Раздается громкий голос:
- Эй, парни, вы, походу, ко мне. Я – Адам Миллер, руководитель «Несломленных», - все начинают двигаться, а я стою как в ступоре. Кто-то хватает меня за рукав:
- Чувак, сегодня я твой поводырь, - это Глен, начинаю немного понимать этого странного весельчака, даже не отдергиваю руку. Как только мы останавливаемся, я понимаю, что перед нами лестница.
- Тут довольно крутые ступеньки, - произносит Сарджент.
- Да, их шесть, знаю.
- Парень, а ты точно слепой? - он легонько подталкивает меня, я внутренне улыбаюсь. Оставляет на спине руку, видимо, на всякий случай.  Преодолевая это препятствие, по скрипу понимаю, что Глен открывает передо мной дверь. Заходим внутрь, он ведёт меня какими-то коридорами, стараюсь запомнить путь. Мне это удается, и я выстраиваю для себя обратный маршрут.
И, наконец, мы оказываемся внутри комнаты, мне так кажется, потому что здесь немного прохладнее, чем было в коридоре. Глен подталкивает меня внутрь, когда я неловко мешкаюсь на входе.  Он доводит меня до какой-то точки, а потом толкает меня с определенной силой, я испуганно приземляюсь на мягкий диван.
- Никогда больше так не делай! - чуть повышая тон, говорю я. Мои руки непроизвольно сжимаются в кулаки, и второй раз за день прикусываю свою нижнюю губу до крови.
- Видел бы ты свое лицо, - он смеется до того момента, как понимает, какое значение носит для меня эта шутка. – Прости, я не хотел, иногда перехожу границы.
- Заметил, но не парься, - все-таки он проявил ко мне какое-то внимание и заботу.
Глен плюхается на диван рядом со мной, мы так и сидим втроем, пока голос Адама не выводит всех из молчания:
- Приветствую вас. Я ожидал, что придут еще двое. По крайней мере, они мне писали на мейл, но можно работать и в такой компании, - слышу, как дверь ударяется о стену при открытии. Видимо, вошедший особо не парился над тем, как войти:
- Я не опоздал? Попал в небольшую пробку, - чувствую, как Глен рядом со мной напрягается.
-Привет, Фрэнк, - произносит он, сухо и немного надменно. Только этого еще не хватало, участвовать в каких-то разборках.
- Черт, а ты здесь, что делаешь? – голос Фрэнка не меняется в тональности, остается таким же, но так комично выглядит ругательство, произнесенное спокойном и размеренным голосом. Попробуйте, если не верите.
- Парни, спокойно, - произносит наш лидер клуба. Раздается еще один голос в дверях, если я правильно понимаю.
- Эй, чего встал-то? Туда или обратно? Нечего тут ноги примораживаться к полу, - со смехом произносит тот.
- А ты еще кто? – спрашивает Фрэнк, если я правильно запомнил имя.
- Давай затаскивай свою задницу внутрь и познакомимся. А вообще я Моро, можно просто – Ноа.
Еще несколько минут слышу, как все рассаживаются. Двигаются стулья, Глен недовольно ерзает, притесняя меня к краю, но я ничего ему не говорю. Меня это не раздражает, скорее – смущает.
- Как я понимаю, теперь мы все в сборе! – говорит Миллер. – Давайте представимся, только имена, никаких диагнозов, мы не в больнице, в конце концов. Можете еще добавить какие-то интересные факты о себе.
Округляю глаза под очками, а вот это существенное отличие от всего того, что я посещал. Каждый раз мы начинали с того, что все монотонно произносили свое имя и фамилию, потом диагноз. Это мгновенно все и во всех убивает. Боюсь сглазить, но вдруг тут я продержусь дольше обычного.
- Я – Тэйт Лефевр, - не верю своим ушам, что начинаю первый, ведь всегда боялся этого. – Люблю книги и фотографировать для инстаграма.
Во мне есть стопроцентная уверенность, что они задаются вопросом, как я это делаю. Можно рассказать ведь это не секрет какой-то, если, конечно, такой вопрос последует.
- Прости, конечно, но как ты это можешь делать? – наверно, это последовал вопрос той выскочки в дверях, Ноа, если не ошибаюсь.
- Все очень просто: использую «специальные возможности» на своём iPhone, Siri читает вслух всё, к чему я прикасаюсь — от приложений и названий фильтров инстаграма до кнопок для публикации в социальных сетях. И подписывает фотографии с помощью функции распознавания речи[2].
Мне, конечно, кажется, но они теряют дар речи. И это тишина для меня как божья благодать, я чувствую себя нормальным. Нормальным, потому что меня не считают жалким и лишь от того, что у меня есть какие-то недостатки. Они, блин, есть у всех, спешу вас огорчить.
- Очень хорошо, - произносит Адам Миллер. – Кто следующий? – Глен рядом со мной начинает возиться.
- Глен Сарджент, приятно познакомиться со всеми. – он делает упор на последнее слово, мне кажется, даже голову поворачивает в сторону своего знакомого. - Люблю придумывать компьютерные игры, программы. Написание кода – это мое кредо в этом мире.
- А как же взлом Пентагона или ЦРУ? – жуя жвачку, опять спрашивает тот выскочка.
- Это уже не так интересно, - спокойно говорит Глен. – Считаю, что обычным людям есть что скрывать. И бывает, что тайны эти хуже, чем дела военных и государства.
Чувствую, как после этих слов он становится угрюмым, и возникает неловкое молчание. Перевариваю те слова, что сказал Глен, потому что насчет людей он прав. Иногда люди совсем не капли, из которых состоит океан, а субстанции, отравляющие другие жизни. Но потом начинает говорить следующий, и я выскальзываю из своего омута.
- Ронан Фишер, - опять этот парень орет, как сумасшедший. – Предпочитаю играть в баскетбол всё свое свободное время.
- Хорошо, - говорит Адам. От его простого слова становится теплее, наверное, от его энергетики. – А что насчет тебя? – обращаясь к кому из оставшихся, договаривает наставник.
- Я – Фрэнк Хоук, учусь на криминального журналиста. Это все, - прям чувствую его недовольство. Оно настолько явное, что непонятно, зачем он вообще сюда пришел.
- А я Ноа Моро. Мне кажется этим все сказано, - шутник начинает смеяться, а все продолжают молчат. – Что-то вы все какие-то серьезные. Это же просто прикол. Я серфер, прям как из фильма «Серфер души», но с двумя руками, - опять шутка, но тишина.
Наконец, Адам берет все в свои руки и начинаем нам рассказывать о предстоящей программе. Мы его первая пятерка, которая испытает это на себе. Однако после его слов я не начинаю чувствовать себя подопытной крысой, как бы было это раньше. Тут не будет бесконечных обсуждений наших проблем перед всеми в кругу по очереди, по крайней мере, не с самого начала. Мне этот круг никогда не давал расслабиться. Это было время публичного позора – 5 минут унижения. Адам хочет нам вернуть уверенность в себе и в мире, что он прекрасен. И мы должны познавать его полностью, не лишая себя важных вещей и впечатлений.
Черт побери, мне хочется верить его словам. Адам говорит о своем желании, чтобы мы подружились и были новой семьей, потому что у нас похожие недостатки. Вот уж не знаю, с чего он так решил. Больше слепых здесь нет. Он умело избегает слова «проблема» и «лишение». Мы слушаем его, никто не разговаривает – все сюда пришли, чтобы решить что-то своё.
- Мне кажется, основную концепцию я выложил. Ах, да, мне 26 лет, я совсем немного старше вас, но я уверен, что помогу вам больше, чем всё, что было до меня. И это не хвастовство. Я не навязываю вам свое общение, но хочу заполучить ваше расположение. Заманчиво ведь звучит?
По комнате пробегает одобрение, у меня аж руки чешутся от радости. Хочется ему аплодировать. Но дверь неожиданно громко хлопает, в комнату заходил кто-то еще. Мне интересно, кто это может быть, если Адам говорил о двоих опоздавших. А этот третий, обычно говорят, что третий лишний.
- Адааааа-ам, - растекается женский голос, очень нежный и приятный.
- Астрид? – чувствую, что в его обращении не удивление, а испуг, но, может, мне это только кажется. - Боже, сколько лет я тебя не видел! – уже с радостью заявляет он и не остается и тени того, что я различил по голосу. Наверняка, мне это просто показалось.
- Не так уж и долго, - замолкает она. – Черт, у тебя занятия? Не знала, что ты стал таким ответственным, раньше ты ..
- Пойдем выйдем за дверь, я думаю, парни не обидятся, - прерывая девушку, говорит наставник, и уже обращая к нам:
 - Или на сегодня мы можем закончить? Я пришлю вам расписание наших занятий на почту. Спасибо, что пришли. Надеюсь, вы останетесь до конца терапии, - поспешно договаривает он, и я слышу удаляющиеся шаги.
Глен хватает меня за рукав, мы встает, различаю, как женский голос что-то втирает Адаму и его тон теперь становится очень недовольным. Слышу отдельные фразы «.. сбежала ..», «.. Питер-идиот..», «… квартира..». А потом Сарджент уводит слишком далеко, чтобы я что-то расслышал. В конце концов, ведь это не мое дело.
Проходим коридоры, его рука покоится на моем локте, почти его не касаясь, выходим из дома, спускаемся по лестнице. Глен в этот момент незаметно отпускает меня, чтобы я преодолел это сам. Все это время я улыбаюсь непонятно чему, но Глен ничего мне не говорит на этот счет, хотя язык у него явно чешется. Потом меня окликает Делия:
- Тэйт! – я чувствую, что магия этого места начинает пропадать. Теперь вспоминаю истинную причину, почему здесь и зачем оказался. В голове появляются мысли, что, в конце концов, это для семьи. И у меня поубавляется пылу.
- Не мог бы ты довести меня до сестры? – спрашиваю я Глена, который опять держит меня под руку.
- К такой красавице не грех отвести, - я заливаюсь тихим смехом. Как только он подводит меня к сестре, говорю:
- Делия, знакомься, это Глен Сарджент.
- Очень приятно. Спасибо, что приглядел за моим младшим братом, - она включает этот свой игривый голос, и я понимаю, что Глен хорош собой. Делия почти открывает рот, чтобы сказать что-то еще, но мой знакомый быстро говорит:
- Не за что, - он что-то достает из одежды, и я слышу, как щелкает зажигалка. – До встречи, Тэйт, - его шаги растворяются. И мне почему-то немного обидно и грустно, что он так быстро ушел.
- Первый раз вижу тебя в таком состоянии, - неожиданно заявляет сестра.
- Ты права, на этот раз все совсем по-другому.
Смело беру её под руку, начинаю мечтать о том, что, возможно, наконец, у меня появятся друзья. Немного отдаляемся от места встречи, когда я слышу, как из дома, хлопая дверью, кто-то выбегает, выкрикивая ругательства. Мы все удаляемся от источника шума, а мне интересно, кто это был? И что могло случится?

[1] - Adam Lambert – Feeling Good [Muse Cover]
[2] – Использую текст из интервью Томми Эдисона. Слепого человека, который действительно ведет инстаграм.




Глава 2
23 октября
Фрэнк Хоук

Уже пару дней она живет с нами. Эта загадочная Астрид Калхен. Не доверяю ей, потому что не имею представления, кто эта блондинка на самом деле, да и знать собственно не желаю. Или, может, дело совсем в другом. Просто мне не нужны эти проблемы, дополнительные проблемы, которые связаны с ней. А появилось их не так уж мало. Одного не понимаю: зачем я только согласился на уговоры Глена. Хотя их сложно считать таковыми, я просто поступил как дурак и теперь непонятно зачем плачусь об этом. А ведь никогда так не глупил, точнее больше не глуплю, потому что жизнь очень любит наказывать самонадеянных. Это я знаю по собственному опыту.
Не понравилась она мне сразу же, и не могу себе объяснить причины, а вдруг у меня просто хорошее чутье, а этот мудак мне не верит. Вот выгонят нас из общежития и тогда скажет, что я все-таки был прав. Но я хочу сказать, что не начинаю смело смотреть на это сквозь пальцы, все же эта и моя учеба тоже. Замечая эту её улыбку на лице, я ловлю себя на странной мысли….

<немного ранее>

Жду в коридоре, чтобы переговорить с Адамом подробнее насчет занятий. Меня злит, что он так нас оставил только потому, что какая-то фифа залетела в кабинет. Конечно, я обратил на неё внимание, и даже смог рассмотреть это цунами. На вид ей дашь лет 20, простая и неброская одежда, но на фоне их она выглядит ярче. Её длинные и густые светлые волосы в высоком хвосте, худоба и пухлые губы, наверняка, не оставят никого равнодушным, но это видишь не сразу, потому что она хочет все это скрыть подальше. Даже при такой внешности у неё уже существует огромный недостаток – её характер и невоспитанность! 
Глен выходит из комнаты с парнем, чье имя я не запомнил. Вижу, как легко и по-дружески его рука покоится на его локте. Тут что все знакомы или это какой-то розыгрыш? И что он этим хочет показать? Еще и посмотрел на меня этим своим взглядом, которым он меня буравит в комнате уже несколько месяцев. Стоит нам оказаться вместе, и между нами возникает какое-то тягучее пространство, которое давит сверху, хотя раньше такого не было. Он не сильно приветлив, хотя обманывать мне некого, последнее время я само недоверие. Возможно, все же я его обидел. Причем сильно, но ещё не могу копаться в том прошлом.
Слышу, как в соседней комнате громко спорит наш руководитель и эта блондинка. На самом деле, не из тех, кто лезет в разборки, но что она вообще вытворяет? Из приоткрытой двери до меня доносится часть разговора, однако я понимаю только, что ей нужно место, где можно переночевать пару ночей, а по какой-то странной причине Адам ей наотрез отказывает в помощи, когда слышит чье-то имя, которое не разобрать. Астрид еще некоторое время уговаривает его, чтобы дал хотя бы сутки, отдохнуть, а потом она его больше не потревожит. Голос Адама такой же строгий, как я понимаю, это однозначное «нет». После отказа её фигура почти мгновенно выбегает из двери, чуть не сбивая меня с ног, она выкрикивает ругательства:
- Вот ведь мудак!
Усмехаюсь её замечанию, мне-то он все-таки понравился. Жду немного у двери, чтобы не застать разгоряченного Адама. Стучу в дверь, слышу усталое:
- Войдите.
Захожу в комнату, его лицо мгновенно преображается, когда он понимает, что это всего лишь я, а не та дамочка.
- Фрэнкс, верно? – с улыбкой произносит он.
- Да, у вас прекрасная память, - сухо улыбаюсь я.
- Можно на 'ты'. Что ты хотел узнать? – вижу в его глазах неподдельный интерес.
- Меня очень волнует вопрос, что конкретно мы будем делать? Не люблю оставаться без информации. А то, что вы.. ты говорил, не выглядело конкретным.
- Конечно-конечно, ведь владеешь информацией - владеешь миром.
Мне льстит, что он цитирует Черчилля.
- Я бы хотел вас сближать посредством совместного времяпрепровождения, за какими-то играми, выставками, походами в кино и все в таком духе. Кроме этого, буду встречаться с вами наедине, как психолог, так мы быстрее подойдем к цели. У вас даже будут домашние задания. Мы должны стать друзьями, - в конце концов заявляет он, а меня передергивает от этого. Я не могу себе это объяснить, но Адама ничего не говорит на мою реакцию, только улыбается одним уголком губ.
Еще не знаю, хочу ли я таким способом сближаться со всеми этими парнями, но даже я понимаю, что мне уже нужна помощь. И место, где я хотя бы перестану концентрироваться на проблемах прошлого и учебе, которая начинает катится в тартарары.  Да и теперь мне дико интересно, что из этого выйдет. Все эти люди. Как мы все здесь оказались, особенно мы с Гленом?
- Хорошо, я понял чушь больше.
- Да, ждите сообщения о наших занятиях и примерном плане движения. Возможно, у вас будут даже какие-то совместные занятия вне наших встреч. И, кстати, как бы это глупо и по-детски не звучало. Мне кажется, что у вас всех есть что-то общее.
 Я задумываюсь над его словами, но вместо этого произношу:
- Пойду тогда? – вижу, как рот Адама открывается, чтобы сказать что-то еще, продолжая свою тему, а потом он легко выдает:
- До встречи, Фрэнк!
Выхожу за дверь и тихонько приваливаюсь к косяку с какой-то большей уверенностью в том, что я выбрал правильное место. Мне почти хочется улыбнуться. Открываю глаза и начинаю двигаться к выходу. Спускаюсь по лестнице и только сейчас замечаю, что Глен болтает с этой девицей. Они вдвоем покуривают сигареты. Господи, я молюсь, чтобы он ничего не учудил. Потому что он злится на меня, и сегодня прям всем своим видом показывал, что что-то будет, и, видимо, я должен буду уступить. А этого делать не хочу!
Как только подхожу к ним ближе, Глен громко восклицает и даже улыбается мне (каков актер, вы только посмотрите):
- Ты не поверишь, что я придумал!!
В голове, как мантру, повторяю 'нетнетнет', но другой частью мозга я понимаю, что это все равно случится. И мне никак не избежать этого ЧП.
- Это Астрид, и она максимум неделю поживет с нами, - почти чувствую, как мои глаза готовы вылезти из орбит. Вот такого уж я точно не мог ожидать. Стараюсь придать себе самый спокойный и надменный тон лишь бы только не сорваться на крик.
- Сарджент, ты вообще думаешь о том, что из-за неё нас могут выгнать к чертовой матери из универа. Между прочим, я почти закончил, не доставляй нам такие хлопоты, - это чертовски злит меня, но не так, как я мог представить. Внутри почему-то слишком быстро смиряюсь с тем, что у нас большие проблемы. Однако мне надо минимизировать издержки из этого события. Плюс: я не могу так легко для Глена признать факт. Таким, как он, надо напустить пыли в глаза. Поэтому я продолжаю:
- Нет, я категорически против, - говорю с ним как с сыном-подростком, который просит погонять у меня тачку.
- Ей негде жить, не будь таким строгим, - канючит Сарджент, чего я раньше за ним не замечал. - Тем более её знает наш руководитель, - я почти готов открыть рот, а он заявляет:
- Она хорошая, - Глен смотрит на Астрид, для неё его чувства неочевидны, но я вижу в них что-то. Что-то, чего надо избегать. И мне, и ему.
- А ты не задаешься интересным вопросом, почему тогда он не приютил её? – я хочу спасти его от этого омута. Неважно, что мы теперь практически не общаемся, и мой друг потерял ко мне свое доверие, а он мне дорог. Я не могу позволить ему совершать такие ошибки.
Глен молча смотрит на Астрид, пепел с его сигареты падает ему на ботинок, и ему на это наплевать. Блондинка прожигает меня взглядом, и у нас, походу, взаимная нелюбовь с первого взгляда.
- Фрэнк, всего пару дней, - начинает снова мой друг. - Отвечаю за неё головой.
Уже свыкаюсь с мыслью, что мы влипли, но все равно замолкаю, чтобы они немного понервничали.
- У тебя она одна, поэтому .. Никаких оплошностей, поняли меня?
Они вдвоем озаряются улыбкой, от них теплее на душе, но я стараюсь не замечать этого. И тем более подавать вид.

<сейчас>

Одна мысль вертится в моей голове. Не использует ли она этого прохвоста? Ведь ему вечно надо кому-то помогать, вот же вляпаемся мы. Стоп, мы уже вляпались! И почему он всегда находит таких? Подсознание задает вопрос «Каких?», и я не могу подобрать слов. Может, которым нужна забота?
Сейчас, утро и нам всем скоро на учебу, кроме Астрид, конечно. Не знаю, правда, где она пропадает целыми днями, но, слава богу, что не торчит в здании и не ждет проверки.
Комната у нас не такая уж и большая, с туалетом, но без душа или ванны. Шкаф на двоих, 2 кровати и 2 рабочих места. Комната светлая, на четвертом этаже. Даже при непоседе Глене мы можем содержать комнату в чистоте, конечно, мы не часто общаемся сейчас. Между нами присутствует негласное правило, что это наш дом, и он должен быть уютным. Ведем график уборки, портит эту ситуацию лишь один объект – Астрид.
Стою у окна, пью бутылку с водой, наблюдаю картину, как она лежит на его кровати и в его одежде. Намеренно прожигаю её взглядом, и блондинка прекрасно это чувствует, поворачивается в мою сторону. Её глаза наливаются свинцом. Что с ней, черт побери, не так? А потом она мгновенно преображается, когда Сарджент касается её руки, и продолжают мило переговариваться о какой-то теме. Очень уж интересно, что они там обсуждают, но выглядеть заинтересованным выше моих сил. Закатываю глаза, отпиваю еще несколько глотков, подхожу к ним и слышу, как Калхен говорит:
- … говорят, он уже в городе какое-то время. И появился после того, как я была здесь последний раз. Слышала о нем, новости о нем пестрят.
- Да-да-да, это он! Меня поражает то, что он делает. Не могу подобрать, чувствую я к нему одобрение, или все же совсем не тот, кого можно называть героем современности.
Прекрасно понимаю, о ком они говорят, поэтому спрашиваю, чтобы уточнить и как-нибудь вовлечь себя в разговор:
- Вы говорите про «Синдром Души»?
Глен даже немного вздрагивает только ли от моих слов о нем или от неожиданности, потому что полностью отдался общению с ней. Меня передергивает от его щенячьей нежности. Или я ревную? Его? Да что вообще мне лезет в голову?
- Да, о нем, Фрэнк, - немного надменно говорит Глен из-за моей ворчливости по поводу Аннабель, ой, Астрид или как её. – А что ты о нем знаешь? – уже с настоящим интересом продолжает он.
- Немного. Всё по таким же слухам, которыми напичкан интернет, - говорю я.
- Расскажи. Мне, правда, интересен он, - бросает Астрид и на этот раз её «преклонение» передо мной доставляет мне удовольствие.
- Новый интернет-герой. Неплохо придуманный псевдоним «Синдром Души», хотя он не особо раскрывал то, что это в себе несет. Наказывает каких-нибудь отбросов общества слегка изощренным способом, чаще всего полиция находит их по анонимному звонку. Они не страдают, он не использует физические наказания, скорее психологические. Иногда находят кассету с чистосердечным признанием этих людей в преступлениях, которые или сошли им с рук или их не смогли поймать. Или их разыскивает полиция, и он помогает. Конечно, чтобы судить о нем не хватает многих деталях, но в его деле есть какой смысл, - заканчиваю я.
- Мне кажется, он больной, - серьезно отвечает блондинка, хотя вижу что-то в её взгляде, что говорит мне совсем обратное.
- Твоя правда, - отрезаю я, чтобы закончить этот разговор. – Глен, ты на учебу не опаздываешь?
Он сидит в пижамных штанах и футболке в то время, когда ему уже пора выходить.
- Блин, точно, я заболтался, - впопыхах он забивает сумку учебниками, я даже не уверен, что теми. На ходу снимая с себя одежду, Астрид отвернулась заранее. Все-таки этикет в ней присутствует, что удивительно. Почему-то я недостоин ее аристократической выдержки.
- Фрэнк, - медленно начинает она, - а тебе не нужно на пары?
Её голос меняется на какой-то сахарный, переслащенный. Так и хочется крикнуть, мол не перебарщивай, со мной такие штуки не пройдут.
- Нужно, но мой корпус ближе, и уже собран, мисс неприятность, - подмигиваю ей. Раз она начала игру, то поддержу её.
- Хоук, не надо так! – кричит Глен, залезая в свитер, и, конечно же, застревая в районе воротника так сильно, что Астрид приходится ему помочь.
- Ладно, Глен, я ухожу, и разберись с ней, чтобы она не попалась, - закидываю на плечо рюкзак и добавляю:
- Может, её привязать где-то.
- Вообще-то я здесь, - с кривой улыбкой говорит она.
- Ооо, я прекрасно это вижу, - и подмигиваю ей на прощание. Выхожу из комнаты, оба выводят меня из себя, но я просто не могу позволить себе, чтобы они это видели. Конечно, я переживаю, что мы, черт побери, можем попасть в неприятности из-за неё, но Сарджента мне уже не переубедить, и я теперь стараюсь помочь нам выйти сухими из воды.
Не осмеливаюсь сейчас поднять эту тему, однако прятать её постоянно мы просто не можем. Что-то надо решать, но пока мне не до этого. Сейчас учеба, а потом есть одно дело.
Спускаюсь по лестнице, в нашей общаге есть лифт, но предпочитаю держать себя в форме. Ступаю бесшумно и довольно быстро. Мне хватает всего пары минут, чтобы спуститься.
На улице для октября все же холодно, но я не стучу зубами и не закутываюсь в куртку, потому что не ощущаю этих температурных режимов. Смело и даже жестко ступаю по дорожке из гравия, он хрустит под кедами, и этот звук меня не раздражает. По дороге встречаю своих одногруппников, и совсем нет желания видеть их или общаться по поводу предметов, а дальше их они ничего не видят. Раньше и я таким был. Теперь другое время, не чувствую себя прежним. Поэтому лаконично здороваюсь кивком, от рукопожатий я отказался. Не из-за того, что они мне неприятны, а потому что не могу больше ничего не чувствовать. Потеря осязания, сыграла большую роль для меня, если быть честным.
Поэтому я спокойно захожу в свой корпус, прохожу по коридорам до своей аудитории, сажусь на дальнее место, чтобы мне никто не мешал, и я не слышал чужих разговоров. Особенно оживленной трепотни девчонок, которые совсем не видят смысла в журналистике. А тем более в криминалистике. В 18 лет им показалось это крутым, ведь было столько фильмов. Смерть на экране пленяет как магнит, в жизни в ней нет никакой магии.
А вижу ли я смысл быть здесь? Сейчас это не так важно. Что не изменилось так это то, что я с таким же удовольствием хожу на лекции профессора Миязи по криминальной журналистике. Он не такой старый, как все остальные наши преподаватели, которые отслужили свое на передовых, а сейчас их жизнь - это не разбор событий, написание статей, а анализ уже написанного, можно сказать, что ничего нового они больше не вносят. Только перемалывают какие-то старые факты и доносят до наших ушей, меня уже тошнит от этой серой массы. От этой блевотины, которой нас кормят, которой забивают щели, и мы будем очередными пешками. Которых легко пустить вперед или даже пожертвовать. Но Миязи дает мне надежду на то, что еще не все так: можно выбраться из трясины и смотреть на неё с безопасного расстояния.
За все это время в университете, профессор совсем не изменился. Как будто все находятся под действием перемен, а он остается чем-то вечным. Ему чуть-чуть за сорок, кореец, элегантно одетый, всегда в дорогом костюме. Сразу видно, что не разменивается по мелочам.
Его мысли я не наматываю на ус, как это делают все остальные, но то, что он говорит, действительно, стоит того. Помогает мне смотреть на мир через призму того, что он уже прошел, я не повторюсь в его размышлениях и уйду дальше. Я осмыслил все его работы, статьи и научные публикации, в которых навлек на себя волну критики. Поток недовольной серой массы о том, что он берется за то, что лучше оставлять под защитой, в укрытии. Не все можно доставать на свет. А иногда для этого просто не пришло время
Не замечаю, как профессор заканчивает свою лекции на какой-то провокационной фразе, которую я прослушал за своими размышлениями о сути вещей.  Медленно собираю свои вещи, потому что мне некуда спешить. Поднимаюсь по ступеням, чтобы пройти амфитеатр и выйти в дверь, почти на выходе меня за руку останавливает профессор. На него это совсем не похоже.
- Фрэнк, мне кажется, что вы перестали присутствовать на парах.
- Профессор Миязи, не понимаю, о чем вы говорите. Я присутствовал на всех ваших парах.
- Мистер Хоук, считаю, вы, как нельзя лучше, понимаете, о чем я говорю. Вам стоит задуматься о том, что происходит, - а я не знаю, на самом деле, но показать это я тоже не могу, поэтому я уже почти разворачиваюсь, чтобы уйти. – Вы слышали, какую тему задания я вам дал на следующий семинар?
Молчу, и по моему взгляду ему всё становится понятно.
- Что ж я надеюсь, что это в последний раз. Не хочу, чтобы мой блестящий ученик спустился до уровня плебеев, которые выпускаются пачками и потом ничего из себя не представляют, - теперь он разворачивается и стремительно направляется по коридору.
«Я должен его остановить», проносится у меня в голове, когда я вижу, как он удаляется от меня. «Мне нужна эта тема!»
- Профессор! – окликаю его, когда он почти прошел пол коридора.   
- Да? – мне кажется, что он с улыбкой произносит это или даже с издевкой, но не поворачивается, лишь останавливается, даже не двигая головой.
- Какая тема вашего задания?
- «Синдром Души», - я ошарашен. – Все остальное вы понимаете, - спокойно говорит он. – И прекрасного вам дня.
Профессор Миязи оставляет меня ни с чем и одновременно с таким объемом информации, которая, как лавина, меня немного подмяла. Мои руки сжимаются в кулаки, и мне хочется бить эти стены. Все стены мира.

*** ***
Захожу в нашу комнату после комендантского часа. Здесь в такое время очень тихо и темно, стою в дверях, чтобы привыкнуть к темноте и случайно не раздавить Глена, который спит на полу, потому что Астрид – на его кровати. За пару минут привыкаю к этому мраку, стоять уже тяжело – порядком выдохся за день, надеюсь только на душ и быстро приходящий сон. Нет, уснуть не получится – у меня еще задание профессора Миязи, которое я не могу не сделать.
Оставляю свою сумку около кровати, беру полотенце. Прохожу мимо спящей Астрид. Да, она мне не нравится, её проблемы не должны нас касаться, но во сне как будто молодеет, ей не дашь больше 15 лет. И я могу понять то, что смог рассмотреть в ней Глен. За всеми этими её стенами всего лишь девчонка. Одинокий ребенок, как и все мы.
Все её шуточки в мой адрес и язвы, конечно, не добавляют ей положительного отзыва, но я не против того, чтобы не привязываться к ней, как и она ко мне. Почти спавшее одеяло с кровати, оголяет её длинные ноги и плоский живот. Поправляю, чтобы она не замерзла, не знаю, откуда во мне это. А что тоже к ней начинаю привязываться?
Медленно начинает возиться, а я боюсь быть пойманным на «месте преступления», поэтому быстро выскальзываю в дверь. И прохожу в душ на этаже. Привожу себя в порядок, смываю с себя весь этот день, который измотал меня больше, чем я думал. Вода помогает мне прийти в себя, вымывает из меня усталость и сонливость, хотя и не ощущаю ее на себе, зато шум прекрасно подходит для медитации, потому что мне еще нужно поработать.
Выключаю душ, быстро вытираюсь, надеваю футболку и шорты, с волос, наверняка, капает вода на ворот, но мне все равно. Захожу в комнату, сажусь на кровать, достаю ноутбук из стола. Открываю, набираю пароль. Создаю новый документ и первое, что я пишу, конечно, во мне говорит часть усталости и безрассудности: «Я – этот чертов Синдром Души». Ба-бах, неожиданно? И это не литературный ход, все герои и злодеи скрывают свое имя за псевдонимом. Правда, сам еще не решил, к какой категории меня можно отнести.
Ведь когда-нибудь я не сдержусь, и человек умрет, мне будет недостаточно услышать его признание. Однажды найду того, кто сделал те мерзости в прошлом! В голове возникает вопрос: «Неужели я действительно готов убить?»
И я не могу объяснить себе, как у меня в руках оказывается пистолет из сумки, крепко держу его в руках и целюсь в стену. Представляю тех людей по обрывкам, что у меня остались в памяти. Знаю, что мне повезло: их кто-то спугнул, и я остался лежать среди мусора и грязи. Этот незнакомец спас мне жизнь, а потом убежал, видимо, вызвав полицию и скорую. А я просто не мог предстать в таком виде и объяснять, что случилось. Мне хватает и своего косого взгляда в зеркале при любом случае. Это смесь отвращения и жалости. Закрываю глаза и несколько раз удаляю себя ручкой пистолета по голове, чтобы воспоминания ушли, а боль появилась. Но их прогоняю не я, а ее голос во сне.
Подхожу к кровати Глена так, чтобы меня не было ей видно, если она проснется. А вижу ее в свете от экрана ноутбука. Астрид метается по кровати, замечаю, как в ее уголках глаз появляется слезы. Не верю в то, что она плачет.
Опускаю руку на ее голову, и тело успокаивается – кошмар уходит. И в этот момент я обращаю внимание на тумбочку и на ее браслет на ней. Я уже видел этот символ на одной из подвесок. Но где? Контур руки..
Я вспоминаю этот символ. Он был там! Это что её рук дело? Мои руки в ту же секунду оказываются на ее шеи, сжимая горло. Её зеленые глаза открываются и смотрят прямо в мои. В них нет страха:
- Пожалуйста, - говорит она снова и снова, пока не закрывает глаза.
«А может, и правда так будет лучше для всех?»

Глава 3
Астрид Калхен
24 октября
- Вставай, у тебя осталось не так много времени, - меня снова будит этот мерзкий голос из реальности. Открываю глаза и его лицо нависает надо мной, у меня что дежа вю? Только сейчас замечаю его родинки на лице, которые дополняют его образ аристократа от макушки до пяток. Его серые глаза буравят меня, он как всегда чисто выбрит. Жесткие волос поставлены наверх. Я не дура и вижу то, как он красив, но я морщусь от этой картины и отворачиваюсь к стене. Мгновенно чувствую толчок в поясницу, он как бы прямым текстом говорит: «Надо вставать.»
Да, это Хоук – мой личный демон, который меня испытывает на прочность уже дня 4. Я сама не рада, что у меня нет другого выхода, как пользоваться добротой одного и неприязнью другого. Они хорошо контрастируют на фоне друг друга, это добавляет им какой-то гармонии. Которая, как я чувствую, когда-то между ними присутствовала, а сейчас – нет.
А вообще помните миф о яблоке раздора? Вот и я чувствую себя этой богиней – Эридой, которая подкинула что-то между этими парнями, и они устраивают вражду между собой. Кровавую вражду, и скоро это может перекинуться и дальше. Надо убираться куда-нибудь подальше от всего этого.
С радостью бы осталась у Адама, но он оказался слишком боязливым перед моим бывшем парнем, от которого я собственно и бегаю по Штатам. От которого и сам как-то смог уйти и его он не ищет. И здесь я оказываюсь тоже не в первый раз, о тех путешествиях мне так же не хочется вспоминать, как и о Питере Родене. Черт бы его побрал и всех его друзей, и союзников.
Адам отказал мне ссылаясь на то, что его может убить Питер, покрой он меня хоть на сутки и узнай об этом. Конечно, я злюсь на него, у меня нет совсем знакомых, которым могу довериться. А раньше мы так хорошо дружили, он был мне как старший брат, с разницей почти в 7 лет. Он тоже сбежал из нашего городка, и думала, что это нас в очередной раз сблизит, однако он отказался иметь со мной какое-либо дело, а все потому что я имела силу воли улизнуть от Питера и остаться с ним в довольно плохих отношениях, но я знаю, что он не стал бы меня здесь искать. У меня шестое чувство на такие вещи с детства. Хотя пару раз оно не играло мне на руку.
- Не стану повторять еще раз, Астрид. Или ты сейчас же идешь в душ или сегодня пропускаешь, - повторяет Фрэнк. С одной стороны, он прав, а с другой – его отношение ко мне граничит с ненавистью. Это я чувствую, но что-то все-таки в нем есть, если уж он худо бедно помогает мне хоть так.
- Встаю-встаю, плохой полицейский, - открывая глаза, вижу, как он весь аж ощетинился. С какой это ему стати так боятся полицейских? Ладно, не мое это дело. Я тут не навсегда. Да, Глен помогает мне найти работу и квартиру. Конечно, он не намекает, что мне нужно отсюда убираться, даже наоборот только за то, чтобы я с ним осталась. Именно с ним. Мне совестно спрашивать у него про его семью, но такое чувство, что он кого-то потерял, а теперь возмещает всю недосказанную нежность на мне. Мне приятно, не спорю, но последние 2 года я стараюсь надеяться только на себя.
Смотрю вниз, он мирно спит около кровати, которую я заняла. Его длинные кудрявые волосы спадают на лицо, он не выглядит взрослым в такие моменты, во время сна он более серьезный и сосредоточенный, чем в жизни. Возможно, только во сне он позволяет себе расслабиться.
Опускаю руку, чтобы дотронуться до него, убираю волосы с лица, дотрагиваясь до него. Его кожа такая приятная, он мне напоминает брата, по которому я так скучаю, ему сейчас должно было быть 19 лет. Мой Кристофер, я не отдаю себе отчета, произношу это вслух, в уголках глаз копится влага:
- Криииис, как тебе спалось? – поглаживая его щеки, произношу я, позволяю себе это, потому что Фрэнк вышел из комнаты. Веки Глена поднимаются, и я уже чувствую тот вес ошибки, которую сейчас совершила, но Сарджент все так же лучезарно улыбается, наверно, не понял. А, может, я не дооцениваю его, и он понимает всё куда лучше, чем могу представить.
Его рука хватает мое запястье и мягко сжимает, поглаживая костяшки пальцев. У меня такое чувство, что и он представляет не меня.
- Астрид, тебе нужно в душ, у нас будет время еще поговорить, - значит, он все слышат и только претворялся спящим, но он так мило это говорит. Если взять этих парней вместе, то они как хороший и плохой полицейский.
- А вот ты меня уговорил, красавчик, - подмигиваю ему. Наши заигрывания как будто только для отчетности, мы совсем не влюблены в друг друга. И не нравимся в том плане, чтобы это перерастало во что-то сильнее и глубже симпатии просто потому, что он добр ко мне, а я – к нему. По крайней мере, я так думаю. И на другое у меня нет времени.
Встаю с колен, длинная футболка прикрывает мои ягодицы, но даже если бы она была короче, я бы не чувствовала никаких неудобств. Действительно чувствую себя комфортно в этой комнате. Как дома. Прошло уже 2 года, и именно сейчас, возвращаясь в этот город, чувствую, что что-то изменится. Но что?
Не знаю, когда Фрэнк успел вернуться, но его рука опускается на мою поясницу, чувствую жар его пальцев, и подталкивает к двери, протягивая мне полотенце. Мне не хочется, чтобы он отстранялся от меня, потому что ощущаю, что не так прост как хочет казаться - в нем есть не только жестокость, которой он закрывается как щитом. Разворачиваюсь к нему лицом, он ошарашен моей быстротой или самим поступком. Я притягиваю его за галстук на шее, лицо оказывается на моем уровне, и я намеренно тихо шепчу ему в ухо:
- Я тебя раскрою, чего бы это мне ни стоило – не знаю, зачем это говорю, откуда у меня вообще такие мысли о нем, а потом, чтобы скрыть наши секреты от Глена, говорю:
 – Еще раз прикоснешься ко мне, и я тебе яйца оторву, понял? – шлепаю ладошкой ему по щеке как бабушка внуку, которого давно не видела, и проскальзываю в проем двери.
Слышу, как Сарджент хохочет через дверь и громко произносит:
- А принцесса-то тебя уделала, видел бы ты свое лицо, - а потом секундную тишину нарушает возглас обиды:
 – Отпусти, блин, мне же больно.
«Глен, ты сам напросился», говорит мой внутренний голос. Это меня умиляет, что они как мальчишки. Да и как бы не отпирались, они идеальные соседи и друзья. Что-то мне это подсказывает, вижу связь между ними. И не важно, что это. Внутренний голос, сердце или что-то еще. Я просто привыкла к тому, что ставлю на выигрышные номера в казино, выбираю нужный билет для лотереи, чувствую, что люди хотят сделать. Кто-то говорил, что это беспроигрышный билет в счастье. Ах да, это был мой бывший парень.  Но этот билет был не для моей жизни, а для – его.  А как по мне это не дар вовсе, чувствую себя тем мальчиком из фильма «Шестое чувство», правда, я не вижу призраков. Но при всей этой моей интуиции я абсолютно неудачлива в мелочах. Но это совсем другая история.
Открываю дверь в ванную на этаже. По утрам тут до безумия холодно, но Фрэнк прав ни один человек не встанет в 6 часов, чтобы помыться, поэтому у меня есть шанс почувствовать себя чуть-чуть нормальной и не нарваться на проверки, которые в этой общаге не редкость. А я здесь лишняя, безбилетница.
Вешаю полотенце на крючок рядом с самым дальним душем, не знаю, почему именно последний, но тут я чувствую себя немного комфортнее, если я попадусь. Включаю воду, настраивать её бесполезно, она будет чуть теплая, поэтому я заранее себя готовлю к тому, что будет холодно, но это хороший способ проснуться и забыть о всех тех проблемах, которые вьют надо мной гнездо, они уже почти высидели яйцо и стали родителями. Парадоксально.
Снимаю с себя футболку, хотя меня бесит одна только мысль лишиться этого тепла, запрыгиваю под струи воды и со скоростью света намыливаю голову. Вот в такие моменты я просто ненавижу свои длинные волосы, их нужно дольше промывать, а это значит больше времени оставаться в этой пытке. Сразу провожу мылом по телу и одновременно смываю с волос пену. Эти 5 дней все-таки меня чему-то научили. Когда с волос перестает капать мыльная пена, я, как Флеш, выключаю душ и заворачиваюсь в полотенце.
Меня немного бьет дрожь, и начинает трясти еще сильнее, когда кто-то хлопает дверью в душевую девочек. Вытираю лицо, по которому еще течет вода с волос, чтобы хорошо видеть. Если честно, то я не придумала, что скажу или сделаю, чтобы спасти парней от гнева администрации. Мне не хочется быть крысой. Но это оказывается всего лишь Фрэнк, он держит палец у губ, чтобы я не говорила, подзывает ближе. Я подхожу, но я как в замедленной съемке, и мне все кажется, что он сейчас сорвется на меня.
Его рука опускается мне на влажные плечи, он как будто приобнимает меня и шепчет в самое ухо:
- У нас проблемы, сейчас уже идет проверка, до нашей комнаты есть еще парочка – нам надо проскочить. Постараюсь тебя прикрыть, бежим по команде, поняла?
Киваю, мы проходим к двери, чувствую, как его рубашка намокает из-за моих волос и тела. Он открывает как можно тише дверь, вместе выглядываем, никого нет. Боюсь, как бы кто не выскочил сейчас, потому что у меня случится инфаркт. Убегала 2 года от парня по разным городам, а сейчас вот дрожу от мысли, что могу быть пойманной администрацией. Зря я только их ввязала во все это.
- Быстро, Астрид! – громко шепчет он, «А он запомнил мое имя!» говорит голос в голове.
Выскакиваем в коридор, он прикрывает меня слева, держу полотенце одной рукой, но оно вот-вот упадет. У двери уже стоит Глен, он улыбается какой-то нервной улыбкой, а я, блин, тоже понимаю, что мы попали. Реальность просто прижимает, и никто не знает, что делать, возможно, оставить меня в душевой было лучше, но надеюсь, что они придумали что-то, или все это бессмысленно.
Дверь закрывается, и я сразу выпаливаю:
- Какой у нас план? – их лица не меняются, и мы как Змей Горыныч. Три головы совсем не лучше, чем одна.
- Ты мне доверяешь? – резко спрашивает Хоук и разворачивает лицом к себе, так сильно, что у меня болят места, где он меня схватил.
- Конечно, нет, что за вопрос вообще? – отвечаю я, но скорее всего это из-за нервов, спроси меня сейчас тоже самое Сарджент, ответ бы не изменился.
- Значит, пора довериться, если хочешь остаться у нас еще на какое-то время.
Он подходит к окну, открывает половину, и тут вся картинка в голове складывается.
- Да ты шутишь, наверно! – начинаю повышать голос из-за его тупого плана.
- Залезай, тут карниз. Или ты струсила, когда появилось что-то посложнее, чем манипулировать простофилей? – его взгляд обращается в сторону Глена.
- А ты свинья, Фрэнк! – говорит Глен, прикрывая меня собой.
Мне не требуется много времени, чтобы все решить:
- Я это сделаю!
- Ты тоже с ума сходишь, как и он? – Глен указывает на нашего спасителя хоть и странным способом.
- Все будет хорошо, - улыбаюсь ему и двигаюсь к Фрэнку, потому что время поджимает. Как будто часы вот-вот лопнут, вот такое среди нас напряжение.
Фрэнк подставляет руки, чтобы я ступила ногой, не удостаиваю его и взгляда, потому что он все прочитает в моих глазах. Забираюсь на окно, отхожу по карнизу, чтобы меня не видно было в окне.
- А кошки же всегда приземляются на лапы, верно, Астрид? – и закрывает мне единственный путь к отступлению.
Держусь за кирпичную кладку, стараюсь не смотреть вниз и не думать о том, какой же все-таки Лоренс. Хороший или плохой? Или он меня отпугивает просто так, чтобы я не лезла к нему? А спасает только лишь для того, чтобы не пострадать самому. Наверно, самое вероятное объяснение всех его поступков. И я его не виню, не все готовы отказываться от стабильности и опоры. И я бы не хотела, если бы не была вынуждена. 
Поэтому я и оказалась на этом карнизе, вдали от дома, неуверенная, что вообще что-то может быть хорошо в жизни. Не хочу выглядеть неудачницей или нытиком, как сейчас, ведь я совсем не такая. Но сейчас не могу видеть свет или даже слабый огонек, который трепещется на ветру. Мне кажется, что я зря сюда приехала. Это как знамение. Пролетающая птица задевает меня крылом, мои руки начинают потеть. На улице не так холодно, но время тянется слишком медленно, я уже не знаю, что и думать. Впервые за все время ощущаю, что в шаге от самоубийства. Поднимаю ногу так, что она зависает в воздухе, это не страшно, если только чуть-чуть.
- Ты что спятила, принцесса? – этот саркастичный тон я узнаю везде. Теперь.
У меня на глаза выступают непрошенные слезы. И я впервые вижу его раздетым. Галстук снят и рубашка расстёгнута. Я вижу его накачанное тело, загорелую кожу, которая так красиво контрастирует с белой рубашкой. И это зрелище совсем не побуждает меня к движению.
- Так мне закрывать окно? Я тебя отвлек? – он начинает хохотать, и я как просыпаюсь ото сна, двигаюсь в направлении окна. Медленно. Очень медленно. Как только ровняюсь с окном, происходит кое-что неочень хорошее. Фрэнк от нетерпения дергает меня за руку, и я падаю на него, зацепляясь за конец подоконника полотенцем. И абсолютно голая плюхаюсь вместе с ним на пол. Этот грохот, наверно, услышали все, но время для меня останавливается.
Я лежу на Фрэнке, и впервые рассматриваю его лицо так близко. В очередной раз замечаю, как он красив. У него, а точнее в нем безумная и в тоже время неповторимая красота. Его сердце быстро бьется, я это слышу, совсем забывая о своем – мое словно остановилось. Мои руки сами того не замечая проводят по его груди, а он убирает спадающие прядки с моего лица. И тут я резко удаляюсь от его тела. И время снова начинает течь непонятно зачем.
Глен накидывает на меня полотенце и поднимает с Хоука, усаживает на кровать весь красный как рак. А Фрэнк даже не шевелится, все лежит на полу и смотрит на свою руку, которой убирал пряди с моего лица.
- Тебя переглючило что ли от моей красоты? – мне хочется свести всё это в шутку, потому что у меня нет сил добавлять этой ситуации еще больше странности.
Наблюдаю за тем, как он поднимается, медленно и тщательно отряхивает себя от вымышленной пыли, застегивает рубашку. Тем временем Глен кладет руку мне на колено, мгновенно убирает её, намеренно отвлекая от Фрэнка. Поворачиваюсь к нему лицом, и мои глаза полны слез, он притягивает меня к себе, я прижимаюсь к нему. Полотенце опять падает с плечей, но сейчас мне все равно и Сардженту тоже. Он, я уверена, понимает, что это просто стресс. Старается не касаться голых участков моего тела - все равно ничего не почувствует. Так ведь?
- Астрид, слышишь? Он не специально тебя так дернул. Фрэнк спас нам жизнь.
Он кладет мои ноги на свои, получается так, что я как ребенок сижу у него на коленях, а Глен качает меня из стороны в сторону. Мне не хватает какой-нибудь язвительности от Хоука, чтобы понять, что все нормально. Я уже сама готова пошутить.
- Мне кажется, нам всем пора на учебу, - говорит он загробным голосом и выходит за дверь без сумки.
- Первый раз вижу его в таком состоянии. Ты его остепенила, Астрид.
- А это хорошо или плохо? – спрашиваю я.
- Я не знаю, - начинает Глен.  – И знать не хочу, - с улыбкой говорит он.
Я как очнулась от странного сна, от его улыбки всё светлеет и в моей душе, и вокруг. Обнимаю его в последний раз и освобождаюсь из объятий. Сарджент отворачивается в сторону, предугадывая мои действия, я встаю с кровати, на покрывале вижу приготовленную одежду.
- Это мне?  - почти с удивлением спрашиваю я.
- А кому же еще? – смеется Глен. – Подумал, что тебе уже надоело ходить в той, что на тебе. Немного великовато будет, но сойдет. Потом решим что-нибудь еще.
Мне хочется сказать ему, что я ничего не хочу придумывать, обдумывать и оставаться вместе с ними, подвергая их риску. Да и жить в непосредственной близости с Адамом теперь абсолютно не хочется. Как только подвернется шанс съехать на квартиру или даже переехать - это сделаю, я благодарна парням, но плохое чувство не отпускает меня. Что-то должно произойти, аи хочу оказаться от этого подальше. Нет, не в трусости дело: не готова встретиться с призраками прошлого.
- Мне пора выходить. Ключ у тебя? – Глен Сарджент не меняется, при всей своей взбалмошности и безответственности во всем, он каждое утро спрашивает у меня такую мелочь.
- Да, все с собой. Не попадусь, обещаю, - на лицо натягиваю широкую улыбку лишь бы успокоить его.
- Удачного дня, - жду пока он выйдет, чтобы начать собираться.
Хлопок и я бросаюсь к одежде, чтобы не опоздать на собеседование. Опрятно выглядеть мне не суждено, хотя бы постараюсь очаровать всех своей харизмой. Кого я обманываю? Никто и не посмотрит на меня в мужском прикиде.
Но когда я надеваю шмотки от Глена, то понимаю, что ошиблась. Это не его размер и даже не Фрэнка, он где-то стащил эти вещи, потому что все они оказываются женскими. Джинсы по ноге, клетчатая рубашка и сверху свитер, все это так идеально сочетается, что не оторвать взгляд. И меня обязаны взять только за это. Я стараюсь высушить волосы полотенцем, расчесываю их и кое-как укладываю на один бок. Не шик, но жить можно.
Выскакиваю из комнаты, осмотрев перед этим коридор, смотрю на часы в запасе есть некоторое время, поэтому запыхавшаяся я не явлюсь. Спускаюсь по пожарной лестнице, не знаю, откуда парни достали этот ключ, но это просто идеальный вариант, чтобы проскочить незамеченной через вахту.
Как только моя нога касается асфальта, без оглядки двигаюсь в нужном направлении, потому что сегодня не хочется попадать в большую неприятность. И тут вспоминаю лицо Фрэнка утром, когда я оказалась на нем, что-то в нем щелкнуло, это я точно заметила, такого не бывает с людьми. На него как будто нашло озарение, но вот сейчас я снова покрываюсь румянцем. Для меня это тоже не прошло просто так. Конечно, я не влюблена в этого деспота, но с детства любила разгадывать тайны и чувствую, как он поддался мне. Никогда бы не подумала, что из-за такого, что ключ был так близок.
Перебегаю дорогу на красный, на руке звенит браслет, сколько я себя помню, всегда был со мной. Практически не снимаю, в нем я чувствую себя супер-героем, или раньше ощущала. Тереблю левой рукой подвески на нем, их пять, и они символизируют важные моменты в моей жизни. Последний там оказался совсем недавно.
Добираюсь до кофейни, в которую как раз и направлялась, чтобы получить хоть какую-то работу и не торчать целыми днями в общежитии. Потому что наличных денег у меня осталось совсем немного, а просить у мальчиков я не хочу. Надо выбираться из той каши, в которой оказалась. Хоть я не вязну в содержимом, а как будто меня медленно варят в котле, и я вот-вот начала чувствовать, что температура возростает.
Колокольчик на двери служит опознавательным знаком, как только я вхожу, рядом со мной оказывается девушка в униформе и с бейджиком – Моника.
- Для посетителей рановато, поэтому могу предположить, что ты по объявлению, - такой красивой улыбки я в мире не видела. Мне кажется, она маяком может быть или ориентиром, чтобы не упасть или не утонуть в море. В ней искрит какое-то вещество, чувствую, что это небывалая энергия. И мне становится хорошо, плечи расслабляются. Запах кофе и шоколада граничит с табличкой «Рай, он здесь, заходи!!!». Обязательно три восклицательных знака, как призыв к действию.
- Мне кажется, мы подружимся, - говорит Моника, и её теплая рука сжимает мою ладонь.

