Король, принцесса Липа и другие. Глава 4-5

                Глава 4     Продолжение...Работа в процессе

В тот самый час, когда маленький Мишенька кое-как научившись за время полета управлять и со свистом рассекая воздух чашечной ручкой, как на лихом коне, влетел во двор Замка колдунов, в спальне, на третьем этаже, проснулась принцесса Липа, или как ее называли в ближнем ей кругу - Биби. Она открыла глаза, посмотрела в окно и увидела там сверкающую золотую луну, нависшую над огромной черной кроной, сказала: "Вот так и знала, что ты здесь!" Впрочем, ей это не мешало. Она села в своей теплой постели, еще раз посмотрела на золотую и полную луну, подумала и решила спуститься вниз. Для этого она зажгла свечу, одела ночные тапочки и, не нарушая тишину, умело, без скрипа, приоткрыла дверь, осмотрелась и только потом осторожно, со свечой в руках, пошла по узкому как чулок коридору. Миновав одну, вторую, третью дверь, она повернула направо: караульный спал. Ох, и влетело бы ему, но Липа даже и не подумала бы его наказывать, пусть себе спит. В конце-концов, к чему такие меры, ей как раз-таки очень на руку, что ее никто не остановил, а то непременно подняли бы шум: ах, наша Липа, ах, наша принцесса, стоило только кому-то увидеть ее в такой неурочный час. Милый караульный, спи себе на здоровье, прошептала Липа и завернула за угол, направляясь в самый конец коридора, этажом ниже, где с незапамятных времен стояла кадка с фикусом. Там, в узкой расщелине она хранила свое самое дорогое сокровище - ключ от кладовой. Никому и в голову не приходило искать его там, никто и не искал. Одна только Липа по ночам незаметно подходила к кадке и аккуратно вынимала ключ из  щели. Она наловчилась это делать просто и легко: раз - нажала, два - подтолкнула и ключ уже у нее в руках! Это был небольшой, плоский с виду ключ: головка яблоком, бородка флажок, а на обеих сторонах ключа всем известный королевский герб. Конечно, Липа могла бы держать ключ у себя, но старая ворчливая няня непременно отыскала бы его в комнате Липы. Она это делала скоро, уж Липа это хорошо знала. И тогда ночным походам конец. А для Липы это наиприятнейшее развлечение среди постоянных не положено, не велено, никак нельзя. Ах, как невыносимы ей эти нельзя! Будто и нет других слов. Какой смысл тогда быть принцессой, когда ничего хорошего нельзя?!
         Вот вырасту большая и поменяю порядки, подумала Липа и с этой мыслью она очутилась у двери кладовой, какая принадлежала королевской кухне. Повернула ключ и вошла. Все здесь ей было знакомо:  и духовитый ванильный запах и старая узкая боковая дверь, какую давным-давно никто не открывал. И высокий арочный потолок и каждая скрипучая доска на полу. 
         Когда бы знала старая няня, что ее Липа не сопит носом сейчас в своей уютной спальне, она бы очень рассердилась! И не миновать бы ей порядочной взбучки. Представить трудно, как бы она рассердилась. Это против всяких правил,заявила бы она, яростно тыкая в потолок своим сухим и длинным как копье указательным пальцем. И сурово бы посмотрела на Липу. Проступок с далеко идущими последствиями!!! И прочее и прочее и прочее. Как только Липа представляла себе это, сердце ее начинало громко колотится. И все же она продолжала заглядывать в кладовую. Ничего ведь страшного не произойдет от того только, что я съем лишнее пирожное. Их там всякий раз оставляют огромное множество. Как же не съесть одно или два в свое удовольствие, непременно нужно съесть,говорила она раздумчиво. Так и пошло. Какое замечательное у меня развлечение,только,конечно, нужно держать ухо востро, думала Липа, и снова шла к фикусу, а от фикуса к кладовой, а из кладовой в спальню.   
   Так-так,сказала Липа, осторожно закрывая за собой дверь, что такого на сегодня приготовил Брамс, лучший кондитер королевства. Вот уж кто-кто умеет готовить невероятные лакомства, так это он. Огромного роста, тучный и неповоротливый, на кухне среди муки, изюма и пряностей, он становился куда как ловок.  Мясистые пожарские котлеты так и летали у него в руках.
