Толик начало

Небо было кремового цвета, а если быть точным, цвета кофейного крема. Солнце наполовину ушло за горизонт, а вторая его часть, скрываясь за облаками, окрасила его в такой причудливый оттенок. Толик даже на минуту остановился и подумал: “Насколько необычный закат, будто кто-то опрокинул на нас каппучино”. Он очень торопился, можно сказать, опаздывал, поэтому надолго не смог задерживать свое внимание на закате. Срочно нужно было попасть в магазин электротоваров на улице Шаровой. Поэтому, постояв минуту, Толик пошел на трамвайную остановку.
      В магазине было совсем немного людей.  Медленно прохаживаясь мимо жидкокристаллических телевизоров, глядя в экраны, он не заметил, как подошел консультант и сказал:
    - Добрый вечер, я могу вам чем-то помочь?
    Толик слегка подался назад и стал внимательно разглядывать продавца Немного рыжеватый, немного конопатый. Слегка лысеющий и  пухлый, как рулька. В потертых джинсах и оранжевой рубашке-поло, на которой виднелись следы его обеда. На бейджике большими буквами было написано “Антон”. “Да какой ты нахер Антон”, - подумал Толик. Но вслух сказал:
    - Вряяядли, - покачивая головой. И пошел дальше, рассматривая телевизоры...
Он еще минут десять бродил по магазину, как вдруг в отделе мобильных телефонов он нагнулся якобы завязать шнурки и достал из под стеллажа женскую серьгу. В виде капли с двумя камнями и незаметно сунул в карман. Выходя из магазина, он пожелал Антону всего хорошего.
      На улице совсем стемнело, было свежо и прохладно. Толик прошел не спеша несколько остановок метро до бара, в котором он должен был встретиться с приятелем. Приятеля звали Семен но Толик звал его Сэм. Толик зашел в теплое помещение, сел за стойку и заказал пиво. Сэма еще не было, что и неудивительно: до его прихода было еще полчаса, к тому же Толик был уверен, что он опоздает. Семен был айтишником и в свободное время играл на гитаре в группах по клубам. Со временем он дружил плохо. По телеку на стене шел футбол.
    -Ты как всегда вовремя, - без малейшей усмешки сказал Толик.
    -Извини, бро, замотался, работа, репа. Пива! - Последнее слово он сказал громче, взглянув на бармена, тот кивнул.
    -Репой вы называете вашу попытку самодеятельности?
    -Ага.
    -Вот скажи, зачем ты  после работы занимаешься этой фигней?
    -Ну это увлечение как бы. Кстати, за него еще платят.
    -Ты про лабство в пивнухах? Не смеши, у тебя хорошая зарплата и не только.
Сэм долго пил свеженалитое пиво, потом сказал:
    -Ну работа угнетает, а музыка - это другое.
Толик все также смотрел куда-то на полку с виски или вглубь нее.
    -Не смеши, если ты называешь это музыкой, то я тогда Лара Крофт. И если ты неплохо перебираешь пальцами по грифу и держишь ритм, это еще не значит, что ты музыкант. Если честно, только без обид, музыкант ты дерьмовый. Гитарист неплохой, а вот музыкант дерьмовый, - Толик наконец повернулся и слегка улыбнулся.
    -Возможно, ты прав, но мне нравится это занятие.
    -Это главное, - подтвердил Толик.
    -А вот ты  бы был хорошим музыкантом? - спросил Семен.
-Я да. И почему был,я им и являюсь.
    -Так может покажешь мастер-класс? - с иронией продолжал Сэм. - Кстати, на чем играешь?
    -Я ни на чем не играю. Для овладения каким-либо инструментом нужно много часов усердной работы и самоконтроля. Но, увы, в детском возрасте меня никто насильно не заставлял этим заниматься. А теперь у меня нет ни желания, ни времени. Для того, чтобы быть хорошим музыкантом, не обязательно на чем-то играть. И уж поверь это лучше, чем быть хорошим гитаристом, но дерьмовым музыкантом.
Толик отпил пиво.
    -Нииихера не понял, - сказал Сэм.
    -Ну вот смотри: обезьяну можно научить играть на барабане и, думаю, даже бить дробь быстрей человека. Но она никогда не сыграет Лед Зеппелин так, как их ударник.
    -Короче, я обезьяна, - хихикнул Сэм.
    -Без обид, это - аллегория.
    -Ну да ладно, вот твой кэш, - и Сэм протянул Толику конверт. Толик не глядя сунул его в карман.- А вот тебе еще барахло, - положил на столик небольшой бумажный сверток.
Сэм взвесил его рукой.
    -Негусто.
    -Я нечасто теперь занимаюсь.
    -Чего так? Завел подругу?
    -Нет, не завел.Сосредотачиваюсь на другом. На чем-то более стоящем.
    -У нифига себе, ты задумал играть по крупному?