 *** ***

Черт побери, это был не рай, совсем нет! Нет, это не жалобы, но кто же мог знать, что меня начнут проверять на практике, а я и знать ничего не знаю. Решили посмотреть на меня, как я могу обслуживать посетителей и способна ли я быть официанткой. Я как будто целую смену отработала на заводе, никогда столько не стояла на ногах. Ни одной спокойной минуты, они лишили меня даже перерыва на обед. Козлы!
Хотя должна признать коллектив там хороший, особенно Моника, она подбадривала меня целый день записками на желтых бумажках. «Держись», «Еще пара часов», «Не сдавайся», «Задница у тебя супер». Думаю, что последнюю все-таки написала не она хотя как знать.
Стою на улице, лицо обдувает холодный ветерок, закутываюсь в свой свитер и тут на меня снисходит озарение, что надо мной не издевались и не использовали как бесплатную рабочую силу. Это проверка, огромный тест, сколько препятствий я смогу преодолеть, даже когда выдохлась. Ни один посетителей не пожаловался на меня. Ничего не забывала, приносила все аккуратно и услужливо улыбалась. У меня даже чаевые появились и начальство их не прикарманило. Мои 10 баксов. Честно заработанные деньги.
Поворачиваюсь лицом к вывеске «Starbucks» и кланяюсь. Театрально, конечно, но мне просто надо выплеснуть пыл. Убираю в карман деньги, рада, что меня приняли. Правда, смогу приступить только через несколько дней, но ничего плохого в этом нет. Высплюсь и попытаюсь найти квартиру подешевле и поближе, чтобы не тратится на транспорт. Потому что, оставаясь у парней, я нарушаю все свои обещания, даже данные им, когда говорила, что это всего на пару дней. А уже идут 6 сутки, могу себя оправдать только тем, что мне нужен был этот отдых, когда люди охраняют тебя со спины.
Двигаюсь в направлении «дома». Наверно, я параноик, мне кажется, что кто-то следит за мной от кафе. Или чуть позже. Не оборачиваюсь, незаметно прибавляю шаг, у меня есть опыт уходить от погони, однако я расслабилась тут, в Таллахасси, буду честной. Ноги устали за день, поэтому я почти со скрипом двигаюсь. Хочу побежать, а возможности мне такой не представится,  у общежития нельзя привлекать лишнее внимание к своей персоне.
И как только нервы доходят до пределов, перестаю считать, что кто-то преследует меня. Почти спокойно прохожу последние 400 метров до задней стороны здания, где находится пожарная лестница. Опускаю её на себя, ступаю на первую ступеньку и одновременно с этим происходит 2 события: ключи выпадают у меня из рук и чья-то рука зажимает мне рот. Хлороформ попадает в мой организм при дыхании и без какого-либо сопротивления я падаю в объятья темноты. «Я просчиталась. Твою ..»


Глава 4
Ронан Фишер
26 октября

Последнее время мои руки часто напряжены, и это не дает мне сделать бросок. Встаю на штрафную линию, сгибаю ноги, руки немного отведены назад, стою чуть боком – все по инструкции, все ради большей точности. Но я знаю, что мне не попасть. Голос в голове отчетливо это повторяет, поэтому мне даже стыдно делать этот бросок.
С самого детства упорно занимаюсь и всегда делал успехи, минимум промахов, одни трехочковые. Верил в себя, несмотря ни на что. А теперь не могу сделать этот гребаный бросок, чтобы доказать себе, что на что-то еще способен. Лучший игрок команды смотрит на кольцо, понимая траекторию и технологию броска, мышцы готовы сделать всё по памяти, а я как человек не готов, потому что каждый раз страшно подумать, а если .. Промах? Порицание? Чего я, на самом деле, боюсь? Не понимаю, поэтому отпускаю мяч, он стукается о пол и подпрыгивает, опять ударяется и вверх. Могу бесконечно смотреть на то, как он «старается».
Моя команда уже начинает замечать, что со мной не все в порядке. Надеюсь, они все это списывают на волнение из-за чемпионата между факультетами и вузами. Не могу же я сказать им, что потерял слух и могу только рассчитывать на то, что увижу или пойму по губам, куда надо передавать, где слепое пятно. Большая часть команды со мной уже много лет, вместе учились, вместе поступили в университет в надежде, что поднимем баскетбол на новый уровень и станем чемпионами. Эгоистичные мысли, но они до сих пор остались. И сейчас это единственное, что не дает мне потерять надежду на то, во что верил больше 10 лет.
Помню, насколько важно слышать команду. Во время матча я не слушаю зал, выкрики и похвалу, слышу только то, как мы двигаемся единым целым, как синхронно работают наши мышцы и комбинации. И сейчас не уверен, что смогу это повторить. Сжимаю кулаки, злясь на себя, и меня резко кто-то пугает сзади. Скорее всего, он и не хотел этого, но я-то не слышу приближающихся шагов, а по вибрации пола еще не могу ориентироваться. Разворачиваюсь и стараюсь уловить, что от меня хотят по губам, исключительно.
- … скоро матч. Ты готов? – киваю, как болванчик, Клаус Пирс улыбается самой искренней улыбкой, потому что он мне верит. А стоит ли? Достоин ли я доверия, когда так обманываю их. И он хлопает меня еще раз по плечу.
- Ничего не известно про даты следующих матчей или про «Нациков»? – стараюсь не кричать, но я еще плохо понимаю, как нужно говорить.
- Ли, ты что волнуешься? – он придает своему лицу какое-то странное выражение. Серьезное? Так не похоже на Клауса, что уж тут говорить, я тоже на себя не похож.
- Неееет, - намеренно растягиваю я и улыбаюсь, Клаус понимает мой сарказм.
- Ребята говорят, что нам стоит остерегаться этих ребят, они на все пойдут на этот раз, чтобы победить, даже на нападения по одному, поэтому перестань ходить один, лады?
Поток информации так и льется из него, а мне нужна недюжия концентрация. Как он не понимает, но я опять киваю, Клаус одобрительно ухмыляется.
- Кинешь хоть разок, покажешь класс своему старику? – он это делает не из зависти, а просто как друг.
Беру мяч, встаю, как и в начале тренировки. Закидываю руки, ни о чем не думаю. Выпускаю мяч в полет по заданной траектории, смотрю за этим моментом в своей голове дольше, чем это есть на самом деле. Вижу, как он приближается к кольцу. Ближе и ближе. И у меня выходит. Он легко проскальзывает в него, как и всегда, ему ничего не мешает.
Поворачиваюсь к Клаусу и только сейчас понимаю, что я это сделал. И с такой легкостью, почему же не выходило до этого? Он поднимает правую руку вверх, хлопаю по ней, но он в последний момент сжимает её и потряхивает.
- Нам еще раз надо поставить «Нациков» на место, ты же помнишь историю?
Оба заливается в смехе, хотя это не так уж и смешно. Вся эта история и войны. Мы как будто на секунду стали не пацифистами, и нам нужна эта разрядка, чтобы успокоиться. Чтобы Пирс не говорил, он так же переживает, как и я. Только вот у меня еще есть причины для волнения, о которых я, конечно, не скажу им. Меня отправят ко врачу, окажусь на скамейке запасных – лишусь всего того, что делает из меня человека,. 
Разжимаем руки, и мой друг произносит:
- А теперь нам надо пойти в душ, ну мне-то уж точно, воняю, как свинья, - в шутку Клаус принюхивается к своим подмышкам.
- Ты такой мерзкий, - смеюсь я.
- Я хоть не ору, - он заливается смехом, а меня это вбивает в ступор. «Клаус не знает, нет», я начинаю двигаться в направлении душа, чтобы он ничего не понял и не увидел у меня на лице неприязнь? Удивление? Нет, это ужас!
За нами тянутся другие члены команды. Сегодня каждый занимался самостоятельно или в парах, на следующей будем отрабатывать teamwork. Возможно, это не рационально, иногда делиться и работать в одиночку, но это помогает в том месте, когда ты остаешься один на один с кольцом, и он до чертиков тебя пугает.
Мы заходим в раздевалку. Все там ведут себя раскрепощенно, раздеваясь до гола и, направляясь в сторону кабинок. Если честно, то я тоже к такому привык. Спокойно снимаю с себя всю одежду, которая оказалась почти сухой тогда, как обычно с нас хоть ведро собирай. Просто вот теперь мне нужно больше энергии, чтобы концентрироваться. Майка легко снимается и летит в сумку, штаны я снимаю вместе с трусами, чтобы не запариваться. Беру полотенце и прохожу к свободной кабинке. Пацаны что-то громко обсуждают, это видно по их красным лицам и гоготанию, которого я лишился. Кто-то хлещет друг друга мокрыми полотенцами по телу. Если бы я увидел их впервые, подумал бы, что они геи, но я сам улыбаюсь на то, что мы еще такие дети. Остались. Вне поля.
Встаю под душ, намыливаюсь и стараюсь боковым взглядом удержать людей, если вдруг кто-то ко мне обратиться. Но все проходит хорошо до того момента, пока кто-то не сжимает мне горло полотенцем, а я чуть не умираю от неожиданности и страха. Хватаюсь, чтобы не так сильно давило на горло и моментально сдергиваю узел с головы.
- Ты что? Идиот?? – поворачиваясь, смотрю на этого человека, и он теряется в лице, явно не ожидал такого поворота.
- Прости, Ронан, я не знал, что ты так отреагируешь и сильно дёрнешься. Тебе больно? – говорит Илай.
Мне хочется накричать на него, очень сильно, но я лишь откашливаюсь, незаметно скручиваю полотенце и ударяю его по сырой ляжке. Он начинает смеяться, и напряжение спадает. И оказывается все вокруг смотрели на нас.
- Эй, все в порядке! Продолжайте вести себя как бабы, - говорю я и со всех сторон на меня прилетает тонны воды.
Снова встаю под душ, отключая любое внимание, мне надо побыть одному в своих мыслях. Хоть несколько минут. Не замечаю времени до того момента, как уже несколько минут стою под душем, и вода не льется, а мое тело начинает остывать. Оборачиваюсь, чтобы кого-то найти, но никого нет в душевых, прохожу к шкафчикам, на ходу обворачивая свои бедра полотенцем, и там тоже никого. Неужели это какая-то шутка? Они что меня тут одного оставили? Подхожу к двери, дергаю за ручку – заперта. Как-то не удивительно. Возвращаюсь опять к сумке, нахожу свой телефон, смотрю на экран. Боже, я стоял под душем около 30 минут, конечно, они все ушли, а когда последний окликал, даже не смог бы подать голос, потому что я не слышу.
Ладно, надо решать проблемы по мере их поступления. Мне холодно – надо переодеться. Вытираюсь влажным полотенцем, натягиваю чистые трусы, светлые джинсы с дырками и толстовку с эмблемой нашей команды «Red Socks». Сажусь на скамейку и думаю, что делать. Звать на помощь бессмысленно - просто не услышу ответ. Может, позвонить. Хлопаю ладошкой по голове – опять ничего не услышу. Смотрю на экран телефона, сеть ловит совсем слегка.
Массирую виски в поисках решения. Позвонить я не могу - остается только интернет. Захожу в сеть, никого из команды – я не удивлен, потому что все пошли по кафешкам подкрепляться. Онлайн только девушки, которые как безумные фанатки, такой вариант оставим на самый крайний случай. И среди них нахожу его, он-то должен меня выручить – своего соседа по комнате. Только он был бы не занят.
Набираю «Рассел, ты сейчас чем-то занят?», нажимаю отправить. Жду ответа несколько минут, а потом экран зажигается с новым сообщением «А ты все же решился попозировать мне?». Совсем забыл сказать, что он у нас дитя искусства, живописец. Походу, за помощь, чтобы он меня вытащил, мне все же придется ему позировать, поэтому надо быть зайкой.
«Знаешь, тут такое дело ..». Объясняю ему в двух словах, что случилось и как меня вытащить. Прочитанное сообщение весит уже около 5 минут, и уже думаю, что обидел его, но присылает: «Окей, жди своего Чипа», а уже почти набираю: «Почему я-то Дейл?» и с улыбкой стираю. Все-таки Рассел отличный парень, хоть и немного помешанный на искусстве и на том, чтобы меня тоже втянуть в этот колодец. О, да, он не омут. В нем одна только родниковая вода.
Сажусь так, чтобы видеть дверь, чтобы он меня не напугал и не окликал так, чтобы я не услышал. Достаю из сумки энергетический батончик и книгу «Убить пересмешника» и продолжаю читать, уплетая еду. Потому что не известно, когда он еще придет, если вообще это случится. Но я надеюсь, что его все-таки прельщает мысль, что я ему попозирую, и он поторопиться.
Наверно, с минут 20 я читаю, наслаждаясь тем, как открываю для себя что-то новое. Раньше никогда не находил чтение таким занятным, хоть в голове ведется какое-то повествование и диалоги, которые в жизни я теперь с трудом поддерживаю. А потом в дверях появляется запыхавшейся Рассел Флинт собственной персоной. Улыбаюсь ему, он махает мне и остается в дверях. Быстро собираю свои вещи, закидываю сумку на плечо и подхожу к нему:
- Спасибо, что пришел .. Чип, - он переводит дыхание и обнимает меня. Неизвестно чем вызвана такая нежность, но я похлопываю его робко по спине и отстраняюсь.
- Ну что пошли? – спрашивает он.
- Ждал только тебя! - произношу я, и мы вырываемся из тисков крови и пота.
Выходим на свежий воздух, и я только сейчас понимаю, как ждал этого момента, потому что там было жарко и душно. Подходим к какой-то машине, я и не знал, что у него есть тачка. Когда садимся в машину, я на первое сиденье с сумкой на коленях, мне надо как-то придумать, чтобы разговаривать по минимуму, а то мне придется постоянно смотреть ему в рот. А это только дураку в глаза не бросится.
- Слушай, у меня горло болит, можно мы помолчим дорогу, а то очень саднит, - Рассел поворачивает свою голову в мою сторону и произносит:
- Делай, как пожелаешь. Мы бы и так молчали, не люблю отвлекаться от дороги.
Благодарен ему за то, что всегда такой понятливый, но это, наверно, самый долгий промежуток времени, когда я вижу его. Оказывается, даже ничего, когда вымоем голову и будет в опрятной одежде, а не те мгновения, когда я вижу, какой он возвращается из галереи. От него приятно пахнет, такое чувство, что он недавно принимал душ. Даже волосы еще слегка сырые, потому что у него они совсем не короткие в отличии от меня, который носит ежик, сколько себя помнит.
Мы едем минут 10, и все окрестности я узнаю: не так уж и далеко от нашего общежития, и это первый раз, когда я вижу его галерею. В какой-то момент по дорогу в соседней машине я вижу знакомое лицо. Или мне так кажется.
Это девушка, лицо которой прислонено к стеклу, и оно неестественно подпрыгивает на ухабах. Думаю, где её видел, роюсь в памяти и понимаю, что на собрании клуба. Не помню, как её звать, но что-то меня смущает в том, как она выглядит, потрепанной и с синяком на щеке, это так не похоже на то, какой она выглядела недавно. Ухоженной блондинкой, в поведении которой видно, что такого она не допустит, водитель прибавляет газу, и она исчезает из поле моего зрения. Даже не успеваю спросить Рассела об этом событии. Стоит ли тут о чем-то думать? Но что-то явно тут выглядит подозрительным. Но мы так же медленно едем дальше.
Подъезжая, выходим из машины и вместе отправляемся в здание, иду вровень с Расселом, чтобы видеть, говорит мне Рассел что-то или нет. Он молчит, и у меня вопрос «Где же его шутки?». Совсем натянул на себя серьезность и сосредоточенность. Заходим в здание и поднимаемся на второй этаж, минуя какие-то двери. Пахнет маслом, красками и чем-то еще. Рассел открывает передо мной дверь, проскальзываю внутрь и прямо перед собой вижу зеркало. Нет, это мой портрет. С неподдельным удивлением поворачиваюсь к нему, чтобы спросить, что это вообще такое.
- Да, ради этого ты мне и был нужен, как видишь, кое-что тут нужно исправить, - он замолкает, я хочу что-то прокомментировать. – Опережаю твой вопрос: я не извращенец, просто рисую тех, кто так или иначе входит в мою жизнь, а с тобой мы соседи. Я думаю, что ты этого достоит. Тем более ты очень фотогеничный.
Меня слегка смущает все это, но я его должник, поэтому у меня нет выбора.
- Ты хочешь, чтобы я снял свою одежду? – спрашиваю я.
- Ли, ты совсем сдурел что ли? Вот значит, какого ты обо мне мнения, - со смехом спрашивает он.
- Я думал ..
- Иногда спортсменам совсем не надо думать, - тут уже смеюсь я и чувствую, как расслабляюсь под его дружеским взглядом. – Может, чаю, а потом перейдем к делу .. без одежды.
Мгновенно реагирую, а он лишь сильнее начинает смеяться.
- Расслабон, чувак, расслабон.
Мы садимся за маленький столик, Рассел наливает нам вкусный зеленый чай с жасмином, и я возвращаюсь мыслями в прошлое. Когда-то были такие же дни. В моем детстве. Поэтому мне нравится быть здесь и сейчас. Как дань прошлому.
- Слушай, Ли, у тебя точно нет никаких проблем?
«Неужели это так заметно?», спрашиваю  себя.
- С чего ты взял? – отпивая чай, спокойным голосом говорю я.
- Просто ты кричишь во сне. Не мог тебе раньше сказать, да и не было возможности: мы живем по разным расписаниям. Это затрудняет общение, но кое-что в тебе вижу. Можешь, не отвечать мне, я тебе не лучший друг, но и зла тебе так же не желаю. Просто весь твой свет пропадает под этой маской. Скоро все и всё поймут. Ты ведь не слышишь меня, так? Читаешь по губам, да? Думаешь, долго можно будет это скрывать.
Я так ошибался в нем. Но что я могу сказать ему? Он первый, кто раскусил меня. Стоит ли подтвердить его предположение? И, не задумавшись, я киваю в знак согласия.
- Не собираюсь никому рассказываю, надеюсь, ты это и так понимаешь.
- Спасибо, - сдавленным голосом произношу я.
- Думаю, нечестно спрашивать обо всем этом. Просто знай, что ты всегда можешь мне рассказать, понял?
Опять киваю, а он улыбается, накрывая мою руку своей.
- Пошли заканчивать твой портрет, ты мне кое-что должен, - подмигивая мне, говорит Рассел.
Пока он рисует меня, заставляет делать какие-то позы или тренировать мимику, думаю о том, как он меня раскусил, как я допустил такую промашку. Но даже не это больше удивляет, а то, что он готов помочь, в то время, когда я даже семье об этом сказать не могу или команде, которую знаю, чуть ли не с пеленок. Если меня совсем припрет - поговорю с ним, но сейчас совсем не готов к чему-то такому серьезному.
Проходит несколько часов прежде чем Рассел говорит, что я могу быть свободен. И мне не в тягость быть в тишине с ним, что-то в нем такое, что успокаивает и не дает потерять ориентир. Его уверенность просто недосягаема, и он ей может поделиться. 
- Спасибо, что был такой хорошей моделью.
- Покажешь? - в надежде и с интересом спрашиваю я.
- Да, покажу, но не сейчас, - и я не расстроен: готов ждать.
- Хорошо, тогда я пошел, дорогу знаю!
- Ронан, слушай … а ладно, забей. Надеюсь, не последний раз тебя вижу в качестве модели.
Улыбаюсь на прощание, пожимаем друг другу руки, и я ухожу. За пару часов привык к запаху краски и на воздухе только понимаю, как же я этим надышался и от чистоты воздуха начинает кружиться голова.
От галереи до общежития идти минут 15, я уже преодолел часть пути, когда началась череда баров. Всегда задавался вопросов, зачем это делать и в каком мозгу появилась такая «гениальная» мысль, ведь это какой-то маразм, но с другой стороны – для большинства это был сущий подарок богов, не меньше. И я уже готов был выдохнуть спокойно, пока из последнего бара не вываливается группа студентов, которые оказываются «Нациками». Мне не страшно, но когда их 9, а ты один. Все-таки жизнь как-то немного повернулась не тем местом. Не успеваю нырнуть в проем между барами или даже развернуться, чтобы они меня не заметили.
- Так-так, - начинает один голос. - А это что тут такое? Капитан самой нелюбимой нашей команды делает тут в такой час? – на его предложения в их толпе начинает назревать план. Я уж это чувствую.
- Явно не опускаюсь до того уровня, чтобы запивать свои нервы по поводу предстоящего матча, - как только успеваю произнести это вслух, успеваю пожалеть 10 раз. Нет, целых сто.
- А на язык ты у нас мастак, а как насчет кулаков, - и мне тут же прилетает удар в правую скулу. Сразу сваливаюсь, как мешок, на землю, я приподнимаюсь на локти, перевожу дыхание, трогаю место удара. Вроде, не сломано, зубы на месте, но болеть будет долго и, возможно, не только это. Когда меня берут за шкирку, оттаскиваю в переулок за баром и швыряют вперед. Как могу, встаю перед ними, кричать бесполезно, никто не станет противиться этим парням.
- Не думаю, что это честный бой, - говорю я, когда круг вокруг меня сжимается так, что нечем дышать и защищаться тоже. Перестаю что-либо видеть, потому что меня сразу валят на грязный асфальт и пинают ногами, а потом резко боль прекращает появляться, когда я открываю глаза, вокруг никого, я лежу в каком-то мусоре и неизвестно чему улыбаюсь, хотя мне безумно больно. Чувствую, как по земле ко мне кто-то приближается, человек приподнимает меня. Я узнаю его, он складывает своё оружие рядом со мной.
- Ты в порядке?


