Брокен гл. 25

Как только в деревне погасли все фонари, наступила полная тишина.
Огромные столы были накрыты и потихоньку подтягивались соседи, неся с собой закуски. Злата с двумя воспитанницами вошла в круг света, что мягко струился из огромных, похожих на шары бумажных фонариков. Все вокруг было как-то непривычно тихо, хоть и ходили туда-сюда люди, сновали дети, но никто не издавал ни звука. Плохой приметой считалось спугнуть Кулика криком.

Злата поискала глазами Мрака- он должен был быть тут, накануне он разговаривал со старостой, обещая, что в праздничный вечер не будет никаких проблем с освещением и огнем. Девчонки, казалось, думали о том же- своими шустрыми глазками они выискивали полюбившегося им веселого хозяина Белогрудок, что оказался этим вечером темной одинокой фигурой на лавочке под сливой, совсем как Август много-много лет назад, когда староста выдавал замуж свою дочь, а Злата сама была еще юной воспитанницей.
Мрак созерцал что-то, казалось бы отсутствуя сознанием в мире Сейчас и Здесь, и только его земное тело покачивало ногой и теребило загорелыми  пальцами сухой зонтик тысячелистника.
Злата не могла на него насмотреться- это был Август, именно такой, каким она его и помнила, вот только профиль его, чуть неправильный, длинный нос и пара прядок на ушах выдавали в нем другого человека. Мрак перевел на них взгляд- отсутствующий, пустой, неживой совершенно.
Чувствуя, как ее вновь начинает охватывать ревность- воспитанницы тоже не сводили глаз с Мрака- Злата отослала девчонок с продуктами помочь накрывать столы, передать лакомства, что они принесли с собой из Брокена. Одна из них, пятнадцатилетняя Крис, попробовала было возразить, но Злата шикнула на нее. Девушка окинула Злату презрительным взглядом, и воспитанница Августа и Ла Флора едва не потеряла контроль над собой.
Сколько же раз, замечая эти улыбочки Мраку, Злата сдерживалась, чтоб не накрутить на руку подлый пучок девичьих белокурых волос и не дернуть со всей силы. И Мрак, умеющий читать мысли, об этом прекрасно знал. Он всегда находился поблизости, когда Злате приходилось присматривать или сопровождать подростков, в частности эту мерзавку Крис.
Мрак определенно провоцировал Злату, то перебрасываясь с ней парой незначительных слов у садовой калитки, то игнорируя ее как будто она вообще дерево, флиртуя на ее глазах то с черноволосой и скромной Эмми, что была тихо и беспомощно в него влюблена, но, догадываясь также и о чувствах Златы, жалела молодую учительницу, то с белокурой стервозной Крис, негласно считавшейся в деревне самой красивой девушкой в области.
Пару раз он просил девушек передать записочку для Златаны, но в этих посланиях не было ровным счетом ничего значащего: час, в котором Брокен приедет торговец овощами, или список того, что неплохо бы заказать в Мышьеграде, если Вильгельм соберется по делам приюта в город.
Сиротки сами могли поймать Мрака на малой брокенской дороге, завлечь пустяковым разговором, а затем, поздно вечером в общей спальне, хвастаясь даже этим незначительным событием, вызвать раздражение у подслушивающей Златаны. Ведь они все догадывались, да-да, а тут только слепой не догадается о неоднозначных отношениях учительницы и хозяина Белогрудок.
Вот и сейчас, избегая походить к Мраку близко, Злата любовалась им с нескрываемой печалью. Было ли то совпадением?
Да, да, по чистому совпадению он выбрал этот костюм и уложил буйные волосы, ведь иначе и не объяснишь такое- Мрак сегодня казался точной копией Августа, которого они все потеряли. Мрак молчал, не отрывая глаз от тысячелистника, очевидно не желая спугнуть щедрого Кулика согласно старой традиции, или же ему было по большому счету все равно, и он отдыхал на скамеечке от трудов брокенских.
Злата оглянулась на девочек- как только они вернутся в приют, она найдет любую причину и задаст им перцу за то, что эти нахалки уговорили госпожу Морбах разрешить им посетить деревенское торжество вместе с их учительницей. Госпожа Морбах, всеми любимый директор не нашла в этом ничего предосудительного и отпустила, несмотря на робкие возражения Златаны, планировавшей найти Мрака и поговорить с ним начистоту.