   Что же у нас на сегодня? Маффины? Точно - они. Они самые. И, вероятно, со сгущенным молоком!   
    Ровными рядами они лежали в картонных ящиках, их  было так много и они были так соблазнительно одинаковы, что просто дух захватывало. Благо, их проверяли только утром, считали и крепко запечатав сургучом, отправляли заказчику. Липа, постояв над ними минутку, и, недолго думая, бросилась открывать ящики: откроет, заглянет и тут же закроет. И вот, наконец, она нашла то, что искала: три лишних маффина. Эти три маффина и съедала Липа. Какие аппетитные! И как жаль, что их только всего лишь три. Значит, этот ящик наполняли последним. И остаток можно было без всяких колебаний отправить в рот и это произошло, как всегда, как-то уж слишком быстро: и глазом не успеешь моргнуть, как никаких маффинов и в помине нет. Вот уж заказчик будет рад получить такой превосходно выполненный заказ. Вот, кажется, съела бы целую такую новенькую коробку. Но Липе никогда не приходилось съедать больше трех сладостей кряду. Остаток всегда был почему-то ничтожно мал. И чрезвычайно вкусен. Вот нигде не бывает так сладко, думала Липа, как только тут в этой кладовой. Это совершенно особенная кладовая, с совершенно особенными сладостями! Жаль, что сладкого всегда, прямо скажем, негусто.
    Но ничего, мечтала она, когда-нибудь остаток будет гораздо больше.      
И уж тогда я непременно съем еще парочку каких-нибудь превосходных лакомств. На том дело и кончалось. И все шло как обычно: няня ворчала, Липа переписывала ноты   и разучивала танцы, караульные ее величества охраняли, а повара дружно готовили обед.
 
                Глава 5
 
      Но на сей раз в спальню принцесса попала совсем не сразу. Покончив со сладким, она преспокойно вышла из кладовой. И как обычно, двумя поворотами вправо заперла ключом дверь и уже собралась подняться этажом выше как на нее, о, прежде она ничего подобного не видела, полетела фарфоровая чашка, сначала она поднялась вверх, до самого сводчатого потолка, затем, замедлив ход, плавно опустилась к самому низу и, наконец, села на пол. Ее пассажир тут же выкатился из нее как горошина и очутился сидящим на полу.               
     Ух ты, не свезло, сказал Мишенька, поднявшись на ноги и отряхиваясь. И тут только их взгляды встретились: Липа с любопытством смотрела на прибывшего своими огромными серыми глазами, с высоты своего роста, сверху вниз, очень внимательно, а собой она была худощава и несколько долговяза, ожидая объяснений. Но внезапно на лестнице отчетливо послышались шаги: топ, топ, топ,топ топ топ, - тяжелые будто свинцовые капли,- это приближался часовой, Липа отлично знала его мерный шаг - этот просто так не отстанет. Липа схватила Мишеньку за рукав и, горячо шепнув ему на ухо, - бежим скорей, дернула его за руку и сама первой побежала вдоль коридора, увлекая за собой Мишеньку, свернула в сторону, за угол и, плотно прижавшись к стене, прислушалась: топ, топ, топ, слышалось все громче. Шаги приближались. Тогда Липа открыла наугад первую попавшуюся дверь, толкнула Мишеньку вперед, в темное пространство комнаты, закрыла за собой дверь и поднеся палец к губам, замерла, прислушиваясь.
      Тише, сказала Липа, и тут же охнула, присела и с испугу приложила ладони к щекам. Оказалось, ее резной деревянный подсвечник,о, какая неприятность, он потерялся, Липа умудрилась его оставить неизвестно где. Хорошо, хоть вовремя спохватилась, шептала Липа одними губами, объясняясь с  гостем. Придется сейчас же его разыскивать, иначе ей не сносить головы. В это время часовой прошел по коридору мимо спрятавшей их двери и Липа точно знала, что появится он уже с другой стороны дворца, не раньше чем через пол часа.