Глава 5
Ноа Моро
27 октября

<немного ранее>

Не хочу открывать глаза, потому что ничто меня уже не удивит. Мой дом во время отъезда родителей - это сплошной бардак, притон для моих знакомых друзей-наркоманов и алкоголиков. Кто-то из них отрывается после учебы, а кто-то пропускает год перед поступление, как я. За деньги можно позволить абсолютно всё, а когда ты любимчик своих родителей, которые души в тебя не чают и ничего не жалеют ни денег, ни времени, ни внимания, то ты просто выиграл гран-при.  Правда, мне вот выпало от родителей только функция денег.
Слышу, как кто-то что-то разбивает в пределах слышимости, но мне наплевать. Очередная побрякушка из поездок родителей по миру. Моей жизнерадостности хватает только, когда я в сознании или по необходимости. На самом деле, понимаю, что мне-то уж точно грех жаловаться на судьбу. При деньгах, красавчик, с баллами выше среднего, с юмором, (нет, не подумайте, что я преувеличиваю, это неподдельный факт) ещё и с сексапильной девушкой в придачу, которая не представляет собой ничего особенного, абсолютная пустышка, свободно помыкаемая и ведомая на мои средства, а еще с дорогой тачкой и при других плюшках, которые далеко не все себе могу позволить.
И вот, как и всегда это бывает, когда ты попробовал в свои 18 лет практически всё и уже не получаешь удовольствие от вещей и событий, то да, попал в беду. Нет, не правильно, находишься в депрессии, что не можешь себе позволить по причине того, что только поддайся этим чувствам – это социальная смерть, от тебя отвернутся все и каждый. А потом медленное томление в соку ненависти и ничтожности жизни доведет меня еще до одной истории, которая чуть не свела меня в могилу.
- Барашек мой, - воркует над ухом моя девушка, обращая на себя внимание. – Лилиан хочет выпить, - открываю глаза, она трясет из стороны в сторону своей бутылкой донышком кверху, показывая, что ничего не осталось, хотя могу сказать с уверенностью: половина была вылита на ковер или где-то еще, когда танцевала или заигрывала с моими друзьями-идиотами. В этом вся Лилиан Гиш – ничего нового, она просто существует.
Натягиваю на лицо самую очаровательную улыбку, что есть в моем арсенале, и мне её долго не поменять. Потому что Ноа Моро – это коммуникабельный, добродушный малый и весельчак. В общем душа компания, которая состоит из какой-то золотой молодежи. Но если это золотая молодежь, то кто же все остальные?
- И что же моя сладкая хочет? – притягиваю Лилиан к себе, мои губы по привычке находят её. Мы как единое целое, идеальная пара с картинки, но как будто я один понимаю, что так не бывает. Всё это обман. А каждый обман будет раскрыт.
- Виски, ром, водку, сакэ.. Мне все равно, я хочу веселиться, - она залезает на меня сверху, её волосы сверху падают мне на лицо и слегка щекочут щеки, ноздри и лоб. Хочется почесать лицо и избавиться от этого ощущения. Но в фильмах так никто не делает, поэтому и мы не можем этого себе позволить.
Её безупречно накрашенные губы алой помадой Givenchy Le Rouge оттенка Carmin Escarpin наклоняются всё ниже и ниже. Они напоминают красные маки, которые я так любил собирать для мамы в детстве, которой было все равно. Маки, пионы, розы, крапива или даже ядовитый плющ – ей не нужны были цветы, а я уж подавно.  Весь её мир – это отец. Поэтому не вижу причин отказывать ей сейчас в поцелуе. Её руки обвивают мою шею с такой нежностью, что я должен растаять, просто обязан, но почему-то этого не происходит, однако я не подаю виду. Это было бы попросту непростительно. Лилиан мягко раскрывает мой рот своим языком и обводит им внутреннюю сторону губ и язык. По привычке руки ложатся ей на спину, спускаются ниже к оголённой части спины, она слегка влажная то ли от танцев, то ли от водных игр, то ли еще от чего. Вывожу витиеватые линии на её пояснице, она начинает мурлыкать. Не шучу, как домашняя кошечка. И в туже секунду вскакивает с меня как уже дикая с какой-то поспешностью.
- Шшш, рано, не сейчас, а то нас будет не остановить, - говорит Лил и заговорщицки мне подмигивает.
На самом деле, мне не хочется заниматься с ней сексом, а эта ласка всего лишь отвлекает меня от гадости остального мира. Эта девушка лишает меня почвы для размышлений и отключает сознание, а все потому что только лишь хочется пить и веселиться. Алкоголь и тусовки. Вот её кредо. Оно было и моим, даже белая дорожка, как у Пабло Эскобара [3], казалась мне правильной. Молодость окрыляет, ты чувствуешь себя всесильным, и все двери перед тобой открыты. До поры до времени.
- Милый, так ты принесешь что-нибудь мне и своим скучающим друзьям? – поднимаюсь с дивана и только сейчас замечаю, кого она называет моими друзьями. Половина из них лежит в приходе от какой-то кислоты или того хуже, понимаю, что с этим пора завязывать, но у меня нет сил и желания что-то менять в установленном порядке вещей. Когда-нибудь нас поймают, когда-нибудь кто-то может умереть на этом полу, когда-нибудь я перестану быть золотым мальчиком для своих родителей, но пока это время не наступило.
А часть заблевывает мне цветы и вазы, и только небольшая часть всей этой тусовки еще танцует, если так можно назвать эти чередующиеся конвульсии, и всю эту братию возглавляет моя глупая принцесса. Прохожу мимо всей толпы к бару, открываю один шкаф – пусто, второй – пусто, третий – аналогично. Ну, не могли же они выпить весь тот алкоголь, что я купил. Хотя кого я обманываю – могли.
Жестами подзываю к себе Лилиан, та качает головой, что говорит мне - ей не до меня. Она отдалась музыке. Не могу больше оставаться в этом месте, поэтому выхожу из комнаты, прохожу по коридору. Молюсь о том, чтобы они не переборщили, и мой дом остался в целости и сохранности. Прыгаю в свой припаркованный у входа Porsche 718 Boxster, завожу мотор, и в этот момент ко мне возвращается настоящая улыбка. От предстоящей скорости, адреналина, красоты, мощности и кожаного салона. Мне кажется, что в таких моментах ловлю секунды счастья, а, может, и минуты, которые омрачаются мыслями о том, что цель моей поездки не прогулка по набережной в какой-нибудь приморской стране или по горным хребтам, а за бухлом этим отбросам. 
Мотор урчит, как лев, поглаживаю руль и приборную панель, давлю на газ. Мне хочется продлить поездку, поэтому еду дальше в город, а не в ближайший магазин, всё дальше удаляясь от всей этой суеты. Проезжая какой-то заблеванный бар, в который я бы никогда не пошел, вижу картину, как на парня нападает целая толпа и затаскивает во двор. Эта сиюминутная картина пролетает передо мной, как вся жизнь, и тут меня переклинивает. Я резко разворачиваю машину и возвращаюсь к тому бару.
- Черт, ну что я вообще делаю? – задаю себе вопрос вслух. Давлю на тормоз, если бы не ремень безопасности, моё лицо можно было бы отскребать в прямом смысле этого слова от руля, я открываю бардачок, беру Desert Eagle, ударяю руками по рулю от того, что творю какую-то дикость, но я не привык отступать. Вылетаю из салона, не ставя машину на сигнализацию и на ходу, прикрывая гавайской рубашкой пистолет, только не хватало, чтобы меня заметили с огнестрельным оружием и вызвали полицию.
Забегаю за бар и вижу, как бедного парня избегает целая орава, даже не бой 1 на 1. Что с этим миром? Мне ничего не остается, как сделать очередную глупость:
- Полиция Майами бич, - кричу во все горло, и это, определенно, привлекает внимание этих парней. На самом деле, не знаю, что сделал плохого им этот парень, но таким парням дорогу переходить я бы не хотел. Все обритые на лысо, забитые татуировками на руках и даже на лице, у кого-то вставные золотые зубы, у кого-то я даже замечаю свастику. Но идти на попятную мне просто нельзя: держу осанку и серьезное выражение с ухмылкой на правую сторону лица и кто-то громко сплевывает в мою сторону.
- Это кто у нас такой интересный появился, как черт из табакерки? – говорит парень с прокуренным голосом, от которого разит дешевой выпивкой. Наверно, главный, думаю я. И, оказывается, мои друзья-идиоты не худший сброд, который можно назвать таким словом теперь. Они намного хуже. Даже на людей не похожи.
- Просто этому городу нужен герой, - говорю и достаю оружие, направляя на главаря. По толпе сразу пробегает вдох удивления, оружие во все времена вселяет в людей ужас, трепет и власть. Уж последнее сам испытываю, сейчас я владею ситуацией.
- Мне кажется, ты неправильно всё понял. Мы не делали тут ничего противозаконного, - он подмигивает мне с поднятыми руками, а потом его грудь сотрясает хохот. То ли он делает из себя всесильного, то ли боится потерять авторитет. – Ты у нас большой мальчик с пушкой, поэтому нам надо по-тихой свалить, пока разбираешься с этим куском дерьма.
Пока мы стоим тут, парень даже ни разу не пошевелился, не хочу думать о плохом, но мысли сами собой роятся в голове – я мог опоздать. Главарь заметил, что я поглядываю на тело и, ухмыляясь, начинает говорить:
- Тебе пакет дать убрать собачье дерьмо или свой есть? – вся толпа начинает смеяться как гиены, мне от них тошно. Срываюсь с места, такой прыти они от меня не ждут, да я сам себе удивляюсь. Вплотную приближаюсь к этому ублюдку, он ничего не ждет от божьего одуванчика, каким я для всех выгляжу. Мы стоим вплотную, мой пистолет прижат к его животу. Держать пистолет – одно, угрожать им – другое, а вот воспользоваться – на это способен не каждый, при угрозе разве станешь ты проверять, к какой категории относится человек перед тобой.
Я вижу в его глазах страх, значит, все мы склонны к этому, даже такие смельчаки.
- Ты и твоя шайка, в течение минуты возьмут ноги в руки и побегут. Ох, и побегут так быстро, как только могут, - все сильнее вдавливаю дуло ему в живот, чувствую, как он напрягается. – Или мы воспользуется альтернативным вариантом? – моя рука поднимает пистолет всё выше и выше, на уровень лба, я с силой тыкаю ему им в голову. Улыбаюсь на то, что сам от себя не ожидал такого нахальства и прыти. Мой палец медленно нажимает на курок, а у него только вырывается гнилая фраза:
- Он даже не заряжен, парни, скрутить его и отмутузить как и того урода, - к нам начинают двигаться ошарашенные тела.
- Уверен? – не даю ему шанса ответить, отвожу от головы ствол и стреляю в воздух. Моё тело даже не двигается после отдачи, вижу, как теперь-то парень напуган. Давлю ему разгоряченным пистолетом в лоб, чувствую, как пахнет разгоряченной кожей – у него останется ожог.
А я начинаю считать:
- Шестьдесят, пятьдесят девять... – больше этой толпе главарь не нужен, она просто перестала ей быть, каждый хочет спасти свою шкуру, и они бегут, бегут. Я смотрю на моего противника, он скрипит зубами.
- Ты… ты за это поплатишься, - он отодвигает лицо от ствола и двигается спиной к удаляющейся толпе. – Очень сильно пожалеешь, запомни.
- А ты знаешь: перестань говорить клише из фильмов, которые сам знаешь, чем закончатся. Ведь злодей тут не я, - направляю на него пистолет и стреляю. Промахиваюсь, и он несется так, как не бегут даже спринтеры на олимпиадах.
И теперь самое время осмотреть парня, я молюсь, чтобы он оказался живым. Приподнимаю его над землей, потому что вижу, что он в сознании и чему-то улыбается в прострации. У него грязное, побитое и в крови лицо, но я все равно узнаю его. Это парень из группы поддержки – вот так встреча. Складываю оружие рядом с собой.
- Ты в порядке? – спрашиваю я.
Он неуверенно кивает. Я не медик и не умею отличать переломы, вывихи, сотрясение и прочую ерунду. Так что даже не представляю, что с ним делать.
- Что-нибудь сломано? – поочерёдно нажимаю ему на руки, ноги, туловище, лицо. Понимаю, как это по-дурацки выглядит, но ничего другого придумать не могу.
Парень качает головой, принимаю это за отрицательный ответ.
- Хорошо, - говорю я. – Ронан, верно?
Он опять кивает как болванчик.
- Я понял, что с головой тебя всё в порядке. Она великолепно делает вперед-назад и вправо-влево. Поэтому ты только не молчи. Давай поднимем тебя и двинем в больницу.
Беру его под руки, направляя его вес на себя. Он тяжелый как боров, а по нему и не скажешь. Его рука ложится ко мне на плечо, от него тащит протухшими продуктами, оно и не удивительно, потому что на втором плече у него аккуратненько восседает полу съеденный, полу раздавленный банан и его кожура. На самом деле, выглядит это комично, начинаю смеяться, чтобы хоть как-то разбавить напряженную атмосферу. На его лице появляется непонимающее выражение, свободной рукой показываю на другое плечо и с небольшим отвращением скидываю эту гадость с него.
Мы двигаемся к выходу из этого злополучного двора, а тут Ронан останавливается как вкопанный и хрипло выдавливает из себя:
- Пииии-истолет..
- Можешь минуту постоять без моей помощи? – он кивает, я улыбаюсь, мне кажется, что и в ответ вижу улыбку.
Возвращаюсь к месту, где оставил оружие, беру его в руки, немного задерживаю его в ладони, прежде чем ставлю на предохранитель и убираю за ремень джинс. Подбегаю к Ронану, аккуратно беру его руку и возвращаю себе на плечо и веду к машине. Мы подходим почти вплотную к ней, и чувствую, как напрягается тело Фишера.
- Ты чего? Давай посадим тебя и отвезем в больницу, - он все еще удивленно смотрит на мой Porsche, и тут до меня доходит, начинаю смеяться. – Ты думаешь, что я его украл?
Трясу ключами перед его лицом:
- Это моя машина, Ронан, - слегка ударяя его в плечо, говорю я. – Запрыгивай, мы тебя подлечим.
Его лицо озаряется какими-то непонятными для меня чувствами, он с понурым лицом забирается на соседнее сидение и молчит, хотя вообще парень не такой уж и разговорчивый, если уж на то пошло. Однако я понимаю, что его что-то гложет.
Сажусь на водительское сидение, включаю музыку, записанную и собранную лично мной для дальних поездок, к которым я никогда так и не приступил. Моя голубая мечта ехать и ехать по дороге, которая устремляется к одному лишь горизонту. Ударяю костяшками пальцев в такт песне, жду, чтобы Ронан как-нибудь отреагировал или пришел в себя, вдруг он еще в шоке от событий.
-Эй, - Слегка трясу его за плечо, чтобы он обратил на меня внимание. Его лицо поворачивается ко мне, в нем столько боли и разочарований. Я что ли причина всему этому?
- Мне нельзя в больницу, - тихо и монотонно произносит он.
- Почему? – непонимающе смотрю на его побитое лицо и ссадины на руках и ногах.
- Я баскетболист, у меня завтра игра .., - на какое-то время он замолкает, смотрит в пол, в то время как моя рука все еще покоится у него на плече, и я медленно убираю её, расставаясь с его теплом. – Понимаю, что ты меня спас, и я тебе кое-чем обязан… У меня найдут кое-что и отстранят от игры - не смогу выступать.
У меня непроизвольно появляется желание обнять его не из жалости, а из-за понимания, что он чем-то жертвует, чтобы продолжать играть, хоть и ходит по острию бритвы. Моё хобби совсем не похоже на его. Я серфер, если бы мне сказали, что по каким-то данным не могу выступать, я бы все равно выступал. Может, в этом мы похожи?
- Надеюсь, это не связано со стероидами?
- Нет! - повышая голос, говорит Ронан, и я ему верю, не знаю почему, но точно не врет.
В голову ко мне приходит план, возможно, не лучший, но у этого парня практически нет выбора:
- У тебя есть два варианта: могу отвезти тебя домой, но думаю, что все увидят, в каком ты состоянии, а тебе, как я посмотрю, такие проблемы не нужны, верно? Тем более игра завтра, считаю, что ты выиграешь время и приведешь себя в порядок .. у меня дома, - у меня есть опыт приема у себя таких «гостей», да, если быть честным, даже опыт незваных гостей присутствует, поэтому уж от такого-то как ты ждать беды мне не нужно.
Ронан раздумывает некоторое время, а потом спокойно говорит:
- Едем к тебе, - говорит с улыбкой Пэйн. – Спасибо тебе.
- Ты еще не видел мой дом, заранее не благодари, - улыбаюсь ему в ответ, он мне импонирует, сам не знаю почему, но какого-то очарования у него не отнять.
Всю дорогу он молча озаряется по сторонам, как пролетает город, как мы едем слегка за город, и тут начинаются эти особняки богачей. Целый небольшой Голливуд. В его глазах отражается ночной город: огни, звезды, свет. Кажется, что весь состоит из света. Прям солнечный зайчик. Ухмыляюсь прозвищу и давлю на газ. Вжимаю в пол 100, 110, 120 км\ч, по моим венам бежит адреналин, мне хочется кричать бесконечно волшебные треки или просто так, чтобы вышел пар. На спидометре уже 180 км\ч, мы проезжаем мой дом и едем всё дальше, Ронан поворачивает в мою сторону голову. Он счастлив. Этот грязный оборванец в моей машине чувствует жизнь, как чувствую её я. Ронан пытается закричать, но получается хрип, поднимает руки вверх, проводит рукой по ежику на голове и кричит по-настоящему, чтобы сорвать голос.
- Потише, парень, тебе завтра еще командовать игрой, - говорю я, а он как не слышит моего комментария.
Мне ни с того ни с сего хочется давить на газ еще сильнее и проехать так не один километр, но это не то, за что мне будет благодарен этот человек. Я должен привезти его в порядок перед игрой, а, значит, нам нужно домой. На повороте разворачиваю машину в обратную сторону, сбавляю скорость – это должно его привезти в чувство. Мне понятна эта жажда скорости и упоение в крутых виражах, все-таки надо и спустится с небес на землю. Обещаю себе, что обязательно его покатаю, будь только шанс. Он медленно опускает руки в пределы машины, его рот закрывается до небольшой улыбки.
- Спасибо, - тихо произносит Ронан, опять смотря по сторонам. У меня такое чувство, что произносить это для моих ушей он категорически не хотел, но я услышал.
Быстро добираемся до моего дома, замечаю, что машин стало меньше, значит, ребята разъехались по домам то ли из-за того, что закончилась выпивка, то ли кто-то стал ответственным. Не знаю и знать не хочу. С лица Ронана не сходят удивленные глаза, когда он смотрит на масштабы моего дома.
- Видел бы ты другой дом, - хлопая по плечу, произношу я.
- Ты что-то сказал? – спрашивает Фишер.
- Нет, - улыбаюсь я. – Пойдем в дом.
Мы заходим в дом, он такой небывало тихий. Каждый раз меня оглушает это состояние после вечеринки, такое чувство, что какой-то монстр просто высосал любые звуки из этого помещения. Проходим дальше, по дороге я успеваю заглядывать в комнаты и записывать места, где что-то разбито, сломано, заблевано, чем-то облито или иная непонятная гадость. У меня настолько наметан глаз, что замечаю 95 открытых и скрытых поражений моей собственности. Медленно мы подбираемся к самой большой комнате на первом этаже, где обычно все тусуются.
Вижу несколько тел, поворачиваюсь на Ронана, следует за мной с какой-то стеснительностью и некоторым отвращением от той картины, которую видит из комнаты в комнату. Знаками прошу остаться его на месте, он кивает.
Тело, перекинутое через кресло, принадлежит Саре, подруге Лилиан, я трясу её за плечо. Она начинает шевелиться, у меня сразу отходит от сердца. Иду к другим, когда я понимаю, что она начинает подниматься. На диване оказывается Брендон и Ставо. Они тоже начинают двигаться и это успокаивает лучше любого лекарства.
- Вам вызвать такси или доедите на машине? – обращаюсь ко всем сразу.
- Мне бы попить.., - говорит Сара и после этого из неё просто вырывается поток рвоты рядом с креслом. Достаю телефон из кармана и записываю еще одно место, плюс те, что заметил еще. У меня нет никакого отвращения к таким событиям – просто привык. Человек такая скотина, которая привыкает ко всему. 
- Перебрала, как обычно, - начинает гоготать Ставо, его руки тянутся к Саре. – Иди к папочке, он тебя утешит.
Коллинз открывает объятья, идя ей на встречу.
- Отвали от меня, - произносит Сара и забегает за мою спину. А я только сейчас замечаю, что на моем лице нет улыбки, как было бы раньше.
- Ребят, мне надо убрать весь дом до приезда, - с усталостью говорю я.
- Хорошо-хорошо, мы на тачке, у меня вышел весь алкоголь, - говорит Брендон, конечно, я сомневаюсь в этом, но решаю не акцентировать на это внимание.
Они проходят через комнату, рассматривая Ронана у порога:
- А это еще что за перец? – произносит Ставо, оборачиваясь ко мне.
- Мой кузен
- А симпатичный засранец, - замечает Сара и, исчезая за дверью комнаты, вся троица начинает смеяться.   
Фишер даже в лице не меняется на их шутки, не понимаю почему. Набираю последние слова в сообщении, нажимаю отправить. Моника с несколькими доверенными скоро приедет, и мой дом вновь засияет, как и до отъезда родителей. Приедут они послезавтра, но я не хочу напороться на их неожиданным приезд, поэтому делаю уборку с каким-то запасом времени. На полу нахожу пакет с белым порошком, а вот это точно надо куда-то спрятать или смыть, потому что это дискредитирует меня и моих друзей – оно мне не нужно. Не знаю, заметил ли Ронан, но в лице он даже не изменился.
- Пойдем наверх, тут … грязно и будет уборка минут через 15, - произношу я.
Парень уверено кивает, и мы идем к лестнице, и только сейчас до меня доходит то, что Лилиан я не видел ни в одной из комнат первого этажа, ко второму – не даю ключей, а значит, она уехала, чего раньше никогда не делала, да еще и в таком убитом состоянии. Поднимаясь по лестнице, набираю ей простое сообщение, потому что я совсем не верю ей сейчас «Ты где?», блокирую телефон и достаю ключи от двери. После того, как мы оба заходим, закрываю, мне не нужны никакие сюрпризы после одной шальной вечеринки, когда дверь на второй этаж не закрывалась – такого дикого свинарника после гулянки я в жизни не видел.
Веду Ронана в свою комнату, он как ребенок послушно весь вечер следует за мной по пятам.
- Какой у тебя размер? – не поворачиваясь, спрашиваю, а он не отвечает. – Эй, молчун, нам нужно разговаривать, если ты хочешь помочь себе, - продолжаю я, но вместо ответа опять молчание.
Немного начинаю раздражаться по причине того, что половина из того, что я говорю, он оставляет без ответа, поэтому, думаю, мне можно простить эту вспышку:
- Чувак, что с тобой не так, а? Я ведь тебе помочь хочу, а ты не отвечаешь и практически полностью меня игнорируешь. Ты что глухой? – разворачиваясь, произношу на одном дыхании.
Его лицо мгновенно преображается, он понимает каждый звук, каждое слово и каждое предложение, что я сказал.
- На самом деле, да.. У меня проблемы со слухом .. теперь, - сухо и без стеснения говорит Ронан.
Теперь понимаю, почему он оказался в той группе поддержки, теперь знаю, почему он не отвечал мне, когда не видел, что я произношу.
- Читаешь по губам?
- Да, но это утомительно и неудобно, - спокойно говорит Фишер. – И не говори никому это, ясно? Ты единственный, кто знает на данный момент.
От такого поворота у меня слегка захватывает дух, вот уж такими секретами со мной точно никто не делился. 
- Хорошо, я молчу. Тогда как нам с тобой удобнее общаться, чтобы ты не напрягался особо?
- Можно сообщениями, это не требует почти никакой концентрации с моей стороны, - начинает гулко говорить Ронан.
- Да, лучше ими, а то ты меня как-нибудь можешь до усрачки напугать неожиданно громким предложением, - смеясь, произношу я.
Он кивает и протягивает свой телефон. Мне не нужно догадываться о том, чего от меня ждет. Захожу на фейсбук, ввожу своё имя в поиск. Немного задерживаюсь над кнопкой «Добавить в друзья», а потом нажимаю. После такого вечера это не кажется какой-то уж дикостью. На мой телефон почти мгновенно приходит оповещение, протягиваю Ронану его телефон и достаю свой из кармана, случайно задеваю что-то большое за поясом джинс и только сейчас понимаю, что так никуда и не выложил пистолет. Ладно, разберемся.
Пишу сообщение «Для начала тебе надо найти что-то, что подойдет тебе из моих шмоток» отправляю я, продолжаю набирать сразу второе «… и срочно в душ». Фишер, прочитав, поднимает на меня взгляд и смеется. У него очень красивая улыбка, даже не замечаю того, что он весь как бомж.
Заглядываю в шкаф, выбираю подходящее на парня выше меня и шире в плечах. Майка, которая мне велика, штаны и толстовка, думаю, что на Фишере это будет смотреться, как влитое. Благо у меня любовь к широким вещам. Вот в такие моменты очень выручает, хотя такое случается... хм, в первый раз! Из другого ящика достаю полотенце.
- Раздевайся, - губами произношу я. И от без стеснения подчиняется. Спокойно снимает с себя кофту и майку, держа эти вещи в руке, умудряется снять с себя штаны и носки, на нем остаются только белые боксеры, которые так красиво контрастируют с загорелой кожей. Меня завораживает это зрелище, не понимаю почему.
Ронан протягивает мне вещи, беру у него из рук и кидаю в корзину с грязным бельем. Выхожу из комнаты и жестом зову его последовать за мной, проходим пару дверей по коридору и заходим в ванную. Оставляю все чистые вещи на тумбочке и выхожу. Думаю, что этот парень разберется со всем. Возвращаюсь в свою комнату, сажусь на кровать и откидываюсь на неё, чтобы какое-то время полежать и подумать. У меня в голове роятся мысли о том, что уже успело сегодня произойти. Все, что связано с этим парнем, Ронаном.
Мои мысли прерываются через 10 минут, потому что вспоминаю, что не дал ему чистых носков и трусы, достаю из ящика новые, на телефон приходит сообщение, но мне не интересно, кто это может быть. Поэтому просто иду в ванну, думаю, что он уже вышел и вытирается. Не стучу, потому что, мне кажется, в этом нет смысла. Когда я захожу, то передо мной открывается поистине небывалая картина: голый мужик предстает передо мной во всей своей красе.
Фишер очень накачан, но его тело портят синяки и ссадины, которые я не замечал, когда он разделся. И теперь этот парень выглядит почти как Аполлон, без шуток. Поэтому, когда он разворачивается ко мне лицом, я успеваю натянуть обыденное выражение, что для меня это в порядке вещей. На лице у него застыл немой вопрос, поднимаю руку с вещами, и он все понимает, кивает в знак благодарности.
- Не одевайся, нам еще нужно обработать твои раны, - говорю ему. – Ты понял? – уточняю я.
Он с улыбкой кивает и закручивает краны с горячей и холодной водой, взглядом прося меня подать ему полотенце. Я даю и стараюсь не смотреть на те места, которые меня СОВСЕМ не должны интересовать. Абсолютно не должны, но интересуют.
Иду в кладовку, беру с полки аптечку и возвращаюсь в ванну. Ронан уже предусмотрительно сел на край ванны, кладу всю аптечку на тумбочку, достаю нужные препараты и начинаю обрабатывать. Ноги, руки, пресс, спину, дохожу до шеи, не могу заставить трогать его лицо. Поэтому прошу его одеться и что обработаю в комнате, чтобы он не замерз и одевался.
Уже в своей комнате, я всё думаю о том, что видел недавно, сидя на своей кровати и наблюдая за тем, как Ронан выбирает пиццу, которую предлагаю ему заказать, потому что в холодильнике ничего не нахожу, что подошло бы под представление еды для Фишера. Он не сопротивляется и разрешает мне заказать за свой счет. Наверно, признал, что деньги у меня только куры не клюют. Но что удивительно он не ощущает, что так и должно быть, меня это удивляет. Впервые ко мне не относятся как к золотому мальчику, для него я обыкновенный человек со своими причудами и только.
На отработанном лице, слава богу, пара ссадин и ни одного синяка, а вот на голове, среди волос приличная такая гематома. Из меня тот еще медик, но выглядит это прилично.
Мы проводим несколько часов за просмотрами фильмов с субтитрами и поеданием пиццы, вкуса которой я не ощущаю уже 2 года, как и всего остального. И все это, запивая газировкой со вкусом ананаса, как написано на этикетки, но для меня теперь это просто слова. Вкусно\невкусно – это для других. И давно я не ощущал спокойствие от обычного проведения времени без алкоголя, громкой музыки и каких-то споров, драк и поломок.
Иногда слышу звуки с первого этажа, говорящие мне о том, Моника и её команда работают не покладая рук, чтобы мой дом стал таким, как был до этой тусовки. Ведь родители приедут через пару дней, но я никогда не рискую оставлять такой срач дома накануне их приезда.
Все это время мы медленно, неторопливо набираем друг другу сообщения-ответы. Чувствую, что он расположен ко мне, и мне бесконечно уютно от этого. Только через пару часов я понимаю, что Лилиан мне не ответила. Но почему-то даже не хочу этого знать, у меня существует чувство, что она давно мне изменяет с моими друзьями. По очереди. Когда я уезжаю за выпивкой или просто проветриться, когда устаю от шумной и потной толпы. Хорошо, что я пользуюсь презервативами. Однако у меня нет сил и желания — это выяснять, мы же типа идеальная пара. Нами восхищаются, нас не трогают. И меня это устраивает. Пока что.
Ронан пишет, что игра будет в 17.30, смотрю на часы уже 3.30 ночи, по его усталым глазам вижу, что ему не мешало бы поспать, однако ни слова не говорит об этом. В какой-то момент я замечаю, как его веки закрываются и откидывается на подушки моей кровати. Я усмехаюсь.
Тяну к нему свою руку, чтобы попробовать растолкать и положить его в комнате для гостей. Дотрагиваюсь до плеча, Ронан даже не шевелится, трясу посильнее и в этот момент, он скатывается с подушек на пол и захватывает меня с собой. Его голова ударяется об пол, он слегка морщится, но притягивает меня с силой к себе, подминая как одеяло между ног. Все мои попытки выбраться из-под этого борова ничем хорошим не заканчиваются, у него просто мертвая хватка, моими 65 килограммами его ни сдвинуть, тем более, когда все мышцы расслаблены на все 100, а то и 200%. Через 20 минут окончательно сдаюсь, где-то на кровати пиликает телефон, но мне его не достать, до утра я ничего не смогу поделать, поэтому засыпаю под теплое дыхание в макушку этого громилы, но почему-то мне это нравится. Очень нравится.
Утро начинается с того, что в нос ударяет запах кофе и тостов, открываю глаза, тело ломит от того, что засыпал на полу в непонятной позе, но почему-то я оказываюсь на кровати, прикрытый одеялом и без обуви. Слышу, как в доме что-то происходит, приподнимаюсь над матрасом и вижу, как в дверь, пританцовывая, залетает Ронан с улыбкой в 32 зуба, всю эту картину портит лишь то, что на скуле видны эти ссадины, которые слегка оттеняют синим. А вечером я их не заметил.
- Я тут немного .. похозяйничал, - говорит Фишер, тихо, чтобы я не оглох, показывая на  переносной столик с аппетитным завтраком. Мне даже моя девушка не готовила, даже предыдущая, да вообще ни одна, поэтому меня так это трогает и удивляет. Ведь в жизни так мало есть чего-то действительного стоящего и не все дорогие и брендовые вещи доставят такую радость, как такой знак внимания. Признательности от части.
Следующие часы пролетают незаметно за разговорами, у нас так много общих тем, однако мы оба понимаем, что уже пора ехать на игру, поэтому спускаемся вниз, на первый этаж, который только не блестит от чистоты. Проходит коридор, выходим на улицу, Ронан встает перед машиной, ему не надо ничего говорить, поэтому просто протягиваю ему ключи.
- Валяй, - говорю и не даю ему даже шанса отказаться - прохожу на пассажирскую сторону. Искоса наблюдаю за ним за рулем. Этот момент прекрасен, и он это чувствует. От новой роли я тоже получаю удовольствие, что удивительно. Даже при условии, что отдал ему ключи от самого ценного и дорогого в своей жизни. И дело тут не в стоимости машины, для меня она как ребенок.
И не успеваю настроиться на поездку, как мы уже оказываемся у спортзала, проезжаем толпу людей и заезжаем за угол. Мы выходим из машины, и этот парень выбирает путь наименьшего сопротивления, направляемся к черному входу, избегая встреч с той толпой.
Он указывает на раздевалки, киваю и с улыбкой прохожу дальше к местам в зале. А нахожусь я в огромной зале, семеня среди толпы в поисках свободного места. Не помню, почему согласился посмотреть игру, хотя совсем не заинтересован в баскетболе. Ронан сказал, что мне понравится. И я поверил ему на слово, потому что это было очень просто сделать. Смотря на его лицо.
Моя белая задница плюхнулась на свободное местечко между чьими-то родителями и девочками лет 15, которые только лишь и мечтают ухватиться хоть мизинцем за эти мышцы и потные майки игроков. Услышать сплетни или поделиться своими про каждого парня на поле. Меня это умильнуло. Девочки такие.. Сучки. И иногда чересчур похотливые.
Игра с самого начала выходит жесткой. «Нацики» хотят вырвать эту победу любой ценой. Они постоянно наседают на игроков команды Ронана. Один раз я даже вижу очень сильный удар в бок. И в какой-то момент играла меня увлекла настолько, что хочу реветь на судью, потому что он ничего не говорит и не видит. А эти охи и ахи на ухо зрителей еще сильнее заводят меня. Я один тут знаю, на что они, действительно, способны? И меня это дико злит. И когда Ронан сказал, что мне понравится, он был прав. Мне, конечно, неведомы его чувства в плане командного игрока, но игра его увлекает так же, как и меня доска. И это было лучше признания.
После всей этой напряженной игры с равным счетом, команда Фишера буквально чудом вылетела вперед. Я взгремел, как и весь зал. Это было волшебно, и я был часть этого. Глаза Ронана были обращены ко мне после броска, я даже не знал, что он понимает, где я сижу. А девчонки рядом растеклись, думая, что это предназначалось им.
Думаю, что Ронан хотел бы побыть с командой, поэтому тихо удаляюсь через плотную толпу к своей машине, но где-то внутри меня остается черный осадок. Мерзкое, липкое чувство, как жвачка. Я ревную?
Не успеваю ответить на свой вопрос, как замечаю, что на капоте моей тачка восседает какой-то парень и колеса у машины запущены. А вот это мне совсем не нравится. Я завожу руки за спину, чтобы достать пистолет. Но его нет, он остался дома.
[3] Колумбийский наркобарон и политический деятель. Эскобар заработал огромные деньги на наркобизнесе.

Глава 6
Глен Сарджент

Курю одну сигарету за другой. У меня начинает кружится голова, поэтому приходится облокотиться на эту дорогую «игрушку». Если честно, на очень дорогую «игрушку» Ноа Моро. Закрываю глаза, чтобы прийти в себя и выдуваю очередной клубок дыма. Меня начинает уже мутить, и я бросаю зажженную сигарету на асфальт.
Как же давно не ощущал запахи! Набираю в легкие побольше воздуха в надежде втянуть хоть крупинку, одно лишь ощущение, что я могу обонять это мир, но ничего не выходит - уже давно потерял надежду. Ведь живу без этого чувства большую часть своей жизни.
Сейчас, в такой непростой ситуации, когда я потерял еще и равновесие жизни с исчезновением Астрид мне просто остро необходимо иметь хоть что-то более ценное, чем потеря обоняния. С ее появлением в моей жизни опять стал мальчишкой, который помогает дорогой женщине. Сначала это была мать, а теперь она. Эта дерзкая, неподобающая для этой спокойной жизни, блондинка. У меня снова появился весомый повод для того, чтобы чувствовал, что я приношу пользу этому миру, кроме того, что ловлю негодяев в сети.
Мне нужно скорее узнать у Ноа, знает ли он что-то о ней. Я уже отчаялся. А Фрэнк говорит, что она сбежала: ей проще одной, а нам проще без нее, и не надо заботится о безопасности в общаге и прочее. Но что-то в лице его выдает, точно говорю. Да, Астрид ему не нравится, но это выражение не идет из головы, она что-то о нем знает или чем-то задела. Что же она тогда сказала ему перед душем? У него никогда не было такого .. беззащитного выражения на лице. А мне так сложно вызвать его на чувства, особенно после каких-то событий полтора года назад. Фрэнк просто стал потерянным. Нет, мы разговариваем, понимаю нутром, что он мне доверяет, но это совсем не то, что раньше. И это меня так сильно задевает. Знаю, что не должен вести себя как обиженный мальчик трех 3, но раз не пускает меня играть в его песочнице, то и он не получит игрушки. Война так война. И мне так хочется, чтобы он сдался. Чтобы все было как раньше. Ведь мне так нужен такой друг, который не станет врать и приукрашивать, чтобы мне не было больно от правды.
- Эй, сигареткой не поделишься? А то мне нужно ждать эвакуатора, как я понимаю, - прерывает мои размышления голос. – Или мне еще полицию вызывать, потому что это ты постарался, Глен?
Открываю глаза, наблюдаю за тем, как ко мне двигается этот парень. Ну просто ариец, если честно. Прямая Светлые, слегка кудрявые волосы, голубые глаза, прямая осанка и напряженные скулы. С него картины можно писать, но пришел не за этим.
- Нет, конечно. Так уже было, когда подошел, - протягивая руку, говорю я. – Видимо, тебя совсем здесь не ценят, слишком броская машина, - его теплая рука пожимает мою, и мир как будто становится чуть добрее. Он просто заряд энергии. И надеюсь, что не атомной.
- Да, таких малышек не так много, - поглаживая машину, заявляет Ноа. – Так зачем ты нашел меня здесь, да и как? – с интересом спрашивает Моро.
- У меня к тебе деликатный вопрос, кое-кого ищу, и ты этого человека видел, - достаю из пиджака фотографию, которую мы сделали вместе день назад. Астрид выглядит так прекрасно на ней, она просила не делать фотографию, но я не удержался. На ней она со слегка растрепанными длинными волосами, эти зеленые глаза, отсутствие косметики, слегка розовые щеки после бега и самая обычная одежда. Кому-то очень повезет с ней. У меня почти наворачиваются слезы на глазал: не готов её отпускать. Ведь действительно думал, что теперь навсегда с нами, хоть она и сказала, что исчезнет, как только встанет на ноги. Не могу теперь так её отпустить. Она бы не сбежала, я в это не верю.
- Один раз тогда в клубе и все,точно бы запомнил, - говорит Ноа. – Запоминающаяся внешность.
- Согласен.
-  Так как ты узнал, где я? – спрашивает властно Моро.Наверняка, он не привык к таким фокусам.
- Пришлось взломать твой телефон, - без смеха заявляю я.
- Ты что шутишь? - спрашивает Ноа. – Да я смотрю в этот клуб берут только отъявленных мерзавцев, я бы мог спокойно   тебя за это посадить. Так взломай тогда и телефон …Астрид, верно? – эта мысль не покидала и меня, но представляю выражение лица Астрид. Она устала от беготни и слежки, просто не могу позволить себе такие приемы. Или могу? Поэтому я спрашиваю совсем другое у Ноа:
- Тебя не смущает то, что я просто так взломал телефон на твое местонахождение?
- Нет, почему-то меня это не беспокоит, - смеется тот. - Не могу объяснить это чувство, просто так есть. Или моя голова занята только мыслями о том, кто сделал это с моей машиной.
Мы молчим, не знаю, что сказать. Да и что делать теперь я тоже не знаю, мой план с Ноа был бессмысленным. 
- Давай подождем Ронана, засядем в кафешке и что-нибудь придумаем насчет Астрид, - неожиданно предлагает блондин.
- Почему ты мне помогаешь? – с интересом спрашиваю я.
- Потому что впервые в жизни я начал делать что-то не только для себя с появлением этого клуба и вас в моей жизни. И эта помощь не разрушает жизни.
Не знаю, что крутится в голове у этого богача, но я все равно киваю. Слышу, как Ноа вызывает эвакуатор, заказывает такси и что-то в ускоренном ритме строчит в телефоне.
- Скоро приедет такси, у тебя все с собой для взлома? – я молчу. – Ты же понимаешь, что с ней могло что-то случится? Если я не бешусь с того, что ты меня взломал, то и она, наверно, не станет. Согласись? – уже тихо он добавляет. – Хотя сложно на такое не злиться.
Потом стоит оглушительный гром, в стену отлетает запасная дверь, через которую выскакивает Ронан.
- Да, в этом весь он, - комментирует Моро.
Тогда в клубе я не рассмотрел никого, кроме Тэйта, а после того, как пришел Фрэнк, так мое внимание и вовсе потерялось, потому что я не мог понять, что он здесь забыл. Да и бывают ли такие совпадения. Такое чувство, словно он издевается. Но я понимаю, что ему незачем это делать, поэтому приходится верить в то, что все мы там собрались не случайно. И это лишний раз доказывает то, что Астрид, ну процентов так на 98%, исчезла не сама. Не волшебница же.
Ронан выглядит счастливым и уставшим. А я ведь так и не спросил, как прошла игра, хотя, наверняка, все можно понять по этому добродушному верзиле. Смотрю на Ноа и вижу, как он расцветает и становится еще теплее.
- Привет, бро, - кричит за пару метров Ронан и вскидывает руку вверх.
Махаю ему в ответ.
- Что за сбор? Куда двинем? Я угощаю, - заявляет тот.
- У Глен тут к тебе вопрос, а потом мы, конечно, поедем праздновать, если останется время. Ему нужна наша помощь, - Ронан кивает.
Протягиваю ему фотографию, он, не раздумывая, бросает сумку на землю, не заботясь, что там грязно.
- Я её видел.
- Мы все её видели, Ронан, - говорит Ноа.
- Нет-нет, - качает головой Ронан. – Это точно была она. А я все думал, где же её видел.
Придвигаюсь к нему ближе, можно сказать наседаю, что-то мне подсказывает, что и взять его за ворот я мог бы, чтобы он поторопился, настолько это мне важно услышать.
- Я ехал в машине Рассела и видел её в другой машине. У нее синяк на пол-лица, но это точно она.
- Да что же ты молчал-то? – говорит Ноа.
- Тогда не мог вспомнить, откуда её знаю, ну просто из головы выпало, - извиняющим тоном говорит Ронан. – Да и откуда я знал, что она живет с вами и что не исчезла из города после того визита к Адаму
- Тебя, походу, совсем не смущают дамы с синяком на пол-лица в каким-то машинах, говорит Моро.
- Ноа, прекрати. Мы ее найдем, но я не могу оставаться один. – говорю в надежде, что они меня не бросят. Одно дело искать злостных нарушителей сети, чтобы этот мир стал чуть лучше, а другое искать дорогого тебе человека. Мы знакомы так мало, но не могу отвязаться от мысли, что никому я так еще не доверял, как до появления её. С ней стало тяжелее, да, но только в соблюдении правил. И понимаю, что мне намного спокойнее. Может, мне просто не хватало семьи? Этих взаимоотношений, когда тебе есть куда идти и что тебя там ждут. Мои руки непроизвольно сжимаются в кулаки, потому что на меня наваливается прошлое и так не вовремя.
- Мы с тобой, - не переглядываясь, заявляют парни почти в один голос.
- Двое из ларца одинаковы с лица, - смеюсь я, Ноа хлопает меня по плечу.
- Поосторожнее на поворотах, тут дикий медведь, - только и успевает произнести Моро и складывается пополам. А Ронан ничего не понимает, но все равно не злится на нас.
Пока мы выбираем, куда поедем, чтобы осуществить все задуманное, к нам успевает приехать эвакуатор и увезти машину. Ноа после становится как грозовая туча, мы переглядывается с Ронаном и понимаем, что лучше сейчас помолчать. И меня почти подмывает оставить их и попробовать сделать все в одиночестве. Хотя оно меня до чертиков сейчас пугает.
Как только на горизонте появляется такси, Ноа успевает прийти в себя, натягивает улыбку, и мы опять как будто бы команда. По какому-то неведомому решению, не боремся за места и даже не спорим, кто куда сядет. Каждый четко занимает свое место. Ноа впереди, Ронан сзади за водителем, я рядом. Мы синхронно открываем двери и плюхаемся в салон.
- Долго тренировались? – спрашивает таксист.
- Случайность, - заявляет блондин. Но такое чувство, что ни я, ни он в это совсем не верит. Может, я не один чувствую то, что мы собрались здесь не просто так.
Мы приезжаем в недорогую пиццерию, в которой всегда много народа. Это нам на руку. Мы должны выглядеть как всегда, что мы сюда пришли не взламывать людей, а праздновать победу нашего друга.
- Закажите мне что-то на свой вкус, - говорю я ребятам, и они углубляются в меню. Мне хотелось бы разделить с ними это чувство, но я не могу. Ноа говорит, отрываясь от меню:
- Тебе точно не нужна помощь?
- Нет, - доставая ноутбук из сумки, заявляю я и подключаю его к розетке и жесткому диску. Последнее, что мне нужно это надеть очки. Которые нужны мне для работы, со зрением у меня нет никаких проблем.
Парни о чем-то переговариваются, и их треп служит мне благотворной почвой для работы. Не знаю, с какого момента, чтобы работать мне нужна видимость того, что жизнь продолжается, что я не один в этой вселенной. Наверно, после того, как меня заметила организация Anonymous.
Пару месяцев назад взламывал аккаунты педофилов и воров у власти, я сдавал их в правоохранительные органы анонимно. Мне не нужна слава и денег с них тоже не требовал, да пару сотен баксов я снимаю с их счетов, но это просто на жизнь, да и они им не понадобятся за решеткой, если, конечно, какая-то адвокатская акула их не спасет. Но все-таки то, что успеваю на них накопать, просто мертвой хваткой привязывает их к тому, что не отмыться им от грязи. Когда я вижу эти материалы: фотографии, видео, переписка. Как же это отвратительно. Откуда в людях это?
Именно за очередным таким мерзким объектом меня и заметили Anonymous. Я и не думал, что они следят за такими акциями одиночек. Ведь берут полномасштабные планы на мир, а я всего лишь пытаюсь очистить город от этой гнили. Как сейчас помню, как возникло черное окно, когда  почти отправил письмо в полицию. Черный прямоугольник на фоне маска Гая Фокса, а потом медленно появляющиеся буквы, как будто их печатают на печатной машинке. «Ты уверен?».
Напугался ли я? Нет, деятельность в интернете всегда связана с риском, а когда занимаешься таким, то понятно, что в конце концов ты кого-то заинтересуешь. Я набираю короткий, но ясный ответ: «Да».
Понимаю, что после этого события моя жизнь меняется. Незначительно, но одна важная деталь в ней присутствует: теперь имею доступ к закрытому каналу. Anonymous. Ещё не знаю, зачем они дали мне его, и каждый раз думаю, не перепутал ли я их с кем-то. Одно знаю точно, что они, кто бы ни скрывался за этим, следят за мной. Я в некотором смысле на краю. Пропасти или нового пути вопрос. Не думал, чем буду заниматься в жизни, и если у меня есть шанс, чтобы быть частью их. Чтобы приносить пользу больше, чем сейчас, чтобы им ответил?
Пока эти мысли роятся у меня в голове, на автомате успеваю вбить алгоритмы для поиска местонахождения телефона, но что-то происходит не как обычно. Значит, мой поиск чем-то блокирован, и это говорит о том, что или Астрид его защищает, или кто-то пускает мне пыль в глаза.
Вбиваю алгоритм за алгоритмом, но поиск так и не начинается. Отвлекаюсь от экрана только тогда, когда подходит официантка с двумя подносами, которые просто ломятся от еды.
- Мучас грасиас, - заявляет Ноа, а Ронан почти мгновенно запихивает себе бургер в рот.
Такое чувство как будто целиком.
- Эй, не торопись, - с улыбкой говоря я, а он лишь улыбается набитым ртом, уже разворачивая трубочку для стакана и запивая это огромным глотком колы.
- Наверно, у спортсменов это в крови, - говорит Ноа и впивается в свой бургер, в надежде так же разорвать его, но у него лишь выходит, что часть вываливается на поднос и одежду. Мы в голос смеемся, Ноа пытается отряхнуться, а потом плюет на это дело. В этот момент получаю сообщение от Фрэнка, что он готов приехать и помочь, теперь он тоже думает, что я могу быть прав. Не спрашиваю его о том, почему он передумал, мне кажется, в душе знаю ответ на этот вопрос, но просто нет желания копаться в этом. У меня есть цель, нет, у нас, а я главный элемент в поиске. Я просто набираю ему адрес, где мы сейчас находимся. 
Не могу сидеть сложа руки, моя голова проясняется в один момент, и я, не раздумывая, пишу в чат Anonymous с просьбой о помощи.  Мне кажется, что уходит время, а для Астрид оно решающее. Я не знаю, прочитают ли они и помогут ли, но это еще один шанс к чему-то приблизиться. Набирая сообщение, закусывая картошкой фри, которая почему-то уже разбросана по всем подносам и столу.
Не проходит и 5 минут, как я получаю сообщение-ответ. Они готовы помочь, если я останусь для них должником, когда-то они так же попросят меня помочь, но у меня, в отличии от них, нет шанса отказаться. Я не могу упустить шанс найти Астрид, поэтому я даже не раздумываю, а просто принимаю их условия.
На моем экране происходят разные действия, набираются алгоритмы, стираются, опять набираются. В дверях появляется Фрэнк, я приглашаю его за стол, он садится рядом, обращает внимание на ноутбук, кивает и спрашивает:
- Как успехи?
- В процессе, - на ноутбуке загорается окно с дорожкой поиска. Они это сделали! По окончанию у нас будет адрес.
- Ешь то, что есть, а я пока схожу до туалета, - обращаюсь к Фрэнку, ребята протягивают то, что у них осталось на подносах:
- Мы уже лопнем, - и показывают на животы, которые надулись небывалых размеров.
Улыбаюсь на всю эту .. семейную картину. Наверно, мне такой компании не хватало. Да, у меня есть друзья, много друзей. Я всем рад, и все рады мне, но нет той атмосферы, которая так непринужденно присутствует здесь и сейчас.
Когда я подхожу к столу после туалета, то сразу обращаю внимание на то, что Фрэнк за ним отсутствует, в туалете его не было и в зале не вижу. В голове рождаются нехорошие мысли:
- Где Фрэнк? – спрашиваю Ноа и Ронана, не успев подойти к столу.
- Сказал, что у него появились какие-то срочные дела, - отвечает Ноа. – Он был достаточно нервным, после того, как что-то увидел на экране, мы тоже посмотрели, но нам кажется, что он что-то удалил…
Разворачиваю к себе ноутбук, на ходу смотрю информацию. Да, они правы, Фрэнк удалил результаты. Но зачем? Он не знает, как подчищать за собой все следы, поэтому я за пару минут нахожу стертую информацию, и в диалоговом окошке появляется сообщение: «Стоит ли доверять таким друзьям?». Я захлопываю в чувствах ноутбук и сдавленным голосом произношу:
- Какого черта?
Через телефон вызываю ближайшее такси, собираю сумки, по выражению лиц понимаю, что они хотят помочь, но просто не знают, что сказать.
- Мне пора, я вам позвоню, - говорю и двигаюсь к выходу. Вижу боковым зрением, как поднимается Ронан, а Ноа кладет свою руку на его плечо и без слов просит остановиться.
Выхожу из пиццерии, осенний ветер залетает мне под рубашку. Понимаю, что забыл куртку внутри, но я вижу подъезжающее такси и, не размышляя, двигаюсь навстречу. Залезаю внутрь и называю адрес, который появился в программе. В моей голове роются десятки вопросов, от того почему Фрэнк стер информацию и до того, что буду делать я, когда приеду на место. У меня нет ответов, и я боюсь расклеиться сейчас, когда это будет так не вовремя. Через минут 30 водитель останавливается у двухэтажного здания с заколоченными окнами и дверями. Он оглядывает окрестности, особенно дом и спрашивает:
- Вам точно сюда?
- Да, - протягиваю ему деньги. – Сдачи не надо.
- Шедро, - заявляет водитель. – Если вам понадобиться еще раз куда-то поехать, вот мой личный телефон – он протягивает визитку, я, не глядя, засовываю ее в карман джинсов и выхожу из машины.
У меня такое чувство, что на улице стало прохладнее на несколько градусов. Меня передергивает. Не знаю, что делать. Смотрю, как уезжает такси, где-то вдалеке воет собака, а я как потерянный стою посреди дороги и не знаю, что мне делать дальше. Может, надо было звонить в полицию?
Разглядываю дом перед собой и он, черт побери, вообще не вызывает доверие. Ни дать ни взять дом из книги «Оно». У меня нет средств защиты, да я даже не знаю, точно ли там Астрид, а не это какой-нибудь бомж, который украл ее телефон. Наверно, проходят десятки минут прежде чем я собираюсь с духом двинуть хоть ногой, не могу объяснить себе этот страх. Или все-таки могу, потому что это напоминает мне о событиях прошлого? Такого далекого прошлого. Может, это не мое воображение, а те события действительно имели место быть.
Понимаю, что долбится в закрытую, нет-нет, заколоченную дверь, не возымеет должного действия, поэтому прежде, чем сделаю какой-то шаг, лучше уж хотя бы осмотреть дом. Наверно, ищу лазейку, окно, подвал или какую-то дыру в стене. Что угодно лишь бы не колотить в эту дверь. Такой же стук раздается в моей голове из прошлого, когда я был мальчишкой, и он был похож на гром. Тогда били сапогами и кулаками, но я все равно никак не мог открыть дверь. Как не могу и сейчас.
Обходя дом с левой стороны, которую огибает забор, вижу дверь в подвал, через которую раздается шум, слышно топот ног. И топот этот приближается. Я не могу отойти, не могу двинуться, я просто оцепенел от ужаса. И, возможно, мне сейчас не повезет, но уж лучше встречать опасность лицом к лицу, чем спиной. Перед дверью с другой стороны кто-то останавливается, слышится какой-то шорох, как будто что-то опустили на землю, а потом кто-то толкает дверь на меня. Я вижу фигуру в черном, лицо закрывает шапка с прорезями для глаз как у вора. «Вор» поднимает что-то снизу, и только когда это что-то оказывается на руках, он замечает меня. Его действия почти молниеносны или для меня все так быстро происходит, он поднимает шапку вверх и теперь я знаю, как он выглядит. И это Фрэнк.
- Глен, держи её, а мне понадобятся свободные руки, раз уж ты все-таки здесь, - Он протягивает мне на вытянутых руках какой-то комок. По крайней мере, это выглядит так. И только теперь я замечаю, что это не комок, а человек. Это Астрид. Ее светлые волосы спутаны, и они кажутся совсем не белыми, а какими-то черными, потому что в чем-то вымазаны. Могу предположить, что это запекшаяся кровь. Одежда грязная и рваная. Вижу, что в тех местах, где видна кожа, находятся большие и маленькие синяки. Когда протягиваю руки к этому кошмару, потому что я не могу по-другому назвать то, что я вижу. Мое сердце просто разрывается. Не могу вымолвить и слова, а когда волосы падают с лица, то я понимаю, насколько все плохо. Пол лица у нее перекрывает синяк, разбитая губа, кровяные разводы по всему лицо и при передаче с рук на руки Астрид начинает стонать. Это так невыносимо. Она просто этого не заслужила. Да кто вообще заслуживает такого обращения? И после этого слова из меня текут, как рекой:
- Я никуда не пойду, пока ты не скажешь, что здесь происходит. Почему она ТАК выглядит?
Мое тело дрожит и совсем не от холода, я просто дохожу до точки кипения.
- Ты выбрал совсем неудачное время для таких разговоров, Глен. Нам надо убираться. И скорее!
- У меня есть время! – судорожно сжимаю тело на своих руках, отвечаю я.
- А у нее может не быть, - отвечает Лоренс, а в подтверждение этим словам Астрид тихо-тихо говорит:
- Скоооо..реее…
После такой мольбы я мгновенно теряю здравомыслие:
- Фрэнк, что нам делать? – я раздавлен и ничего не могу придумать. Это не сидеть за компьютером и ловить негодяев. Это настоящая жизнь и следы тут можно не успеть скрыть.
- За мной, - только и говорит Хоук, а потом начинает двигаться. Бежать. Я бегу за ним, Астрид как будто бы ничего не весит или это все адреналин. Мы бежим, он пролезает через какую-то дыру, без слов протягивает руки, чтобы передал ему Астрид. Потом пролезаю я. С ней он бежит быстрее меня, я плетусь сзади и жалею о том, что давно не занимаюсь спортом, хоть и подтянут. Почти задыхаюсь, пока в какой-то момент мы не останавливаемся у какой-то машины во дворе.
- Подержи-ка, - спокойно произносит он, я снова держу Астрид. А Фрэнк начинает взламывать чью-то машину.
- Ты что делаешь? Нам нужно звонить в полицию. Это же нападение. Их много? – на повышенных тонах отвечаю я.
- Тихо, не шуми. Не думаю, что им можно доверять. Ты хочешь ее спасти? - отвечает тот.
- Да.
- Тогда делай то, что я тебе скажу.
Помогаю Фрэнку взломать машину, в конце концов, мы в нее садимся. Но это не дает нам передохнуть, теперь слышу, что совсем не одни в этой ночи.
- Похоже, у нас гости, - заявляет мой друг, и я уверен, что ничего хорошего это нам не сулит. Кроме громких шагов, они неторопливо рассекают тишину этих мест и понимают, что здесь их территория и им не страшно, я слышу, как незнакомый голос произносит:
- Ну где же ты, малышка? – приторно сладко произносит некто. - Я все равно тебя найду, маленькая ****ь! Ты мне кое-что задолжала, - уже гневно говорит голос.
Хочу открыть рот, но Фрэнк поднимает руку, чтобы я молчал. Его фигура так напряжена, что еще чуть-чуть, и он просто треснет по швам. А голос продолжает:
- Если выйдешь сама, твой друг уйдет цел и невредим. Ну, почти, - начинает смеется голос и ему вторят еще несколько голосов.
Только сейчас я начинаю думать о том, с кем была связана Астрид. Теперь всё встает на свои места. Её желание убежать, постоянная настороженность, то, что я не смог пробить её номер. Она от кого-то прячется, но этот кто-то её нашел. Ну, и нас соответственно. Смотрю в зеркало, как на заднем сиденье лежит фигура.
- Мне кажется, что пора давить этого гада, как думаешь? – спрашивает Фрэнк с каким-то странным огоньком в глазах.
Он быстро заводит машину, фары высвечивают из темноты фигуры, но нас интересует та, что во главе колонны. И Фрэнк устремляет машину прямо на него. Лоб в лоб.  Я кричу ему:
- Ты с ума сошёл?
Все фигуры направляют на нас что-то, и я понимаю, что это пистолеты. А потом на нас мгновенно обрушивается поток выстрелов. Это звучание только нарушает:
- Не стрелять, идиоты, - а потом еще громче. – Не стрелять! – наша машина удаляется, и где-то в отдалении он произносит фразу, но всё равно долетает до моих ушей:
- Она нужна мне живой, идиоты!
Я не могу осознать недавних событий. Того, что нам удалось сбежать, и мы спасли Астрид. Но надолго ли это? И в какой-то момент машина начинает петлять, и я впервые смотрю на Фрэнк с того момента, как он сказал фразу перед тем, как сделать рывок на машине.
- Что это? – указываю я на лицо Фрэнка. – У тебя что.. кровь? – то ли утвердительно, то ли вопросительно произношу я. И наша машина теряет управление.