А может быть она возьмет на вооружение воспитательскую методику Ла Флора, Ворона, одного из ее самых строгих учителей. Жаль только, что эти девицы не грызут ногти. Вот был бы повод попотчевать их ручонки металлической линейкой! Именно сейчас она стала как никто другой понимать Ла Флора. Чужие дети были распущены, наглы и озлоблены, невоспитанны. Слово, неподкрепленное угрозой не помогало против них, как и против нее в то далеко время- такой же неуправляемой и резкой, как и половина тех, кого ей сейчас приходится учить.
Ох, неправа же госпожа Морбах, считая их милыми чудесными барышнями. Это при ней они такие воспитанные и сдержанные- знают ведь, малолетние нахалки, что госпожа Корделия может вписать, как велено людскими наблюдателями за приютом, каждый проступок в личное дело набедокурившего сироты, а если чаша терпения директора переполнится, их отправят в трудовой дом в Мышьеграде, где вместо греческого и латыни их заставлять работать- шить, красить и ткать, копать канавы, словом возвращать княжеству затраченные на их образование и содержание деньги до последнего ржавого крейцера.
Если же и там набедокурят эти барышни, то путь их будет еще короче- в исправительную колонию, коей пугают всех непослушных детей. Стервы стараются удержаться в тепленьком местечке, одаривая всего лишь на девять-десять лет старше их скромную учительницу ледяными взглядами королев.
А еще они побаиваются Корделию, ведь общаясь с деревенскими соплячками, куда более скромными и прилежными, они знают, сколько приблизительно человеческих лет их госпоже директору, притягивающей красотой ярко-рыжих как огонь локонов и белоснежной кожей.
Вилли эти маленькие пустышки не досаждают. Вилли для них быстро стал бесполым. Он разговаривает с ними вежливо-снисходительно, а если особенно раздражают, то как с умственно отсталыми. Ни их густо накрашенные глазенки, ни их зреющие прелести на него не действуют. Но он прекрасно знает об их молчаливой конфронтации с очень неспокойной на донышках своих темных глаз учительницей. Той самой, что вскоре разлюбит свою работу, не успеет выпасть и стаять первый снег. И Вилли не позволяет Злате повышать голос на учениц, и каким-либо образом реагировать на их казалось бы безобидные, но по-женски очень колкие издевки и насмешки. Злате он всегда-всегда подает руку, переходит на *ты* только в те минуты, когда государственных сирот нет рядом, да и вообще смотрит на выходки этих незрелых детей так, точно они из другого теста.
И это не могло бы не радовать Злату, но есть еще Мрак, что появляется будто бы специально в старом доме только в те часы, когда там полно зрителей. И как-то неожиданно застает ее, что заставляет Злату скрипеть зубами от  бешенства. И ревности. В этом Злата едва нашла мужество себе признаться, но она все чаще и все сильней ревнует Мрака.
Конечно, он никогда не был ее собственностью, никогда не обещал ей что-либо, и, возможно, все те попытки сблизиться, что казались ей намеком на интерес были лишь аккуратными действиями, чтобы растопить меж ними лед и начать общаться по-человечески.
Она живет в Белогрудках, он живет там же, так зачем, казалось бы дуться друг на друга?
Есть вариант не общаться, и Мрак его, похоже, осенью выбрал и придерживается. А воспитанницы...так они и вправду хорошенькие, да еще и знают об этом. Не то, что Златана. Лицо у нее точно крупным песком обсыпано- вечные веснушки, от которых нет спасения, а на переносицу можно поместить еще один глаз. Хорошо хоть курчавые волосы под тяжестью своей и длиной распрямляются потихоньку. А то в довершение ко всем ее недостаткам не хватало еще носить на голове гнездо.
Вообще, она зря так много думает о Мраке. Вот он сидит, цветочек теребит, скоро учудит что-то яркое и шумное, не на радость людям, а чтобы снова заявить о себе. В этом он не благородный Август, как бы ни был он сегодня на него похож. Август создавал незабываемый праздник, будучи в центре него большим и ласковым солнцем, грел и светил, радуя каждого присутствующего, в то время как Мрак был пожаром.  Не Август этот Мрак, и никогда не будет таким, как его старший брат.