    -Думаю, слово “играть” не очень подходит. Но да, задумал. То есть знаешь, это как-то просто необходимо. Будто крутому музыканту нужно записать лучший его альбом, работу всей его жизни. Тебе не понять.
    -Наверное, - улыбнулся Сэм. Он никогда не обижался на его замечания, наверное просто понимал, что это Толик и этим все сказано.
Толик продолжил также монотонно:
    -Мне в ближайшее время нужно будет уехать.
    -Уу, - протянул Сэм. - Куда? Насколько? Зачем, не спрашиваю, - закончил с улыбкой.
    -Да еще не знаю точно. Надо будет.
    -Ты раньше путешествовал, паспорт хоть есть? В общем, надумаешь, дай знать, помогу с визой и билетами.
    -Спасибо, думаю, обращусь.
    -Но хоть примерно ты решил, с чем имеешь дело, там золото инков или запас платины нацистов?
    -Я бы не стал заниматься подобным. Зачем мне это? Денег от продажи этих проебанных безделух хватило бы на троих. Да и я несильно-то меркантилен.
-Тогда что же?
    -Я не знаю. Я просто пытаюсь найти что-то очень важное, понимаешь? Но не знаю, что. Может, это будет философский камень, а может - доказательство внеземной разумной жизни.
    Сэм допил пиво и взглянул на Толика:
-Слушай, если найдешь что-то подобное, прошу, забудь о моем существовании. Серьезно, - сказал он.
    -Я это уже учел, не волнуйся.
    -Вот и славно. Мне пора, - сказал Сэм. -Хочешь,  пошли, посмотришь на наше лабство.
    -Неет, спасибо, я хочу сегодня спать без кошмаров.
    -Счастливо.
Они расплатились и вышли. Сэм пошел к машине за гитарой, а Толик пешком домой. Идти ему было около часа или даже больше. Но именно пешие ночные прогулки были для него, как рабочие часы. И он шел и чувствовал, он не думал, а просто разрешал мозгу, или сердцу, или чему-то еще ощутить что-то важное и где оно находится. Он неплохо научился находить ценные вещи, часы, украшения, драгоценности, но именно потерянные, так как их хозяева испытывали чувства, теряя их. И благодаря этим чувствам он мог узнать их в хаосе мира. Но сейчас он пытался ощущать глубже, дальше, глобальней . Что-то маячило вдалеке, но он никак не мог уловить хоть что-то. Это не были сокровища, он точно знал: это другое, но куда более значимое. Если вдруг слышишь крик среди ветра, грома и шума дождя и понимаешь, откуда он исходит. Но теперь он хотел услышать крик за десяток тысяч километров. Но куда более громкий. И знал, что он есть, просто звуки или шум того, где он это слышал, мешали ему. Дойдя до дому, он еще зашел в ночник перед домом и взял водки. Дома он не пил, так как жил с бабушкой . Выпив на лавке перед подъездом он пошел спать. Зайдя, положил на зеркало конверт, полученный от Сэма.
    В тот день ветер бросал мокрый снег в лицо и все было грязно-серым. Толик купил кефир, сосиски. Шел домой, но уже точно знал, что его ждет.
    Шесть дней прошло с последней встречи с Сэмом. Позвонив ему, он сказал что уезжает в Казахстан, но точно не уверен в конечной точке, но там он решит точнее. Сэм сказал, что туда можно ехать без проблем, но если надо будет ехать южнее либо западнее, это может оказаться проблемой . Мол за визой придется ехать назад. Толик ответил, что прекрасно его понял и обещал держать в курсе. Простившись с его единственным знакомым, положил трубку. Дома его ждала бабушка Лариса. Этот человек связывал его уплывающее сознание с миром, породнившим его  с тем местом, где он родился и где вырос. Именно поэтому он очень сильно дорожил Ларисой, она была похожа на его мать, а ее он помнил плохо, а отца не знал вовсе . Ему даже не говорили его имя, а обходились лаконичным ''козел'. Сейчас самая тяжелая задача заключалась в том, чтобы придумать как сказать Ларисе об отъезде. Ведь дажа термин времени необозначен. Толик сидел на лавке возле подъезда, пил пиво, и из головы не выходил разговор с Ларисой. Даже стал сомневаться, нужно ему в Казахстан или нет. Лариса сидела возле телевизора и смотрела Малахова, когда Толик вошел в ее комнату.
-Привет, ба.
    -Здравствуй, Толь, - не отрывая глаза от экрана, сказала Лариса. Она была закутана в махровый халат, а на ногах лежал плед в красную клетку . Густая копна седых волос нависла на толстые стекла очков, которые она надевала, когда смотрела телик.
-Я купил продуктов, - сказал Толик, хотя он делал это ежедневно и никогда об этом не говорил.
Лариса уловила необычное заявление и повернула к нему голову, глянула поверх очков.
-Я слушаю тебя, внук.