Глава 7
Астрид Калхен

Я просыпаюсь? Или все еще летаю где-то между сном и явью? Сейчас не ощущаю течение времени. Не могу сконцентрироваться, чтобы пошевелить какой-нибудь частью тела. Мысли так сильно путаются. Я попала в аварию? Потеряла сознание? В голове полная каша. Не знаю, где я, даже кто я дается мне с великим трудом. Потому что мне требуется какое-то время, чтобы из однородной субстанции в голове найти нужный компонент. Себя просто не ощущаю отдельным субъектом, как будто я нечто. Как будто все и сразу. Единое целое с целым миром.
Наконец, приходит осознание того, что я под кайфом. В моем организме какие-то наркотики, а это значит, что отдаленные мысли о том, что меня похитили абсолютно правдивы. Начинаю стонать, потому что мне надо срочно подняться и валить как можно дальше. Еще раз посадить на цепь меня не смогут. Мне кажется, приподнимаю тело на целый километр, а на деле выходит пара сантиметров и потом голова опять опускается на что-то мягкое. Мягкое? Значит, не там, где была последний раз.
Мои умозаключения нарушает разговор кого-то. Один говорит спокойно, а второй явно раздражен. Голоса знакомые. Мягкий и твердый. Один течет как речка, а другим можно резать железо. Я улыбаюсь уголками губ, потому что знаю, что сейчас, по крайней мере, вот в этот момент, я в безопасности. Узнаю эти голоса. И я им доверяю. Это Глен и Фрэнк. Пытаюсь вынырнуть из этого состояния, чтобы понимать, о чем они говорят, но это так сложно. Как будто плаваю в какой-то жидкости и звуки долетают через миллионы километров.
Кто-то говорит о том, что нужны лекарства, спорят о том, кто пойдет и потом один из них хлопает дверью. В моей голове это отзывается взрывом сравнимый с атомной бомбой. Непроизвольно начинаю мычать, жмуриться и пытаться обхватить голову, чтобы мне было не так больно. Чувствую, как надо мной зависает фигура, напрягаясь, я могу сказать:
- Глен, это ты?
- Да, - отвечает голос.
Сворачиваюсь в клубок, в позу эмбриона, чтобы было поспокойнее и теплее из меня вырываются всем известная истина:
- Мне кажется, что втянула вас в то, что так старалась избегать какое-то время. Я серьезно уже решила, что мне удалось, - не хочу сейчас плакать, не хочу быть слабой. Слезы ничему не помогут, только если выплакаться и заснуть, но я и так долго была без сознания. Больше в эту темноту я пока не вернусь.
- Что ты помнишь? – спрашивает голос.
Напрягаю память, чтобы наполнить этот омут воспоминаниями. Возникают разрозненные картинки, вспоминаю тот день. Кадр за кадром. Как работала в кафетерии, как пошла домой счастливая и с чаевыми, как почувствовала, что за мной следят, но было уже поздно. Ощущение того, как вдыхаю хлороформ такое яркое, что начинаю нервничать. И горячая ладонь в настоящем опускается на мою спину, и я понимаю, что это неправда. Это всего лишь воспоминания, их яркость подпитывают наркотики в моем организме. Сейчас никто не хочет причинить мне вред. И я рассказываю своему другу как будто бы сказку. Длинную сказку не о себе.
Прежде чем начать с начала (Где же то самое начало, которое привело к такому финалу? Да и финал ли это?), вспоминаю, что там главная героиня очень похожа на меня, но она не я. У нее тоже есть брат, но он не мой брат. Убеждаю себя: это происходило не со мной, у меня-то все хорошо. Вот-вот открою глаза, и все исчезнет. Однако ничего такого меня не ждет. Никакого забвения или амнезии. И это осознание делает мне очень больно.
Вспоминаю, как впервые встретились. Нет, мы знали друг о друге и раньше, но то событие повлекло за собой череду других и, наверно, из-за этого оказалась здесь. На чужой кровати, побитая и, можно сказать, почти сломленная, ведь именно на это надеется Питер, что сдамся и окажусь в истоках. Рядом с ним. Но что я хочу сейчас, так это быть под взглядом человека, которого я не знала и неделю назад.  Под его теплой рукой, которая не ударит меня, которая спасет и укроет, от которой не хочу бежать. Потому что чувствую себя дома, а раньше домом была рука и объятья Питера. Я что опять ошибаюсь? Бегу от одного огня в другой? Или сама несу за собой пожар и уничтожаю всё, к чему прикасаюсь?
Впервые Питер встал на мою сторону лет 9 назад, мы тогда были совсем детьми. Мы с Кристофером. Моим братом. Из-за того, что мы потеряли родителей - были никому не нужными. Изгоями, как это всегда бывает среди детей. Если ты не такой как все, то ты мишень, а ребята в таком возрасте злые и не знают пощады. Нас выбрали для выплеска негатива, а по сколько мы были раздавлены горем, сносили это. Я бы даже сказала очень легко и непринужденно. У нас не было сил. Когда они появились у меня, чтобы дать отпор, у моего брата их еще не было или уже закончились. Да и разница возрасте в 2 года давала ему лишнюю порцию толчков, обмываний и драк. Я его защищала, но от всего не могла его защитить.
В тот раз мальчишек было много, нас окружили, мы поняли, что нам не убежать. И когда моего брата уже повалили и пинали ногами, он уже даже не всхлипывал, а меня держали за длинные волосы, намотанными на чей-то кулак и били в живот. Появился он. Такой же хулиган, как и те, что нас били. Когда Питер отбил меня и брата от толпы, в кругу нас оказалось трое. Мы кое-как встали с братом, он вселил в нас веру. Мы дрались. Может, и нечестно, но на этот раз я чувствовала силу и с этого момента все изменилось.
И тогда знала, что Питер с чем-то связан, ходили такие слухи по школе, ведь кто тихо сидит - слышит больше других, а я слышала много. Хотя тогда это было дело его отца, однако меня это не волновало. Он забрал нас от дяди с тетей, мы собрали вещи, не раздумывая. Чем могу оправдаться? Мы хотели чувствовать безопасность, а с ним ее было более чем достаточно. Как нас не забрали обратно? Это не интересовало нас с Крисом, нам было все равно, сейчас я думаю, что он просто шантажировал или угрожал, как делал это потом всегда и со всеми.
- Но знаешь что? Мы были счастливы. По крайней мере, первые несколько лет. У нас был кров, у нас была еда, одежда, игры, компания для бесед. Питер был нам старшим братом, нашей новой семьей. Мы любили его. Я любила его. Наверно, сначала этого не понимала, когда мне было 15, осознавала это отчетливо и уже ничего не могло это изменить.
Хотя нет, кое-что все-таки изменилось. Кристофер проговорился о моем даре, который не то, чтобы скрывала от Питера и остальных, просто не хотела им пользоваться после того, что случилось с нашими родителями. После того, как я выиграла для них денег в лотерее. И всё для нас изменилось.
Всегда, сколько себя помню, умудрялась, выбирать счастливые билеты или знала цифры, которые выпадут или какая лошадь придет первой. Никто особенно не обращал на это внимание, или мне так казалось. Конечно, люди видели и замечали, что мы могли и это купить, и то, но это не афишировалось для всех. Наша семья не цеплялась за деньги. Но однажды после крупного выигрыша нами, к сожалению, заинтересовались, по крайней мере, до сих я думаю так. Они уехали за выигрышем и в тот вечер не вернулись, больше мы их не видели.
И никто не называл меня Кроличья лапка, потому что теперь я принесла огромное несчастье. Кристофер никогда меня не винил, хотя, наверно, не понимал тогда, что и почему произошло, а, может, просто не мог ненавидеть меня. Я не знаю и теперь никогда не узнаю. Так вот Питер не сразу, конечно, но начал пользоваться моим даром, то ради прикола, то еще под каким-то предлогом. Я любила его, что мне было делать? Не могла ему отказаться или не видела того, что он мной пользуется. Но, в конце концов, эти деньги его изменили или та власть, которая с ними пришла.
Потом он стал главой дела своего отца, теперь уже думаю, как он пришел к этому. Явно незаконно, хотя что я говорю, все это дело отца, а теперь его тоже незаконное. Долго не замечала, ведь нам было хорошо: Кристоферу с ним нравилось, и мне тоже, он никогда нас не обижал, не баловал, где-то учил, где-то воспитывал, но не втягивал нас в неприятности и всячески ограждал. Нам туда и не хотелось. Мне точно. Но в какой-то момент брат в этом плане изменился, он начал копировать Питера в мелочах, иногда пропадал с ним на пару дней. И, наверное, с этого момента поняла, что жизнь не такая, как была раньше. Надо что-то менять.
Боялась с ним говорить об этом. С ними обоими. И время тянулось, проходили недели и один раз все изменил. Мне больше не надо было искать в себе силы для разговора, нам надо было собирать вещи с моим братом и уходить. Срочно и не раздумывая.
Однажды зашла в наш дом (могу ли теперь так говорить?), было тихо, совсем оглушительно тихо даже угнетающе. Как будто что-то не так, и я искала то, что нарушает мое равновесие. Обошла второй этаж, первый – никого не было в доме, в котором всегда полно народу. Всегда. И тут, наконец, услышала шум. Нет, даже шорох, не знаю, как описать его, он исходил из подвала, в которой нас никогда не пускали. А я, не поверишь, никогда не спрашивала почему, потому что все, что говорил Питер, было истиной. Она не была давящая, а была как априори. Я жила в каком-то вакууме. Все, что происходило вокруг меня не интересовало.
- Почему-то сейчас запрет на меня не подействовал. Ручка легко поддалась, когда на неё нажала, помню, как медленно начала спускаться. Ступенька за ступенькой. Приставными шагами. И уже чувствовала, как моя жизнь поменяется. И я просто не могла повернуть назад и вернуться в тот же самый мир, но уже с какими-то сомнениями в душе, мне нужна была правда. Помню услышала, как он закричал. Тот человек….
Мой рассказ прерывается, мне хочется пить, а еще больше перестать рассказывать это. Меня не душат слезы, а охватывает страх, осознание того, что этот момент всё изменил. Через какое-то время к моим губам прикасается стакан, такой холодный и манящий, а другая рука приподнимает мою голову, жадно пью. Пью, пока не сводит зубы и стакан не становится пустым. Рука опять опускает мою голову на подушку и садится рядом.
- Что произошло дальше? – спрашивает через какое-то время голос, возможно, замечая то, что теперь я могу продолжать.
- Его резали .. заживо, это был Питер. По его лицу он получал такое удовольствие, которое не испытывал даже со мной.  Отрезали пальцы на руках. Некоторые уже валялись на полу.. было столько крови, - не знаю, как описать все, что видела.
- Не рассказывай о нем, легче не станет, - говорит мне голос.
- Знаю, - отвечаю я. – Поэтому и решила сбежать с Кристофером от него. От всего этого кошмара и, видимо, была неаккуратна. Он посадил меня на цепь. Как пса. В том же самом подвале. Они даже не убирали лужу крови. Или это было от кого-то другого, не знаю. Те несколько дней для меня были ужасны. Даже не буду говорить насколько. Мой мозг не хотел ничего воспринимать, что мне говорили и кто это говорил. Питер меня в чем-то убеждал и говорил, а я не могла отделаться от той картины перед глазами, до сих пор вижу это. Стоит перед глазами перед сном, а иногда и снится. А это еще хуже. Это невозможно, - останавливаю свой монолог, чтобы передохнуть и постараться избавиться от вида того человека, чувствую, как фигура рядом со мной на кровати перестает быть сидячей и ложится рядом. И несмотря на то, что это односпальная кровать, нахожу это уютным и поддерживающим, потому что по-другому мне не рассказать, что случилось позже.
- В конце концов, я спаслась. Сбежала. Это стоило мне семьи. Оставшейся ее части, - руки фигуры оказываются на моем плече, от них исходят какие-то покалывания. Только сейчас задумываюсь о том, что в чистой одежде. Видимо, они меня отмыли от слоя грязи. Меня это смущает, но я продолжаю свой рассказ - боль отвлекает.
- За мной пришел Кристофер. Не знаю, как он это смог и что ему там наплели про меня, про то, что я могла сделать, но меня не бросил. Мы не могли друг без друга. Воспоминания о том, как с рук и ног падают цепи, такое свежее, как будто это случилось недавно, хотя прошло уже больше 2 лет. Несчастное время. Ведь в нем не было Криса и уже никогда не будет. – Начинаю всхлипывать, сжимаю кулаки так сильно, что ногти впиваются в кожу.
- Он умер? – как будто читая мои мысли, произносит мой друг.
- Да, из-за меня, - судорожно проговариваю это вслух.
- Он умер за тебя, а не из-за, - слышу через пелену в ответ. На самом деле, слова одобрения слышать приятно, слова поддержки тоже - так давно не была кому-то нужной. Не из-за денег, а просто потому что я это я. Со своими желаниями и мечтами.
- Его застрелили, когда мы сбегали. Я могла остаться с ним, но не осталась. Предпочла свою свободу его жизни, - слезы мягко стекают по лицу, а я уже думала, что выплакалась.
- Он дал тебе жизнь. Новую жизнь. Это был его выбор, ты не имеешь право не считаться с ним, - разворачиваю лицо туда, от куда идет голос. Мне все еще не открыть глаза, настолько это болезненно.
Мое лицо почти сталкивается с другим, чувствую тепло. Когда-то мы так же спали с Кристофером, почему-то именно так нам было комфортно даже в большом доме, в котором полно пустых комнат. От этих воспоминаний у меня щемит в сердце. Все его подарки, поглаживания, щекотки, драки. Его смех и улыбка. То, как смешно он выглядит в большой одежде. Он был чересчур худ, но я надеялась на то, что со временем это пройдет.
В голове столько мыслей и слов, которые ему не сказала. Мне почти физически больно от того, что их много – ломится голова. Не хочу думать и тянусь к фигуре ближе и обнимаю её, вжимаюсь в грудь, которая обнажена. Мои ноги переплетаются с длинными ногами. И человеческое тепло вытаскивает меня из темноты прошлого. До сих пор не знаю, как справится со всем, что выпало на мою долю, но явно не жалеть себя. Чужие руки опускаются со спины на поясницу и мягко поднимают футболку и остаются под ней. Я прижимаюсь ближе, насколько вообще возможно. Поднимаю голову и именно в этот момент мои губы встречают другие. Они такие теплые, даже горячие. В голове появляется мысль о том, что мы должны прекратить. Что кто-то из нас должен отстраниться, но этого не происходит. Мои губы открываются под напором, чувствую, как чужой язык ласкает мой. И спустя столько времени мне это нравится. Это путь, чтобы сбежать и перестать думать, убиваться по тому, что уже прошло. С этим не смириться, да, но надо начинать жить, а еще надо разобраться с последствиями. Прекратить бегать? Или сбежать еще раз? Дальше, чем раньше и попытаться найти свое место там. Где нет людей и существует только природа, может, так я никому не принесу боли?
Но стоит дотронуться до обнаженной груди, до волос на голове, до лица, до чужого тепла, которое нагревает и тебя. Которое тебе дарят. Которое существует, чтобы стать и твоим. И когда кончики пальцев ласкают спину и сжимают тело. Когда чувствуешь, что ты снова желанна и уже не для денег, не для удачи, ты просто хочешь быть частью этого, а не отдельным субъектом.
Понимаю, что целовать Глена неправильно. Что все эти прикосновения не принесут нам счастья, что вся эта страсть, это только момент того, чтобы успокоить меня и оградить от прошлого. А это .. помогает.
Его поцелуи опускаются на шею, он прикусывает её. Кожа горит, просто плавится как сахар в чае. Никогда такого не испытывала, и мне это нравится. Питер был не таким. Ему нужна была моя боль и доминирование. Помню, как скрывала синяки от Кристофера. Но стоит сжать мои ноги сейчас, привлечь еще ближе, и я чувствую, что мы будем на пределе, а потом дороги назад уже не будет. Его член через брюки упирается мне в бедро, и в этот самый момент мое сознание покидает меня. Чувствую, как проваливаюсь назад в пропасть. Такое ощущение, что лечу вниз. Так долго, как до луны и обратно, но все это неправда, это уловки того, как наркотики покидает мое тело. Я расслабляюсь и, наконец, ко мне приходит самый глубокий сон, который испытывала.
 Когда мои глаза открываются, понимаю, что не потеряла зрение. Но этот яркий солнечный свет в окно просто отвратителен. Можно представить, будто бы я вампир, и это меня убивает. Приподнимаю голову, чтобы увидеть свое тело, события прошлой ночи накатывают на меня румянцем. Чувствую, как горят щеки, как собираюсь смотреть в лицо Глену и думать, что все нормально. Что ничего не было. Медленно сажусь на кровати, ломит кости. Такое чувство, словно все. И еле встаю с кровати, один раз даже присаживаюсь обратно, потому что просто не в состоянии выдержать того, как больно. Хочется лечь обратно и больше не вставать, пока кости и ткани чудодейственным способом не исцеляться. Мне нужно вкусить амброзию. Может, она меня не убьет?
Дохожу до зеркала в туалете, по дороге роняю какие-то вещи, потому что плохо контролирую свои движения. Словно пьяна. Когда я заглядываю в маленькое зеркало на стене, местами мутное, местами треснутое, жалею, что оно вообще весит на стене, что вообще смотрю в него. Хочется разбить его кулаком и кричать, как в кино, настолько зрелище меня пугает и ужасает. Синяк на пол лица, разбитая губа и бровь, но видно, что все травмы чем-то густо намазаны, скорее всего, чтобы быстрее зажило. Немного заплывший глаз. Но я чистая, приглаженные и заплетенные волосы, и это спасает картину, если так вообще можно сказать. Не знаю, как парни это смогли, но я почти выгляжу человеком. Разбитым таким, однако человеком. А самое главное я живая и свободная.
Закрываю глаза и опускаюсь на крышку унитаза, моя голова падает на руки. На меня наваливается усталость. Она мнимая, потому что так просто лечь в кровать и надеяться, что что-то изменится в моей жизни само собой. Так легко переложить на кого-то решение таких проблем. Мне так хочется, чтобы, наконец, все было просто. Чтобы я была обычной такой девчонкой, с проблемами, что надеть на свидание, как выучить лекции и сдать тест, как завести побольше друзей и где отдохнуть в пятницу. Но, благодаря, Питеру у меня такой жизни не будет. И тут у меня возникает мысль, что это предложение будет правдой, пока он жив. И мысли о свободе такие сладкие, что я думаю о том, как человек, которого любила и уважала, умирает. Вариантов так много, даже не обязательно должна прикладывать к этому руку. Но я хочу. Хочу, чтобы ему было больно. В первую очередь за моего брата, за того человека и за меня саму. За множество других жизней, которые он разрушил своим эго и желанием откусить у каждого кусок побольше.
И тут от мыслей меня отвлекает урчание живота. Я уже не помню, сколько не ела. Кажется, несколько дней, даже не знаю, как протянула так долго или это из-за того, что мне некогда было об этом размышлять. Возвращаюсь в комнату и замечаю то, что на столе стоит вода, фрукты, бутерброды, термос, лотки с какой-то едой и мой браслет. Смотрю на свое пустое запястье, даже не помню, когда я его потеряла, ведь всегда его надеваю. И сейчас я хватаю его в первую очередь, он приятно холодит руку и мне становится немного спокойнее.
И я понимаю, что ребята постарались. Они слишком стараются. Подхожу к столу, открываю термос, там оказывается ароматный кофе, не такой обжигающий, но теплый и это просто неописуемое чувство пить такой напиток после всех событий в моей жизни. Открываю пакет с бутербродами и просто впиваюсь в них и проглатываю, не замечая вкуса, несколько штук.
Потом слышу, как по коридору стремительно кто-то приближается, мои чувства такие острые, что я мгновенно опускаю и кружку, и остатки бутерброда на стол и приближаюсь к двери, в надежде, что у меня паранойя и этот кто-то не сюда или мои друзья. Но шестое чувство подсказывает мне, что это точно не они. Слишком аккуратны, чтобы привлекать к себе такое внимание. Поэтому беру в руки тяжелую книгу с полки над кроватью Фрэнка. Лучше ничего у них нет. И приближаюсь к двери так, что если ее откроют, то я неожиданно огрею незнакомца по голове, и у меня может быть шанс сбежать. Правда, внешний вид заставляет желать лучшего. Футболка и нижнее белье. Да уж. Не привлекать к себе внимание совсем не получится.
Шаги замедляются у входной двери, мнутся перед ней, вижу это по тени, которая пробивается из-под двери. А потом фигура останавливается, и из-под двери в комнату влетает конверт, и фигура быстро удаляется туда, откуда пришла.
Не выпуская книгу из рук, нагибаюсь к конверту, беру его в руки и открываю. Не знаю, на что я надеюсь, на угрозы или на любовную записку. Хотелось бы, конечно, верить, что это от поклонницы, да даже если от поклонника. Когда я «пролетаю» глазами по строчкам, письмо само вываливается у меня из рук. Вижу, как в замедленной съемке, оно мягко летит в промежутке между моими руками и покрытием пола и слегка закрывается от порыва. Не свожу с него глаз, в надежде, что что-то в нем поменяется. Сажусь на пол, прижимаюсь к стене, обхватываю руками колени. Стена холодит спину, но сейчас это граничит с неприязнью и отвращение. А с губ вырывается только:
- Какого хрена?
Сижу так, пока не приходит Глен, дверь не сразу поддается ему, потому что я привалилась к ней и не могу сдвинуться ни на дюйм. Наверняка, это остаточное действие наркотиков, ведь не могу же я чувствовать свою вину так сильно. Глен кое-как отодвигает меня и пролезает в щель. Я не слышу его, пока он, нагибаясь, не начинает меня слегка трясти и почти кричать вопросы:
- Тебе плохо? - он больно хватает меня за запястье, чтобы быстрее привести в чувства. Это тепло успокаивает. И мысли наталкивают меня на наши воспоминания, я успеваю покраснеть, а в его лице не вижу и тени смущения.
- Нет, плохо будет вам! - отвечаю и протягиваю конверт Глену, который до сих пор держу в другой руке. Он быстро пролегает глазами по тексту и его зрачки даже не расширяются от удивления. Как будто он этого ожидал.
- И ты ничего мне не скажешь? - спрашиваю я. - Мне нужно ждать нагоняя от Фрэнка?
- Нет, - отрезает Глен, потом уже спокойнее:
- Это мы виноваты.
А мне хочется истерично смеяться от такой глупости:
- Почему?
- Мы .. мы ее очень красиво тебя принесли через пост, да и Фрэнк был не в лучшем виде, поэтому этого следовало ожидать. Переживали за тебя, а в больницу он ехать запретил
- Это правильно! - только сейчас замечаю, что он сжимает мои руки, и я высвобождаюсь и встаю, наконец, на ноги.
- И что нам теперь делать? - говорю я, массируя виски.
- Я кое-что придумал, - с улыбкой говорит Глен.
- Мне это не очень как-то нравится
- Не волнуйся..
- Да уж действительно! Чего это мне переживать? - с сарказмом бросаю я. - Меня смущает, чего это ты такой спокойный?
- Ты в порядке! Хотя это было сложно, тут Адам был прав.
- Адам? Ты говорил с Адамом? - со страхом спрашиваю я.
- Да. А что мне оставалось делать, когда ты пропала? - отвечает Глен, а потом:
- А что случилось?
- Нам нужно к нему ехать! Он больше не с Питером: нам надо его спасать. Он, наверняка, его проверит, а ты ему звонил. Адам в опасности! - кричу я и пытаюсь найти в комнате хоть какую-то одежду.
- А что мы скажем Фрэнку? - говорит так, словно хочет отговорить, но это не имеет значение: я все равно поеду. Даже если придется его нейтрализовать.
Он бросает на меня взгляд и как будто видит насквозь. Кивает и как можно быстрее пишет записку Фрэнку. Я одеваюсь и беру кепку, пряча под нее свои волосы и успею кое-как замазать синяк на лице и надеваю очки.
Мы выходим из комнаты и я первый раз не спускаясь по пожарной лестнице, а иду по коридору и дальше по лестнице. Чувствую себя человеком. Мы садимся в такси, доезжая до дома Адама за 10 минут, потому что я вываливаю все свои средства, и они играют решающую роль в глазах водителя. Я не успеваю подумать о том, что Питер уже мог быть у Адама или ждет меня там, потому что знает наши взаимоотношения. И если здесь, то это сведет на нет все усилия, которые приложили парни, чтобы меня спасти.
Мы поднимаемся по ступенькам, Глен держится впереди, доходим до кабинета, мой друг стоит перед дверью, я не могу так долго стоять. Обхожу его и открываю дверь. Адам оборачивается на нас, стоя у стеллажа
- А я всё думал, когда кто-то из вас придет ко мне? - спокойно говорит Адам, и я не знаю, что ему говорить.
- Астрид, не глупи! Вопрос времени, когда он придет сюда, - сначала заявляет мой друг, а потом:
- Зачем ты здесь? Зачем еще и его притащила? - указывает на Глена.
- Пойдем с нами! Мы сможем сбежать! - двигаюсь к Адаму с протянутой рукой. Я уже так близко, что могу обнять:
- Ты мне так дорог, Адам! Не уходи снова вот так! - на глаза выступают непрошенные слезы.
- Хэй, дорогая, - он обнимает меня впервые за 3 года. - мне пора стать мужчиной: я уже 2 раза тебя бросил, теперь просто обязан дать тебе шанс.
В голове проскакивают мысли о том, что он хочет сделать:
- Я не позволю тебе! Ты меня этим убьешь!
- Нет, это убьет он меня или я его. Зря я трусил 3 года, все равно не смог от него обежать.
Мы слышим грохот в коридоре, и он приближается. Первый приходит в себя Адам, он отодвигает картину и за ней оказывается скрытая дверь:
- Глен, уводи Астрид! – уверенно говорит Адам.
- Я не оставлю тебя! – я хватаюсь за его руку, но он с силой разжимает эту хватку.
- В этом ты ошибаешься! – и он с силой толкает нас, и я успеваю заметить, как достает пистолет из штанов. И Адам пропадает из моего поля зрения. Я тягу руки к закрытой двери и уже хочу стучать в неё, чтобы он ееоткрыл, но Глен хватает меня за руки и прижимает их к телу.
- Не надо! - шепчет он мне на ухо.
Тишину нарушает голос, который я не слышала 2 года:
- Дружище! Ждал меня?
- Нет, ты ведь обещал меня не беспокоить. Я живу теперь другой жизнью.
- Ой, ты тоже мне кое-что обещал, - начинает Питер. - тебе напомнить?
- Я всё помню!
- Нет, Адам, ты забыл. Давай не будем играть в игры, и ты просто скажешь, где она. И я тебя не трону и даже приму обратно, если ты хочешь. Лучше тебя мне не найти, Квентин просто кретин по сравнению с тобой.
- Я не видел Астрид три года, ты не дал даже с ней попрощаться.
- Врешь! - кричит Питер.
По звукам мне кажется, что он надвигается на Адама. Хочу закричать, что я здесь, только не трогай больше никого. Но звуки не появляются из-за рта. Я трущу? Все еще боюсь, что Питер опять запрет меня. Мысленно прощу прощение у Адама, что не нашла силы спасти его, Глен тащит меня, и я следую за ним. И чем дальше, тем мне легче дышать. Я предала Адама. Адреналин в моей крови дарит мне ощущение свободы. И мы не уходим достаточно далеко, и я слышу выстрел. Он эхом повторяется в моей голове. И не знаю, что чувствовал вину или облегчение? Убит Питер или Адам?