-Злата!- Мрак повернул к ней голову и, не приближаясь, пристально глядя на нее какими-то серыми и колкими как январский лед глазами, проговорил.-Прекрати думать о себе как о мешке с картошкой, невыносимая женщина. И прекрати сравнивать меня с Августом.
Злата переступила с ноги на ногу, приблизилась к скамеечке. Она молчала. Она думала, глядя прямо в лицо Мраку.
*Август был самым лучшим и самым смелым из всех, кто встречался мне в жизни. Он открыл мне мир магии и чудес, обещал разделить его со мной. Когда он был рядом, ярче светило солнце и ласков был даже холодный осенний дождь. Когда мы уходили в лес, я чувствовала, как он меня защищает. Я помню, сколько он сделал для меня. Сколько мудрости было в его фиалковых глазах. Сколько правильного и честного смог успеть он, оставив после себя на земле добрую память. Став директором приюта, он сделал каждому, кто был в то время рядом множество хорошего.
А лично мне он помог выучиться, украсил мои приютские годы. Однажды, когда мне было семнадцать, он вывез весь мой класс поздней весной на озеро Огарон- самое красивое место в Северных княжествах. Там он заставил радугу танцевать, а лето- наступить еще быстрее. Из всех людей, что встречались мне, я не встречала никогда никого более доброго и отзывчивого, чем Август. *
-Так что ступай ты к чертям, неловкая пародия на брата!- эти слова Злата уже прокричала.
Поминать чертей в день Кулика было дурным знаком, потому-то селяне, что сновали от стола к столу оглянулись на нее. Считалось, что если чертыхнется или выбранится кто-то до того, как поздно ночью проводят Кулика и сожгут его чучело на маленьком соломенном мостке, быть беде.
-Ты никогда не будешь таким как Август, Глорие. Ты ему даже не равен, как бы ты ни старался. Ты как Белополье в Брокене- чужая, страшная и дикая аномалия!
******
Сумерки скатились в полную спокойствия мягкую октябрьскую ночь. За правой башней старого дома спряталась убывающая луна. Злата, проплакавшая остаток вечера в своей комнате, не смогла найти в себе силы спуститься вниз к ужину. Вилли постучал в дверь, но Злата ему не открыла. Тогда он оставил на тумбочке в коридоре тарелочку пышных оладьев.
Злате было и больно и стыдно- больно от того, что она в очередной раз из-за собственной самонадеянности поддалась на явно спланированную провокацию Мрака, выбравшего самое людное место, и стыдно от того, что это обернулось для нее позором.
Злата сильно преувеличивала степень позора. Ей казалось, что ходить в деревню теперь она не сможет- с ней будут как обычно здороваться, но за спиной усмехаться *А как она чертыхалась в день Кулика!* и отпускать шуточки про нее и Мрака.
Мраку же было неприятно сравнение с братом, ранняя смерть которого свела все его достоинства в абсолют, а потому соревноваться с умершим было бессмысленно. Но раз Мрака до сих пор обижает это сравнение, то как же подло пользоваться этим и обижаться на реакцию людей- делать все то же, что делал Август, носить одежду того же кроя, заводить те же привычки. Злата знала, знала, что Мрак мучается своим несовершенством в тени всеми любимого брата и, мстя за равнодушие, нанесла ему удар в слабое место.
Так было и так будет всегда пока стоит мир, светит солнце и растут деревья. Такие как Мрак будут подшучивать над такими как Златана, а когда получат ответный удар, вся жалость мира будет принадлежать им. Несправедливо, но это жизнь.
Злата еде оторвала голову от подушки, уже почти полностью пропитавшейся ее слезами. Истерику необходимо прекратить. Это ровным счетом ничего не изменит. Мрак будет всегда в Белогрудках, и всегда он будет вести себя как скотина.
Злата повторила шепотом его слова. *Думать о себе как о мешке картошки. * Все-таки здравое зерно. Но о себе она так иногда действительно думала. Нет, к чему уж лгать самой себе. Всю жизнь, когда рядом не было Августа с его солнечной улыбкой, она думала о себе много хуже, чем заслуживала. Всю жизнь сомневалась, достойна ли чего-то хорошего, такого как магия, или обыкновенная человеческая мечта. Мрак сделал ей замечание, что она восприняла в штыки.