Голос стал низкий, проникновенный, и взгляд моментально изменился. Исчезло это незадачливое выражение, с которым она наблюдала диспуты семейных пар по ТВ. Толик мялся. Она еще больше опустила голову чтобы глаза полностью глядели над очками и улыбнулась.
-Ба, я уезжаю и не знаю, на сколько. Мне нужно по ...  ну надо.
“Боже, - думал Толик, - я никогда не лезу за словом в карман, мои изречения тверды как камень, и вот туплю…”
    -Ну, если надо, езжай, но только аккуратно и звони  мне почаще, Толь. А когда отъезд?
Толик выдохнул, и лицо его приняло все тот же вид профессионального покерного игрока. Лариса, лишь усмехнувшись, поправила очки и снова погрузилась в теледебаты.
-Скоро .. еще не знаю точно.
Он вышел.
    В баре на мониторе шли современные клипы без звука, а в колонках звучала тематическая подборка второго хард рока. Толик пил третье пиво и совершенно не заметил, что Сэм опаздывает больше, чем на час. “Бля, мне 23 года, я не женат, нет детей, в армии не служил,не трудоустроен, асоциален, меркантилен, заносчив... список может быть бесконечен. Но это все мелочи по сравнению с полуголыми мулатками и негром в заячьей шубе, не в такт дергающихся под Гангста Роузес. Это настолько нелепо, что все остальное просто меркнет, и причем это солидное столичное заведение с чешской кухней, мать твою дери”.
     В бар влетел Сэм, весь вздыбленный и запыхавшийся, залез на стул рядом с Толикам и начал болтать про то, как его подпер какой-то клоп.
-Привет, - перебил Толик. - Ты только глянь на это, - и он показал на экран: там какая-то белобрысая девка скакала в наушниках на кровати, а тем временем из колонок даретстрейз пели свой хит про рефрижераторы и она непонятно как НО  попадала в ритм песне. 
-Хаха, вот умора, - Сэм улыбнулся и заказал пива. -Решил, когда едешь?
    -Думаю, скоро .
    -Вот, возьми, - Сэм протянул конверт.
    -А это тебе, - Толик положил на стойку небольшой сверток.
    -Толь, я ведь...
    -Это премия, - опять перебил Толик. -...подарок.
    -Нуу, спасибо, кстати, у меня тоже есть кое-что для тебя, вот, - и Сэм положил на стойку небольшой карманный фонарик. - Это тебе .
    -Что это?
    -Фонарик.
    -Я вижу.
    -Ну я подумал, раз ты такой король интуиции, то я должен тебе сделать такой же подарок.
    -Ии?
    -И я зашел в магаз, где навалом разного говна, и купил первое, что пришло на ум, -Сэм нелепо улыбнулся.
    -Фонарик... что ж, - сказал Толик, взяв его, и, проверив исправность, положил в карман. - Спасибо.
    -Ты сегодня работаешь?
    -Нет, зря гитару пер, наша курица простудилась, пришлось подменщиков просить, короче, отбой.
Толик смотрел на свой стакан пива.
-Давай выпьем,-  не отрывая глаз от бокала, сказал он. -Покрепче чего…, - и,  улыбнувшись краем губ, добавил: - я ведь уезжаю.
    -Но угощаю я, - сказал Сэм.
     Самолет выехал на взлетную полосу,было семь утра, моросил дождь -  серое небо, темный асфальт - так себе зрелище. Отвернувшись от иллюминатора, Толик принялся рассматривать салон. Он раньше не летал, но решил, что все более, чем заурядно. Не за что зацепиться глазу. Попросили пристегнуть ремни. Самолет стал набирать высоту, и тут все стало по-другому. Толик закрыл глаза и испытал совершенно новые ощущения, и чем большую скорость и высоту набирал самолет, тем больше его переполняли чувства, он просто будто смог смотреть гораздо дальше и видеть больше, слышать на огромном расстоянии . В нем бушевал хаос, никак не удавалось собраться, любая попытка упорядочить чувства в информацию рвалась, как тонкая нитка. Он чуть было не оторвал рукой часть обивки кресла от напряжения. Повезло, что рейс был  полупустой  и рядом никого не было, а то бы решили, что у него фобия или что-то вроде того. Но напряжение росло, он уже не понимал, что происходит и в какой-то момент потерял сознание. Понемногу приходя в себя, он стал понимать, что все прошло, он все так же все чувствовал, но все как бы плыло мимо него и тут понял: он не пытался это упорядочить, понять, осознать. Как бы отключив мозг, оставив только ощущение. Он прекрасно почувствовал всю глубину этого мира,течение событий и их последствий. Именно почувствовал, не осознал, не понял, узнал или решил, а ощутил.
    Его разбудила бортпроводница когда самолет уже сел в Астане. Толик толком и не догнал, приснилось ему это или нет. Но он знал точно: на землю он ступил уже не тем человеком, каким заходил в салон самолета.