Глава 8
Тэйт Лефевр

Мне так редко пишут сообщения на телефон, что даже не знаю, как на них реагировать. Да, благодаря технологиям 21 века, не страдаю от своего костыля, по крайней мере, не насколько, как было раньше. Могу пользоваться практически всем, чем и остальные. В силу того, что на телефоне установлена программа, которая прочитывает сообщения, или озвучивает все то, к чему прикасаюсь на экране, чтобы выбрать приложение. Но даже при этом условии можно по пальцам одной руки пересчитать тех, кто прислал мне личное сообщение после аварии, а не позвонил. Потому что, ну, даже не знаю, они не считают, что могу это сделать, или стесняются. Стараюсь не думать о том лишний раз, чего я лишен. Хотя слова тоже переоценивают. Им никогда не передать интонации, настроения, они легко могут обмануть, в них нет оттенков. А разговоры – они настоящие. Тут обмануть сложно, меня обмануть теперь еще сложнее. На самом деле, слух может многое договорить за собеседника. Вот тут он остановился, длинная пауза, говорит выше или ниже обычного, слишком много смеется, слишком много молчит или балаболит. Столько факторов, на которые теперь я чаще обращаю внимание. При наличии зрения мозг получает больше и разнообразнее информации. С одной стороны, это охватывает больший спектр, но не каждый проводит такую работу как анализ полученной информации, для многих – это просто атрибуты, способ получать удовольствие. Никто не видит настоящую ценность того, что дает нам зрение. Это настоящий дар. Жизнь в целом такой дар.
Поэтому для меня такая неожиданность, что мне прислали сообщение при условии, что все члены семьи дома, а сессия еще даже не началась. Поэтому это событие вводит меня в какую-то прострацию, сидя на диване с семьей. Такую традицию ввела в нашу семью еще мама. Проводить время вместе. Раньше это было весело, мама что-то готовила и потом мы обсуждали планы на жизнь или дела на год, или что-то еще. Так много говорили и смеялись, а теперь наш дом погрузился в какое-то молчание: не говорим громко и даже эмоционально пытается избегать. Получилось само собой, как будто мы боимся разбудить призрак. А призрак-то не дремлет, он шагает за нами каждый раз. Следит за каждым движением, и нам постоянно страшно, что чуть улыбнись, и мы просто предадим того человека, который связал нас.  Как будто нам хорошо без нее. Как будто хорошо, что она ушла. А это неправда. Но и жить дальше мы не начинаем. Не вместе, да и по отдельности тоже. Я понимаю, если раньше это было нормально. Мы были раздавлены горем, то теперь нам нужна помощь. Срочная. Так больше не может продолжаться, это страшно. Страшно смотреть, как моя маленькая сестра перекладывает старые фотографии в надежде на подсознательном уровне вспомнить маму лучше, а у нее ничего не выходит. Как отец тихо пьет вечерами в своем кабинете и думает, что никто не знает. Как старшая сестра пытается быть нам мамой, для каждого. Как она не справляется. Как ей самой нужна опека и поддержка. Мы развалимся. Ее чуть-чуть и все.
Больше не могу сидеть с ними, да и меня подмывает узнать кто и что мне написал. Поэтому тихо встаю с дивана и иду на вверх. Скромно и медленно, как всегда, но у меня просто дикое желание рвануть, но понимаю, что не готов. Я в себе тоже не уверен.
Захожу в свою комнату, щелкаю замком в двери, сажусь на кровать, разблокировав телефон, нажимаю на экран, и программа говорит мне:
- Одно новое сообщение, чтобы прочитать нажмите на левую кнопку, чтобы пропустить на правую, - нажимаю на левую. И тишину нарушает:
- Йо-йо, чувачелло, - с трудом узнаю этот голос. – Что делаешь? А ты, наверно, мой номер не знаешь. Мне дал его черноволосый денди. Ну, который на англичанина еще похож. Я Ноа Моро, если вдруг ты не понял, - молчание. Да я и сам не знаю, как вообще на такое реагировать. Мы же в жизни виделись... ну, один раз всего.
На одну лишь секунду голос перестает говорить:
- В общем, как насчет того, чтобы тусануть у меня дома нашим клубом. Нам же нужно вместе время проводить, так? Или у тебя там планы на вечер? Короче, смело их отменяй! Все уже согласились. Ты пиши-звони, а главное – не отказывайся. А еще я могу заехать за тобой, мне не сложно, машину все равно надо немного выгулять после ремонта. Объездить новые колеса. Конец связи.
Начинаю елозить по кровати, не нахожу себе места. Да как мне вообще на это реагировать? Это какая-то ловушка, или он издевается? Над слепыми еще смешно прикалываться? Или Ноа серьезно?
Если так подумать, то уже не тусил почти 100 лет. Не то, что с друзьями. Вообще. Такое чувство теперь, что всегда такой поломанный был и неспособный на такие поступки. Те, что друзья у меня были, никуда меня не звали после аварии, то ли боялись, то ли считали обузой.
Почему-то именно в этот момент, понимаю, как мне это надоело. Дом – изредка учеба – дом. А все свободное время провожу или с семьей, или за чтением и музыкой. Конечно, не стремлюсь к пьяным дебошам и наркотикам, но что-то хоть изредка могло разбавить мои дни. Что-то, что больше похоже на жизнь. Всем нам надо что-то делать, новые увлечение, новые друзья. Нам просто жизненно необходимо осознание того, что жизнь не день сурка.
Может, я и долго шел к этой мысли, и мне уже давно нужна была помощь, но не мозгоправов, а своя. Ведь не учимся мы на чужих ошибках, лучше запоминаем свои тумаки и синяки. Но ни один из них не говорил мне то, что могло бы быстрее натолкнуть меня мысль, что я-то еще жив. И живем мы для живых, а не для мертвых. Все это время я слышал только то, что не виноват, и мне надо себя простить. А как простить себя? На это могут уйти годы, лечатся ведь через счастье и радость, а не принятие боли. Пропуская через себя, её так трудно из себя потом вычерпать. Тут не то, что ковш не поможет, и насос будет бесполезен.
Теперь чувствую, как однажды утром я скажу себе, что простил себя, а пока что только могу встать на этот путь. И именно для этого мне так необходимо сделать что-то такое, на что я не решался все эти долгие годы.
Встаю с кровати, чтобы сказать сестре, что сегодня дома меня не будет. Хотелось бы мне посмотреть на ее лицо, усмехаюсь одной только мысли о том, что скажу ей это. Да она точно подумает, что шучу или издеваюсь над ней. Выхожу из комнаты, слышу звуки из кабинета отца, тихий диалог кого-то. Предполагаю, что это Делия и отец, они уже не единожды ведут такие разговоры, которые мне так хочется стереть из своей памяти.
Подхожу ближе к двери, здесь голоса слышатся отчетливее, и я могу спокойно разобрать все, что будет сказано. Никак не могу заставить себя постучать или уйти и вернуться после их разговора:
- Я так больше не могу! – шепчет Делия. – Мне грустно, что он себя гробит… Он же был ее любимчиком и не старается для нее. И что нам делать? У меня просто опускаются руки, - я прям представляю, как у нее поникают плечи и вся она, как раньше, становится такой маленькой и хрупкой. Эти метаморфозы с сестрой всегда меня удивляли.
- Тихо, тшш.. Все наладится, поверь своему старику, который уже прожил достаточно длинную жизнь. Всему нужно время, а вам, молодежи, почему-то больше, чем нам. Мы уже не так .. драматизируем. Может, тебе стоит слезь с Тэйта, и он справится сам со своими чувствами и проблемами?
- Знаю его лучше, чем он! – на повышенных тонах отвечает Делия.
- С чего ты так решила? – серьезно и по-отцовски говорит папа и именно в этот момент я захожу в проем двери.
- Я просто это знаю! Так сильно его люблю, что просто не могу смотреть на то, что он делает со своей жизнью, - слышу, как она всхлипывает в жилетку отца.
- Ничего противозаконного с ней не делаю, - отвечаю, а Делия, наверняка, как ошпаренная отскакивает от отца и становится рядом. Это я предполагаю по тому, как звучали ее ноги.
- Ты что подслушивал? – резко спрашивает она, но на меня не смотрит, потому что я слышу, как звук идет в сторону. Представляю, как она зло и резко стирает слезы с розовых щек.
- Делия, да тебя весь дом мог слышать, я все-таки слепой, а не глухой, - такие фразы до сих пор на нее имеют действие. – А вообще я зашел сказать то, что сегодня меня дома не будет: еду к друзьям по клубу.
- Куда-куда ты собрался? – их удивление почти чувствуется в воздухе, но отец хотя бы молча сносит это, только лишь округлив глаза. – Ты вообще в своем уме? Ты их знаешь .. неделю? Никуда не поедешь! – продолжает сестра.
- Но это лучше, чем проводить вечера в доме, где вы избегаете любого звука, боясь разбудить призрак матери. Она не спит, мы ее похоронили. Мама бы явно этого не одобрила.
- Следи за своими словами, - четко и зло проговаривает каждое слово сестра. – Папа! А ты что скажешь? – мое лицо обращается к нему в надежде, ища последнее пристанище.
- Я не собираюсь вставать на чью-то сторону, мне хватает этого и в суде, - сухо отвечает отец, наверняка, потому что я вспомнил о маме. – Может, тебе стоит все же послушать сестру? Ты их действительно не знаешь.
Мои чувства такие сильные, что просто не хватает слов, чтобы что-то сказать. Как будто злость закрыла какую-то важную дырку, и никак не могу эту пробку вытащить. Поэтому молча выхожу из кабинета, хлопая дверью, как пятилетний ребенок, но мне надо найти выход чувствам, а разрушение – это тоже хорошо.
Захожу в свою комнату и сползаю на пол, прислоняюсь спиной к двери. И стукаю затылком несколько раз по двери, потому что мне нужны эти ощущения, которые приведет меня в чувства. Больше не хочу копить негатив в себе. Мне становится легче, пульсирующая боль в затылке успокаивает. Она говорит о том, что жив и не отравляю себе организм накоплением негатива. Хотя понимаю, что обида все еще есть и никуда не денется. Не могу понять свою сестру, да и, если честно, сегодня я её не собираюсь понимать.
Мне надоело ходить по её дудочке, я не спорил с ней все это время:  казалось, что она убивается больше всех, да и на неё столько всего свалилось. Но сегодня центром своей вселенной у все-таки буду я. Старые привычки бунтаря дают о себе знать. Мысленно прошу сил у мамы, потому что она бы меня поняла, провела бы по длинным волосам в прошлом, взлохматив их, и улыбнулась бы вот так, что как будто говорит: «Дерзай». Она всегда принимала меня таким, какой  есть. Даже в тот день.
Достаю телефон из кармана штанов, произношу для программы команду, и она набирает номер. Мне далеко не сразу отвечает голос с другом конце линии, но я его прерываю, потому что думаю, что если не скажу сейчас, то потом у меня не будет шанса и смелости для этого шага.
- Заберешь меня из дома? – не пойму даже для себя, как звучит это предложение: вопросительно или требовательно.
- И тебе добрый день, чувак, - смеется в трубку Ноа. – Я так понимаю, что родаки тебя не отпустили, верно?
Молчу.
- Да ладно, Рапунцель, и не таких спасали. Мы тут даже с ребятами поспорили на то, приедешь ты или нет. Я ставил на то, что приедешь и выиграл 20 баксов. Ты моя счастливая звездочка сегодня, - тепло говорит Моро.
Меня должно было бы разозлить то, что они спорили, приеду или нет. Но почему-то это не кажется обидным, поэтому я просто откидываюсь на кровать и расслабляюсь.
- Эй, ты только не обижайся. Куда и когда заехать-то? – спрашивает Ноа.
- В 22:00. Я как раз смогу проскочить, - а потом я называю свой адрес.
- Хорошо, понял. Надеюсь, что из-за тебя меня не пустят в розыск по всему штату.
- Как знать, - отвечаю я, и он смеется, смеется так, как должны смеяться настоящие друзья. Может, это не такая уж и смешная шутка, но отклик от Ноаа идет от всей души.
- А ты забавный, - говорит Ноа и прежде, чем отключиться, я слышу, как он говорит:
- Пижаму не забудь.
Мое настроение мгновенно улучшается. Вот такая простая должна быть жизнь: сложности с родителями и хорошие друзья, запреты и вылазки на свой риск. Это кажется таким .. нормальным. Не эти заседания в столовой, гостиной и кухне под шелест газеты и молчание. Я хочу снова жить. Хочу думать, что для меня еще не все двери закрыты. Шепчу в пустоту:
- Долго тебя оплакивал, мама. Пожалуйста, не сердись. Тебя никто не заменит, но.. Так много «но» существует! – мне хочется самому заплакать. В очередной раз. Но сейчас у меня ощущение, что я поступаю правильно.
Достаю рюкзак из ящика, чтобы собрать вещи.  Не знаю, что надеть на себя и взять с собой. Как они сейчас все одеваются? У меня не гигантский гардероб, но есть из чего выбрать. Рубашка или поло? Брюки или джинсы? Выбираю светло-голубые брюки и красное поло и коричневые ботинки. Наверх кожаную куртку тоже коричневого цвета.
Положив одежду и взяв сменную, кинув еще пижаму и принадлежности для ванны, ложусь на кровать, чтобы послушать музыку и аудиокниги. У меня улыбка не сходил с лица, так сильно я предвкушаю то, что сегодня будет. Это и пугает, и заставляет стонать от того, что на часах еще так мало времени и так много надо ждать. Уже не помню того, чего я бы мог так ждать. С таким нетерпением. Почему-то внутри есть уверенность, что они не ради шутки это делают, что, возможно, моя жизнь начинает меняться. Все-таки надо отдать Делии должное, она кое-чем мне помогла. Без нее я бы никогда не нашел этих людей.
По вибрации пола понимаю, что кто-то приближается к двери. Тихо останавливаются у двери, аккуратно нажимается ручка, но потом останавливается и возвращается в исходное положение. Жду, что вот сейчас уже постучат, но ничего больше не происходит. Шаги тихо двигаются в обратную сторону. Во мне рождается чувство встать, открыть дверь и поговорить с ним, кто бы это ни был: сестра или отец. Но как бы ни были сильны чувства и привязанность к своей семье – не делаю этого. Почему? Не могу себе это объяснить, может, я хочу, чтобы и им было так же больно. Ведь именно такая печаль позволяет или полюбить сильнее, или разлюбить. Надеюсь, что это будет во благо.
Не замечаю, как отключаюсь на какое-то время и просыпаюсь с мыслью, что все проспал, что Ноа уже приезжал и не забрал меня или не приезжал вовсе. На часах 21:50, на телефоне ни одного уведомления. Закидываю на плечо рюкзак и подхожу к двери, прикладываю ухо. Ни звука. Невесомо кладу руку на ручку, щелкаю замком и отворяю дверь. Проскальзываю за нее, останавливаюсь. Жду – никакого движения в доме. И в тот момент, когда тихо спускаюсь по лестнице вниз, я слышу, как к дому подъезжает машина. Почему я думаю, что именно к нашему дому, а не к соседнему? Потому что она замедляет ход. В салоне громко играет музыка, а потом тишину нарушает громкий голос:
- Рапунцель, спусти свои волосы!
Чувствую, как дом пробуждается от оцепенения. Слетаю с лестницы, чудом только не скатываюсь кубарем вниз. Пролетаю коридор, и ни на что не налетев, врезаюсь во входную дверь, не рассчитав расстояние. Потому что сейчас приходится думать быстрее, чем всегда. И вспоминать шаги и рассчитывать это на то, что двигаюсь быстрее очень сложно. Отодвигаю щеколду, щелкаю замком, захлопываю за собой дверь и бегу по дорожке от дома до калитки. Слышу, как шуршит гравий под ногами.
Почему-то я верю, что не упаду и не споткнуться о.. да о что угодно. Наверно, просто надеюсь на свою мышечную память, ведь уже прошло 5 лет, как со мной случилось несчастье. А как это еще можно назвать? Сейчас я думаю, что случилась жизнь, что это все не случайность. Я должен был уже запомнить внутренний двор, дом и ближайшие окрестности. Это же моя территория, я ее знаю.
Бегу дальше и слышу, как музыка становится громче, видимо, Ноа открывает окно, и он говорит:
- Давай, живее, я вообще-то тебя тут ждать полчаса не буду, - я чувствую, что готов его убить. Все друзья так должны делать или я что-то уже позабыл?
Пробегаю еще немного и до меня доносится звук, как распахивается дверь и Делия истошно кричит:
- Возвращайся! Не смей так с нами поступать, - внутри меня все переворачивается. Её голос преображается в знакомый каждой моей клеточки голос. Голос мамы. Мертвой мамы и именно поэтому я двигаюсь вперед, а никак ни назад. К прошлому. И, наверно, меня подбадривает другой голос:
- Беги, Форрест, беги, - кричит Сафаа. Слышу, как младшая сестра кричит, чтобы ее отпустили, наверняка, Делия больно вцепилась сестре в руку или в волосы. Она отыграется на ней. Мне очень жаль, но против себя я сейчас не пойду.  Бегу дальше и совсем забываю о том, что могу врезаться в машину, потому что отвлекся от того, сколько пробежал. И в этот самый момент  утыкаюсь лицом в чью-то грудь. Понимаю, что мужскую. И тут я срываюсь на него, потому что это слишком сильно встряхивает мою размерную жизнь. Я почти слышал, как все швы внутри меня разошлись, и наружу выскочило что-то, чему еще не могу дать определение.
- Какого лешего? Чего ты вообще творишь? – сжимаю его руки выше локтей. – Эффектное появление?
Моро усмехается на мой эмоциональный порыв:
- А как иначе-то? Я по-другому не умею. Актеру нужны свои зрители.
Он разворачивает меня и помогает усадить в машину, думаю о том, что только что сказал. Про актеров, про наш мир, про то, кто мы в нем и на какой сцене выступаем. Мне кажется, что  был в кукольном мире, даже марионеточном, и вдруг мне дали шанс выйти на главную сцену, и я в ней не последнее лицо. Но как теперь мне себя вести?
Слышу, как машина шумит подо мной и как Ноа плюхается рядом на водительское место. А потом в мое окно начинает колотить моя сестра, я чувствую, как напрягается Моро, можно понять, в какую нелепую ситуацию он попадает. Это какой-то театр, а не простая пижамная вечеринка
- Если ты сейчас же не выйдешь, я…, - даже не поворачиваю на нее головы, настолько мне становится стыдно. И не могу отличить стыд за себя, от стыда за нее. Я не знаю, за что брать ответственность, а что не входит в круг моей компетенции.
Ноа разбавляет мою стыд тем, как произносит намеренно громко:
- Сестра у тебя огонь. Настоящий Халк. Только ему было бы пофиг крушить тачку за 10 миллионов.
Не слышу, как сестра колотит в стекло, потому что она отступилась, и я понимаю, что меня ждет неизвестность. Я мог ошибаться со своим решением.
- Она правда стоит 10 миллионов? - спрашиваю я.
- Нет, конечно. Нищеброд что ли на таких ездить?
Поворачиваю голову в его сторону, а он начинает смеяться
- Ты святая наивность! Твои выражения лица бесценны, у вас это, видимо, семейное.
- Миссис Лефевр, верну вам его в целости и сохранности утром
- Ах ты маленькая белая шваль..., - отвечает моя сестра, и мы стартуем под удары ее рук по стеклу и корпусу машины.
Машина быстро удаляется, и Ноа от души смеется.
- Не подумал бы, что твоя семья такая "культурная".
- Сам вот только узнал, - отвечаю, ведь действительно ну никак не мог подумать о том, что сестра знает такие слова. Чувствую, как вибрирует телефон в кармане. Раз за разом. Мне не нужно быть ясновидящим, чтобы понять, что это сестра.
- Как я понимаю, отвечать ты не собираешься, - ловлю себя на мысли о том, что хотел бы знать, как он выглядит. Как выглядят они все.
В машине раздается звук другого телефона, Ноа говорит:
- Не подашь? - иногда его предложения вводят меня в ступор тем, что он или не отдает себе отчет, что не вижу или не считает, что могу не справиться.
- Там, сзади, слева, - продолжает он.
Отстегиваю ремень безопасности, и медленно пролезаю между сиденьями и шарю руками по кожаной обивке. Наконец, мне попадается в руки телефон, и возвращаюсь на свое место. Мне кажется, даже свечусь от удовольствия. Так не хватает того, чтобы ко мне относились как к обычному человеку. Хотя бы в таких мелочах. Аккуратно протягиваю телефон в сторону Ноа, он берет его из моих рук.
Был уверен, что он позвонит, но вместо этого молчит уже какое-то время, и не знаю, что думать. Ведь он за рулем, я в надежде, что там не книги читает, и мы не разобьемся. Мне становится некомфортно из-за тишины, потому что она не должна быть возможна с таким огоньком, как он. Она просто противозаконна в его вахту. И потом он говорит:
-  Бро, походу, мы сделаем небольшой крюк, - каким-то грустным тоном произносит Ноа.
- Всё ..., - не успеваю договорить, как он отвечает
- Да. Все в порядке, просто думал, что дорожные приключения сегодня почти закончились.
- И куда же мы направляемся? - спрашиваю с интересом я.
- В бар. За Ронаном
Не знаю, что отвечать. И Ноа, видимо, тоже. Мы едем молча какое-то время, сообщения на телефон приходят все реже и реже, пока он, видимо, не выходит из задумчивости, и включаем радио.
- Надеюсь, что ты не против, - говорит Моро, увеличивая громкость и мягко напевая, наверняка любимые песни. Музыка лечит и молчание тоже. Уже ощущаю, как энергетика его меняется. И не замечая за собой, начинаю подпевать строчкам. Все громче и громче, чувствую смелость.
- У тебя очень красивый голос, - с восхищением произносит мой друг. – Просто потрясающе. Где ты занимался?
- В душе, - чистосердечно говорю я.
Его смех такой красивый, но в этом мне не хватает смелости сознаться. Такое чувство, что у него выходит это как мелодия. И теперь мы уже поем вместе, Ноа хоть и фальшивит кое-где, но заметно, что задатки есть. Что это вопрос только времени и желания. Мои мысли неожиданно прерывает резкое торможение:
- Приехали, - слышу, как быстро вылезает Ноа из машины, и я сижу какое-то время в полном одиночестве, а дверь рядом со мной открывается, и он мягко берет меня пол локоть, а второй рукой придерживает затылок. Это выходит так непринужденно, как будто так происходит очень часто.
- Спасибо, - у меня это выходит смущенно.
- Было бы за что! Можешь оставить рюкзак внутри, - стягивая его с моего плеча, говорит Моро, и я его слушаюсь. Дверь хлопает, он подталкивает меня рукой и оставляет ладонь на спине.
– Сегодня я твой самый красивый поводырь.
- Ты мой первый поводырь, - напрягая все мышцы в теле, произношу я.
- Прекрасно, твой первый опыт будет незабываем, уж обещаю.
- Почему-то я тебе верю, -  и мы двигаемся вперед. Пройдя какое-то расстояние,  понимаю, что сейчас мы окажемся в эпицентре толпы. У меня начинается паника, и я останавливаюсь.
- Все будет хорошо, - произносит Ноа. – Правда, - намеренно мягко и растянуло говорит он.
- Мы зайдем внутрь, я буду рядом, заберем Ронана и со скоростью света ко мне домой, как и планировали.
- Я согласен! Но давай без скорости света.
- А вот этого обещать не могу, это сильнее меня, - и двигаюсь дальше.
По пути к двери, нас пару раз слегка задевают сумками или плечами, но это не критично. Слышу, как говорят:
- Мистер Моро, проходите. Вам освободить ваш стол?
- Нет, Дерек, я только забрать своего друга, - чувствую, как он лезет в карман, а потом мы проходим в проем, а дальше начинается слуховое испытание. Настолько для меня это громко.
- Ты в порядке? – перекрикивая звуки, спрашивает мой друг.
- Да, сейчас привыкну, - а потом добавляю. – Тут есть место по-тише?
- У барной стойки, давай я там тебя посажу, а когда найду Ронана, мы тебя заберем. Это не должно занять много времени, - и соглашаюсь.
По мере того, как мы направляемся к стойке, музыка становится тише. Ноа подсказывает мне, где ступеньки и сколько их.  Он доводит меня до высокого стула:
- Что ты будешь? О деньгах не переживай
- На твое усмотрение, - произношу, садясь на стул и массируя виски.
- Ему «Бессмертного», Айрис.
- Хорошо, босс.
- Айрис, ты за ним головой отвечаешь, вернусь в пределах 10 минут.
- Он что богаче, чем ты? – кто-то смеется, видимо, Айрис.
- Да, у него замечательная семья, - такое внимание ко мне меня смущает, и я краснею. – Скоро вернусь, - произносит Ноа и хлопает меня по плечу, а потом я остаюсь один. Слышу, как рядом со мной переговариваются люди. Это парочка. Понимаю это по интонациям и смыслу их диалогу.
- Ты пить-то не собираешься? – спрашивает та знакомая Ноаа.
Еще раз краснею, потому что она еще не понимает, что я слепой, а мне почему-то совсем не хочется ей это говорить.
- Я…
- Да, тоже не мой любимый коктейль, - прерывая говорит она. – Вообще диву даюсь, как он его вообще пьет, как будто без чувств. Им весь рот можно сжечь, - договаривает она.
Не нахожу, что ей ответить и тереблю руками свои штаны.
- Давай другой сделаю, на свой вкус, тебе точно понравится, я это прям вижу, - дружелюбно произносит Айрис. У меня дикое желание посмотреть на нее. Понимаю, что другого шанса у меня не будет. Поэтому достаю телефон, прикладываю к губам, произношу «Инстаграм», направляю камеру на нее, по крайней мере, туда, где думаю, что она находится. Я в надежде, что она смотрит не на меня. Хотя шанс, что сделаю это незаметно, такой маленький.
Чувствую, как из рук пропадает телефон, а на его месте появляется стакан.
- Могу сама сделать фотографию. Вместе или тебя одного? – очень просто спрашивает девушка.
- Вместе, - не могу поверить в то, что такое говорю.
Сегодня явно что-то случилось. Со мной. С моей жизнью. Она почему-то отдаляется, а потом чувствую, как Айрис обнимает меня за плечи, её волосы касаются моего лицо и тепло распространяется и на меня. Чувствую духи, они наполняют меня всего, я уже не представляю себя отдельно от этого запаха.
- Скажи «сыр», - так и сижу истуканом, когда несколько раз затвор опускается. Даже не меняю положения и выражения лица, только сильнее разворачиваюсь в ее сторону. Может, из-за поворота или еще почему очки немного сползают вниз на переносицу, на меня накатывает волна того, что вокруг не темнота, а туман. Пелена, вокруг все мутное, но различимое.
Длинные цветные волосы. Красивое, выразительное лицо. Чувствую, как очки падают вниз на пол и, наверняка, разбиваются.
- Чувааак, - она собирается нагнуться за ними, крепко останавливаю ее руками за плечи. Она смотрит на меня и улыбается. А я разглядываю ее во все глаза, боясь потерять. Свободной рукой заправляет волосы за ухо, но рук не убирает.
С каждой секундой я вижу всё больше и четче, а с каждым мгновением ее красота становится все очевиднее для меня. Цветные волосы, пирсинг на лице, одежда – Айрис против системы, как и я. Раньше. Её нравится выделяться, она чувствует, что так  лучше отделяет свое я от других. Это не мода, не крик в пустоту, это сделано не для других, а для нее самой. Так намного проще стать независимым. Так проще найти себя. Через боль, через множество правильных или неправильных выборов.
Слезаю со стула, наступая при этом на что-то, что принадлежало раньше мне – на мои очки. Она все так же стоит и смотрит на меня, понимаю, что вокруг стоят тоже люди и, наверняка, уже не единожды звали ее или спрашивали, что со мной. Чувствую, как тяжелая рука опускается на мое плечо и грубо отодвигает от Айрис. Мои руки тихо соскальзывают по ее рукам, чувствую качество ткани, а потом они как плети достигают моего тела и теперь четко и ясно начинаю слышать.
- Ты в порядке? – я был уверен, что спрашивают меня, поэтому начинаю отвечать, но меня грубо перебивают:
 – Тебе никто разговаривать не разрешал! – говорит высокий громила.
Мои плечи еще грубее сжимаются, одежда начинает скрипеть под такими объятьями.
- Арни, давай полегче, - слышу знакомый голос Ноа, и с моих плеч падает груз. – Что здесь происходит, Айрис? – намеренно выделяет ее имя, чувствуется, как его бесит данная ситуация.
- Я не знаю, - растерянно произносит она,  а замечаю, как пелена опускается на глаза, и я не теряю зрение снова, но вижу все так плохо, что закрываю глаза руками. Хочу вернуть все, как было. Давлю на глазницы так сильно, что перед глазами становится опять темно. Это так сильно пугает, что приходится прикусить губу. Больше ничего так не хочу, как эти несколько минут, случившиеся со мной ранее, даже забываю о матери, которую хотел бы видеть живой. Я видел ангела и сейчас почему-то опять должен бродить на этой земле один. Чувствую, как кровь течет из губ, сжимаю пальцами свою голову, но не могу издать и звука. А я хочу кричать-кричать-кричать.
В какой-то момент до моих губ дотрагивается что-то теплое. Отрываю руки от головы и открываю глаза, вижу перед собой лицо Айрис с закрытыми глазами. А на моих губах оказываются ее губы. Вижу все через пленку, но это не мешает мне верить в то, что этот момент существует и что я его часть.
Мои чувства так обострены, что как будто и в своем теле и вне его пределов. Чувствую не только свои бушующие чувства, но и её. В эти мгновения читаю её мысли. Знаю, что она искала меня. Не конкретно меня, не то, как я выгляжу, не то, во что одет, а меня. Того, что за эти слоями, за всеми невзгодами. За то, кто раньше чувствовал каждый шаг. И шаг этот вел дальше, а не обрубал на четверть пройденной жизни. Мои ладони обхватывают ее лицо, и она нежно касается своими ладонями моих. Точно знаю, кто я сейчас, что хочу и как буду этого достигать. Потому что она рядом со мной. Теперь я, наконец-то, наполнен смыслом. Знаю, что не первым открыл луну или другой миллиард ненужных звезд. Мое открытие намного ближе Марса или Венеры, оно не догорающая звезда. Мое открытие огромное и необъятное как космос. Нырнул в огромную черную дыру с громким названием любовь. И знаю, что она не отпустит меня до конца, пока не расщипит на атомы.
- Ронан, кажется, твоя пьяная задница спасла этот дерьмовый мир, - с улыбкой на губах произносит Моро.
Не верю в то, что только что испытывал. У меня нет слов. Точнее просто ТАКИХ слов не знаю. Наверно, такие моменты называют волшебными. Может, это провидение? Может, это алкоголь или какие-то наркотики? Мои чувства такие смешанные. Бросаюсь от одного к другому. Вот минуту я верю, что это было, а потом этого опять не было - мое воображение сыграло со мной злую шутку. Чувствую, как Ноа берет меня под локти и выводит, скорее даже тащит, потому что я не отдаю себе отчета и постоянно запинаюсь о своит же ноги. Я не в лучшем виде, даже не так - убитый. Чувствую себя муравьев, которого не додавили на дороге. И все лежу и думаю, что мне делать. Шевелиться, ползти или просто остановиться и дождаться еще одной ноги. Ведь она обязательно придет. Раз и всё.
Мы выходим на улицу. Скорее, вываливаемся. Свежий воздух немного отрезвляет, становится легче дышать, но никакого прояснения событиям это мне не дает. Я сгибаюсь пополам и упираюсь руками в колени. И меня выворачивает наизнанку. Кажется, тошнит целую вечность. Чувствую, что забрызгал обувь и штаны. Горло сдавливают спазмы, но больше ничего не выходит и только когда становится легче, я ощущаю, как меня похлопывают две разные руки по спине, слегка поглаживая.
Спокойно выпрямляюсь и вытираю рот тыльной стороной руки.
- В норме, - отвечаю на несказанный вопрос.
- Фуф, я-то уж думал, что тебя придется сдавать ученым на опыты, - говорит Моро, и мне становится лучше. А потом я понимаю весь возможный смысл этого предложения и на меня опять накатывает волна, да что там волна - цунами мыслей. Оно такое мощное, что меня снова начинает мутить и колит глаза. Так сильно, что жмурюсь и прикрываю глаза руками, от которых разит кислым.
Открываю и закрываю глаза. Пытаюсь избавится от этого ощущения. В очередной раз смотрю на мир через смутную пелену я начинаю видеть все вокруг. И с каждой секундой все становится четче, я вижу ребят. Таких, какие они есть. И первое, что читаю в их глазах это удивление. В определенный момент Ронан перестает опираться на Ноа и тихо произносит:
- Чуууувак?
Не знаю, что мне отвечать на это. Я отхожу на пару шагов назад и оказываюсь на проезжей части. Ребята приближаются ко мне - отхожу снова. Не понимаю, как объяснить это даже себе и, вероятно, во мне играет первобытные инстинкты. И я хочу сохранить себе жизнь, хотя они никогда мне не угрожали и сейчас их поза ничего не говорит о том, что они желают мне зла. Меня пугает такая четкость окружающего мира. Вокруг столько звуков, не могу сконцентрироваться, потому что все мое внимание рассеивает новообретенное зрение.
Поворачиваюсь направо, и мое внимание полностью привлекает тот факт, что на меня лоб в лоб движется автомобиль и кричаще бибикает, зажимая клаксон. Не могу пошевелиться: в плену этих фар, потому что они напоминают мне о том, что было много лет назад.
Машина приближается, водитель кричит в открытое окно, чтобы я уходил, и только замечаю, что парни кричат об этом же, медленно приближаясь, чтобы не спугнуть меня, и я не рванул в сторону опасности.
Автомобиль все ближе, я смотрю на эти огни. Они гипнотизируют, все мое тело окаменело, а разум кричит "Беги-беги". А я стою, чувствую, как время становится подвластным мне. Медленно открываю и закрываю глаза, смотрю по сторонам, стараясь, запомнить, как выглядит всё это, но в голове всплывают совсем другие картинки. Моя мать, сжимающая руку, крик, трескающиеся стекла, скрежет металла, запах бензина. Вновь открываю глаза, но я в том же кресле и ремень все так же перетягивает мне тело. Из этого состояния меня возвращает удар об асфальт. И даже не успеваю понять, почему все так, а не иначе, как в скулу прилетает кулак, у меня опять темнеет в глазах на какое-то время.
- Придурок, самовлюбленный идиот, - говорит Моро, и мне прилетает еще один удар по скуле, чувствую, как жжет то место, потому что он сдирает кожу при ударе. Настолько обмяк, что не шевелюсь, хотя и чувствую, как боль разливается по телу. Он ударяет меня еще и еще, потом в какой-то момент все прекращается. Наконец, открываю глаза и вижу, как его держит Ронан, крепко обхватив руки, ощущаю с какой силой ему приходится это делать, потому что Ноа все еще вырывается и кричит:
- Да, как ты смеешь, так распоряжаться своей жизнью, - он плюет в мою сторону. Замечаю, что его дорогая одежда грязная, на коленках порванная – он спас мне жизнь. Ноа оттолкнул меня. Вокруг нас образовалась целая куча народу, у меня кружится голова.
Чувствую, как меня поднимает мужчина из толпы:
- С вами все хорошо? Я уже вызвал полицию, - вот этого нам только и не хватало. Моро уже спокойно стоит рядом с Ронаном и сверлит меня взглядом. Я отталкиваю мужчину, который придерживает меня за спину:
- Да, все просто замечательно. Нам с друзьями пора уходить, - тот же мужчина хватает меня за запястье и тянет обратно.
- Погодите, тут надо разобраться во всем, - вырываю руку, чувствую, как в том месте, где он держал, тоже будет синяк.
- Нет, нам с вами разбираться не с чем, - и иду к друзьям, сплевывая накопившуюся кровь во рту в сторону, чувствую, как кто-то из толпы ахает и охает, но мне все равно.
Вытягиваю руку вперед, как достигаю друзей, Ронан, не раздумывая, протягивает в ответ и крепко жмет её. Такой большой и спокойный. Смотрю в сторону Ноа, он сложил руки перед собой и даже не смотрит в мою сторону.
- Может, поговорим, только не здесь? – предлагаю я, потому что уже слышу, как в отдалении слышна сирена полиции и у меня совсем нет желания разбираться, к нам она едет или мимо. Хочу привлечь его внимания, а он резко поворачивается и раскрывает руки, жду, что он меня ударит и почему-то, наверняка, это будет заслужено. Но делает то, что меня удивляет –  обнимает меня с такой силой, что даже перехватывает дыхание.
- Никогда-никогда, - произносит тихо Ноа. – Никогда так больше не делай!
- Точно не ближайшее время, - он ударяет меня в бок, не разрывая объятья, у меня перехватывает дыхание, но я все равно улыбаюсь. – Это было помутнение, теперь я вижу ясно, - сколько в этой фразе смысла и подтекста.
- Как ты можешь снова видеть? – произносит вопрос Ронан. Чувствую на себе не только чужие взгляды, но и вспышки камер. А это не сулит мне и моим друзьям ничего хорошего. Здоровяк обхватывает нас, разрывая наши объятья, что мы находимся по разные стороны от него, и он ведет нас к машине. Когда я вижу, на чем мы приехали, то мне очень жаль, что не видел взгляд сестры. Да и вообще столько всего успел пропустить.
Мы хлопаем дверьми по очереди, я сажусь сзади, Ноа за руль и Ронан с ним рядом. Успеваю заметить взгляд, который проскакивает между ними. Такое чувство, что им необязательно произносить вслух очевидные вещи. Ноа заводит машину и проводит грязными руками по волосам, задерживаясь на макушке и сжимая густые блондинистые локоны.
- Ты мне должен за помывку салона теперь, - обращается он ко мне через зеркало заднего вида.
- Нууу, - обвожу глазами салон. – Походу, мне надо отдаваться тебе натурой, если только, - улыбаюсь, а Ноа усмехается уголками рта и давит на газ.
- Очень может быть, - тихо говорит Моро, но я все равно слышу.
Пока мы направляемся к дому Ноа, по крайней мере, надеюсь, что мы двигаемся туда, а не в полицейский участок или того хуже ко мне домой. Как только вспоминаю про дом, думаю о том, как объясню всем своим о таких вот метаморфозах со мной. Пока ни одной здравой мысли ко мне в голову не пришло.
Достаю телефон, быстро просматриваю сообщения от сестры, меня слегка пугает то, как она изъясняется и паникует. Набираю ей сообщение о том, что со мной все в порядке, потом отцу и опять убираю телефон в карман. И только сейчас вспоминаю об Айрис, о ней самой, о том, что она сделала фотографию, снова достаю телефон из кармана так быстро и резко, что он почти выпадает из рук. Захожу в Инстаграм, никакой новой фотографии или записи, мое настроение падает ниже плинтуса. Но потом в голову приходит мысль о том, что фотография может оказаться в галереи. Быстро тыкаю в значок камеры и мое сердце падает вниз. Там ему самое место. Она есть, существует не только в моей голове. Айрис. Диснеевская русалочка Айрис.
Сначала рассматриваю фотографию в целом. Она сняла нас в тот момент, когда повернулся к ней лицом, если бы увидел такую фотографию, подумал бы что вот-вот сейчас эти люди поцелуются. Мои щеки горят, чувствую смущение и теплоту по всему телу. Мне приятно, так невообразимо приятно, просто смотреть на то, какая она.
Её длинные красные волосы, в которых вставлены маленькие цветки и есть пара косичек из части волос. Лицо, такое кукольное, такое выразительное. Её пухлые губы и пирсинг в носу улыбают меня. Легкий топ без белья. Может, она и оторва, дерзкая и, может, опасная, но знаю, что в ней что-то есть, что за всем этих отталкивающим для кого-то видом есть совсем другая Айрис. Это для отвода глаз и не вся правда о ней. Закрываю глаза и фотография выжглась у меня перед глазами, в той темноте, которая окружала меня пять лет. Впервые эту пустоту кто-то смог сместить. Больше не боюсь закрывать глаза, потому что под ними теперь всегда есть она.
- Айрис, - шепчу с закрытыми глазами.
- Ты там спишь что ли? Или сознание потерял? – спрашивает с волнением Моро. – Ты не пугай меня! Все еще думаю, что вот-вот и с тобой что-то произойдёт, потому что …
- Потому что я теперь снова вижу, - заканчиваю предложение.
- Да, именно поэтому… Только сейчас понял, что тебя надо было отвезти, как минимум, к твоей семье, они бы так обрадовались или в больницу, - он жмет резко на тормоз. Шины скользят по асфальту, наверняка, оставляя след.
- Нет, едем к тебе. Знаю, что будет и не хочу этого, - представляю лицо сестры, объятья семьи, новые обследования, больницы, очередные врачи и диагностика. Это пугает теперь сильнее слепоты – не выдержу. Не сейчас точно. - Дай мне хотя бы некоторое время, чтобы привыкнуть. Сейчас мне нужна адекватная компания, а не моя безумная семейка Адамсов.
Моро не убеждают мои слова, и машина никуда не трогается.
- Я, правда, буду в порядке, - откуда у меня такая уверенность?
- Вот откуда вы все свалились мне на голову? – говорит Ноа и утыкается в руль. Мы какое-то время так и сидим, а потом наш заводила поднимает голову, включает музыку и срывается с места:
- Что ж, живем мы один раз, - рычит блондин, и я мечтаю оказаться не в этой машине и не с этим человеком. Эта огненная смесь, настоящая бомба странного действия. Когда-то он замедляет свой ход, а когда-то вот-вот и будет бах.
Через некоторое время мы останавливаемся у шикарного коттеджа, хотя чему удивляться, если у Ноа такая тачка. Я не завидую его деньгам, это просто впечатляет. В доме виден свет и какое-то движение. Меня это начинает напрягать. Ноа подталкивает к двери:
- Не боись, там тоже беженцы третьего мира, - и двигаюсь ко входу.
«Три ступеньки», - говорю сам себе. Первый раз я в состоянии сделать это. Ноа открывает дверь и из нее вырывается громкая музыка.
- Дом, милый дом, - с неподдельной любовь говорит Моро, и они вместе с Ронаном перешагивают порог. Я стою перед входом, пока не появляется какой-то кудрявый брюнет с зажатой сигаретой во рту:
- Тэйт.., - произносит он с улыбкой, а потом обращает внимание на мои глаза. – Это ты, друг? – с неподдельным интересом спрашивает…. Глен, точно.
- А ты все так же неприлично рассматриваешь всех вокруг, Глен? – его улыбка очаровывает.
Он отходит от входа, который перегородил, чтобы мог пройти:
- Мне кажется, что тебе есть чем поделиться.
Дотрагиваюсь до глаз, случайно задевая скулу, вспоминаю, что на мне, наверняка, красуется и синяк тоже.
- А вообще я рад тебя видеть, - и протягивает руку. Жму ее и в коридор влетает блондинка
- Глен, я с тобой, он..- девушка перестает говорить, когда видит меня, следом за ней появляется парень. Когда он видит меня, то почему-то начинает смеяться:
- Ахаха, Глен, смотри, они как «двое из ларца одинаковы с лица», - сначала не понимаю смысл сказанного, пока девушка не размахивается на этого парня рукой и её волосы не отлетают с половины лица, где красуется просто космический синяк. Мне безумно жаль, что он может такое говорить девушке, но такое чувство, что это... это нормально у друзей.
- Напомни свое имя, шутник, - протягиваю руку, но он почему-то ощетинивается и не протягивает навстречу.
- Фрэнк, а этого демона – Астрид, - и он молниеносно исчезает по коридору.
- Ах ты, гад ползучий, - шипит девушка и уже хотела за ним устремиться, как Глен её хватает за руку. Их пальцы переплетаются, мне становится неловко. Какое-то время они держатся так за руки, а потом девушка вытаскивает руку и с красными щеками выходит одна на улицу.
- Пойдем, я тебя провожу ко всем, - говорит Глен, и мы проходит вглубь дома, но у меня такое чувство, что мысли у него совсем о другом, да и сам он как будто не здесь.
Мы проходим на кухню, откуда шумит музыка. Ронан с Ноа что-то нарезают и выставляют на стол, а Фрэнк уставился в экран ноутбука, как только мы заходим, Фрэнк поднимает глаза и настороженно смотрит на меня, но меня отвлекает голос Ноа, который произносит:
- Одни руки ушли, тогда иди помоги нам доделать и можно садиться за стол, - двигаюсь к ребятам, а Глен приближается к Фрэнку, последний спрашивает:
- И где она? Я же сказал и глаз с неё не спускать.
- Она вышла.., - только и произносит Глен, больше не слышу их разговор, потому что Ноа нон-стопом раздает мне указания, что сделать и где это взять. И я настолько рад заняться такой деятельностью, что даже не пытаюсь вернуться к их разговору. Просто наслаждаюсь тем, что могу быть полезен. Если завтра меня запрут в какой-нибудь лечебнице, буду знать, что у меня был такой день. С девушкой, друзьями, выпивкой и вкусной едой. Если завтра будет снова темнота, то перед глазами будет не стоять смерть близкого человека и разрушенная жизнь остальных членов семьи.
Ноа говорит очередное поручение о том, что мне надо переодеться. Когда он успел это сделать после драки, я не знаю. Беру свой рюкзак из прихожей и отправляюсь в комнату, где никого нет. Когда возвращаюсь на кухню, вдыхаю полной грудью впервые за 5 лет, впервые не боюсь дышать, впервые чувствую, что вздох стоит того. Вспоминаю эти пламенные волосы Айрис, и в моей груди вспыхивает огонь. У меня рождаются дикие мысли, которых не было уже давно. Я давно не мечтал о девушках, давно не целовал их, да и целовал ли всерьез? Мне было 15 лет, о какой любви могла идти речь?
- Осторожно, - кричит Ноа, но уже поздно: умудряюсь порезаться ножом. Смотрю, как по доске растекается кровь вместе с соком от овощей.
Мою руку обхватывает Астрид, зажимая рану салфеткой, её участие такое реальное и бескорыстное, и просто улыбаюсь. Потому что так много было лишен все эти 5 лет. Просто по причине того, что хотел быть тише воды и ниже травы, как будто я умер тогда. Она берет мой палец в рот и посасывает, по кухне разносится не с чем несравнимое «ох», удивлен настолько, что мне нечего сказать:
- Мне мама так всегда в детстве делала, - без смущения говорит Астрид, ловлю взгляд Глена и Фрэнка. Это настоящие неподдельные ревнивцы. Не ко мне, а к той легкости, которая есть у Астрид, чтобы так сделать для меня. Откашливаясь, Ноа произносит:
- Ну, если с легкой эротикой мы закончили, то можно и за стол пойти.
Фрэнк подходит ко мне и дает новую салфетку, забирая окровавленную из рук Астрид,  замечаю искры, которая исходит от их рук, но тут отдергивает совсем не она, а он. Что вообще происходит с этими ребятами? А что между Ноа и Ронаном? Они сами этого не замечают или я ищу подтекст в силу того, что вижу четче и лучше, чем они. Конкретно сейчас.
Мы садимся за стол в гостиной, куда перенесли то, что сготовили. Ноа предусмотрительно принес игры и выпивку.
- Позвольте сегодня быть услужливым хозяином, - говорит Моро и наливает всем здоровенный стакан виски.
- Я…, - начинаю говорить.
- Сегодня пьют все, и это не обсуждается, - с упором на все говорит Ноа. После третьего стакана и нескольких игр, понимаю, что с алкоголем тут уже у всех серьезные проблемы.
- Ну, а теперь .., - икает Глен. – Можно и в бутылочку, - по комнате проносится звук, имитирующий блевотину.
Фрэнк привстает с дивана:
- Кто-то намерен сбежать? – он поворачивается в сторону Астрид, она медленно потягивает остатки из стакана.
- Нет, я кручу первый, - Фрэнк берет пустую бутылку с пола и садится в позу лотоса на ковре.
- Кажется, нам ничего не остается как.. – и все по очереди присоединяются к Фрэнку, на лице которого почти победоносная улыбка, потому что Астрид после его ответа с каждой секундой все кислее и кислее.
- Готовы? – спрашивает Хоук. – Не боитесь, этот поцелуй запомнится вам на всю жизнь.
Его рука закручивает бутылку. Каждый в силу своего состояние внимательно следит за очередным кругом, она замедляет свой ход. Все медленнее и медленнее и, в конце концов, указывает на единственную девушку в комнате.10 из 10. Глен рядом со мной напрягается, когда Фрэнк приближается к лицу Астрид. Их лица так близко, что вот-вот и они поцелуются. Мне завидно, почти до боли.  Наше ожидание нарушает звон бьющегося стекла в районе кухни, хотя все сидят тут в комнате.
- Вообще.. я не знаю, кто это может быть, - только и произносит Ноа, а Глен и Фрэнк уже прикрыли Астрид своими спинами. И у меня возникает нецензурный вопрос: «Что вообще здесь происходит, твою мать?»