Август бы просто превратил камешек в яблоко или шоколад и подарил ей. Может быть, даже сделал это как-то особенно и изящно, чтобы все видели, насколько она хороший человек. Если Август и мог читать чьи-то мысли, то он даже и виду не показывал. Он всегда подбадривал ее, помогал с уроками и приносил ей цветы просто так, потому, что она девушка.
Завтра стоит посоветоваться с госпожой Морбах. Она подскажет, что делать, если не встанет опять на сторону Мрака- такое прежде частенько бывало. Госпожа Морбах словно бы не замечает провокаций Мрака.
Озарение наступило внезапно. Уехать. Уехать прочь из Брокена. Все равно в нем больше нет всего того, что делало его родным домом. Нет строгого Ворона с его теплыми руками знахаря и полным порядком на этажах, нет его фортепьянных концертов, едва понятных ей в юности, но чем-то все же значимых. Нет Августа и его духа приключений и загадок. Нет уже давно Марцеллия с его мягким укутывающим голосом и приносящими покой словами. Кабинет с пятью стенами запечатан, спрятан в кладовую маленький сервиз, из которого Август и Злата пили шиповниковый чай под шелест старых тополей, кончился давно кипрейный мед, а во внутренний дворик не пускают никого кроме нее и Вилли, и грустно глядит чернеными углем глазами маленький лучник над треснувшей чашей пересохшего фонтана.
*****
-Я расскажу тебе о Белополье.-сказал как-то теплым октябрьским вечером Мрак.-Вилли, я расскажу тебе об этом месте все, что знаю сам. Все, что знали о нем Грабаши и Сварты.
Вильгельм аж чаем поперхнулся- столь неожиданно, столь непредсказуемо последовало предложение Мрака. Вот зачем он пригласил его на чай с брусничным вареньем, в избушку, где прожил неполных пять лет. Вилли никому кроме Златы не рассказывал о своем увлечении Белопольем. Злата же на это сказала, что летом ей снились очень яркие сны с первым директором Брокена, что слезно просил ее привести Вилли в Белопольскую плешь и освободить его из Межмирья.
Было ли то невольной фантазией нервничающей Златы, Вилли не знал наверняка, но об его интересе к Белополью Мраку мог рассказать Мариуш Грабаш Семнадцатый.
-Интересное предложение.- подумав с минуту, ответил Вилли.-Вот только любой твой поступок подразумевает какой-то свой интерес. Что тебе это даст, Мрак?
-Ты слишком много думаешь.-ответил Мрак, подливая собеседнику сливки в чай.-Но ты думаешь правильно. Мне нужна твоя помощь взамен на все то, что ты хотел бы знать о Белополье.
-Мрак, по слухам ты недурной колдун, а по некоторым слухам еще и чернокнижник.-Вилли вынул из-за пазухи толстую тетрадь, переплетенную смуглой человеческой кожей. Родинки то там, то здесь украшали ее обложку.-И я ознакомился с тем, что ты здесь записывал, то ли по рассеянности, то ли преднамеренно оставив свои записи в библиотеке особняка.
-Изучил?- глаза Мрака загорелись каким-то синеватым пламенем.
-Да. Целый месяц потратил на расшифровку, хоть и не уверен, что все правильно понял. Поскольку людям земли запрещено пользоваться магией, обычной, ну а тем более тем ее подвидом, что ты мне любезно оставил, зашифровав, дабы обычные люди не смогли воспользоваться твоими знаниями, сейчас мне необходимо узнать также, как выйти из списка людей земли в колдуны, либо успешно защититься от слежки, если меня когда-либо заподозрят в незаконном использовании того, что таким как ты принадлежит по праву.
-С первым будет довольно непросто. На моей памяти не было перевода из человека в колдуна и обратно. Если таковой человек и находился, то его в лучшем случае ссылали на юг, в изумрудные копи, либо в монастырь. В худшем- вешали. Со вторым все проще- ты компрометируешь себя, ведя тайную переписку с Грабашем. Ты используешь разные почтовые ящики, имена и шифры. Это скорее привлечет внимание княжеских и королевских ищеек.