    Нам нужно возвращаться в кладовую, пошли, сказала Липа решительно. Мишенька послушно вложил в ее широкую мягкую ладонь свою маленькую ручку и они снова оказались в коридоре. Какая беспокойная ночь, подумала Липа, к чему бы такие сложности?! Подсвечник непременно выдаст меня, объясняла Липа маленькому Мишеньке, такой подсвечник имеется только у меня и у Первого министра, а Первого министра, как ты понимаешь, вряд ли кто заподозрит в том, что он заглядывает ночью в кладовую комнату. И хоть Мишенька ничего еще толком не понимал, он счел за лучшее не перечить и только кивнул головой утвердительно. 
  Первая дверь, вторая, говорила Липа, все так же свысока поглядывая на Мишеньку,  задавая тон ходьбе, и отражаясь на стене длинной кривой тенью между мерцающих
над головой куцых свечей кое-где прикрепленных по стенам узкого коридора, еще немного пройдем, объясняла она Мишеньке. И вот она - замочная скважина. Поводив ключом под горбатой железной ручкой, Липа быстро отперла дверь: и опять ей пришлось стоять здесь, на пороге кладовой, и настороженно осматриваться. Догорела уже третья и последняя спичка, а подсвечника Липа так и не увидела. Какая досада, куда бы он мог подеваться, и тут в ее голове мелькнула догадка: она могла оставить его еще только в одном-единственном месте - на старом дубовом сундуке, где лежали восковые свечи, какие хранились там на случай всякой надобности.
        Посиди-ка здесь, да ничего не трогай.
 Мишенька послушно кивнул. Липа выглянула за дверь - никого, жди меня здесь, я скоро вернусь, произнесла она, приложив к губам палец и Мишенька остался один. Один в темной кладовой. Он сидел на лавке в самом дальнем углу и наблюдал за полоской света,какая теперь пробивалась из-под неплотно закрытой двери. В его голове роились всякие разные мысли. Прежде всего, ему бы хотелось знать,куда его занесло и второе, и не менее важное, что ему следует говорить, а чего не следует в таком исключительном случае. Мысли не давали Мишеньке покоя и одна из них, самая смелая, самая назойливая, тоненьким голоском пела: выйди вон, выйди вон, выйди вон. Потом он увидел, что перед ним, совсем как часовой на посту, стоит пучеглазая сова, качает круглой своей головой и ясно говорит - не слушай никого, слушай меня, я знаю куда ты попал, я все видела, я все слышала и уведу тебя отсюда. Но не успела сова выполнить своего доброго намерения как откуда ни возьмись прикатил фургон с мороженым и Мишенька, сам не зная отчего, оказался стоящим в длинной очереди, на удивление скоро получил стакан шоколадного, но так и не отведал его, потому что дверь кладовой открылась, мороженое упало, а вместо него появился подсвечник! Он завертелся как волчок и тут же протяжно заскрипело, затем бухнуло, хлопнуло и опрокинулось. Это раздался тихий скрежет входной двери, во сне же, а Мишенька успел незаметно для себя уснуть, этот тихий едва слышный звук показался ему невероятно звучным и Мишенька мигом проснулся. Перед ним стояла Липа, в руке у нее был деревянный подсвечник. Мишенька сейчас же подскочил и захлопал в ладоши, так рад он был тому, что сидеть в темноте ему больше не придется.
      Вот, нашла - целым и невредимым, - сказала Липа. Она пропустила Мишеньку вперед, закрыла дверь на ключ и минуту-другую постояв в раздумьях, решила идти к фикусной кадке иным путем, в обход, а уж затем в спальню. Как она теперь хотела скорее попасть в спальню, какой нежеланной теперь показалась ей кладовая комната!
      На сей раз без всякой спешки, пройдя коротким широким коридором, осилив несколько крутых мраморных ступеней, и это показалось Мишеньке удивительным, они попали наконец во внутреннюю комнату. Липа зажгла высокую свечу, темнота рассеялась и Мишенька смог осмотреться. Все ему здесь очень понравилось. И огромный деревянный гардероб и окна и тяжелые атласные шторы и луна краем глаза смотрящая в окно. Липа присела на кровать, Мишенька сел напротив, на деревянный стульчик, на который Липа присаживалась по утрам, когда одевалась. И они стали шепотом беседовать. Никто не слышал их разговора. Одна только одинокая луна чуть качала своей золотолобой головой, словно бы говорила: пора бы спать, пора бы спать, гасите свет, довольно будет с вас.