Глава 9
Фрэнк Хоук

Мне кажется, что вместе с этим звуком разбились все наши планы. Только успели расслабиться после сложной недели (или уже двух), как опять что-то происходит. У меня нет других идей, как то, что нас мог вычислить Питер Роден. Но как? Еще только вчера нас попросили покинуть кампус. В бегах это, конечно, на руку, что мы оказались у Ноаа, но что дальше? Это был очень маленький шанс, что он пустит нас на пару дней, пока мы что-то не решим. А что нам решать?
По словам Астрид, он нас найдет и почему-то после того, что Питер сотворил с Астрид, я ничуть в этом не сомневаюсь. Чувствую, как на моей спине находится что-то теплое, хотя у меня просто не может быть такого ощущения. Оно такое мимолетное, что я списываю это на изрядное количество алкоголя в моей крови. И это было безрассудством пить в такое время. Ударяю себя кулаком по колени в надежде, что вот сейчас хоть почувствую, и это приведёт меня в чувство. Но ничего не происходит, ничего, кроме того, когда она прикасается ко мне. Поворачиваю голову назад и вижу, как вцепилась одной рукой в мою майку, а другой в рубашку Глена, сильно сжимает глаза и даже слегка дрожит.
- Эй, все нормально, - говорю я.
- Откуда тебе знать, - отвечает Астрид и, замечая то, что держит меня на майку, отрывает руку с каким-то отвращением.
Хватаю её за запястье, сильнее, чем думаю.
- Больше никогда так не делай.
- Чего? – с непониманием и вызовом говорит блондинка. – Никогда не трогать тебя?
Вижу тот огонек в её взгляде, который не имеет подтекста – она или знает, что со мной, или догадывается.
- Фрэнк, прекрати. Мы все тут на взводе, - и Глен мягко расцепляет наши руки.
- Ну, и кто пойдет? – спрашивает Ноа, доливая себе в стакан жидкости. – Предлагаю скинуться, а то помню фильм, который начинался точно так же, - и еще больше разваливается на диване.
Иногда он кажется мне идиотом, настоящим идиотом. Поэтому встаю с места на полу и направляюсь на кухню. Достигая ее, замечаю, что в ней, конечно же, не горит свет, вспоминаю, где он включается и нажимаю. Первое, что успеваю рассмотреть: вся комната напоминает поле сражений и кто-то истошно начинает кричать:
- Выключи, выключи этот свет, ради бога! – легко нахожу источник шума. Это худая и миниатюрная девушка со смоляными волосами, нет, цвета воронова крыла. Она хмурится от света. И когда, видимо, начинает четко видит меня, то выдает:
- А ты кто вообще? – и отходит дальше. Как можно дальше от меня. В очередной раз что-то роняет со столешницы, и это разлетается на большие куски.
Слышу, как по коридору спешат мои друзья. Меня кто-то мягко отталкивает, чтобы пройти, по светлым волосам на затылке понимаю, что это Моро. На какое-то время, я вижу, что он собирается с духом, а потом весело заявляет, разворачиваясь к нам всем лицом:
- Знакомьтесь, это Лилиан, - я все еще не отрываю взгляд от незнакомки, и меня интересует два вопроса: а) почему она пьяная, б) в такой дом действительно так легко попасть. Ответ на второй нужен для защиты всех здесь, когда Ноа пустил нас сюда, он подписался на всё, что мы натворили. Стараюсь акцентироваться сейчас на этой Лилиан. Кроме того, что она сильно пьяна, замечаю, что еще и обдолбанная. Золотая молодежь. Под носом у неё есть место, как будто в муке, но она-то уж реально не готовила.
- Ноа, милый. Я кажется, перебрала на этот раз. Синий лед.. он просто сносит крышу, - она неровной походкой направляется к Ноау, я только сейчас поворачиваюсь к остальным и на их лицах читается ничем не прикрытое отвращение к этой даме. Да что там говорить, сам к ней не испытываю симпатии. Заявиться в чужой дом в таком виде. Или они очень близки, или она считает себя Мать Терезой.
- Детка-детка, я так скучала, - вещается на шею к Ноа, не вижу выражение его лица, но по тому, как он снимает, с силой расцепляя ее руки-клешни, можно понять все вербальные и не вербальные сигналы, особенно после:
- Лилиан, тебе надо уйти, - вижу, как она начинает надувать губы, как ребенок, мне хочется прыснуть с этой картины.
- И ты нас даже не познакомишь? – говорит в ответ и направляется к нам.
- Нет, - не разворачиваясь, отвечает Моро.
- Но я же твоя девушка! – властным голосом заявляет она и после такого всплеска чувств по её зеленеющему лицу понятно, что её скоро вырвет.
- Не уверен, что это надолго
- Да как ты смеешь, - Лилиан снова доходит до него и разворачивает так, что теперь нам видно его лицо. Она заносит свою руку для удара и только в последний момент ее  перехватывает Ронан. А я даже не заметил, как он так быстро там оказался. Её маленькая рука оказывается в огромном капкане.
- Ты еще что за хрен? – заявляет криком она, потом уже тише только для Ноа:
- И ты позволишь так со мной обращаться?
Спустя какие-то секунды лицо блондина преображается из гневного в спокойное. Видно, каких усилий ему стоит это:
- Ронан, отпусти её, пожалуйста. И могли бы вы выйти, вам ни к чему эти сцены, - Лилиан начинает смеяться, при этом хлопая себя по лбу:
- Так Сара мне про него говорила? – показывает пальцем на Ронана. – Откуда ты его только откопал? Да и остальных. Как с помойки же. Нищенки, - и заливается как в истерике.
- Да как ты смеешь? – прорывается вперед Астрид, и Глен успевает её удержать за талию, поднимая топ так, что видно половину живота. Эта картина будит во мне какие-то чувства, но я не хочу о них сейчас думать.
- Тихо, - спокойно говорит Глен.
- Ты слышишь, что она говорит? – отвечает Астрид, когда она находит взглядом меня, то произносит:
- Тоже вмешиваться не собираешься? – не успеваю ничего ответить, потому что Лилиан говорит:
- Ха-ха, у вас что тут оргия намечается? 5 парней и 1 подбитая потаскушка. Или я уже все пропустила? – подмигивая Астрид, договаривает та.
Чувствую, как во мне закипает злоба, но у хозяина дома просыпается голос быстрее:
- Хватит! Уходи, забирай бухло, которое положила в сумку, отдавай запасные ключи, и чтобы я тебя больше не видел. По возможности, никогда. И чем быстрее, тем лучше, - никто не двигается с места, Ноа кричит: - Живо, проваливай из моего дома!
- Дорогой, - Лилиан подходит ближе, изображая добрую кошечку. Не понимаю, как она умудряется это делать в таком состоянии. Ее руки дотягиваются до лица Моро, и она шепчет, но нам все равно слышно:
- Ты еще приползешь ко мне на коленках.
- А это вряд ли, - одновременно с этими словами начинает бибикать машина на улице. И мы все только если не подпрыгиваем от неожиданности. И потом тишину прорезывает голос незнакомца:
- Живее, Лилиан, - все смотрят на нее, её взгляд гаснет, и вся она как будто становится еще меньше, Ноа начинает смеяться:
- Лилиан, тебя уже заждался Брендон! - она начинает открывать рот, чтобы что-то сказать. – Можешь ничего не говорить, главное свои коленки не протри.
Лилиан достает что-то из кармана и бросает в грудь Ноа, хватает сумку и пробегает через нас, в какой-то момент мне даже показалось, что у нее потекли слезы. Мы опять стоим молча и ждем, когда кто-то заговорит, Моро откашливается:
- Пойдемте, поиграем все-таки в бутылочку или в «Правда или действие», обо мне вы уже кое-что точно знаете.
Он пробирается первый через нас, следом за ним выходят все из кухни. Успеваю заметить, как Ронан кладет руку на плечо Ноа и тот улыбается ему. Когда мы заходим в гостиную, то Астрид заявляет:
- Я тебя точно целовать теперь не буду, а вдруг тот кретин заразил её чем, - все настолько на взводе, что начинают смеяться и становится легче.
Какое-то время мы играем в «Правду или действие».Тэйт сидит понурый после того, как мы обкорнали его волосы, это была идея Ноа, как и все эти безумные идеи. В какой-то момент Моро настолько пьян и спрашивает меня, откуда у меня такой дорогой костюм. Он знает этого портье. Я перевожу это в шутку, и игра продолжается, к счастью для меня.
Это настолько интересно и весело в такой компании, что даже я совсем не замечаю времени. Успеваю снова забыть то, что нас выгнали из кампуса, в меня недавно стреляли, и я это не почувствовал, мы спасли Астрид из лап еще непонятно кого. Да и такое чувство, как будто этой девушки и ситуации не было на кухне. И мы все тут словно обыкновенные люди. Забываю о том, что ничего не чувствую кожей, о той ночи, о том, что я Синдром Души. Не помню, кто я без них. А с ними совсем другой. Целый.
А потом все опять рушится. Во входную дверь начинают звонить и нетерпеливо колотить.
- Ну, что ей еще надо! – начинает ворчать Моро и встает с дивана.
Хватаю его за штанину, потому что сижу на полу:
- Это точно не она, - и спокойно отпускаю его. – Будь осторожен.
Ноа улыбается мне, но за этой улыбкой кое-что скрывается, он кивает. Проходит время и слышно, как открывается дверь, происходит диалог, который невозможно разобрать, а потом меня зовет хозяин дома ко входной двери. И тут я замечаю, что все остальные так же насторожены. Особенно Глен и Астрид, я наклоняюсь к Глену:
- Будь на чеку.
- Ты тоже, - он хлопает меня по плечу. Не чувствую, а вижу.
- А ты, - обращаюсь я к Астрид. – Не отходи от него.
Встаю с колен и думаю о том, зачем мог понадобиться Ноа у двери. Когда достигаю прихожей, наконец, вижу Ноа и то, как посерело его лицо. И тут в дверях блистает хорошо различимая форма, двигаюсь дальше, не совершая ошибки. Стоит только слегка остановиться и все: пиши пропало. Думаю о том, где мог попасться и просчитаться. Синдромом души или пока спасал Астриду. Где? Как сильно ошибся? Как выгородить Астрид? А как Глена? Не могу позволить им пойти на дно со мной. А как спасти Ноа? А Ронана? А Тэйта? Боже, ну что мы только натворили... «Дыши, Фрэнк, дыши. Они еще ничего не сказали. Абсолютно ничего. Это может все быть ошибкой.» Да кто хоть в это верит в нашем мире? У нас ни одна ошибка не остается незамеченной. О наших просчетах при малейшем желании может знать весь мир. Полицейские поднимают взгляд от блокнотов, один из них улыбается мне:
- Вы Фрэнк Хоук, как я понимаю? – от моего имени его улыбка становится только шире.
«Что с ним не так? Так себя полицейские не ведут!», проносится в голове.
- Да, это я. А могу ли увидеть ваше удостоверение? – второй офицер начинает хмуриться, а тот, что здоровался:
- Конечно-конечно, ничего другого от вас и не ожидалось. Студента криминалистики.
Медленно достает его из кармана, так же медленно раскрывает. Намеренно тянет время, только не понимаю зачем, стараюсь выглядеть спокойным, но мое внимание начинает рассеивается, потому что Ноа рядом «сдает», а я все боюсь, что они пустят в ход оружие. Когда он открывает удостоверение, то мне одного взгляда хватает, чтобы понять - это отвратительная подделка. Специально рассматриваю его дольше, чем нужно, а когда поднимаю взгляд вверх, то понимаю, что офицер улыбается только шире. Он знает, все знает.
- Теперь мы можем вам задать пару вопросов?
- А в связи с чем? – осторожно спрашиваю я.
- Это просто беседа. Вы можете помочь прояснить правоохранительным органам кое-какие моменты в расследовании, - никто из нас не отвечает, и я боюсь совершить ошибку. Еще одну, которая можем всем нам стоить свободы, а то и жизни.
– Можно ли зайти в дом? На ногах всю смену.
- Конечно, если только хозяин не против, - намеренно перевожу стрелки на Моро, чтобы обратить внимание на улицу: что-то там не дает мне покоя с того момента, как пришел. Что-то выпадает из общей картины и очень важное. А потом в глаза бросается машина на другой стороне улицы. Чистая, без затемненных окон, блестящая, светлая, но совсем несвойственная этому району: здесь живут богачи, а это только средний класс.
- Наверно, будет не гостеприимно, - говорит Ноа и начинает двигаться в глубь дома, двигаюсь за ним, следом за нами офицеры.
- Уведи Астрид в укрытие, они не должны ее видеть, - говорю шепотом, не даю Ноа ничего ответить и роняю какую-то вазу с тумбочки, мало заботясь о том, сколько это может стоить. Мне нужно задержать их, мне нужно совсем немного времени, если Моро не станет помогать, то уж Глен должен догадаться о том, что здесь что-то не так.
- Осторожно, офицеры. Сейчас принесу совок, а вас проводит Фрэнк.
Двигаемся медленнее, чем могли бы и без лишних слов, молюсь, чтобы этого времени могло хватить на всё про всё. Когда мы выворачиваем в гостиной, то Тэйт с легкой непринужденностью фоткает как Глен и Ронан поглощают пиццу. И я понимаю, что беглянки нет, значит, одним вопросом сейчас будет меньше.
Офицеры садятся на пустующий диван, оглядываются по сторонам:
- Нечасто приходится работать в таких домах не по убийству, -Тэйт начинается давиться тем, что пил из стакана. Он так сильно кашляет, что Глену приходится стучать ему по спине. – В общем, у вашего друга отличный дом, - заканчивает офицер. Меня напрягает, что второй все так и молчит, он не произнес ни одного слова, но такое чувство, что анализирует все, что видит. Окружение, чувства, предметы, одна лишняя деталь может нас подставить.
- Мне кажется, что вы сюда пришли не интерьер ценить, - говорю я.
- Тише, ковбой. Это простая вежливость. А ваши друзья тоже будут присутствовать?
- А мне нечего скрывать от них, офицер.
- Что ж.., - тип начинает лезть в свою необъятную куртку и в итоге достает папку. Выглядит она как тысячи дел в полиции.
- Фрэнк, я хотел бы у вас узнать, видели ли вы эту девушку? - и протягивает фото в мою сторону. Меня могут выдать только мои зрачки, но надеюсь, что этого они не замечают. На фотографии оказывается Астрид. Но выглядит иначе: здесь младше, испуганный вид, её лицо не уродует огромный синяк и можно с уверенностью сказать, что и тогда она была красавицей. Та красавица, которой ничего не нужно делать. Ни макияжа, ни красивой одежды – сама по себе создание богов. «Господи, ну что я вообще придумываю-то?»
- На фотографии она выглядит моложе, - комментирует офицер. – Но это все, что можно было найти.
Ловлю себя на мысли, что они хотят показать нам власть, что, может, сейчас и не будет борьбы в открытую. Допускаю, что у них даже нет оружия, но это не значит, что сегодня это закончится. Она нужна им, нужна им так сильно, что ни перед чем не остановятся. Проще сказать: Питер никогда её не сможет отпустить на 4 стороны, она его счастливая звезда. Золотая птичка. А как говорится, все красивое должно быть под замком. Поэтому я знаю, что должен делать: сыграть в их игру, но не в открытую. Мне так сложно удержаться, чтобы не помучить их. Я не знаю, те ли это люди, что тогда в нас стреляли, хорошо хоть, что не видно той царапины от осколка или пули.
Долго рассматриваю фотографию, тяну время, Глен сидит рядом, и начинаю замечать, что его пальцы слегка дрожат, поэтому он встает, идет ко столу и наливает себе в стакан воды. «Молодец», - говорю сам себе. Мы должны делать вид, что все в порядке вещей.
- Да, кажется, я её видел, - отрываясь от фотографии, произношу я, откладывая папку произношу:
 – А по какому делу ее ищут? Нам что следует опасаться её? – надеюсь, что мои уловки выглядит правдоподобны. – Раз вы приходите в три часа ночи в дом моего друга?
Молчу о том, что никто, кроме сидящих здесь, не мог знать, где я нахожусь. Есть два варианта: а) здесь крыса (во что верится с трудом), б) за нами вели слежку (значит, или знают наверняка, что она с нами, или догадываются). И все становится намного серьезнее. Что они еще могут знать?
- Нет, она не опасна. Не в том плане, в котором вы думаете - не психически больная.
- Это хорошо, а вообще все мы её видели на собрании клуба. Да и то пару минут. Они о чем-то спорили с Адамом Миллером. Больше её я не видел, - ложь дается так просто, что я даже не удивляюсь. Офицер качает головой.
- Его мы уже спрашивали о ней, - может, я и параноик, но звучит это предложение очень плохо. Глен напрягается, и я думаю о том, что он что-то знает. Мое предположение теперь заключается в том, что они были в клубе с Астрид, когда отсутствовали, ну и дураки. Они могли попасться. Мы все вздрагиваем, когда в комнату заходит Ноа со словами и вытирая руки на ходу:
- Хоук, я тебя убью, честное слово! – замечая офицеров:
- Ооо, офицеры, вы еще здесь? – уж на кого можно будет надеяться в игра, так это на него. – Я думал, вы уже ушли, и это был всего лишь оборот речи, надеюсь, вы понимаете, - Моро улыбается так, что засохшее растение может вернуться к жизни. Скольких же сил ему стоит так жить?
Офицеры улыбаются уголками ртов:
- Вы же не из тех, кто возьмет оружие в руки.
- Именно, офицеры, кто-то же должен быть в мире мягким и пушистым, - потом разворачивается ко мне. – Это была любимая ваза моих родителей, – плюхается на диван и заявляет:
- А чего все такие напряженные?
- Вы, наверняка, тоже видели её? – офицер передает еще одну копию фотографии, Ноа берет в руки.
- Ну, конечно! Как такую забыть? Горячая штучка, но орала тогда так, что хоть поджигай. Бедный Адам, - после секундной заминки:
- Может, чай\кофе\потанцуем?
- Нет, спасибо, нам уже пора.
- Так скоро? А мы тут девушку по вызову ждем, могли присоединиться, - неожиданно заявляет Моро, а потом начинает смеяться, потому что это шутка.
- Как-нибудь в другой раз, Мистер Моро.
Ноа идет проводить их ко входу, а я иду к экранам камер, которые показал мне хозяин дома. Наблюдаю за тем, как офицеры выходят из двери, проходят дорожку и устремляются к машине, которую видел на другой стороне. Дверь захлопывается, и иду ко всем. Мы все собираемся в комнате.
- Выходи, Астрид! – говорит Моро. – И вы втроем нам всем сейчас расскажете, во что, черт побери, мы втянуты. Потому что, как по мне, так пахнет жаренным, если уже не палёным.  Астрид спускается по лестнице со второго этажа. Видно, как она расстроена и раздавлена. Не успевает даже подойти, как начинает говорить:
- Я знаю, что втянула вас в очень плохую ситуацию, и это были не самые, далеко не самые, лучшие люди на свете.
Астрид успевает подойти к Глену и обмякает рядом, такое чувство, она бы просто свалилась в кучу, если бы не его присутствие. Она видит в нем родного человека. Родного человека. Брата. Вот только он-то в ней не сестру видит. Сжимаю незаметно кулаки и ногти впиваются в кожу.
- Более того, - начинаю я. – Сейчас у вас есть шанс: узнать всю правду или остаться при той информации, что есть сейчас, и, возможно, вас не тронут. Не уверен на 100%, но вы не будете знать лишней информации, которая может спокойно стоить жизни вам и вашим близким, - все смотрят на меня.
- Без спиртного, боюсь, я не буду воспринимать информацию, - говорит Ноа и направляется ко столу.
- Я тоже, - говорит Тэйт.
- И я, - тихо говорит Ронан.
- Брооо, тебе я налью в 2 раза больше, - отвечает Ноа Ронану и хлопает его по спине.
- Еще есть водка, ром, текила, кому чего? А вы, Заговорщики, не молчите, видимо, ночь будет длинная.
- Вы все уверены? - обвожу глазами присутствующих.
Первый заговаривает Тэйт:
- За несколько часов с вами я ощутил себя больше живым, чем за последние пару лет, точно. И дело совсем не в глазах, не в возможности воспринимать вас так, я вас чувствую сильнее. Поэтому я с легкостью, на которую способен, принимаю решение понять и по возможности помочь с тем, чем вы столкнулись.
Остались Ронан и Ноа.
- Ладно-ладно, я богатенький Ричи, поэтому могу позволить себе попасть в большие неприятности, - Ноа переводит взгляд на Фишера.
- Понял-понял, не смотрите на меня так! - орет Ронан, уже тише:
- Я считаю, что секреты делают нас слабее.
- Тогда, видимо, мы в одной тонущей лодке, - на лицах замечаю обреченность.
Не знаю, что движет Астрид сейчас, алкоголь или она устала от всего и беготни в частности, начинает свой длинный рассказ, который похож на сказку, да хоть на фильм, но не на реальную жизнь. Легче от сказанного ей не становится. С каждой секундой в ней отмирает искра: из яркой и сильной девушки, она превращается в маленькую девочку. Что-то остается с нами навсегда, и в этой истории ей пора быть слабой. Пора спустить на тормоза и с кем-то поделиться. Я смотрю на нее, на длинные волосы, которыми местами взлохмачены, на то, как свет падает ей на лицо и практически не видно синяка. Сейчас она как будто может поместиться в одних объятьях. А потом ее трель прерывается.
- Глен, я больше не могу. Мне тяжело... Ребята..
Она тихонько садится на стул и роняет голову на стол. Поэтому лично рассказываю часть с похищением, как мы ее нашла и как спасли. Все это время ни один из ребят даже не задал ни одного вопроса и не перебил.
И замечаю только сейчас, что Астрид допивает с чем-то стакан.
- Это всё, - говорю это и продолжаю после секундной паузы:
- Точнее все, что мы знаем, что касается этой проблемы. Пока у нас нет плана, что делать дальше, да и кому можно доверять, потому что масштаб данной организации шире, чем мы думаем. Потому что она выросла, пока Астрид бегала от Питера, и знать наверняка мы не можем. Можно признать то, что Питер многообещающий подпольный лидер. Его империя растет на всем.
- Ты, конечно, здорово все это расписал, - потягивая скотч, говорит Ноа. - А нам-то что делать?
Смотрит на Астриду:
- Ты втянула нас в опасную игру, я и не представлял на сколько. Если это и правда глава по производству Синего льда, то я не уверен, что у нас есть шанс вырваться. Я знаю, что шепчут про его дилеров, его связи и возможности.
- Да, втянула, но хотела быть свободной. Я считала, что те деньги, что помогла ему заработать хватит с головой, и он не станет меня искать. Особенно после того, что он отнял у меня последнее, что было мне родного в этой жизни. Я одна теперь в жизни. Совсем одна. Как бы тебе было без семьи? – спрашивает Астрид Ноа, сжимая кулаки, что белеют костяшки.
- Их и так совсем не бывает в моей жизни.
- Представь, что их вообще нет, что ты их больше никогда не увидишь. Они не приедут из очередной командировки, не позвонят. А ты, Тэйт, представь, что ты не обнимешь своих сестер.
- Хватит! Больше ни слова! – обрывает её Моро.
- Ладно, мне кажется, что мы можем идти спать, - говорю я. – На сегодня хватит впечатлений. Думаю, что в скором времени мы еще услышим о Питере. Он предложит кому-то из нас что-то взамен на Астрид или сведения о ней. Надеюсь, что рассказ Астрид помог вам выбрать верную сторону.
- Спасибо, Фрэнк, - она опускает свою руку мне на запястье, его жжет огнем. От этого пламени мне приятно и поэтому не двигаюсь с места. И смотрю на нее сверху вниз. На её лицо, на порозовевшие щеки от алкоголя. Мягко рассоединяю наши руки, потому что боюсь всего этого. Успел отвыкнуть от осязания и теперь это очень сложно.
- Кто где собирается спать? – по-хозяйски спрашивает Моро.
- Можно, я внизу, - отвечает Тэйт. – Никуда не хочу больше двигаться и глаза очень устали.
- Еще бы, слепым прикидывался 5 лет, а теперь прозрел.
- Это некрасиво, Ноа, - замечает Глен.
- Я не обиделся, ребята, не ссорьтесь. Просто боюсь, что закрою глаза, засну и утром все будет, как и все 8 лет. И вновь стать обузой, с ума сойти.
- Посмотри, на Астрид, она уж точно не боится стать обузой
- Надеюсь, что это шутка, - в ответ заявляет она.
- Конечно. Тогда принесу сюда одеяло и подушки. А остальные наверх. Там вам хватит места. Астрид, ты в отдельной, а мы с парнями по двое. Если никого это не смущает.
Проходит какое-то время, и мы наконец остаемся с Гленом наедине, я снимаю с себя поло, расстёгиваю пряжку ремня, чувствую, как он сверлит меня взглядом в спину, стоя у закрытой двери.
- Почему не рассказал, кто ты на самом деле?
- О чем ты? – стаскивая штаны, говорю я.
- О том, что ты делаешь, когда никто не видит. О том, что о тебе много чего пишут в интернете.
Останавливаюсь на второй брючине. Разворачиваюсь к нему и понимаю, что мы так толком и не поговорили об этом. И о том, как он смог найти Астрид. Кажется, что у нас не было времени, все свободное время было занято Астрид. Она стала нашей ахиллесовой пятой, а это очень плохо. Нас можно легко раздавить при желании. Непонятно почему, но теперь мы будем бороться за нее до конца и плевать, что до этого мы спокойно жили своими жизнями. Имея всё или много из того, что можно.
- Ты хочешь, чтобы они были еще и моими укрывателями? Понимаешь, что за свои действия могу спокойно понести наказание и серьезный срок. И ты тоже, собственно, теперь. Поэтому настоятельно рекомендую тебе молчать об этом, - вижу, что Глен задумался.
- Глен, мы давно знаем друг друга, - начинаю после молчания. – И что отношения у нас не всегда строились.
- В чем больше твоей вины, - мгновенно вставляет свои пять копеек друг.
- Признаю, у меня был тяжелый период.
- Всю жизнь что ли? – ехидно замечает Сарджент.
- Что ж, раз пошла такая тема. А ты почему им не сказал, что просил помощи у Anonymous. Что ты хакер лучше, чем считаешь. И они бы просто так не помогли, а, значит, ты их должник, угадал? Или они уже тебя завербовали? Хотя ты бы не признался, однако тут бы тебя не было.
- Это вообще сейчас не имеет значение! – заявляет Глен, отходя от двери и расстёгивая пуговицы на рубашке.
- Уверен? Как бы мы ее нашли без них? – я рассматриваю его. – А, впрочем, все это может подождать, пора спать, спать осталось недолго. Завтра будет очень сложный день.
Он плюхается на кровать в белых боксерах, его кудрявые волосы раскидываются по подушке, когда я укладываюсь на своей стороне, то чувствую, что Глен хочет что-то спросить
- Говори уже и будем спать, - устало заявляю я.
- Ты уверен, что она не сбежит от нас?
- А ты бы этого хотел?
- Нет, она нас склеила.
- О чем ты? – приподнимаясь на локтях, спрашиваю я.
- А ты еще не понял?
Долго не отвечаю, а потом чувствую, как Глен начинает сопеть. Думаю над его словами «Она нас склеила», голова не варит настолько, что не могу предположить, о чем он говорил из миллиона вариантов. Ладно, десятков, но понимаю, что эта мысль никак меня не отпускает.
- Что же я не понял? – вслух произношу я.
Чувствую, как открывается дверь и на стену напротив нас падает свет, напрягаюсь. Потом понимаю, что это Астрид, но быстро закрываю глаза и притворяюсь спящим. Она пришла прощаться? Опять убежит? Как делала это всегда.
Залезает на кровать в пространство между нами и лежит. От нее вкусно пахнет. Мне хочется коснуться её, но я понимаю, что это невозможно. Она некоторое время возится на кровати, а потом расслабляется, когда прижимается ближе к Глен. И шепчет перед сном:
- Глен, зачем ты все усложняешь? – думаю, о чем она может говорить. У них от меня секреты?
- Зачем ты меня поцеловал вчера? – чувствую, как и она расслабляется и проваливается в глубокий сон. Дотрагиваюсь до её тела на спине. Сначала все так же ничего не чувствую, как и всегда, а потом в кончиках пальцев возникает покалывание. Это пленяет и отталкивает одновременно. Почему она? Из всех людей вокруг только Астрид может подобрать этот ключ? В голове снова возникают картинки того события, отвлекаюсь только мыслями о том:
«И как же мне сказать ей о том, что поцеловал её я?»

Глава 10
Ронан Фишер

Лежу на кровати и думаю о том, что за последнюю неделю умудрился вляпаться во все дерьмо, возможное во всех альтернативных вселенных, где существую. Жизнь такая странная штука, валяюсь без сна с этим блондином. С богатеньким Ричи. Обращаю внимание на то, что во сне он становится еще миловиднее и безобиднее. И как только такой человек мог держать в руках оружие? Как в такой хрупкой оболочке умещается тонна шуток, энергия десятерых, настоящая ядерная станция и такая сила воли.
Завидую ли ему? Нет, я его уважаю и благодарен ему за то, что он спас меня. Синяки проходят, а там, где были ссадины, особенно глубокие, останутся щрамы. И смотря на них в зеркале, почему-то вспоминаю не того, кто оставил мне их, а его. Вот этот калачик на кровати. Того, кто понимает меня без слов, с кем я – это просто я, а не тень былого меня.
С остальными я полутень того человека, которым был до событий пары месяцев назад. Не слышу его, но чувствую все яснее и лучше рядом. Мне так не хватало такой поддержки, когда-то мы так ладили с одной девушкой. Но она уехала и вот пару лет я её совсем не видел и ничего о ней не знаю, хотя, казалось бы, социальные сети. Стараюсь выкинуть это из головы, чтобы не бередить воспоминаниями и разбитым сердцем.
Провожу рукой по голове, приятное ощущение щекотки от коротких волос. Понимаю, что мне, как и остальными, нужно отдыхать, чтобы переварить информацию, которую рассказали Глен, Фрэнки Астрид. Может, я и не понял всего, но пропуски возмещала моя наблюдательность через остальные чувства. Мои глаза поняли больше, чем могли бы понять уши.
Они в беде. А теперь и мы. Почему-то не чувствую злости на них, у меня не играет инстинкт самосохранения: взять вещи и бежать от них как можно дальше.
Поворачиваюсь на бок, и почти в упор рассматриваю Ноа.
- Это все из-за тебя? – шепчу в темноту и ловлю себя на том, что хотел бы потрогать его волосы. Лицо. Кожу. Провожу по его обнаженной руке, у него она такая приятная наощупь. Он начинает ворочаться, и я отдергиваю руку, мои щеки красные, ударяю себя со всей силы по ноге и прикусываю губу. «Никогда-никогда-никогда, так больше не делай, Ронан.» Но в голове есть и другие мысли: «А что в этом страшного?»
Боль отвлекает меня от мыслей о Моро, и я возвращаюсь к проблеме. Не знаю, как все, но я ощущаю желание спасти этих людей. Мне хочется назвать их семьей. Хотя я понимаю, что мы знакомы каплю среди океана времени, которое я успел прожить. Никто из них не знает обо мне миллиона фактов из детства и того, что мне нравится или что я терпеть не могу, но бывает так, что это просто твои люди. И вам не нужны десятки историй из прошлого, они здесь и это важнее «а помнишь..». Какой смысл в прошлом, когда впереди только настоящее и будущее? Нет времени на это.  Ведь уже не помню, с кем еще я был таким. Где мне не нужно было доказывать, кто я и чего стою? Здесь, с ними, у меня есть право на ошибку. Могу их сделать целый миллион.
Что парадоксально: верю, верю им всем. Хоть и все происходит так быстро, и знаю, что все это не случайно, что мы оказались там, где должны быть. Все эти события оказываются закономерными. Говорят, что все люди, которые встретятся в твоей жизни, связаны красными нитями. Они могут растянутся, порваться, приблизиться или отдалится. Так может, и мы связались уже давно и, наконец, пересеклись все вместе. Глен и Фрэнк были знакомы. Может, когда-то еще мы встречались и просто не обратили внимание. И, наверняка, не так уж и мало знаем друг о друге. И тогда вопрос: почему сейчас мы сведены вместе, для чего и почему при таких обстоятельствах?
Прокручиваю в голове еще раз события и там, где, казалось бы, нет выхода, нахожу решение. Или мне так сейчас кажется. Удивительно, но вспоминаю вещи, которые говорились вскользь, но теперь они имеют такое значение. Улыбаюсь сам себе от возможности исправить что-то. Теперь у меня сна ни в одном глазу, встаю с кровати, беру телефон и набираю сообщение «Привет. Ты не спишь?»
Жду минут пять, даже не верю, что получу ответ сейчас, в такое время, но почему-то получаю. Завязывается разговор, а после ложусь с полным осознанием того, что, возможно, нашел решение для нас на какое-то время. Меня просто подмывает скорее рассказать об этом друзьям, но осознаю, что всем нам нужен отдых. Не могу стереть улыбку со своего лица и, наверняка, весь свой сон как дурак, так и улыбаюсь.
Утром, или мне так кажется, потому что вся комната наполнена светом, меня будит запах жареного бекона (этот запах узнаю из тысячи), яичницы и свежезаваренного кофе. Весь воздух как будто наполнен домашней и теплой атмосферой. Вот бы так начинался каждый день! Мне настолько хорошо, что я не могу поверить в то, что слышу. Слышу, как по дому разносится чей-то, видимо, у Моро установлена громкая связь по всему дому. Все эти звуки довольно тихие, но различимые:
- Подъем, детишки! Хавать подано, - по смыслу сказанного предполагаю, что это может быть Ноа. Мне нравится этот голос, он такой же солнечный, как и его обладатель. Меня всего распирает от чувств и из одного глаза даже стекает одинокая слеза. И я настолько не верю в происходящее, что так и остаюсь лежать - боюсь пошевелиться. Слегка двигаю рукой и слышу, как ткань кровати шуршит от движения. Это магический звук. А из соседней комнаты раздается разговор на повышенных тонах:
- Какого хрена? – кричит девушка, и я думаю о том, что это Астрид. Её голос немелодичен, но думаю, что это из-за того, что что-то у них произошло.
Мне не удается различить ответ на этот гневный выпад.
- Я? Да, это вы в мою комнату завалились, - снова возмущается девушка.
Больше ничего не слышу, и боюсь это потому, что магия закончилась. Через какое-то время проходит фигура, обмотанная простыней, которую я вижу через открытую дверь. Замечаю красное лицо и как Астрид причитает на ходу:
- Да сам ты алкаш, Фрэнк, - выше натягивая ткань на свое тело.
Лежу и думаю, какое же забавное может быть утро. Как приятно быть частью компании друзей, которые просто есть, им не нужна от тебя решимости, ты не лидер. Вы действуйте как механизм, одно звено, двигает другое и в конце концов, ваше движение приводит к чему-то прекрасному. Как это случилось со мной и Тэйтом. Я не верю, что такое могло случится, если бы мы не встретились в том клубе.
По открытой двери кто-то стучит:
- Блин, забыл, что он не слышит, - заявляет голос, поворачиваю голову в его сторону и нахожу его обладателя.
- Сегодня чудеса случаются, - отвечаю я с улыбкой.
- Вау, - улыбается в ответ Глен. - Фантастика! И давно?
- Сегодня, как открыл глаза, 7 минут назад.
- Прошла твоя психосоматика? – неожиданно заявляет Глен, и впервые задумываюсь о том, что я сам мог отключить свое чувство в силу прошлого.
- Хотелось бы так думать, но я боюсь себя обнадеживать - уже не так весело говорю я.
- И долго будешь валяться?
- Глен, не приставай к людям, - говорит другой голос и когда фигура появляется в дверях, я понимаю, кто это – Фрэнк. И он оттаскивает кудрявого по-дружески за ухо.
- Ай-ай, да что ты о себе возомнил? Хватит всех с самого утра против себя настраивать, - удаляясь, возмущается Глен.
Чувствую себя частью семьи. Встаю с кровати, надеваю штаны и майку. Спускаюсь вниз. Ноа встречает со словами:
- Птички уже нашептали о тебе. Ты как вообще? - он искренне рад за меня, делает шаги ко мне и как будто хочет обнять меня, но его что-то останавливает – вижу по его лицу. А потом снова радостным голосом:
 - А вообще почти ничего не осталось! В большой семье клювом не щелкают.
Подхожу к столу и Тэйт протягиваем мне пустую чистую тарелку. Накладываю себе еды, Астрид протягивает кружку с кофе со словами:
- Сделала на свой вкус..
Беру кружку и в нос ударяет запах, кофе так классно пахнет, что сразу пробую его. Это оказывается латте с соленой карамелью и плавает поп-корн, а сверху еще взбитые сливки.
- Это шедевр!
- Просто кофе, - со скромной улыбкой говорит Астрид.
- Нет, я согласен с Ронаном, у тебя здорово получилось, - говорит Глен.
- Я вам разное сделала, потому что вы же не похожи друг на друга.
- Черт, да тебе точно надо кофейню открывать, - говорю я. Она настолько попала в точку с кофе, что выпил бы еще миллион таких чашек.
- Согласен, - говорит Ноа после меня спокойным голосом, и я почему-то думаю, что что-то не так. Но вижу это только я. – Молочный коктейль бомба.
- И я, - говорит Тэйт. – Я такого смузи еще не пил в своей жизни.
Астрид тоже счастлива на эти несколько минут, когда мы говорим ей слова благодарности. И знаю, что это для неё значит очень многое.
- Единственное, чем я могу вас отблагодарить, - говорит в ответ девушка, а потом лицо её темнеет, видимо, вспоминает то, что лежит дальше этого стола и завтрака. Что это всего лишь крохотный островок того, что вообще происходит. Но это время дает нам шанс.
- Именно, поэтому ты сделала мне горький кофе? – спрашивает Фрэнк.
- Ты такой. Весь в этом кофе, - говорит Астрид, потом встает, что-то берет со стола, и подходит к Фрэнку, протягивая кружку. – На самом деле, вот твой, а это просто месть, - указывая на кружку в руках парня, заявляет Астрид.
Фрэнк недоверчиво принимает от нее стакан:
- Снова плюнула, да?
- Попробуй и узнаешь, - говорит Астрид, и мы все прыскаем на ее шутку.
Не открываю взгляда от него, когда он пробует свой напиток. Его глаза округляются, первый раз вижу на его лице что-то не угрюмое и не серьезное. Он ухмыляется и отпивает еще немного.
- Это восхитительно! Даже не буду спрашивать, что там, но это круто.
- Боже, кто-нибудь снял это? – спрашивает Ноа. – Оказывается, он умеет улыбаться.
Смеюсь вместе со всеми, ведь это самое классное утро. Одно из тех, что можно вспоминать всю жизнь. В Моро летит грязная салфетка, и он ловко уклоняется. Не хочу, чтобы этот момент уходил, чтобы мы опять стали этими серьезными, грустными и даже опечаленными тем, что мы попали в переплет, однако это неизбежно.
- Ребята, - привлекая внимание всех, говорю я. – У меня есть план.
На их лицах застывает удивленное выражение лица и даже грустное, потому что мы опять спустились с небес на землю. Я захватил все их внимание.
- Выкладывай, - опять читаю это по губам, потому что слух пропал.
- Я опять не слышу, - тихо и почти со слезами говорю я. И мне хочется не говорить о том, что у меня есть план.
Ко мне первая подходит Астрид и обнимает, а потом, отстраняясь, четко и медленно произносит фразу:
- И с этим мы разберемся, - чувствую, что она вкладывает в это все свои чувства и сожаления. Киваю и включаю телефон, пролистываю на начало переписку и говорю:
- Читайте, - мне кажется, что сейчас просто развалюсь, что пропаду так же как слух. И чтобы отвлечься вспоминаю сообщения и представляю, как сам их читаю своим друзьям:

Ронан
3:45
«Привет. Ты спишь?»

Рассел
3:50
«Нет»

Рассел
3:51
«Ты решил поделиться со мной кое-чем?»

Ронан
3:51
«Несовсем.
Но мне нужна твоя помощь»

Рассел
3:52
«Ты же знаешь, что не откажу. Выкладывай»

Ронан
3:53
«Помнишь, ты рассказывал о своем знакомом, который делает поддельные документы?»

Рассел
3:57
«Я тогда был сильно пьян, думал, что ты это забыл»

Ронан
3:59
«Моему другу надо сделать паспорт на другое имя и чем быстрее, тем лучше»

Рассел
4:01
«Он потребует непомерную плату за это. И ты должен понимать, что и это все ненадежно, все сопряжено с риском.»

Ронан
4:05
«Так ты мог бы нас свести? Правда, по-другому совсем никак»

Рассел
4:08
«Во что ты опять вляпался?»

Рассел
4:09
«Хорошо, я свяжусь с ним»

Рассел
4:09
«Не верю, что говорю это.»

Рассел
4:10
«Ты поставишь под удар и меня.»

Рассел
4:10
«Друг стоит этих проблем?»

Ронан
4:10
«Да»

Рассел
4:11
«Ты можешь мне рассказать причину, зачем ему нужен паспорт?»

Ронан
4:12
«Всю историю? Нет»

Рассел
4:14
«Вот и как я могу тебе помочь тогда?»

Ронан
4:14
«Надо спрятаться на какое-то время, убежать, а дальше придумать что-то еще»

Рассел
4:16
«И куда он рванет?»

Ронан
4:17
«Пока нет вариантов. Это решить быстрее, чем паспорт. Так ты поможешь?»

Ронан
4:25
«Ты здесь?»

Рассел
4:30
«Да. Он готов взяться за дело. Я за тебя поручился. Работа будет стоить 1000 $»

Ронан
4:31
«Деньги не проблема»

Рассел
4:33
«Ты точно во что-то вляпался. Еще и банк ограбил»

Ронан
4:35
«Нет, ничего такого»

Рассел
4:40
«Я очень могу пожалеть об этом»

Рассел
4:41
«У меня есть квартира отчима в Лас-Вегасе. Он пока там не живет, и она пару месяцев пуста»

Рассел
4:42
«Если твой друг согласен, то ответь не позднее полудня»

Ронан
4:43
«Рассел, спасибо тебе огромное! Я дам утром ответ»

Рассел
4:44
«Еще раз хорошо подумай, стоит ли твой друг всего этого.»

Рассел
4:46
«Это очень опасно. Для всех нас»

Ронан
4:46
«Стоит»

Рассел
4:47
«Интересно было бы посмотреть на этого друга»

Ронан
4:48
«Это она»

Рассел
4:49
«Ты чертовски крупно влип, Ронан»

Ронан
4:50
«Знаю..»

Все постепенно отрываются от экрана мобильника. Они просто смотрят на меня и молчат. Фрэнк прерывает всеобщее молчание:
- Мы можем ему верить? – читаю по губам.
- Да, - отвечаю я, и мой слух неожиданно возвращается.
- Это шанс на миллион вы не думаете? Мы что её одну отправим? – спрашивает Ноа. – Думаю, что надо искать другой вариант.
- Какой? – спрашивает Фрэнк. – Жить у тебя?
- Да хоть так! – с вызовом говорит Моро.
- Нет, это не вариант. Они знают, что мы тут и, вероятно, догадываются, что знаем, где Астрид или вообще ее укрываем, - отвечает Фрэнк.
- Мы поедем все вместе, - говорю я тихо.
- А ты что? Снова говоришь, умник? – нападает на меня Ноа и потом виновато смотрит, когда понимает, что сказал и как.
- Ты сошёл с ума! – говорит Астрид. – Мне эта идея не нравится!
- Ну, хоть у кого-то здесь здравые мысли, - говорит Моро, указывая на блондинку.
- Одно дело, когда одна сбегаю, и так вас втянула. Это вас сожрет, как и меня, не готова знать, что вы влезли туда из-за меня. Думаю, что у меня получится убежать, таким составом мы слишком привлечем к себе внимание. А у одной у меня будет шанс. У меня получится, - она сама-то верит в это? Смотрю на её осунувшееся лицо, на ее ссадины и синяки. Её так легко было поймать и посадить обратно на цепь. Она просто устала, а, значит, мы должны ей помочь, как бы она не отнекивалась от нашей поддержки.
- Нет, послушай теперь меня. Я все продумал. Ты сама говоришь, что в опасности, значит, оставаться нам здесь просто невозможно, если, конечно, мы не сдадим тебя Питеру, - после того, как это произношу, Глен и Фрэнк непроизвольно придвигаются ближе к Астрид. – Но раз все еще здесь, значит, никто и не собирается этого делать.
- Хорошо. В чем заключается весь твой план? – недоверчиво спрашивает Фрэнк.
- Мы уедем все вместе! – очень просто заявляю я.
- Ронан, ты сошел с ума!
- Точно!
- Нет, все не так безумно, как вам сейчас кажется. Это можно рассматривать как маленькое путешествие. Конечный пункт прибытия нам известен, но поедем мы все отдельно, чтобы запутать следы. И, возможно, у Астрид будет шанс убежать туда, где у Питера нет власти и людей. Понимаете, я думал об этом, у него бизнес. У него поставки, деньги, власть, подчиненные, он не может кидать все силы на поиски Астрид. Да, она нужна ему, но спусти он вожжи, все полетит в Тартарары. Он не может себе этого позволить, поэтому тут его людей немного. Когда вы её спасали, я считаю, это был исключительный случай, когда он приехал или прилетел, потому что его люди сказали, что ты уже здесь, с ними. Поэтому, не думаю, что ты стоишь для него выше бизнеса, по крайней мере, исходя из того, как он действует. Когда мы будем далеко от того, где тебя нашли, у нас будет шанс обдумать другие варианты и планы действия. Сейчас нам давят на пятки. Это всего на пару дней. Потом мы можем вернуться опять замороченными путями, а Астрид исчезнет.
- Звучит безумно, - говорит Глен. – Но в чем-то он явно прав! Давайте обдумаем этот вариант, можно установить правила: платить только наличкой, стараться не светить лишний раз документами, меняем стиль одежды, очки, кепки, стараемся выглядеть неброско, но и не подозрительно. Никаких телефонов, Социальных сетей. Для крайнего случая одноразовые телефоны. Не говорить о том, куда собрались или сказать совсем другую информацию знакомым, чтобы еще больше запутать следы. Этот план может сработать, если не тянуть, пока у нас есть еще фора.
- А что мы скажем семьям? А кто сказал, что с учебы нас так легко отпустят? -  спрашивает Тэйт. – Я еще молчу про финансы.
- Бро, деньги пусть тебя интересуют в последнюю очередь, - говорит Моро, но делает он это как-то недовольно: план его не впечатляет.
- Ты можешь спокойно выйти из игры, Тэйт, - говорит Фрэнк.
- Это не игра, умник, а наша с вами жизнь, - отвечает Лефевр, и это так на него непохоже.
- Однако было бы проще, - неочень громко отвечает Хоук
- Мне или вам? – с вызовом отвечает Тэйт.
- Мы не знаем, на сколько к тебе вернулось зрение, это можем быть так же, как со слухом у Ронана. И что тогда?
- Ты думаешь, когда я поеду, могу быть обузой?
- Нет, я не это хотел сказать…
- А мне кажется, что как раз это.
- Прости, - почти вздрагиваю от таких слов из уст Фрэнка. – Но решать надо сейчас. Если ты с нами, то дороги назад не будет. Никаких звонков семье, никаких сведений девушке, друзьям и прочее, - перечисляет он.
- Посмотри на меня, какие у меня друзья могут быть, а про девушку я вообще молчу.
- Ты понял, о чем я.
- Неужели только у меня возникает вопрос, что говорить родственникам? – обращаясь ко всем, заявляет Лефевр.
- Мне говорить некому, - говорит спокойно Глен. – Папу я давно не видел, а мама давно умерла.
- И я давно не общаюсь со своими, - отвечает Фрэнк
- А я как от них переехал, мы разговаривает от силы 1 раз в месяц, - произношу спокойно, хотя даемся мне это с трудом. Мне безумно их не хватает, но больше так продолжаться не могло.
- Моих я не особо интересую, они живут для себя, но и меня ничем не обделяют, мы отлично функционируем на расстоянии, - говорит Ноа, и я что-то замечаю в его взгляде, но это быстро исчезает. И он все такой же, энергетически полный.
- Остаешься только ты, - заявляет Фрэнк. – Нас никто не потеряет.
Смотрю на терзания Тэйта, они почти ощутимы в воздухе. Я не видел его семьи, но немного завидую тому, что он думает о них, ощущает необходимость быть с ними. По словам Ноа, у него горячая сестра, в том плане, что она подожжет тебя, не раздумывая.
Мы все на него смотрим почти в упор, но его это не смущает. Он хоть и видит, но замечает именно глазами теперь не все, не в слепых пятнах дело, не доверяет глазам, а надеется на другие чувства. В силу того, что слух пропал не так надолго, я не могу таким похвастаться, хватаю слухом все, что только могу.
- Давай, я тебя отвезу домой, как и обещал твоей сестре, - говорит Ноа. – И ты это там обдумаешь, тут мы только будем на тебя давить. И ты всегда можешь мне позвонить, достаточно одного слова, - Моро обхватывает за плечо Тэйта и прижимает к себе по-дружески. – Не хандри, эй, подними голову. Это кто тут у нас такой красивый? – в шутку говорит Моро и поднимает рукой подбородок Лефевра.
Смотрю на то, каким может быть разным. Этот Ноа Моро. Он душа компании. Я больше не знаю таких настоящих людей. Тэйт расслабляется в этом полуобъятьи и что-то шепчет Ноа на ухо, и тот улыбается. В его улыбке нет ни грамма обмана. Если он что-то делает, то выкладывается на полную.
- Кстати, ребята, а с учебой нашей, кому это актуально - Глен смотрит на Астрид, и она отворачивается от этого взгляда и пьет воду из стакана. Замечаю то, что она сделала всем какой-то напиток, а сама пьет воду. – Кое-что придумал. Правда, никогда этого не делал, но можно попробовать. Взломаю базу университетов и сделаю нам освобождения или поездки на конференции. На первое время, а там решим.
- Всё еще не могу привыкнуть, что ты хакер, - говорит Ноа. – Ладно, по коням, - и они с Тэйтом двигаются к выходу, а потом он резко разворачивается ко всем, все еще зажимая плечи Тэйта.
- Смотрите на камеры, в каждой комнате есть кнопка экстренно вызова. Оповещение придет и мне, и службе охраны. Им я доверяю. Оружие вон в том верхнем ящике и в сейфе. Код 4165.
- Так легко такое говоришь, - говорит Тэйт.
- Да, или вы наживете еще одного крупного врага, - ухмыляется Ноа. И они выходят.
Мы смотрим, как они проходят по дорожке, садятся в машину и уезжают. Та машина, которую заметил Фрэнк вчера трогается с места и направляется за машиной нашего друга. Мое сердце начинает учащённо биться. Переживаю за своих друзей. Верю, что с ними должно быть все в порядке, но все равно думаю о том, что ничего нельзя знать наверняка в такой ситуации.  Набираю сообщение Ноа, чтобы они были аккуратны, потому что вчерашние полицейские двинулись за ними. Сообщение приходит быстрее, чем думаю. Прочитываю, и мне становится легче, как будто он рядом:
"А то я бы сам не заметил их на пустой дороге"
А потом приходит более мягкий ответ:
"Спасибо, что волнуешься. Я просто нервничаю. Напишу, как поеду обратно. Ждите"
Астрид, Глен и Фрэнк тихо о чем-то переговариваются.
- Не стоит скрытничать, - говорю я. Они отстраняются друг от друга. Щеки Астриды слегка розовеют.
Хочу сказать что-то еще, но телефон вибрирует, достаю, чтобы ответить Ноау, потому что думаю, что это он.  Открываю телефон и вижу, что сообщение от Рассела, напоминает о том, что надо сказать, согласны ли мы делать еще паспорт. Отвечаю: "Да". Он пишет о том, как я могу с тем человеком встретиться. Именно я. И передать ему деньги, а дальше он сообщит следующие инструкции.
Читаю о том, что место встречи в торговом центре, у фонтана. У того самого, где встречаются ну все в этом городе, если идут шляться по нему. Что он сам меня узнает, до встречи мне необязательно знать его в лицо.
И это все, что Рассел знает и спрашивает, согласен ли я еще на это. Отрываюсь от телефона, смотрю на этих троих именно в тот момент, когда Глен обнимает и Астрид, и Фрэнка за плечи . И оба так скромно улыбаются, потому что для них такие теплые чувства не баловство, для них это незнакомая сторона. Даже если бы это стоило мне жизни, я бы все равно ответил «Да». Никто не должен находится в такой ситуации как Астрид. Она, как и все мы, имеет шансы на все эти глупости. На улыбки, на друзей, на стабильность, дом и семью. У меня нет другого выбора. И поэтому я в очередной раз отвечаю Расселу «Да». И он отвечает «Удачи нам». Действительно. Она то уж точно пригодится.
Через какое-то время Ноа пишет о том, что возвращается. Говорю это ребятам, и они начинают нервничать. По крайней мере, это заметно по Астрид и Глену. Фрэнк остается таким же спокойным, когда он наблюдает за экранами камер наблюдения. Машина Ноа появляется и следом за ней мы видим это на экране подъезжает и та же самая машина, что и уезжала.
- Значит, нас пасут, - говорит Фрэнк. – Они не будут долго наблюдать и пойдут в наступление. Не понимаю, зачем они ездили за Ноа и обратно.
Дверь отворяется и вваливается Ноа со словами:
- Что вы уже успели заказать на дом?
- Ничего, - говорю я, потому что все молчат. Вижу, как шестеренки в голове у Фрэнка бегают с бешенной скоростью.
- Ты ничего не трогал? Где она стоит? – спрашивает Хоук неожиданно.
- Нет, у входа, слишком большая коробка, не стал даже и трогать.
- Думаю, трогать ее и не следует.
- А если там бомба? – спрашиваю я.
- Вполне возможно, что это будет отвлекающим маневром, и они так легко попадут в дом.
- И ты так легко об этом говоришь? – спрашивает Ноа. – Это же мой дом, в конце концов.
- Я думаю, что они не уверены, что она здесь. Им не нужна лишняя суматоха, особенно в дорогом квартале.
- И что ты предлагаешь? Сидеть сложа руки? – агрессивно спрашивает хозяин дома и его можно понять.
- Нет, нам нужны умные действия.
- Какие? – нетерпеливо спрашивает Моро. – Я звоню в полицию, - доставая телефон из штанов, говорит он.
- Они, наверняка, так и хотят попасть сюда.
- Как интересно?
- Прикинь мозгами: это предмет, невызывающий доверия, ты звонишь в полицию, они приезжают и легко теперь попадают сюда с обыском. Наверняка, она пустая или там ерунда. Но предполагают, что мы о них знаем, а они о нас. И сделали свой ход, в надежде на то, что мы разыграем дальше ходы и загоним себя в угол.
- То есть твой план: игнорировать это?
- Да.
- Хорошо. И на сколько ты уверен, что ты прав, что там и, правда, ничего нам не угрожает, - запуская пальцыв шевелюру, спрашивает Ноа.
- Процентов на 70.
- Черт, Фрэнк, ты серьезно?
У Моро опускаются руки, он садится на стул и обхватывает голову руками - кипит внутри, я это чувствую, он наполняет кувшины терпения один за другим, боясь пролить и сорваться на всех нас. Ноа поднимает голову, его взгляд потух, потому что смирился с тем, что действуем по плану Фрэнка:
- Хорошо, что дальше?
Мы обсуждаем то, что надо снять наличные, Ноа спокойно достает телефон и, спрашивая номера наших карт, спокойно переводит по сумме, которой ни разу не держал в руках.
- Это максимум, сколько можно снять в одном автомате, - говорит он.
- Слишком много, - говорит Астрид.
- Спокойно, подруга, я не обеднею, - игриво говорит Ноа.
Потом мы подробно обсуждаем план наших действий за поеданием вчерашней пиццы, я смотрю на часы и понимаю, что мне пора выезжать. Не хочу опаздывать и подставлять остальных. Ноа через приложение вызывает такси, когда оно подъезжает, Моро выходит вместе со мной, чтобы посадить. Я краем глаза замечаю, что машина все так же стоит, но фигур в ней не разобрать.
- Будь осторожен, - говорит Моро и кладет мне деньги в карман. – Если ты передумал, то просто отдай ему деньги и так скажи, что отменяется. Мне все равно на эти деньги.
- Считаешь, что правильно будет её бросить?
- Я не хочу, чтобы что-то неправильное случилось с тобой.
- Все будет хорошо, - произношу избитую фразу.
Он притягивает меня к себе в объятье, чему я удивлен:
- Больше никогда не говори мне всякие клише, мы не в мелодраме, - и быстро отстраняется.
Я все еще чувствую его тепло, то, как сжимал кусок ткани на плече, то, что он ниже меня. На автомате залезаю в машину и не могу ни о чем думать, кроме того, что его губы коснулись моей шеи. Случайно или нет, однако это место горит огнем, и держу на нем руку. Таксист называет адрес, отдергиваю свою руку и понимаю, что сейчас мне надо думать совсем о другом. Я подтверждаю и только сейчас понимаю, что совсем не обратил внимание, поехали ли за мной машина. На телефоне не вижу ни одного сообщения или звонка от друзей.
Через 30 минут мы оказываемся на месте, такси останавливается, и я понимаю, что у меня нет налички, кроме той, что Ноа дал на паспорт.
- Извините, могу я заплатить вам с карты?
- Ваш друг уже заплатил, мне никогда не давали таких чаевых. Последнее время мне явно везет на добрячков.
- Может, на дурачков? – на автомате выдаю я. Чувствую, как он смотрит на меня через зеркало, не отвечая на его взгляд, выхожу из такси.
Захожу в торговый центр, здесь, как и всегда, просто туева туча людей. И я согласен с тем парнем, что это наиболее безопасное для него место для встречи – здесь он исчезнет быстро. Особенно у фонтанов, трогаю пачку денег во внутреннем кармане, никуда не делась.
Прохожу к фонтану, по дороге меня не раз задевают стайки девочек-школьниц, которые здесь или за «самой шикарной юбкой\платьем\кофтой» или с целью найти себе парня. Хотя так глупо искать своего избранника здесь, это же какое-то отчаяние.
Встаю на обговоренное место и жду, стараюсь быть раскованным и скучающим. Мол жду своего друга или подругу. Я не хочу быть подозрительным. Наверно, кажусь таким жалким, потому что смотрю на часы уже раз 5.
Проходит 5 минут от назначенного времени, 10 минут, потом 15 минут. Я не знаю, нормально ли это. Мои руки подпрыгивают на штанах, начинаю нервничать. На 20ой минуте ожидания достаю телефон и уже хотел написать Расселу или друзьям, как сзади ко мне прислоняется спина и шепчет:
- Убери телефон в карман, - не рыпаюсь с места. – Живо! Или сделка отменяется с паспортом.
Делаю, как он велит.
- Хорошо! Принес деньги? - спрашивает он, уже хотел ответить, как он прерывает: - Никаких слов от тебя, дотронься до моей ноги 1 раз, если да и два раза, если нет. Я касаюсь его 1 раз.
- Хорошо, держи пакет и положи туда аккуратно деньги, - беру пакет, когда спокойно поднимаю его, то вижу, что он из-под какого-то фастфуда. Но это явно непривлечёт ни чьего внимания. Аккуратно складываю деньги и так же незаметно, по крайней мере, мне так кажется, передаю ему пакет.
- Теперь я ухожу, потом сделаешь вид, что тебе кто-то позвонил и пойдешь в сторону и будешь бродить по магазинам хотя бы минут 20. Если я увижу, что ты пошел за мной, сделка отменяется, если денег будет меньше – сделка отменяется. Остальное ты узнаешь через Рассела, если все будет в порядке.
Чувствую, что он отходит с меня спадает часть напряжения. Стою на месте, через какое-то время достаю телефон и делаю вид, что разговариваю по нему. Медленно схожу с места, чтобы размять ноги, иду в магазин. В один, второй. Делаю вид, что что-то серьезно рассматриваю. После четвертого магазина, чувствую на себе чей-то взгляд. Боюсь повернуться. Боюсь сделать хоть малейший сигнал о том, что знаю, что кто-то следит за мной. Или у меня обострилась паранойя.
Делаю то, что сделал бы, наверно, любой: набираю сообщение Фрэнку, что за мной следят и кидаю телефон Рассела, что если что-то произойдет, то он расскажет, что делать дальше, деньги я передал. Ради Астрид я рискну и поведу того человека по ложному следу, отвлеку внимание. Сразу же набираю сообщение Расселу, что дальнейшая связь через телефон моего друга.
Успеваю получить ответ от Фрэнка, пока набирал сообщение для Рассела: «Не глупи!». Я вижу, как в чате он печатает следующее сообщение, но выключаю телефон. Выхожу из магазина, чувствую, что человек двигается за мной. И, значит, мне точно это не кажется.
Сейчас понимаю, что у меня опять пропал слух, а я даже не заметил в какой момент. Это очень осложнит мне сейчас жизнь, но я не могу вести его к друзьям.
- Ну что, сеньор, давай поиграем! – говорю я скорее для себя и захожу в дверь с надписью: «Только для сотрудников».