-Верно, Мрак.-раздалось вдруг из-за двери.-И я опасаюсь, как бы эти мерзавцы в конечном счете не сели нам на хвост.
Дверь открылась, жалобно скрипнув, впуская человека в остроконечной шляпе, дорожном плаще и с маленьким, оббитым гвоздями чемоданом в руке.
-Извини, Мрак. Не успел на последний поезд.
-Как ты прибыл сюда, Мариуш?- спросил, поднимаясь с раскрытыми объятиями Глорие.
-Пишлось остановить два почтовых дилижанса. Напугал я кучера, грешен. Ну ты помнишь эти мои старые ведьмачьи трюки.
С полки спустились на стол еще одна кружка и блюдце. Нож сам отрезал несколько ломтей серого хлеба.
-Неплохо, мальчик мой.- похвалил Грабаш.-Совсем неплохо для новичка.
-Так это он?- в глазах Глорие читалось изумление.-Вот только не смей мне говорить, гробовщик ты этакий, что без ведома моего обучал мальчика магии!
-Что может сделать старый ведьмовин, Мрак? Мальчик всему научился сам, клянусь. Он превосходный колдун.
-И сожгут вас обоих, как ты не клянись. Точнее сожгут тебя, а Вильгельма повесят. Княжьи волки свяжут в единый узел любые веревочки, если понадобится.
-Разве княжеская полиция занимается подтасовкой доказательств? Господин Грабаш семнадцатый дейстительно ничему меня не учил.
-Да, Вилли, и чем они теперь от безделья только не занимаются.
-И что же теперь делать?
-Вот я бы сейчас с удовольствием поужинал. Да и вам не помешало б.- сказал Грабаш, раскрывая чемодан, вытаскивая оттуда полотняный мешочек с зеленым шнурком.-Кушайте, все равно еще целую ночь на ногах будем.
С этими словами Грабаш принялся выкладывать на стол колбасу в свиной кишке, вареные яйца, черный хлеб, соль и головку сыра.
-Мрак, мы пойдем в Белополье? Сегодня же Чертов Четверг.
Мрак усмехнулся и сделал себе бутерброд с яйцом и ломтиками соленых огурцов. Затем стал жевать так смачно, что хруст огурцов непременно должны были услышать совы.
-Кушай, мальчик.- проговорил Грабаш, снимая свою остроконечную шляпу и вытирая руки салфеткой.-Кушай, ибо Мрак сам и не расскажет тебе, что нет никакого Демона Белополья, которым всех так отчаянно стращают.
-А что же тогда два раза калечило Августа, да и всех остальных, что пытались туда пройти в Чертов Четверг?
-Мрак наш и сам не знает, кто из его или Корхайдовских предков убил, съел, или закопал там что-то. Что-то, что выросло во что-то, и стало делать что-то с чем-то.
-Но вы, как я полагаю, можете там находиться в ночь на Чертов Четверг беспрепятственно.
-Только Мрак такое может. Мы можем постоять в сторонке, свернуть по папироске, или выкурить трубочку, если Мрак сегодня туда пойдет.
-Нет.- Мрак покачал головой.-В Белополье- в другой раз.
-Мрак никогда не раскрывает всех своих планов. Но кое-что до меня сейчас начинает доходить.
-Все привез?
-Все, что ты заказал, Мрак. Я по-прежнему ничего не понимаю, но уверен, что ты это делаешь с благими намерениями.
-Все верно, Мариуш. Если не дай Исаис что-то случится, что-то, что покажется тебе подозрительным или просто опасным, или я вдруг подам вам знак, вот этот,- Мрак щелкнул пальцами.-Ты немедленно все бросишь и увезешь Вильгельма в безопасное место.
-Сохрани нас Диана.-пробормотал Грабаш.
-Все покушали? Выдвигаемся сей же час. До рассвета предстоит сделать еще очень многое.
*****
Комья сырой земли полетели в лицо Вильгельма когда Мрак вскочил в центр круга из двадцати шести поросших мхом камней. Какая-то сила будто попыталась выкинуть его из круга. Но Мрак осторожно продвигался по краю, пока Грабаш раскладывал из привезенных с собой мешочков землю, чьи-то огромные клыки, похожий на индийскую приправу желтый порошочек и светлые острые кристаллы.