Глава 11
Ноа Моро

Меня начинают напрягать эти кислые лица. Да, я тоже нервничаю, но можно же сделать вид, что все нормально. Фрэнк смотрит в телефон, и его лицо просто мрачнеет, хотя вот куда темнее. Он и так вечно как грозовая туча и молнии сзади сверкают. Ему бы в готических ужасах сниматься. Он подзывает Астрид и Глена. Они становятся такими же грустными и угрюмыми. А вот это мне уже не нравится. Какого дьявола?
- Чего это вы такие кислые? – мой голос звучит полным сомнения. По их лицам понимаю, что знать ответ на свой вопрос совсем и не хочу.
Вижу, как Астрид отходит от ребят и по её лицу начинают течь слезы. Тихие, без всхлипов, она накидывает волосы на лицо, чтобы не заметил. Но я же увидел! И выходит из комнаты.
- Что это с ней? – задаю новый вопрос, но мне опять не хочется знать ответ. Что-то подсказывает мне, что это совсем, ну прям совсем, не понравится.
- Это, - говорит Глен и протягивает свой телефон.
Читаю сообщения, сообщения от Ронана, и у меня замирает сердце. Если бы это было возможно, оно бы остановилось, я уверен. Не могу подобрать ни одного ответа, не могу скрыть это за шутками. Ничего не могу, потому что мне становится больнее и больнее с каждой секундой, от того, что я понимаю происходящее должным образом. Знаю, что надо собраться, что надо это принять и ждать. Но по-другому я не могу.
- Я выезжаю, мы не можем его одного бросить, - двигаюсь к выходу.
Чувствую, как рука стальной хваткой опускается мне на плечо:
- Нет, - чувствую, что это Фрэнк, Глен бы просто не смог такого сделать. Меня так злит то, что он делает и я скидываю его руку.
- Ты издеваешься? – я выплевываю ему в лицо эти слова, а его ответ – молчание.
- Мы что бросим его одного?? – снова задаю вопрос.
- Он знал, на что шел. Ты разве не понимаешь, что он дает нам шанс? Просто не имеешь право обесценивать его выбор. Не превращай 1 жертву в 2. Ты должен...
- Жертву? Жертву?? Черт, Фрэнк, у него есть имя!! -  почти срываюсь:
- Я ничего не должен вам! И в праве делать все, что хочу, - чувствую, как волна гнева поднимается во мне еще выше. – А вы просто бросаете его!
Фрэнк толкает меня в стену и прижимает к ней. Пытаюсь вырваться, но это безуспешно, он только сильнее давит в мои плечи и горло, я пытаюсь снова и снова. Бью его ногами и руками, мне не хватает веса и росту, а еще правильной позиции. Во мне бьет злость и ненависть, и я колочу и колочу его, как могу.
- Успокойся, - проговаривая каждую букву, говорит этот социопат. Он прижимает меня так долго, сколько мне требуется, пока я не успокаиваюсь окончательно. Его хватка ослабевает, отступаю в сторону. К Фрэнку подходит Глен. Они оба молчат. Да и что тут говорить? Ронан попал, очень крупно влип из-за этой ситуации.
- Да вам на него вообще плевать, вам бы только спасти Астриду. Девчонку, которая всех нас подставила, - стоит мне это произнести, как в другой комнате что-то разбивается.
- Ну и что ваша дура задумала? – говорю и двигаюсь по дому, чтобы найти источник шума. Что-то опять гремит, и понимаю, что это происходит в ванной. Чувствую, что парни дышат мне в спину, а Фрэнк оббегает меня.
- Открывай, - стучит и кричит в дверь Фрэнк. Но ничего не происходит за дверью.
- Слишком тихо, - говорю я.
Не знаю, что на меня находит. Может, гнев и разочарование. Может, боязнь за жизнь Ронана. Или ненависть ко всему и даже к той, что прячется за этой дверью.
- Отойдите, - говорю я. Заношу ногу и ударяю по ней, замок ломается и можно спокойно пройти внутрь.
Не знаю, первый ли я замечаю её. Или мои друзья. Вижу её лицо через зеркало. На меня смотрит другое лицо. И смотрит это не человек, а запуганный зверек. И только после того, как проанализировал её заплаканное лицо замечаю, что её длинные белокурые локоны превратились в лохмотья. Опускаю взгляд ниже: вся раковина и пол завалены прядями волос. По ее руке капает кровь, потому что она держит в руке кусок стекла, которым, видимо, и отрезала волосы, не найдя в комнате ножниц.
У меня нет слов, Глен делает небольшой шаг в её сторону, по почему-то потом останавливается. И вот так мы и смотрим на неё втроем в проеме ванной комнаты, по её руке течет кровь на остриженные пряди. Из такой красивой куколки она превратилась в заплаканного ребенка.
Эта картина меняет во мне что-то. Вижу, как ей больно, она не нашла другого способа выплеснуть эмоции, как обрезать то, чем она дорожила. Что было её частью. И теперь осознаю поступок Ронана, мне кажется, что проживаю его вместе с ним. Наверное, нет, почти уверен, что сделал бы тоже самое. На моем месте Ронан бы сейчас нашел для Астрид слова или даже бы сделал это без слов.
Мне ничего не остается, как подойти к ней и обнять это тело. Делаю несколько шагов, она делает полушаг навстречу, из её руки падает стекло на пол с таким грохотом, или мне так кажется из-за гробовой тишины.
Она опускает свою голову на мое плечо и крепко сцепляет руки за шеей. Глажу её по спине. Мальчики подходят и опускают свои руки на меня и на неё. Получается такой командный сбор. И я чувствую, что с этого момента пропал. Ощутил себя частью другой семьи и мне это .. понравилось? Ой, еще как!
Никакие друзья, которые у меня были только лишь из-за денег, и в подметке не годятся этим сумасбродам. По-другому их и не назовешь, потому что то, что делаем просто безумие. Мы, разрозненные части целого, стали, наконец, чем-то единым. И я понимаю, что и Астрид, и ребята это поняли, а если они это поняли то, что произошло с Ронаном, и их задело. Просто не такие они эмоциональные, и связь между ними не такая близкая. А мне уж очень больно думать о том, что с ним происходит. Первый начинаю елозить в объятьях, чтобы разорвать связь. Теперь и я боюсь терять время зря, думаю о той коробке, что лежит перед входом, о том, что машина так и стоит через дорогу. Да все не слава богу здесь. И это надо срочно решать. Все неловко отходят друг от друга на небольшое расстояние.
- А мы продолжаем! – говорю я. – Что у нас дальше по плану?
- Видимо, теперь ждем сообщения от Рассела. И он скажет нам, куда ехать. Думаю, что нам нужен будет отвлекающий маневр для тех ребят и у меня есть одна идея.
Фрэнк рассказывает нам идею, что мы поедем все вместе в торговый центр и купим новую одежду в двух экземплярах или что-то похожее, что уже на нас надето. Берем манекенов и одеваем в купленное, а дальше я возвращаюсь домой с манекенами. А ребята отправятся по адресу, когда мы уже будем его знать. План строится на том, чтобы попробовать замести или запутать следы. Но думаю о том, а если у нас не выйдет. Слишком уж киношно выглядит этот план.
- Блин, ты понимаешь, что мы не в фильме, да и не суперагенты, как это провернем?
- Легко, без нервов, - отвечает Фрэнк до меня доходит одна очень интересная деталь.
- Я что вернусь сюда один? К неизвестной коробке у входа и буду ждать, непонятно чего?
- А, может, и вовсе сюда уже не возвращаться. Взять вещи, а ты попетляешь по городу, и когда все будет готово, мы просто поедем все на квартиру в Лас-Вегасе. Разными путями.
- Хотелось бы, конечно, сюда вернуться, - говорю я.
- Вернешься, куда денешься, - отвечает Фрэнк, и замечаю то, как Глен смотрит на Астрид. И только сейчас вспоминаю о том, что у неё еще необработанный порез. Хватаю ее за руку и тащу к аптечке на первом этаже. Она плетется за мной вялая, не думаю, что она потеряла уж очень много крови, но чувствует себя как-то не так.
- Чаю или кофе ей сделайте с бутербродами, - кричу на парней. – А тут я справлюсь.
За последнее время я уже 2 раза был медсестрой, и мне начинает это нравится. Конечно, лучше бы с моими друзьями такого не происходило. Но то, что у меня так гладко выходит, удивляет и меня. Хотя я понимаю, что хочу связать свою жизнь с водой. По крайней мере, пока могу это делать. А дальше, кто знает?
Пока мы пьем чай и додумываем детали нашего уже близкого побега, не могу отделаться от мыслей о Ронане. Он не пишет, не звонит, я пишу ему уже десятую смску, но его телефон все так же выключен. Я отчаялся.
- Пришло сообщение от Рассела, - говорит Глен.
- И что там?
- К 16.00 надо приехать по указанному адресу.
Смотрю на часы и понимаю, что уже 13.55.
- У нас не так много времени на сборы.
Мы собираем каждый свою сумку, небольшую, чтобы не привлекать внимание и там самое необходимое. Спускаемся в гараж, не стал ставить машину рядом после того, как эти ребята здесь объявились.
Когда все подходят к машине, открываю багажник, чтобы закинуть сумки, заношу руку, но Фрэнк меня останавливает:
- Не для этого, - говорит он и смотрит на Астрид.
Её глаза округляются от понимания того, о чем хочет сказать Фрэнк:
- Ну, нет! Если ты хочешь, чтобы я умерла, то мог меня просто отдать Питеру.
- Он бы тебя не убил, - спокойно говорит Фрэнк.
- Тут ты прав, но я все равно не полезу, - Астрид складывает руки перед собой и качает головой.
На меня опять накатывают мысли о Ронане, мне сложно от них сейчас избавиться. Хочется рвать и метать, поэтому говорю:
- Делай, как он говорит. Ронан, что зря это делал для тебя! Мы все еще не знаем, что с ним и где он.
Смотрю, как её лицо меняется: броня спадает и ей приходится подчиниться. Протягиваю руку, чтобы помочь, вижу, что она хочет отказать, возможно, даже оттолкнуть, но, в конце концов, принимает руку, и я ей помогаю устроиться.
- Все будет хорошо, - говорю и хочу захлопнуть крышку.
- Уже не помню, когда было все было хорошо, - она опускает свой взгляд и смотрит перед собой.
Мы все залезаем в машину, Фрэнк со мной спереди, Глен на заднем. Фрэнк начинает говорить о том, что при путешествии до Лас- Вегаса надо каждому выбрать самому маршрут. Чем сложнее, тем лучше. Лучше наблюдать за людьми вокруг. Покупка билетов за наличку, если автобусы, то желательно в последний момент, чтобы избежать дополнительного времени для тех, кто может следить за нами.
- Тебе придется поменять машину, - наконец, заявляет он.
- То есть я должен её оставить где-то и взять захудалую тачку за деньги?
- Да, слишком она броская. Чем проще машина, тем легче будет смешаться с потоком.
- А мне казалось, что ненавидеть тебя сильнее, невозможно, - говорю угрюмо.
- Я тебя умоляю, еще даже не начинал, - на его лице появляется улыбка. Она такая редкая, что сложно на него сердится, ведь это и так ясно. Это наша безопасность. Наш шанс на свободу для Астрид.
Фрэнк говорит:
- Путешествие на 2-3 дня. Через три дня мы все там должны быть, или будем думать, что кто-то не смог добраться.
- Понял, хорошо, - отвечаю я. – А что насчет Тэйта?
- Я думал, что если он согласится, то вы поедите вместе, потому что не уверен, что можно 100% надеяться на его зрение, да и вообще...
- Чеееего? – отвечаю я и резко давлю на тормоза. Мы с Фрэнк пристегнуты, Глен летит вперед, но самое неприятное наверняка Астрид, но я не думаю о ней сейчас.
- Почему я должен быть ему мамочкой? Вы все одни, а я – с ним?
- Ты располагаешь средствами.
- Но я всем вам перевел на карты. Какие проблемы? – не понимая, спрашиваю я.
- Он тебе доверяет, - выдыхая говорит Фрэнк.
- И что?
- Ноа, в конце концов, у тебя есть преимущество, - устало говорит он в ответ.
- Какое?
- Оружие, - я молчу. – Ты умеешь им пользоваться, ты единственный здесь, кто, кроме меня, сможет нажать на курок при опасности.
- Откуда ты знаешь?
- Знаю и всё!
Тут он прав, я не стану мешкаться, если будет угроза жизни - устраню. Не могу вспомнить, когда у меня оно у меня появилось, такое чувство, что всегда. Да, я не похож на то, кто убьет.
- Тем более, у меня нет уверенности, что он вообще поедет с нами, - продолжает Фрэнк. – У него семья, - договаривает он и под его маской замечаю какую-то странную ностальгию во взгляде Фрэнка, от чего он выглядит незащищенным. И это как-то выходит интимно.
И думаю о том, что если все-таки Тэйт согласится, действительно, поеду с ним и буду защищать? Ронан бы точно смог, опять возвращаюсь мыслями к нему, от него все так же нет вестей.
- Хорошо-хорошо, - обреченно говорю я. – Поеду с ним.
Давлю на газ и включаю музыку, не хочу ничего больше слышать от ребят. Так мы и едем в тишине до торгового центра, заезжаю на парковку, нахожу самое укромное место.
- Ну, а теперь за покупками! - весело говорю я, потому что не могу долго сердиться. Мы незаметно открываем багажник, и Астрид перебирается в салон на пол, чтобы не было видно. Надеемся, что риск уйти без нее и оставить одну того стоит. Обходим несколько магазинов, и я покупаю необходимую одежду. У автоматов ребята снимают деньги, и я тоже.
- Я знаю, что попортившиеся манекены лежат в подсобке рядом, где мы поставили машину, - говорит Глен.
Мы двигаемся обратно, проходя через машину, я ударяю кодом, которым мы договорились предупредить о нашем приходе. Из машины тихо возникает ответ. Этому я рад.
Ломаем замок подготовленными плоскогубцами для металла, достает два манекена, и ребята быстро делают из них себя. Усаживаем их ко мне в машину. Понимаю, что время нас поджимает.
- А как вы доберетесь?
- Мы-то уж разберемся! – говорит Фрэнк. – Можно легко украсть машину не особо приметную.
- Я даже не буду спрашивать, откуда у тебя эти навыки.
- Да, лучше не спрашивай, - улыбается уголком губ Фрэнк. – А теперь езжай, ты должен выиграть нам время. Астрид, давай вылезай и вставай подальше к стене.
Она выходит из машины, разминая конечности, я, недолго думая, обнимаю её и шепчу в ухо:
- Мы справимся, они о тебе позаботятся, - она в ответ слегка приобнимет меня, и я быстро залезаю в салон и достаю из бардачка пистолет и протягиваю Фрэнку:
- Держи, ей нужна полная защита.
- Я уже взял, - он поднимает вверх рубашки, и я вижу пистолет за поясом брюк.
- Хорошо, - залезаю в машину. – Пишите. И на месте через 2 дня, да?
- Да, - говорит Фрэнк. Глен махает мне на прощание, отдаю ему честь в ответ.
Нажимаю на газ и надеюсь, что все у нас выйдет. Оказываюсь на воздухе, недолго думая, выбираю направление и еду. Меня бы успокаивала езда на машине, если бы не мысли о том, что за мной следят. Возможно.
Еще раз пробую набрать Ронана – все еще выключен телефон. Пишу Тэйту и его телефон тоже. Набираю раз в 10 минут, но он все так же не работает. Странно. Мысль о том, что теперь и Тэйт непонятно где, меня начинает напрягать. Насколько вероятно, что это сделал отец или сестра за то, что он ушел из дома на ночь и пришел тип слегка побитый, пьяный и зрячий. Вспоминаю его сестру, её гневные глаза за то, что я увожу его брата непонятно куда. Насколько это выглядит правдоподобным при условии, что за нами ведется охота?
Мое шестое чувство нечасто со мной разговаривает, но сейчас не могу ждать у моря погоды. Не собираюсь ехать домой, поеду к Тэйту и добьюсь того, чтобы понял, что с ним все в порядке. И он дома.
Нажимаю на газ и надеюсь, что все у нас выйдет. Оказываюсь на воздухе, недолго думая, выбираю направление и еду. Меня бы успокаивала езда на машине, если бы не мысли о том, что за мной следят. Возможно.
Еще раз пробую набрать Ронана – все еще выключен телефон. Пишу Тэйту и его телефон тоже. Набираю раз в 10 минут, но он все так же не работает. Странно. Мысль о том, что теперь и Тэйт непонятно где, меня начинает напрягать. Насколько вероятно, что это сделал отец или сестра за то, что он ушел из дома на ночь и пришел тип слегка побитый, пьяный и зрячий. Вспоминаю его сестру, её гневные глаза за то, что я увожу его брата непонятно куда. Насколько это выглядит правдоподобным при условии, что за нами ведется охота?
Мое шестое чувство нечасто со мной разговаривает, но сейчас не могу ждать у моря погоды. Не собираюсь ехать домой, поеду к Тэйту и добьюсь того, чтобы понял, что с ним все в порядке. И он дома.
Направляю машину в другую сторону, когда приезжаю, не глушу мотор, а быстро вылезаю из машины и устремляюсь по дорожке к дому. Я стучу. Сначала тихо, а потом громко и настойчиво. Через какое-то время открывает дверь сестра, та самая, говорит:
- Что вам надо? – не смотря на меня, а потом, когда её взгляд поднимается на мое лицо, она быстро начинает закрывать дверь, я вставляю руку в щель, не давая закрыть, однако она продолжает давить на дверь и получается, что моя рука попадает в капкан.
- Я еще ничего не спросил, это некультурно, - улыбаюсь я через боль, потому что она все продолжает давить. С такими темпами она просто сломает мне пальцы. 
- Уходи, я не стану с тобой говорить! – шипит она. Да, я не ошибался - та еще штучка.
- Я все лишь хочу спросить, как Тэйт, он не отвечает на телефон!
- Еще бы он отвечал тебе! – в её голосе слышится какая-то угроза.
- Это еще что значит? – давление немного ослабевает на руку.
- Ты, ты, ты, - она тыкает на меня. – Сначала увез моего слепого брата посреди ночи, и мы не знаем, где он, а потом возвращаешь утром зрячего.
- Ну, не магия ли это? – с улыбкой говорю я. – Я еще и не такое могу.
- Убирайся прочь! Вы чем-то его накачали, я уверена.
- Нет.
- О да, я знаю таких, как ты, - щурясь говорит она.
- Нет, ты меня не знаешь, - говорю спокойно, но властно, потому что теряю время. – Где он? – еще раз задаю вопрос.
- Так я тебе и сказала! Теперь ты до него не доберешься!
Вижу, как сзади Делии появляется маленькая девочка, видимо, младшая сестра Тэйта. Она смотрит прямо на меня, изучая, оценивает, можно ли мне доверять. А потом громко говорит:
 - Он в больнице на обследованиях.
- Ну ты и дура, - смотрю на старшую сестру. – А тебе спасибо, - обращаясь к младшей.
Лечу к своей машине, потому что я вообще не уверен, что Тэйту можно оставаться одному, когда они, скорее всего, знают, кто он и где живет. А, может, его уже и пасут у больницы. Конечно, она не сказала, в какой больнице он находится, поэтому я давлю на газ. В телефоне нахожу список больниц и звоню в каждую, представляюсь братом Тэйта и что ему надо передать кое-какие вещи, потому что не успели и когда это можно будет сделать. Одна за одной больницы мне отвечают, что такого пациента у них нет. Набираю уже 8ой номер и тут, наконец-то, попадаю в яблочко.
- Да, конечно, можете передать в часы приема или через пост медсестер.
- Спасибо за информацию, до свидания.
- Всего доброго!
- Юхуху, - кричу на весь салон, открываю адрес больницы и забиваю его в навигатор. – Держись, Тэйт, я еду.
Почему-то у меня не возникает мысли, что он там по собственному желанию. У его отца тоже есть деньги, это видно по дому и тому, что он знаменитый адвокат и при условии, что его сестра такая фанатичная, то можно предположить, что они засунули его туда без его согласия. При давлении сестры на отца. Если это окажется правдой - ударю её. Приеду и заряжу такую крепкую пощечину. Понимаю, что мысли неправильные, но она меня злит. Злит, потому что манипулирует отцом и, видимо, играет на чувствах Тэйта из-за того несчастного случая.
Подъезжаю к больнице и вижу, что на парковке стоит та же самая машина, что и у моего дома. Тот же цвет, марка, модель и номера. Таких-то уж совпадений не бывает. Я быстро глушу мотор. Опускаю голову на руль и думаю, какого черта все так происходит. И тут меня осеняет, что не знаю, как они тут долго и что намерены делать. Поэтому хватаю сумку, беру пистолет из бардачка и иду к больнице быстрым шагом. Некогда писать ребятам о том, что планы меняются. Подхожу к посту медсестер и включаю свою самую обворожительную улыбку.
- Добрый день, - говорю самой старшей медсестре, которая к тому же и почти пенсионного возраста, чтобы она не думала, что клеюсь к молодым.
- Добрый. Чем могу помочь? – отрываясь от кроссворда говорит та.
- Не подскажите, на каком этаже и в какой палате лежит Тэйт Лефевр. Я его брат и хотел бы передать кое-какие важные ему вещи
- Он сегодня очень популярен, - заявляет она.
- Наша сестра тоже успела приехать? - с радостью говорю, а в душе у меня уже возникают нехорошие предчувствия.
- Нет, это друзья из университета, - и я понимаю, что такого быть не может. Мне надо скорее к нему.
- Так в какой палате, говорите, он лежит?
Как только она говорит мне номер, спокойно отхожу, а потом начинаю бежать быстрее к нему. В лифт заходят на каталках, и мне приходится бежать на 5 этаж по лестнице. Чувствую, как сумка больно бьет меня по бедру, но бегу дальше.
Осторожно останавливаюсь перед дверью на этаж, открываю и вижу, как двое заходят в палату и сзади у одного пистолет. Думаю о том, чтобы мне хватило прыткости и скорости. Максимально тихо преодолеваю оставшееся расстояние и, не раздумывая, достаю пистолет, опускаю сумку на пол и захожу в палату вслед за ними.
Сразу замечаю Тэйта на кровати - он спит. "Нашел, блин, время", проносится в голове. Двое не слышат меня, а я вижу их спины и устремляюсь к одному. С силой, на которую способен, ударяю его прикладом о голову, и он падает на пол без чувств. Второй сразу разворачивается, и я ударяю и его, правда, выходит криво, и разбиваю ему бровь. Он приседает на пол и держится за голову, издает стон боли, но все равно бью его еще раз по голове и теперь  точно в отключке. Я не знаю, сколько у нас времени, поэтому нельзя терять ни секунды.
Наверно, весь этот грохот, как падали тела, разбудил Тэйта. Сначала об этом меня оповестили агрегаты, которые были прикреплены к нему, они предательски запищали. Поднял глаза и увидел, как он смотрит меня. Единственное, что я мог сейчас сказать:
- Привет, спящая красавица, - еще не заметив тел, он сказал:
- Ты каждый раз меня будешь называть сказочными принцессами?
Я хотел было бы весело ответить, но он приподнялся на кровати и заметил двоих:
- Что здесь происходит? – вижу на мониторах, как его сердцебиение ускоряется.
- Пришел вытащить тебя отсюда, они тоже, видимо, хотели, - указываю на пистолет в отдалении.
- Как ты здесь оказался?
- Пришел спасти тебя от твоей семейки Адамс
- Не говори так, - сверкнув своими карими глазами, сказал Тэйт.
- Хорошо, но они тебя засунули без твоего согласия, я прав? - он молчит, поэтому продолжаю:
- Это неважно. Тэйт, тебе надо переодеться, и мы уходим отсюда. Тут небезопасно.
- А с тобой безопасно? - говорил он, слезая с постели.
- Я спас тебе жизнь, чувак. Они сюда пришли не мандаринки с тобой поесть.
Вижу, как постепенно его лицо проясняется, но я боюсь, что времени у нас совсем нет.
- Если ты со мной - одевайся. Если нет - ухожу.
После трехминутного молчания, он выдает:
- Где одежда?
- Этим и занимаюсь.
Пока стаскивал верхнюю одежду с одного, кидаю веревку Тэйту, чтобы можно было связать руки и ноги другому нападавшему. Друг быстро снял с себя больничную сорочку, под которой ничего не оказалось. Смотрю на него вскользь и у меня ничего не екнуло. И опять вспомнил Ронана. Я так сильно начал затягивать узлы на руках, что Лефевр сказал:
- Полегче, -  расслабил узел и воткнул каждому по кляпу. В последний раз оглянулся на то, что сделал. И это меня даже не ужаснуло. Два тела, которые распластались по комнате. Две жизни, но понимаю, что эти две жизни хотели украсть одну, которому мне посчастливилось спасти.
Опускаю руку на плечо Тэйта:
- Рад, что ты жив.
- Я тоже, - нервно отвечает он. – И спасибо тебе за это.
Киваю и веду его к машине через лестницу, через пост медсестер, когда они улетают на экстренной вызов, который мы нажали в комнате Тэйта. Понимаю, что это быстрый способ обнаружить пропажу Тэйта и два тела в палате, но не могу думать о том, что с ними. Я не хочу отнимать жизни, даже если защищаю кого-то.
Когда мы залезаем в тачку, то Тэйт выдыхает и расслабляется, прям чувствую это. Сам делаю точно так же, потому что в машине мне не верится, что все это наяву. Чувствую, как телефон вибрирует в кармане достаю его и вижу сообщение от Глена: «Все окей. По плану. До встречи»
Наверно, у меня на лице никогда не было такого безмятежного состояния. Я принимаю прямое положение и говорю:
- А теперь погнали покорять Лас-Вегас! – я не знаю, о чем думает Тэйт, но, сев в машину, он подписался ехать со мной негласно, и сейчас мне не хочется это выяснять. У меня и так слишком много дум и дел.
Отключаю мобильник, вынимаю симку и аккумулятор, Тэйт говорит, что у него с собой нет, и давлю на газ и только лишь думаю, что нам надо поменять машину и менять её как можно чаще, как и говорил Лоренс. Мне больно будет оставлять мою малышку где-то, но придется перетерпеть ради общего дела.
За все эти пересаживания, перекусы на заправках или в забегаловках, я чувствую, что напряжения не спадает. Мы прекрасно разговариваем обо всем. Но я не могу отделаться от какого-то чувства, и это никак не связано с Ронаном. Что-то тут не так, но никак не могу ухватиться за эту нить. Как только она попадается в руки - ускользает.
Через какое-то время перестаю замечать что-либо и просто отдаюсь дороге, скорости, дешевым автомобилям и своего попутчику. Наше путешествие могли бы скрасить достопримечательности или фотографии неописуемых видов, которые открываются на пути. Но мы только гоним, меняем автомобили, едим и ходим по нужде. Последние два прямо в салоне, потому что нам вдруг что-то показалось сзади или было лень выходить из машины. Жизнь череда пожрал-переварил-выплюнул.
Последняя моя арендованная машина – минивен. Почему-то беру в надежде, что нам она может пригодиться всем. И в ней вместимся всей компанией. Добираемся до места, где можем взять ключ, потом отправляемся почти через весь город на квартиру.
Так устал, что мало что замечаю. Мы заходим в дом, поднимаемся на 3 этаж, я открываю квартиру. И она как будто бы пустая. Почти нет мебели и пыль на полу говорит о том, что мы первые. Почему-то не ожидал, что так будет. Поэтому заходим и кидаем сумки на стол, он нам кажется чище всего. Я делаю бутерброды из того, что купили в ближайшем магазине и теперь ждем своих. Сели так, чтобы видеть вход. Почему-то как мы въехали в город разговор с Тэйтом у нас совсем не ладится. Как будто что-то мешает. Я так устал, что местами отключаюсь на пару минут и опять наблюдаю за дверью.
Как-то распахиваю глаза, и перед нами оказывается Глен. Мы тепло приветствуем друг друга, но его лицо омрачается грустью, когда понимает, что нас только трое. Через пару часов в дверь влетает Астрид и через еще какое-то время Фрэнк. В надежде смотрю на дверь, чтобы увидеть Ронана, но он так и не появляется. Ребята о чем-то переговариваются, но я не слышу ничего из их диалогов, потому что не с ними. Мои мысли о Ронане и о том, как бы я хотел снова его обнять, да и вообще увидеть. Ловлю себя на мысли, что во мне появились очень странные чувства в адрес этого парня. Не могу ругать себя за них, потому что это не важно, главное, что его нет. Поэтому мое сердце… Да его просто нет.
Когда я понимаю, что он уже не появится, предлагаю развеяться и поесть в ресторане, потому что больше не могу находится в этих стенах, на одном месте, не в силах ничего сделать. Все неохотно соглашаются, потому что устали и боятся быть обнаруженными, но я говорю:
- Всегда проще всего прятаться на виду, - и почему-то всех это успокаивает.
Мы тихо спускаемся по лестнице, молча садимся в машину, залезаю в машину последний. Все смотрю на дверь дома и .. ничего не происходит. Мотаю головой, чтобы дурь из башки вылетела, поворачиваю ключ зажигания и чувствую, как неожиданно слева от меня возникает тень, почему-то не думаю и резко отвечаю:
- Проваливай!
А тень говорит:
- И вот так разве встречают друзей?