-Как взломщики, ей богу!- ворчал Грабаш. Фонарь на шесте подсвечивал им. Грабаш дал Вилли мешочек с черными и плоскими как галька камнями и велел аккуратно разложить с наружной стороны круга, не просыпав и не утеряв ни одного камешка. Вилли все старательно и споро исполнил, после чего получил еще один мешок, на этот раз с куриными лапами, с которыми нужно было поступить точно также. Мрак в круге выглядел растерянным. С каждой минутой он становился все печальнее и печальнее. Вилли отвлекся было, наблюдая не без волнения за Мраком, из-за чего получил увесистый подзатыльник от Грабаша.
-Время!- напомнил ведьмовин.-Рассвет совсем скоро.
Сколько еще было мешочков и с чем, и сколько еще кругов вокруг камней и Мрака сделал Вильгельм, юноша сбился со счета. Вот только Мрак внутри круга, ставшего осязаемым синевато-серебряным барьером между ними, был еще более поникшим.
Ко второму часу ночи от Мрака остались только кости да кожа. Но Грабаш не обращал на это ровным счетом никакого внимания, знай себе выдавал Вилли мешочки откуда-то из необъятных, и верно, крепко заколдованных длинных рукавов и карманов дорожного плаща, да менял свечи, чтоб их фонарь не погас.
А потом случилось страшное. Взвыл от напряжения Мрак, окутанный серебряным сиянием, и лопнули его глаза.
 Вилли так и замер. Он попытался, протягивая к Мраку руки, пробиться через сильный, но невидимый уже забор.
-Дурак назад! Всех погубишь!- заорал Грабаш, оттаскивая юношу. Старенький ведьмовин швырнул Вилли на кучу сухих листьев и пару раз огрел по голове пыльным пустым мешком. Вилли попытался было объяснить, что все это ему не нравится, что ему страшно и жаль Мрака, но Грабаш был непреклонен.
-Сунешься туда, разом всех погубишь! И себя, и меня и Мрака! Он знал, на что пошел! Понял? Понял ты все, скажи, Сандбахов сын?!
-Да..что? Что вы сказали, Грабаш?!- перекрикивая усиливающийся ветер, спрашивал Вилли.
-О Изида Астарта Диана Геката Деметра Кали Инанна Мать наша! Бери же вон тот мешок! Бери и слушай! Неси его, сыпь этот костяной порошок и не халтурь! И за круг не лезь! Ты и сам об этом догадывался, нагулянный сын колдуна. Ты не ошибка природы. Твой отец был колдуном, а мать твоего брата человеком. Потому ты и здесь. Потому ты и пришел в Брокен, ведомый своею судьбою.
-Я могу не скрываться от Лунного Короля?
-Сыпь! Быстрее юноша!
Мрак корчился, издавая заунывные звуки, похожие то на крик, то на волчий вой. Вилли не мог ушам поверить. Мрак то рычал, то хрипел, то визжал, будто его выворачивали наизнанку, а затем усилился ветер, поднял с земли все палые листья, и Вилли из-за хоровода пыли, камней и листвы перестал видеть и сам круг, и Мрака в нем.
Мрак орал так, точно его резали наживую долго и мучительно по кусочкам. Вилли прикрыл глаза, чувствуя, как его зрение подсказывает ему безошибочно очертания круга. И те слова, что были записаны на первой странице в тетрадке с обложкой из кожи человека, пришли к нему как подсказка и чудо, принося спокойствие. Вилли шептал какую-то старую молитву, или заклинание, что-то о первых богах леса и жизни, о природе и милости ее, о солнце, о небе, о звездах, о ветре и воде и воле, и с каждым произнесенным словом становился все спокойней и бодрей.
-Черт.- сказал с ужасом Грабаш.-Мы забыли поставить на поляне антизвуковую завесу.
На поляну подтягивались какие-то люди. Деревенские, с вилами и топорами в руках- верно решили, что кого-то убивают в Белополье и, ориентируясь по крикам, пришли в Малый брокенский лес. И облачка, и спирали появлялись прямо из воздуха, из которых выходили длиннобородые мужчины в высоких коричневых шапках и коричневых же плащах до земли.