Глава 12
Глен Сарджент

Наверное, никогда еще не видел такого счастливого человека, как Ноа в те минуты, что он рассматривает Ронана. Который так долго не давал о себе знать. Они неловко обнимают друг друга в первый момент, а потом похожи на единое целое, непонятно где и чьи руки. Так легко и непринужденно у них это выходит. Замечаю, как Астрид смахивает одну слезу со своей щеки и улыбается, касаясь своих коротких волос. Из-за того, что она их так обкорнала, они топорщатся в разные стороны, как у лохматого песика. Но почему-то ей это к лицу. Не могу насмотреться на то, какой счастливой выглядит. А потом ее лицо омрачается, ведь знает, что состояние счастья недолгое, и скоро она будет далеко и совсем одна. Конечно, не знаю это наверняка, но чувствую, потому что стоит ей посмотреть на меня и это стоит в глазах. Глаза еще врать не научились. Мои мысли прерывает Фрэнк:
- Они прям как голубки, - не могу понять в хорошем или плохом смысле это говорит, потому что сразу разворачивается и смотрит в окно. После длительного приветствия Ронан садится в машину на переднее сидение вместе с Ноа, мы все сзади, поэтому он здоровается со всеми через плечо. 
Мы двигаемся в направление кафе, до сих не верю, что Ноа уговорил нас. Это безумие. Но, видимо, у всех нервы на пределе и сидеть в 4 стенах, в серой квартире никто не хочет. Проходит минут 15, и мы оказываемся на месте. Заходим в кафе, в нем полно народу, но мы почему-то легко находим место на 6. Что-то подсказывает мне, что не обошлось без денег Ноа.
Каждый получает по меню и заказывает на свой вкус, когда нам приносят весь заказ, то стол ломится от тарелок, и мы накидываемся на всё: свое или чужое. Шутим, рассказываем друг другу о том, как добирались до места. Ноа и Тэйт на машинах. Завидую им, потому что эти безумные автобусы меж городского соединения просто отвратительны. Это жарко и неудобно. Ронан говорит, что тоже добирался на попутках. Нам интересно знать о том, что вообще было после того, как он встретился с тем человеком, к которому потом поехали мы. И начинает свой рассказ, и медленно восстанавливаем ход событий. Сначала доводит в рассказе нас до момента, когда пропал слух, и он зашел в помещение для сотрудников.
- По всем правилам жанра: свет не включился, и я стоял в темноте рядом с дверью в поисках чего-нибудь, что может меня защитить, потому что не знал, кто следит за мной и что мне делать. Ждал, что вот сейчас он появится, но незнакомец все так и не заходил. А я стоял с какой-то шваброй в руках и ждал, что вот сейчас. Может, если бы слышал в тот момент, то понял бы, что он прошел мимо, но никак не мог этого знать. Поэтому только, когда мои руки устали держать швабру и заныли от напряжения, решил, что надо попробовать выйти. Слух так и не возвращался, поэтому так неохотно это делал. Я резко открыл дверь и никого не было. Петлял еще с час-полтора по центру и потом поехал в общежитие за вещами.
- Почему ты не включил телефон? Я ... Мы переживали, - говорит Ноа.
- Побоялся, что выдам как-то себя или нас, поэтому придерживался плана и решил добраться до места на попутках, хотя и не знал, вышло у вас все или нет, но решил рискнуть. Поэтому приехал последний. Не все горели желанием брать меня в свои машины.
Каждый ел медленно, и провизия постепенно убывала, Ноа сделал знак официанту, и нам принесли еще каких-то блюд.
- Вот и все, что я расскажу. Без приключений Джеймса Бонда вышло, - улыбается Ронан.
- А когда слух вернулся? - спрашивает Фрэнк.
- По дороге. На самом деле, очень плохо слышу, приходится сильно концентрироваться, чтобы понимать, что происходит вокруг.
- А что насчет вас? - спрашивает Ронан и смотрит на нас с Астрид и на Фрэнка по очереди.
 - Мы приехали по адресу, который написал нам Рассел, - начинаю я, потому что ни Астрид, ни Фрэнк не хотят говорить. Они то и дело смотрят по сторонам, а она уже 2 раза почти подпрыгнула, когда у кого-то упала вилка и поднос у официанта. Они явно напряжены, но я ничего не могу сделать, поэтому просто продолжаю:
- Он встретил нас. Тот парень сказал, что должны остаться с Расселом, а с ним пойдет только Астрид. Вернулись они часа через полтора, а потом мы разъехались на такси в разные стороны.
- Как ловко у вас все вышло, - с сарказмом говорит Ноа, поедая крабов. Мне кажется, что Тэйт хочет сказать что-то еще в ответ на высказывание блондина, но потом слышу стук, как будто Ноа ударил его под столом, и Тэйт закрывает рот. Чувствую, что теперь и у них тайна, и не уверен, что это вообще хорошо для нас всех. Но Фрэнк или не замечает, или игнорирует это, и мы двигаемся дальше.
Астрид рассказывает о том, что паспорт великолепен. Все прошло слишком просто. Это дает шанс для нового побега. Раньше у неё не было столько возможностей, теперь она может оказаться хоть в Австралии при желании. Я смотрю на неё и замечаю след от соуса, протягиваю руку и стираю с её лица, вижу, как она слегка краснеет и говорит одними губами «Спасибо».
- Мне нужно в туалет, - срываясь с места, говорит Фрэнк.
- Кажется, ты обижаешь парня, - говорит Ноа с улыбкой, когда Хоук от нас и этого слышать не может. Я тоже так думаю, но мне было бы неприятно по-другому. – Нуууу, а теперь, когда мы наелись на неделю вперед, - вытирая руки и лицо салфеткой, продолжает Моро. – Может, рванем в казино? Поиграем в автоматы?
- Не лучшая твоя идея, - устало отвечает Астрид.
- Повторюсь: всегда лучше спрятаться на виду. Тем более вы посмотрите на себя, вам всем надо сбавить напряжение. Мы хорошо повеселимся, согласен на пару часов, а потом можем чахнуть в этой квартире и думать, что делать, - он смотрит на нас щенячьими глазами.
Сзади подходит Фрэнк:
- Он прав.
- Ты в своем уме?? – взвизгивает Астрид так, что на нас оборачиваются ближайшие столы.
- Астрид, нам нужен отдых, - он кладет руки ей на плечи, и она расслабляется.
Не понимаю, о чем они только думают.
- Значит, вы согласны? А вы? – обращаюсь я к Тэйту и Ронану.
- За большинство, - говорит Ронан.
- Я тоже не собираюсь пропускать все веселье, - улыбается Тэйт.
Выходим на улицу, уже вечер и прохладный ветер так приятно обдувает лицо. Мы опять так же залезаем в машину и едем. Я смотрю на лица друзей и, честное слово, они в предвкушении. Автомобиль останавливается перед огромным казино. Мы так рты и пораскрывали, единственный спокойный из нас – Ноа.
- Много нам тут не потратить, - после молчания говорит Тэйт.
- Оооо, это мы еще посмотрим, - вылезая из машины, бросает Моро. Мы не двигаемся, все так и сидят внутри и Ноа открывает дверь:
- Если мы проиграем, то Астрид нам выиграет счастливой рукой, да?
- Я не собираюсь этого делать, - угрюмо говорит она. – Это проклятые деньги. Все до единой монеты.
- Питеру твоему они не принесли несчастья, - замечает Моро.
- Ему нет, - задумчиво произносит Астрид.
- Что ж можно испытать судьбу, а, парни? У меня такое чувство, что ты обманывала нас все это время!
Вижу, как в глазах Астрид появляется огонь. Нет, это пламя.
- Ты не должна этого делать, - поспешно говорю, предчувствуя непоправимую ошибку. Мне это не нравится. Все начинают терять бдительность, довольствуется тем, что мы убежали от него. Астрид вылезает из машины и говорит:
- Нет, не должна, ты прав, Глен. Но мне необходимо ваше доверие, значит, покажу, что умею. Но вы ни цента из этих денег не возьмете.
- Хорошо, принцесса, - говорит Ноа.
- Не надо так меня называть, - Моро поднимает руки в жесте, что «Тише-тише, спокойно». – Выбирай любой автомат.
Теперь быстро вылезаем из машины и устремляемся за Ноа и Астрид. Фрэнк добегает до Астрид и накидывает на голову капюшон. Она поворачивает лицо и ухмыляется ему.
Моро минут 5 ходит среди автоматов, мы – за ним. Уже хочет выбрать, но отходит к другому. В итоге, подходит к одному, не знаю, что выделяет его среди остальных.
- Этот! – такой коварной улыбки еще у него не видел.
Астрид, не раздумывая и не собираясь с духом, подходит к нему, опускает монетку и нажимает на рычаг. Маленькие экранчики крутятся, никто из нас, шестерых, не отрывается от автомата. Возникает первая экран с 777, не верю своим глазам, потому что следом возникает и второй, и даже третий. С каждым таким поворотом мои глаза становятся больше и больше.
- Давай, родимая, - говорит Ноа, и на экране появляется еще один экран с 777, а потом и последний. Какова вероятность такого события, а? Неожиданно появляется звуковой сигнал о выигрыше, и Фрэнк, не теряя ни секунды, толкает нас и говорит:
- Спокойно уходим. Живо! – мы двигаемся медленнее, чем монеты начинают сыпаться, и я понимаю, что нам надо исчезнуть.
Передо мной идет быстро Лоренс, который ведет за локоть Астрид, дышу им в спину, а мне – мои друзья. Только и слышу, как монеты высыпаются и высыпаются, но с каждым шагом все тише и тише. Мы двигаемся молча все дальше и дальше по коридорам, лестницам, через бары и очередные автоматы. Думаю о том, чего это могло нам стоить. Мы уже достаточно прошли, вижу, как меня оббегает Моро и останавливает Фрэнка и Астрид. Он стоит прямо перед ней:
-Ты..ты.., - начинает он. – Ты просто фантастична!
Он поворачивается к нам и произносит:
- Вы это видели? Поверить не могу! – и начинает так заразительно хохотать. Он прыгает и все смотрит на Астрид с улыбкой ни в силах сказать что-то еще. И она тоже начинает хохотать той глупости, которую мы натворили. Потом я, Ронан и Тэйт, только у Фрэнка на лице остается непроницаемое лицо.
Ноа с силой обнимает Астрид и отрывает ее от земли:
- Ты прекрасна, - опускает ее и легко берет за руки и мягко их сжимает в своих. – Очень жаль, что с твоими волосами так вышло, - почти невесомо проводит по ее коротким волосам.
Фрэнк срывается с места и хватает его за запястье. Несильно, но с целью привлечь внимание блондина. А потом его рука легко разжимает хватку.
- Как бы нам этот трюк не стоил всем жизни, - с угрозой говорит Хоук.
Эту негативную ноту прерывает радостный возглас:
- Тэйт! – разворачиваюсь на голос, это оказывается красноволосая девушка. С обворожительной внешностью. – Ноа, и ты здесь! Какими судьбами? Неужели все дороги ведут в Лас-Вегас? – с такой красивой улыбкой говорит девушка.
Она не такая, как Астри: одета стильно, видно, что на ней присутствуют дорогие бренды. Её волосы уложены и сделан макияж, всем своим видом говорит, что другого поле ягода. Но то, как она легко говорит с ребятами, наводит меня на другую мысль. Что она не кичится своей внешностью и вещами. Вижу, как грустно Астрид смотреть на неё. Её длинные и густые волосы можно снимать для сотни реклам. Рука нашей подруги непроизвольно дотрагивается до волос. Мне кажется, что у неё фантомная боль по ним.
- Может, ты нас познакомишь? – говорит Фрэнк, успевая снова натянуть толстовку на голову Астрид так далеко, что даже глаз не видно. Он даже прячет Астрид частично за спину.
- Я –Айрис, - протягивая мне руку, говорит красотка.
- Глен, - произношу, пожимая её руку в ответ.
- Фрэнкс, - спокойно говорит мой друг, но протянутую руку он не жмет. Айрис спокойно убирает руку.
- А кто этот молчун за тобой? – с неподдельным интересом спрашивает она.
Чувствую, как Мидлтон начинает закипать, поэтому вперед него говорю вымышленное имя:
- Филипп, - Ноа почти начинает свистеть от удивления, но вместо Айрис снова спрашивает нас:
- Так какими судьбами здесь? – переводит взгляд на более общительных и знакомых ей людей.
- Путешествуем, - говорит Ноа. – Деньги некуда девать, решили устроить себе каникулы. А ты что тут делаешь?
- У тебя всегда новые друзья теперь? А ты изменился, Ноа
- Просто с Лилиан расстался, - с улыбкой произносит он.
- Как я рада за тебя! Наконец-то!
Достаю сигареты из кармана, пока она обнимает Ноа. Чувствую, что если не закурю, то просто упаду от напряжения. Наверно, нервничаю за нас троих, потому что Фрэнк спокоен как камень, а Астрид, которая вцепилась в его запястье просто излучает умиротворение. И потом слышу, как Айрис говорит:
- На мастер-класс приехала по барменству. Мне кажется, что твою новость, Ноа, надо отметить. И ваш приезд тоже, - впопыхах она добавляет:
- Я угощаю!
Моро оборачивается на нас с Фрэнком. Выпускаю очередной клубок дыма, и Ноа одними губами произносит «Я ей верю». И тут замечаю, как смотрит на Айрис Тэйт через свои очки. Которые он теперь носит, потому что глаза слишком устают, особенно здесь, в Лас- Вегасе. Слишком много огней. Понимаю, что еще пару часов для нас ничего не решат. Чувствую, что возможности, которые открыл для Астрид паспорт, окрыляют ее и, возможно, она уже совсем скоро исчезнет. Исчезнет из нашей жизни, а особенно из моей. Смотрю на тот комок сзади Фрэнка, что она сейчас собой представляет и не хочу, чтобы так было всю её жизнь. Ей нужна свобода.
Но как мы можем её отпустить? Она нас связала, а сейчас возьмет и исчезнет, и мы снова разойдемся каждый по своей жизни. А я, блин, не представляю уже жизнь без них. Поэтому я не могу упустить момент, сделать всех счастливее, больше запомнить. Её лицо, тело, мысли. Это эгоистично, но мне нужно это. А, может, не только мне? Фрэнк явно к ней что-то чувствует, или начинает. Может, ему повезет. И он не разобьет свое сердце. Смотрю на её профиль, она самая прекрасная на свете. Даже Айрис не может быть её лучше при параде. В Астрид красота, которую не испортишь мешковатой одеждой и растрепанными волосами. Знаю, что в неё невозможно не влюбиться. Она настоящий свет, а мы, как насекомые, летим на него, только вот все знаем, чем там дело заканчивается. Букашки сгорают.
- Мы согласны, - произношу я, и Фрэнк кидает на меня испепеляющий взгляд, но ничего не говорит. На это и рассчитывал.
- Класс! Этот закрытый клуб недалеко! Прогуляемся? – не дожидаясь ответа, она начинает двигается и Тэйт за ней, потом Ноа и Ронан. И мы втроем так, что Астрид оказывается между нами.
- Ты зачем это сделал? Мы достаточно потеряли времени, это становится опасным! – нетерпеливо говорит Фрэнк.
- Не набрасывайся на него так! Я знаю зачем!
- Ну расскажи, принцесса? – с акцентом на принцессу говорит Фрэнк.
- Глен дарит мне последний вечер с вами: ужин, казино, теперь выпивка. Завтра меня уже не будет здесь, с вами. И вы, наконец, вернетесь к своей жизни. Нормальной жизни.
- И когда вы это все решили? – с укоризной спрашивает Хоук.
- Это решила я, пока летела в самолете. Глен просто почувствовал, - после паузы добавляет. - У меня уже есть билеты.
- И ты вот так хотела нас всех отблагодарить? Вот и чего ты теперь молчишь, а, Глен?
- А что я могу сказать? Ты хочешь держать её насильно здесь, с нами? Как Питер?
- Да что ты о себе возомнил?? – Фрэнк приближается ко мне и берет за воротник.
- Прекратите! Этот вечер наш! – она расцепляет наши руки и обнимает за талии. – У нас еще будет время обсудить это. И я хочу сама рассказать ребятам, пожалуйста.
- Очень уж на это надеюсь, - слышу от Фрэнка.
- Не сердись, Фрэнк, ты столько сделал для меня. Спасибо тебе, кажется, я это даже еще не говорила.
- Извинятся будешь потом, - говорит он и уходит вперед, но до ребят не доходит. Астрид хочет подойти к нему, но я говорю:
- Оставь его! Ему нужно побыть одному.
- Чем я его так обидела? Он же мечтал избавиться от меня с первого же дня.
Она действительно не понимает. Я молчу, потому что не хочу лезть в их взаимоотношения. И боюсь, что, исчезнув Астрид, не даст их понять и самому Фрэнку. Все мы останемся в подвешенном состоянии, поэтому произношу:
- Ты совершаешь ошибку! Ты должна остаться!
- Нет, Глен! Я больше не могу смотреть, как вы страдаете.
Хватаю ее за руку и разворачиваю:
- Нам же хорошо вместе!
- Да, но я разобью ваши жизни.
Молчу, потому что мне хочется кричать: «Дура, ты их собрала». И мы молча плетемся до клуба. Айрис запускает нас со входа только для сотрудников. Сразу проводит нас к бару и здоровается с другими работниками.
- Что будете? – перекрикивая музыку, спрашивает Айрис. Мы по очереди говорим ей на ухо, она кидает и приступает к делу. Смотрю, как она успевает переговаривать с Тэйтом, отчего он сидит слегка смущенным, но потом смущение пропадает. Они похожи на настоящую парочку. Как и Ноа с Ронаном, рядом с которыми проводит время Астрид. Мне больно от того, что она так поступает с нами. Со мной и Фрэнком В какой-то момент становится невыносимо смотреть на неё. Особенно на то, как она улыбается разговорам с Моро и Ронаном. Отворачиваюсь от них и пью. Не знаю, сколько проходит время, но Фрэнк меня трясёт и говорит:
- Она сбежала! – хлопаю глазами и не верю.
- Ты уверен? – спрашиваю, пробуждаясь от оцепенения.
- А где она может быть? – оглядываю весь клуб и не вижу того, кто мог бы выглядеть, как она.
- Черт! – вскакиваю с места. – Что нам делать?
К нам подходит Тэйт.
- Эй, вы чего?
- Ты когда Астрид видел последний раз?
- Минут 20 назад, она пошла в туалет.
Хочу осмотреть туалет, но Фрэнк меня останавливает:
- Её там нет.
- Откуда ты знаешь? – с нетерпением спрашиваю я. Он тыкает куда-то и шепчет «Смотри». Поворачиваю голову и не сразу понимаю, куда надо смотреть, потому что не узнаю Астрид. Сбоку к нам подходит Айрис:
- Ну как вам?
- Это, правда, она? – с сомнением спрашивает даже Тэйт.
- О да, - говорит она.
То, что вижу. Та, кого вижу. Создание совсем с другой планеты. Она сошла со страниц «Великого Гэтсби». Её короткие волосы уложены в прическу и на них находится красивый ободок. Все идет через весь зал как лучшее видение в жизни и все, абсолютно каждый, оборачивается ей в след. Её белое платье на тонких бретельках отливает всеми цветами радуги за счет стразов на нем. А серебряные босоножки дополняют весь этот образ. На её лице играет улыбка. И она роковая для нас. Мы в плену, а ключа не существует. Выхода нет. Она доходит до нас и в её руке бокал шампанского.
Мне хочется её обнять. И кружить по залу, чтобы она улыбалась и улыбалась.
- Ну как вам? – Астрид кружится перед нами и её платье движется, живя своей волшебной жизнью.
- Оставлю вам с Филиппом, - говорит Айрис и, смеясь, исчезает вместе с Тэйтом.
У нас с Фрэнком нет слов. Точнее они есть, но их слишком много, и те крохи, что есть, разбегаются как тараканы.
- Все так плохо? – говорит Астрид и нервно начинает теребить платье.
- Нет, - очнувшись быстрее меня, говорит Хоук.
К нам подходит какой-то парень и приглашает на танец Астрид. Она улыбается, наверняка, ей лестно, и хочет даже согласится, но Фрэнк хватает её за руку и уводит в центр зала. И в этот момент, клубная музыка прекращается и включают медляк. Все со стонами расходятся по сторонам, а потом малая часть возвращается в виде пары. Но в центре зала кружат Фрэнк и Астрид. Кажется, что она проскочила в наш мир через временную петлю. Так идеально вписывается в свой наряд. Теперь её так сложно представить в мешковатой одежде, потому что моя одежда ей была велика и Ноаа тоже. Даже то, что я купил, не сидело на ней так, как сидит это платье.
Астрид улыбается Фрэнку, он хмурится, когда она по-дружески толкает его в бок, он начинает выглядеть почти как человек, а не робот какой-то. У меня щемит сердце, и я отхожу к барной стойке, где мои друзья так и продолжают смотреть в центр зала. Айрис улыбается как мать, которая отпустила свою птичку на свободу.
- Где ты это взяла? – спрашиваю я, чтобы они отвлеклись, потому что даже в их глазах отражается эта пара, которая разбивает мне сердце, но и оставляет его целым.
- Тут есть старый шкаф с костюмами, иногда сама пользуюсь, когда тут бываю.
- Откуда ты узнала, что Филипп – это девушка?
- Я же не слепая, - спохватившись, она говорит:
- Извини, Тэйт.
- Это просто оборот речи, - спокойно отвечает он.
- Тем более не станет же Филипп ходить в туалет для женщин и еще плакать.
- Разве мужчины не плачут? – с улыбкой говорит Моро, попивая коктейль, которых перед ним скопилось невообразимое количество. – Я вот любитель поплакать над фильмами.
- Не ерничай, я вас быстро раскусила. Зачем прятать такую красоту? – задает она риторический вопрос.
Песня заканчивается, и ребята возвращаются:
- Все ноги мне отдавила, - начинает причитать Фрэнк, но я вижу, что он издевается.
- Я же молчу, что мне пришлось вести, потому что кто-то не в состоянии, - с ехидной улыбкой говорит Астрид и щеки Фрэнка вспыхивают. Такого я еще в своей жизни не видел. Не могу больше это терпеть:
- Нам, наверно, пора возвращаться, - лица всех мгновенно видоизменяются – я всем обломал кайф. Мы с Фрэнком поменялись местами? Да и ладно, я тоже могу быть не в духе.
Астрид не заметно берет меня за руку, но делаю вид, что не замечаю и иду дальше, хотя мне и было это сложно сделать. Её тепло манит.  Прохожу прямо на улицу, даже не попрощавшись с Айрис. Успеваю выкурить две сигареты прежде чем кто-то выходит из клуба из моих друзей.
И мы идем до нашего минивэна. Ноа направляется к водительской двери, опережаю его:
- На сегодня тебе хватит, - вспоминаю, сколько он выпил, но удивительно твердо стоит на своих ногах.
Жду, что он пошутит или запротестует, но лишь кидает мне ключи и с улыбкой направляется в салон к остальным. Сажусь за руль, завожу и ненавижу себя за то, как себя вел. Ведь просто тоже хочу почувствовать счастье он того, чтобы танцевать с красивой девушкой. И все смотрели на меня и завидовали. А я знал, что она рядом, что нам может помещать только смерть. Ни какой-то Питер и его бизнес.
Концентрируюсь на дороге, но иногда бросаю взгляд в салон через зеркальце. Чаще всего я смотрю на Астрид, и у меня больно щемит сердце каждый раз. Как бы я хотел почувствовать ее аромат от волос и тела. Крепче сжимаю руль, хотя хочется крушить все вокруг. Но тут мое внимание привлекает то, что сзади Фрэнк что-то набирает на телефоне. Как такое возможно? Хочу уже спросить у него, что он, черт побери, делает, но опускаю свой взгляд вниз и вижу, что на мне возникает красный след от лазера. Не верю своим глазам, такое ведь только в кино случается! Слышу, как разбивается стекло, а машина с моими друзьями теряет управление. И мой сигнал «Держитесь!» тонет в невесомости.

Глава 13
Астрид Калхен

Не хочу открывать глаза, но какая-то мысль в моей голове, а, может, и подсознание говорит мне о том, что это необходимо. Стоит мне приоткрыть глаза, и пропадает спасительная темнота, на мою голову обрушивается лавина боли. Как будто она стала наковальней Тора, не иначе. Не слышу ничего вокруг и разобрать тоже ничего не могу. С невероятным усилием немного двигаюсь, но моя кантуженность не проходит. Я после взрыва. Нет, точно нахожусь в каком-то эпицентре падения бомбы, по-другому и быть не может. Стоит мне еще немного пошевелиться, я начинаю кричать от боли, хотя сначала не понимаю, что кричу. Но как только начинаю слышать, то нет сомнения, что голос мой. Слух возвращается, и медленно вспоминаю все события, которые привели меня к такому состоянию. Бега, Адам, жизнь в общаге, похищение, спасение Фрэнком и Гленом, выселение, перелет, казино и, наконец, машина. Все это быстро крутится в моей голове. Точно, автомобиль! Мы попали в аварию. Постепенно зрение дает мне шанс рассмотреть моих друзей, и все они лежат в неестественных позах и в отключке. И сейчас-то замечаю, что пахнет горючим. Не знаю, могу ли говорить, но кричу, что есть сил:
- Надо выбираться! Очнитесь, умоляюююю..- мне хочется плакать, хотя уже непроизвольно скатываются слезы по щекам, возможно, от боли. Вижу Ноа под телом Ронана, перевожу взгляд на то место, где сидел Тэйт и у него сочится кровь из головы. Глена я вообще не вижу со своего места, и мне больно. Больно не только по тому, что у меня что-то сломано, и я зажата. Мое сердце болит за других. Я беру её на себя, лишь бы они только очнулись, ведь всё опять случилось из-за меня.
Пытаюсь дотянуться до Тэйта, потому что он ближе всех ко мне, тело пронзает болью, но я все равно продолжаю начатое. Не с первой попытки, но мне удается достать до его руки и пощупать пульс, он есть, но такой слабый.
- Пожалуйста, очнитесь, - кричу опять и дергаю за руку Тэйта, чтобы он пришел в себя. Мне так одиноко. Жмурю глаза, чтобы не смотреть на кровь и тела. Через какое-то время бросаю попытку добудиться до Лефевра и опять возвращаюсь в свое исходное положение, чтобы попробовать освободиться и уже тогда чем-то помочь друзьям.
Наконец, перевожу взгляд на ногу, она крепко зажата какими-то железяками от переднего сидения. А её острые концы впиваются мне в кожу при движении. Я снимаю с себя рубашку, в которую успела переодеться после платья Айрис и рву её на две части. Крепко и плотно наматываю на одну руку крепко и плотно, насколько возможно и так же на другую. Беру за концы железяки и тяну в разные стороны. Острые края достают до ладоней, но я стараюсь этого не замечать. Не время плакать. Не с первой попытки, но мне удается освободить ногу, но я изрядно исцарапала свои ладони так, что вся ткань пропиталась моей кровью. Ребята все еще не приходят в себя.
- Ты как? – неожиданно возникает хриплый голос Фрэнка. Теперь могу, наконец, обернуться и вижу его. Он кое-как встает на колено и ползет в мою сторону. Улыбаюсь ему, такой кривой и вымученной улыбкой, пытается улыбнуться в ответ, но у него начинается приступ кашля, и я вижу, что изо рта у него вытекает кровь. Фрэнк быстро вытирает это об одежду и смотрит на мою ногу, по которой струится кровь, по крайней мере, это чувствую. Отрывает еще кусок ткани от себя и завязывает выше того места, где рана, чтобы кровь так не хлестала. И только сейчас замечает, что я осталась сверху в одном нижнем белье.
Снимает с себя толстовку и протягивает мне. Пока одеваю, он подползает к задней двери, которую можно экстренно открыть в машине, если заедает автоматическая, начинает бить её ногой, на 4ый раз у него выходит. Вываливается в дверь, а я приползаю к нему, чтобы последовать за ним. Фрэнк помогает мне выбраться и встать на ноги, которые у меня моментально подкашиваются, поэтому ему приходится взять меня на руки.
- Я .., - начинаю и меня перебивает этот парень.
- Нет, ты не можешь идти сама и не спорь, у меня нет сил на это сейчас.
Прижимаюсь к его груди и в какой-то момент забываю, что все вокруг так: мы попали в аварию и мои друзья в беде и непонятно, очнутся они или нет. Растворяюсь в его запахе и силе. Мне с ним спокойно, смотрю на него снизу-вверх и, кажется, что теряю себя прошлую. С ним я не бегущая по лезвию от своего прошлого, а другая. Свободная и сильная. Открываю глаза и замечаю, что только наша машина перевернулась. Что из-под нее уже вытекла конкретная лужа, но я не слышу звука сирен или того, что люди вышли из домов. Меня слишком напрягает эта тишина. Такое чувство, что в ловушке. Мы овцы, а волки уже совсем близко.
Фрэнк относит меня на приличное расстояние от машины, сажает на землю и говорит:
- Сиди здесь, а я им помогу. Все будет хорошо, - говорит он, смотря мне в глаза, потому что в них он явно читает обреченность. Мне хочется верить ему, но даже если мы спасем друзей, то что дальше. Как нам убежать. Забываю о том, что у меня уже куплены билеты, все отдам лишь бы они все остались живы. И молю об этом вселенную. И даже готова сдаться Питеру лишь бы только все было у них хорошо. Хоук проводит по моему лицу рукой, чувствую шершавость руки от запекшейся крови, но она теплая. Невероятно теплая и знакомая.
- Знаю, что не время, - говорит он и целует меня. Такого со мной еще не было. Его губы такие ласковые и властные, хочу протянуть руку, чтобы удержать его, дотронуться до него. Но ничего не могу сделать просто целую его в ответ, потому что хочу. Наши языки сцепляются, и он отрывается от меня медленно, открываю глаза.
- Тогда это был я, а не Глен, - говорит он, отходит от меня и направляется к друзьям. Чувствуя в себе силу, он даже начинает бежать, хотя и хромает. Его грязная фигура заставляет мое сердце болезненно сжаться.  Потому что у меня плохое предчувствие. А обычно они всегда сбываются, хотя я хочу верить, что не в этот раз – всё слишком серьезно.
«Тогда» это когда? Спрашиваю себя, вижу, как он достигает машины и залезает внутрь. Мне кажется, что Фрэнк там целую вечность, поэтому встаю на ноги, хотя это получается не сразу. И вопреки тому, что он мне говорил, направляюсь к машине. Медленно, приставными шагами. По ноге стекает новая струйка крови. И оставляю после себя кровавый след, но мне все равно. Вижу, как рядом с машиной возникает пламя как будто из неоткуда. Хочу закричать, чтобы Фрэнк и ребята поскорее выбирались, начинаю двигаться быстрее, но падаю на колени и вижу, как машина взрывается. Меня откидывает волной или какими-то частями машины на асфальт, и я опять ныряю в темноту, хотя это последнее, о чем мечтаю.
Не знаю, сколько проходит времени, но на этот раз мои глаза открываются легко. Меня окружает все белое, что даже режет. Опять закрываю глаза, чтобы избежать света, но какие-то датчики предательски пищат и ко мне приближается какой-то человек. Хочу как-то защитить себя, потому что его не знаю. Даже не представляю, где нахожусь. Хотя вся обстановка напоминает больницу. Я поднимаю руки, но их выходит приподнять сантиметров на 15, вижу, что на моих запястьях красуются наручники.
- Не двигайтесь, сейчас позову доктора, - говорит человек. Не знаю, что мне делать, поэтому пока его нет все дергаю и дергаю наручники в надежде, что каким-то чудом у меня получится их снять. Не могу терпеть неволи.
- Сюзанна, прекратите! – говорит новый вошедший человек. Случайно вспоминаю это имя в своей памяти, теперь это мое имя по новому паспорту. Не знаю, хорошо или плохо, что все именно так. – Вы можете сами себе навредить.
«Да, мне наплевать могу или не могу себе навредить, главное не эти кандалы», но вслух произношу другое:
- Где мои друзья?
- Вам не о них сейчас надо беспокоиться, а о себе, - спокойно говорит мужчина, но я не дура и все вижу в его взгляде. 
Этот проныра что-то скрывает. Не нравится он мне. И снова продолжаю попытки освободиться
- Что с моими друзьями? – настаиваю я, хотя мои запястья уже прилично натерло.
- Вам нельзя сейчас нервничать, - повторяет доктор, подходит ко мне и опускает руку на запястье. На минуту прекращаю свои попытки, но то как он меня касается заставляет с удвоенной силой пытаться освободиться.
- Что с ними? – почти рычу я. От боли и из-за его молчания начинаю думать о самом худшем. Меня сводят с ума одни только эти мысли. Но машина же перевернулась. А что дальше? Я вспоминаю, как шла к ней, а потом?
- Не надо перенапрягаться, - говорит он, поглаживая мою руку, которую мне уже хочется отрезать.
Картинки мелькают в голове, и я нахожу необходимую. Как двигаюсь к машине, а она взрывается. У меня начинают течь слезы. Я хочу вытереть их, но даже это не в состоянии сделать.
- Что с ними?? – метаясь по кровати как уж, спрашиваю я, боясь, самого страшного.
- Она все погибли в огне, - мои глаза стекленеют. – Их не успели вытащить из огня, они отравились дымом.
- Я не верю, не верю, - шепчу себе под нос.
- Сейчас вам надо думать о том, как встать на ноги. У вас были довольно серьезные повреждения…
Каждая минута приближает меня к тому, что закричу. Отталкиваю от себя эти новости. Я не верю ему. Но голос рассудка говорит: «А зачем ему врать?». Не слышу, что он еще говорит. Смотрю на стену и начинаю кричать, хотя, кажется, не слышу даже себя. Я бьюсь в истерике, пытаюсь выскользнуть из оков, чтобы освободиться и бежатьбежатьбежатьбежать. Бежать так долго, пока не кончаться силы, и не упаду. Не могу смириться с этим чувством, оно меня убивает. И с каждой секундой оно сильнее и сильнее.
- Мои друзья..мои друзья.. – шепчу в бреду. Вспоминаю лицо каждого, чувствую, как сойду с ума. Тэйт..Ронан..Ноа..Глен и, конечно, Фрэнк. Хочу я того или нет в моей голове проносятся все наши моменты. Дома у Ноа, ужин и казино в Лас-Вегасе, клуб. И потом этот поцелуй. Моя боль такая сильная, что замечаю, как по рукам снова что-то течет - стерла в кровь запястья. Но не чувствую этой боли. Я больше не в мире, где есть физическая боль.
Чувствую, что на моем теле оказывается не одна пара рук, открываю глаза и вижу, как меня прижимают к кровати, чтобы не двигалась. Наверняка, санитары, которых позвал это доктор-слизняк. Вижу, что в руках у доктора шприц, пытаюсь что-то сделать, но ничем не могу пошевелить. Последнее, что мне сейчас нужно – это темнота. Но я в 3 раз отключаюсь, боясь, что следующий раз может быть и того хуже.
- Неееет.. – говорю, но меня все равно засасывает в никуда.
Когда просыпаюсь в следующий раз, то снова повторяю свои попытки выбраться и меня снова отправляют спать. Опять просыпаюсь, не знаю, сколько вообще прошло времени. На меня снова наваливаются воспоминания, опять кричу, ко мне прибегают и делают укол. Я не знаю, сколько раз так повторяется, пока не понимаю, если хочу на свободу, так продолжаться больше не может.
Прихожу в себя, ко мне приходит тот же доктор:
- Сюзанна, а я все ждал, когда в вас проснется рассудок, - с улыбкой произносит он. А мне вот улыбаться совсем не хочется. Молчу, а он изучающе смотрит на меня, как будто я его подопытная крыска.
- Ах, вы, наверное, соскучились по нормальной пище, а не капельницам, - вот уж это последнее, о чем думала, когда отсутствовала, но ничего из этого ему не говорю.
Он нажимает на какую-то кнопку на панели рядом со мной и через какое-то время к нам заходит женщина с подносом. Она ставит его передо мной, но мои руки все еще связаны. Я поднимаю их, насколько возможно, и трясу им перед доктором:
- Я не могу поесть, - хотя руки мне хочется освободить не для этого, чтобы запястья сомкнулись на этой толстой шеи, и я бы придушила этого негодяя, чтобы стереть эту мерзкую улыбку с его лица.
- Так вы не только умеете кричать, дорогая, - причмокивая, говорит доктор, а меня всю передергивает от этих его слов. – Если освобожу вам руки, вы обещаете мне себя хорошо вести?
Киваю.
- Я не слышу вас, - ухмыляется он. Ладно, хочешь доминировать – потерплю, лишь бы начать отсюда выбираться.
- Да, обещаю.
- Хорошая девочка, - говорит он, опять опуская руку на мое тело, но выполняет обещание и освобождает одно запястье, а потом направляется к двери.
- А вторую? – произношу, пока не ушел.
- Я вам еще не настолько доверяю, - он начинает смеяться. – Не огорчите меня.
Мне хочется кинуть в него чего-то, но больше не могу позволить себе такие промахи. Я и так уже очень сильно испортила свою ситуацию. Смотрю на поднос и на нем стоит тарелка супа, чай и хлеб. Негусто, но сама не ела столько времени, что мне это будет за глаза, потому что все это время они давали мне физраствор через капельницу. Оглядываю свою новую комнату, и даже не могу представить, как мне отсюда выбраться. Что же мне делать?
Пробую одну ложку и вспоминаю лица своих друзей, ложка падает у меня из рук и, ныряя в тарелку, обливает мою сорочку и белье. Ко мне молниеносно заходит санитар, как будто он видел мой казус. Ставлю все деньги на свете, что за мной они ведут видеонаблюдение.
Он в упор смотрит на меня, улыбаюсь кривой улыбкой и говорю:
- Ничего страшного, все уберу, руки плохо слушаются, - зыркает на меня и выходит из палаты. Стараюсь больше не вспоминать свою жизнь, чтобы и тени не проскользнуло на моем лице, но это сложно. Мне надо вести себя … Как? Как здоровая.
У меня уходит неделя на то, чтобы убедить этого врача (ах да, его зовут Скотт Мюррей), что мне можно доверять. И мне освобождают и вторую руку, теперь медсестра не отстегивает меня каждый раз, когда мне нужно в туалет и помогает справить нужду, потому что я все еще не могу справиться со своей ногой, которая меня не слушается. И замечаю, что пара санитаров всегда стоит, готовые скрутить меня по рукам и ногам. Они-то не представляют, что руки и ноги меня слушаются в последнюю очередь. Я слишком много лежала. Чтобы сбежать должна быть сильной и выносливой.
Каждый раз, когда врач приходит и прикасается ко мне, хочу его ударить, но вместо этого молчу и стараюсь не вздрагивать. Все еще плачу в подушку, когда вспоминаю своих друзей. И могу позволить себе это только ночью, притворяясь спящей. Время, черт побери, не лечит.
Не спрашиваю у доктора, почему меня тут держат. Во-первых, думаю, что он соврет. Во-вторых, не могу быть готова к этой лжи.
Проходит еще пара недель и меня переводят в другую палату. Делают это, пока сплю, точнее думаю, что они накачали меня чем-то через еду, те таблетки или вкололи чего, когда заснула. Эта палата тоже белая, но здесь нет датчиков, стоит обыкновенная кровать, а не больничная койка, и как будто бы комната выглядит более уютно, потому что напоминает детскую комнату. Но проблема в том, что я не ребенок. Тут есть стеллаж с книгами, телевизор, ванная комната. Но дверь теперь они запирают.
Мне хочется выть от одиночества и всей этой ситуации, но мне надо быть сильной. Тут нет часов или календаря. Меня пугает то, что теряю счет времени. Я решаю, что буду вести отсчет на стене, как бы это делали на необитаемом острове.
Скоро выучиваю их правила: еда появляется 1 раз на целый день, со мной никто не собирается общаться и говорить, почему и зачем я здесь. Даже скучаю по тому мерзкому доктору, хотя что-то мне подсказывает, что он наблюдает за мной.  Если они хотят свести меня с ума, то через какое-то время у них может получится. Мне надо держаться!
В какой-то момент, наверное, спустя месяц моих черточек, однажды утром я их не нахожу. Не чувствую запах краски, значит, они меня переселили в аналогичную комнату. Теперь теряю и счет дней.
Мои развлечения – это книги, по прочтению одной она заменяю чем-то новым, и воспоминания. Теперь у меня есть столько времени помечтать, а еще вспомнить друзей. Меня осеняет, спустя столько времени, слова Фрэнка приобретают смысл «Тогда это был я, а не Глен». Конечно, как я раньше не догадалась. Тот вечер, когда они меня спасли, это Фрэнк лежал со мной в постели. А я-то думала. Хочу снова вернуться туда, в тот момент и ощутить боль и спокойствие. Я смотрю на шрамы на моем теле. Особенно мое внимание привлекает шрам на ноге.
Никогда не смогу это забыть. И даже спустя время, мне стало только больнее. Хочу жить той жизнью и любить. Любить Фрэнка или Глена? Я не могу найти в себе силы понять, что тогда было между нами. Это больнее, чем переломы.
Через какое-то время придумываю себе новое занятие: тренировки. Качаю пресс, бегаю на месте, отжимаюсь, приседаю. Это не дает времени пройти бесследно. Чувствую, как в моем теле теперь бьет сила. У меня никогда не было на это время. Чувствую, как тело крепнет. Не знаю, к чему готовлюсь, потому что план побега так и не возник.
Наверняка, проходит еще пара месяцев, я перестала отмечать дни, точнее пытаться это делать. Я буду играть по их правилам. Но так не хватает человеческого общения, книги давно читаю себе вслух, чтобы наполнить комнату звуками и не отвыкать от человеческой речи.
Этот день начинался как обычно, пока не заметила коробку перед дверью. Такого они еще никогда не делали и знаете, они из тех, кто любит стабильность. Медленно подхожу к коробке, я беру её в руки и сажусь на кровать. Открываю и нахожу там кассету «Посмотри меня» и письмо «Прочитай меня».
Так и держу их просто в своих руках, не зная, что с этим делать. Я что отупела? И кто мог такое сделать? Это новый ход врачей? Что ж давайте, с вами поиграю и в эту игру, хотя тут еще не знаю правил. Не знаю, с чего начать. Так давно не смотрела ничего, что начинаю забывать, как мир может двигаться и взаимодействовать вне этой комнаты. Поэтому выбираю письмо.
Некоторое время рассматриваю конверт, он из дорогой бумаги, это чувствуется. Мои рецепторы на пальцах чуть ли не пляшут от того, что мы трогаем что-то новое.
Только сейчас мне приходит в голову мысль, что ведь врачи все это видят. Единственное, чего боюсь, что они опять заберут у меня что-то. Опускаю взгляд на колени, на которых лежит письмо и мои волосы свисают по обеим сторонам лица – они отрастают, медленно из-за того, что я их тогда обрезала их куском стекла, но все же. Как будто с длинными волосами ко мне возвращается уверенность. Что мир течет, жизнь идет - не в каком-то там вакууме нахожусь.
Аккуратно, на сколько могу, открываю конверт, достаю бумагу. Она тоже дорогая, но выглядит грязной и в пятнах. Они темно-красные. Похожие на кровь? Меня опять засасывает в какой-то опасный мир, а я и хочу этого, и не желаю возвращаться. Может, эта комната и не так плоха. Здесь я в безопасности. Но... я в клетке.
Разворачиваю листы, их 3. Бегло замечаю, что первый лист написан одним почерком, а два других – иным. Начинаю читать и у меня перехватывает сердце, знаю, кто это пишет. Ох, как хорошо это знаю. Первая моя мысль откинуться листки подальше, но не может же он добраться до меня через бумагу. Однако он заберется еще глубже в душу и начнет там жечьжечьжечь. А я сейчас, после всего, что было с моими друзьями, последнее, чего хочет моя душа – это страданий. Но он знает, что не устою, как и всегда, начинаю читать и боюсь, что после прочтения буду совсем другой. Эти мелкие буквы слишком ярко выделяются на бумаге, у меня нет шанса сбежать от них:
«Дорогая моя, Астрид! Ты думала, что я не найду тебя? Нет, ты же не глупая! Ты знала, была уверена, что рано или позже я достигну тебя. У меня уже почти получилось 2 раза, но этот раз будет особенным. Раз ты никак не попадаешься мне в руки, тебя постоянно кто-то спасает, то может, сама захочешь прийти ко мне и молить о пощаде? Ооо, я чувствую, как ты готова плюнуть и порвать эти листки, но уверен, что ты поменяешь свое мнение, хочешь того или нет. Маленькая белобрысая дрянь, вот ты кто. Не хотел всего того, к чему меня принуждаешь, но могу сделать куда больше, если ты не начнешь двигаться ко мне навстречу. Свои 10 шагов сделал, а что насчет тебя?
Знаю, знаю, что ты бы сейчас сказала. Что я последний человек на Земле, к кому бы хотела прийти. О, ничего, милая, мы еще посмотрим. Ты будешь со мной так долго, как этого захочу и будешь делать то, что буду тебе говорить. Ты понесешь наказание, жестокое, но оно тебя научит, что домашние любимцы должны быть дома, а не гулять сами по себе.
Покажу, как работает мой мир. А лучше тебе об этом расскажет один человек, которого ты знаешь. Он почти сразу согласился сотрудничать, замечаешь, наверно, это по листкам. О, милая, я наказал его за то, что он испортил эти листки и тебе приходится держать их такими. Может, тебе станет от этого лучше. Ха, наверняка, нет.
Почитай, вспомни. Уверен, что говорить ты захочешь, моя птичка в золотой клетке. Ключ все еще у меня. У тебя есть шанс.
С любовью,
Твой единственный хозяин»
Каждая строчка вызывает во мне ненависть. Хочу бить стены, а лучше лицо Питера, прям вижу, с каким выражением он пишет каждое слово. Ох, я слишком хорошо его знаю. Боюсь представить, кто это написал и что он сделал. Но если мне доставили посылку, значит, он знает, где я. А это не сулит мне ничего хорошего. Ничего не могу с этим сделать, поэтому я продолжаю читать в надежде, что мне станет чуть яснее всё это. Происходящее. Размашистый почерк притягивает меня магнитом:
«Не знаю, зачем он просит меня это писать, но не могу не подчиниться. Уже изрядно пострадал за то, чтобы скрыть информацию. Хотя не понимаю, зачем ему это. Не могу тебя умолять, он запретил мне это. Просто читай это и сделай все, что он говорит. Да, это слишком. Но у меня есть веские причины. 
Мне тогда было 15 лет. Это было очередное путешествие на восток к родственникам моей матери. Я ненавидел эти поездки. Каждый раз хотел быть дома в то время, как мои сестры обожали дядю и тетю. Но почему-то не только я не хотел ехать, они не хотели видеть и меня. Да, никто это не говорил вслух, но это читалось на их лицах. Читалось так ясно.
Моей сестренке тогда было всего 2 года, а старшей 17. Папа ехал сзади, чтобы успокаивать Сафаа, сестры ехала с ним. Они обожали отца в то время, когда я предпочитал маму. И ехал с ней спереди. Помню, что сестра успела заснуть и папа выдохнул в зеркало, от чего моя мама улыбнулась своей этой магической улыбкой, от которой могли зацвести цветы всего мира. По крайней мере, тогда не мог думать иначе, да и сейчас тоже.
Мы уже преодолели 2\3 пути, когда я взорвался сам не знаю почему. Начал говорить, что не хочу туда ехать, что там меня никто не ждет. Мама что-то говорила в защиту дяди и тети. Что у них была тяжелая жизнь, и мне это просто кажется. Что они так же рады и мне, как и моим очаровательным сестрам. Знал, что она не умеет врать, но не понимал почему она это делает сейчас. Не знаю это и сейчас, хотя некоторые мысли на этот счет у меня есть. Но мне говорят, чтобы не отвлекался. Ты еще здесь? Я хочу скорее написать это, и мне обещали, что на этом все.
Так вот мама врала мне в лицо, и я начал кричать, кричать, что она врунья, и я её не люблю. Что хочу я обратно. От моих криков проснулась Сафаа, папа никак не мог её успокоить. Она просила маму. Она зыкнула тогда на меня и сказала то, что помню до сих: «Может, и мне не стоило тебя так любить?». Она повернулась на дочь, и увидел то, что никто из нас не заметил. Синий форд, который летел прямо на нас. Я не мог ничего сказать, потому что одеревенел.
А потом мой крик был бессмысленен, папа кричал осторожно, мама вернулась в свое положение и развернула машину так, что весь удар пришелся на её сторону. Помню, как её откинуло. Как нас закрутило, и я заметил тех, кто был в том синем форде. Эта была пара, молодая пара, не старше моих родителей. За рулем была женщина, помню её испуганные голубые глаза, как она посмотрела на меня. Как будто извиняясь, а потом её волосы. Белые, густые волосы начали опутывать лицо, потому что машина их переворачивалась и переворачивалась. Смотрел и не мог оторваться, хотя плакала Сафаа и Делия. Папа кричал, спрашивал в порядке ли я и наша мать. Когда повернулся на нашу маму, то у меня пропали все слова. Я отключился в ту же секунду, как её увидел. А потом... а потом была темнота.» На этом заканчивается рассказ, но вижу приписку почерком Питера:
«Может, у вас есть связь и с другими? »
Знаю, кто написал это. Это Тэйт. Откидываюсь на стену и у меня улыбка на лице. Значит, он жив - меня обманывали! Хочу прыгать и плясать. Но что-то не дает мне покоя, у меня слишком много вопросов. Я снова опускаю глаза на страницы и замечаю еще одну приписку от Питера на листах Тэйта. «Это тебе ничего не напоминает?»
Не понимаю, что мне должно это напоминать. Поэтому я прочитываю несколько раз эти слова, пока не нахожу то, на что должна обратить внимание. Синий Форд. Все держится на этом синем Форде, да и моя жизнь когда-то держалась на нем, точнее на тех, кто в нем сидел. Теперь понимаю, погибли мои родители и не только мои. Что все эти чёртовы деньги от выигрыша убили трех людей. Трех слишком дорогих людей. Черт возьми, как все-таки мы тесно связаны. Значит, не случайно снова встретились. Вся жизнь Тэйта изменилась из-за меня. Теперь я повинна в трех смертях. Ах, еще мой брат. И мои друзья. За мной как будто шлейф трупов. Укладываю ими дорогу, по которой прошла.
Хочу плакать, плакать снова и снова, чтобы боль не была такой сильной. Но легче не станет. И это меняет меня, меняет так, как говорит Питер. Если у него Тэйт, то мне надо его спасти. Хоть что-то доброе сделать могу в этой жизни.
Думаю о том, что если гублю всех тех, кого встречаю в жизни, то доберусь до Питера и погублю и его. Теперь мне не нужно бегать от него, он прав, мне надо настигнуть его и разобраться раз и навсегда.
Вставляю кассету в проигрыватель, не ожидая ничего нового. Мне кажется, что Питер  сейчас повториться, чтобы до меня быстрее дошло, но какого мое удивление, когда вижу на экране лицо. Такое знакомое лицо, и это не Тэйт, этого человека не видела долгие два года. Это лицо самого дорогого мне человека. Моего брата. Не верю своим глазам, это так нечестно. Как он только мог так со мной поступить. У меня ничего от него не осталось, кроме браслета. Ни фотографии, ни писем, ни одежды. Потом картинка пропадает, и вижу, как человек, от лица которого идет запись приближается к телу. Знаю это тело и эту одежду на нем. Эта та самая одежда, что была на Кристофере, когда он меня спасал от Питера.  Лежит на асфальте и не шевелится. Человек на записи начинает говорить, и я вспоминаю Квентина О’Нила, лучшего друга Питера. Такого мерзкого типа еще не встречала. Он снимает моего умершего брата, пинает его ногой и хохочет.
- Эй, Питер, иди посмотри на это! – снова пинает Кристофера и тот издает стон.
- Этот паршивец жив, - кричит Квентин и помогает моему брату перевернуться.
Картинка опять меняется, и я вижу своего брата на койке в больнице. Я бросила его, а он был жив и теперь там. В плену у этих сумасшедших. Чувствую, как текут слезы по лицу, вся вот-вот превращусь в слезу и стеку. Мне не хочется жить. Не могу я жить в мире, где бросила Кристофера.
Картинки меняются, меня знакомят с тем, как он выздоравливает от его серьезного ранения. Ему показывают мои фотографии и учат ненавидеть, день ото дня. Кристофер твердит, что любит меня и что вернусь за ним. Он зовет меня. Зовет, как позовет только мой ребенок, если будет у меня когда-нибудь. И в какой-то момент он говорит, что меня ненавидит, вижу по его глазам, что эта правда. Они обработали его так, что больше не любит меня. И больше я ему не сестра.
Вместо того, чтобы впасть в истерику, как после потери друзей, во мне закипает ненависть. Ненависть к Питеру, потому что он позволит Квентину произвести этот эксперимент. А я уверена, что эта была его дерьмовая идея. Дерьмовей не придумаешь. Сжимаю так сильно свои кулаки, что опять течет кровь. Моим рукам вечно не везет.
Все еще вспоминаю, как Кристофер шепчет мое имя, потому что ему больно. На экране идут только помехи, потому что на кассете больше ничего нет. Ненавижу, ненавижу себя и Питера, а еще Квентина. Весь этот мир, который позволяет так страдать. Не хочу выяснять глубину моего сердца. Потому что мне кажется, что из Марианской впадины оно превратится в лужу. Мне больше не выдержать таких страданий.
В чувствах швыряю коробку о стену перед собой и из неё вылетает второе дно. Вижу, что в коробке что-то осталось. Подхожу к ней, встаю на колено и достаю небольшую шкатулку. Она деревянная, резная, ручной работы. На ней вырезано разбитый глаз. Меня это удивляет до того момента, пока не открываю и не вижу то, от чего у меня встают волосы по всему телу. Это человеческий глаз. Из моей груди не вырывается крика, как было бы это в кино. Смотрю на него, пока у меня хватает сил. Осторожно закрываю шкатулку, как будто тот человек еще может почувствовать им что-то. Ставлю на свой стол рядом с кроватью. Сползаю по стене на пол.
Думала, что только я знаю его так хорошо, что смогу ему сделать больно. Но он все рассчитал. Он никогда меня не отпустит. И стоит мне только опустить голову в колени, как запись перестает быть помехами. «Эй», говорит знакомый голос. Нехотя поднимаю голову от коленей и вижу Кристофера, он повзрослел, я только заметила это, а стоило и раньше на это обратить внимание по записи. Он провел два года с Питером и теперь в их клане. Мне нужно с этим смириться, но не могу.
«Эй», повторяет он. «Приходи домой или сам приду за тобой».
Мне хочется лечь и обдумать все это, но впервые за пребывание здесь входная дверь щелкает и открывается передо мной. Вижу темный коридор, который вот-вот меня поглотит. У меня не хватает сил, чтобы встать, но понимаю, что это четко рассчитанный план. Питер хорошо считал, а еще лучше мстил. Конечный пункт у меня теперь один, а вот как добраться решаю я. Встаю на ноги, которые крепче, чем были за всю мою жизнь. Как удивительно легко становится двигаться, когда ты не отягчен лишними мыслями. Мои теперь только о Питере, и он заплатит мне за все это.