-Полиция Лунного Короля.- пролепетал Грабаш, хватая в охапку Вилли. Он встал перед кругом из мусора, огня и света. Раздался грохот, словно тысячи молний спустились с неба и упали на поляну.
И Злата с госпожой Морбах, что проснулись в ночи от истошных криков в лесу и прибежали с селянами в лес увидели, подобно сотне присутствующих здесь, как высоко-высоко в светлеющее небо друг за другом уходят точно маленькие солнца золотые огоньки. Двадцать четыре стремительных огонька исчезли там, где рождался рассвет.
Грабаш ссмеялся нервно, одной рукой крутя кукиши перед людьми в коричневом, что не осмеливались подойти ближе. Другой же он крепко обнимал Вильгельма. Юноша молчал, пытаясь оглянуться. Необычные природные явления удивили его- это не было даже схоже с шаровыми молниями. Но раз Грабаш не говорил ничего, следовательно стоило молчать и наблюдать.
А потом появился альбинос- высокий, статный, какой-то нечеловеческой андрогинной красоты. Возник из ниоткуда, блестя желтыми как янтарь глазами, а на седых его волосах была корона из плюща и веточек можжевельника. Рядом с ним был костюм в крупную полоску, что венчала самая обыкновенная голова.
-Освободили! Не приближайтесь к наследнику Сандбаха, ваше величество! Мы всех мальчиков освободили!- закричал Грабаш.
А затем и вихрь в круге из камней пропал. И Глорие, живой и невредимый, с окровавленным лицом и пустыми глазницами, весь в потеках крови рухнул на землю.
Человек в полосатом костюме обошел Грабаша и сказал, запинаясь:
-Глорие Ганс Сварт. Вы арестованы именем присутствующего здесь Лунного Короля. Вам предъявлено обвинение в сломе королевской печати, организации побега двадцати четырех заключенных душ, а также совращении с пути закона ведьмовина Грабаша и незаконном обучении магии человеческого сына.
Вильгельм скинул с плеча руку ведьмовина, перескочил круг и оттолкнул человека в костюме. Поселяне ахнули.
-Ему лекаря нужно! А уж потом предъявляйте что хотите!- в запальчивости проговорил Вилли.
Люди в коричневом приблизились к кругу.
-Согласно Соглашению от тридцать пятого года любое существо, оказавшееся на территории Северных Княжеств, будь то человек земли, человек магии или животное имеет право на срочную медицинскую помощь, если это угрожает его здоровью или жизни.-продолжал Вилли.
Человек в костюме как-то криво усмехнулся. Но Вилли, вцепившись в Мрака точно ребенок в тряпичную куклу, не желал отдавать его.
-Мальчик, отойди и передай преступника людям Лунного Короля.
-Как только мне гарантируют лекаря.
-Отпусти Сварта.
-Да кто ты такой, чтобы мне указывать?- рассердился Вилли.-Я тебя вижу впервые, а Мрак мой друг.
-Хорошо же обработал его Глорие Сварт, ваше высочество.-сказал альбинос, входя в круг.-Мальчик, отойди. Я лекарь, и я ему помогу.
Вилли посмотрел в глаза альбиноса. Ему показалось, что то длилось долго. И словно теплый ветерок подул на него и освободил сердце.
Госпожа Морбах и Злата отважились подойти к кругу.
-Не солгал ведьмовин.- сказал альбинос, обращаясь к мужчине в костюме в полоску.- Мальчишка, возможно колдун- молодой и храбрый.
-Нагрубить своему князю- определенно храбрость.- съязвил мужчина.
-Мальчик, как тебя зовут?- спросил альбинос.
-Вильгельм Моро, ваше величество.
-Вильгельм Сандбах его имя, ваше величество.-поправил Мариуш Грабаш семнадцатый.- Я держал его, когда вы изволили прибыть. Прошу меня простить за дерзость, но я даю зуб на отсечение, что это Сандбах- сердце его бьется там же, где и у вас. Да и обликом он вылитый его прадед в молодости.
-Да. Похоже на то.- согласился Лунный Король.-Любопытно, как такое могло произойти? Глорие Сварт тем не менее пойдет с нами, послезавтра состоится процесс. Мысли мальчика я видел- он чист как стеклышко, и может быть свободен. А вы, ваше высочество, попытайтесь впредь быть в курсе всех прецендентов появления в вашем княжестве незарегистрированных колдунов. Вам же, господин Грабаш, рекомендуется явиться для дачи показаний.
Альбинос и люди в коричневом растворились в воздухе, унося с собой Мрака. Госпожа Корделия крепко обняла Вилли.
-Ты смелый мужчина.-говорила она, пока слезы ручьями текли из ее глаз.-Смелый, и настоящий друг. Теперь я вижу, вижу, ведь ты был так похож на него, бедного наивного и ведомого Олафа Сандбаха. Не беспокойся за Мрака. Лунный Король непременно вылечит его.
-А процесс?- спросила Злата, дрожа от ночной сырости.
-Мрака будут судить. И меня, скорее всего тоже. Мы с ним совершили уголовное преступление- вскрыли королевскую печать, что держала в Межмирье двадцать четыре колдовских души, осужденных по всей строгости закона.- объяснил Грабаш.
-Что же сделали эти люди?- спросил Вилли, делясь своим шарфом с непрекращающей рыдать госпожой Корделией.
-Пусть меня и моего друга простят присутствующие здесь люди земли.- проговорил Грабаш, глядя на поселян.-Я собираюсь отдаться в руки закона, игнорируя наказ Мрака, предчувствовавшего такой конец и решившего взять всю вину на себя. Несколько десятков лет назад, здесь, в круге силы, под покровом ночной темноты двадцать четыре ученика колдовской школы Брокен совершили ритуальное жертвоприношение вашего кузнеца, юноши, что родился с копытами вместо ног. Старики из обеих ближних деревень, вероятно, помнят его. Кузнец родился с уродством телесным, но уродство заползло в души тех, кто должен был стать надеждой и опорой нашего княжества. Молодые люди услыхали где-то байку о том, что если принести в жертву козлоногого, хвостатого сатира, бог Пан смилуется над всеми и вышлет богатый урожайный год, а тем, кто совершит ритуал правильно, подарит бессмертие. Поверив этой сказке, парни живьем содрали кожу с несчастного козлоногого и окропили кровью священный древний круг силы.
-Да. Помню этот день. Я тогда еще шкетом был.-отозвался староста.-В деревне были и князь наш покойный и ваш колдун-король, а кузнеца того похоронили на графском кладбище. Воон там, у ограды. Господин Корхайд разрешил хоронить его, где мы пожелаем, но наши отцы не стали хоронить его за оградой, вместе с иноверцами. Могилу его неподалеку вскопали. Сейчас там на ней старая яблоня растет, два урожая в год с нее собираем.
Вилли переступил с ноги на ногу.
-Господин Грабаш, значит я помог освободить из Межмирья своего родного отца?
-Да. Он с товарищами сможет теперь спокойно уйти в чистилище. А тебе не стоит тревожиться, ты его сын, а сын за отца не в ответе. Его грех был в равнодушии- он был наблюдателем той страшной ночи. Но помни, высеки это в памяти своей- нет ничего страшней порой, и преступней греха равнодушия. Грех равнодушия и непротивления злу унес много невинных жизней. Ведь будь у твоего отца больше мужества и меньше равнодушия, кто знает, каков был бы сегодняшний день?
-Я обязательно это запомню, господин Грабаш. Скажите, смогу ли я присутствовать на процессе? Я ведь колдун.
-По меркам людей ты совершеннолетний. Впрочем, и по меркам людей магии твоя первая зрелость вот-вот наступит. Мы отправимся туда послезавтра. Даю слово- до процесса с нашим Мраком ничего не случится. Лунный Король выполняет обещания.
-У Мрака лопнули глазные яблоки. Я видел это и очень переживаю за него, господин Грабаш. Вот сейчас его искалеченного тащат куда-то.
Злата, услышав слова Вилли, зарыдала и затряслась. Вильгельм приобнял ее, не в силах сказать что-либо утешительное. Мысленно он раскаялся, что не выразил свои волнения Грабашу украдкой. На девушку было больно смотреть. Госпожа Морбах, едва вытерев слезы, присоединилась к плачу Златаны.
-Лунный Король снимет его боль. Да и Мрак не такое переживал в своей жизни.
-А тот угрюмый человек в полосатом костюме? Кто это? Почему король назвал его *ваше высочество*? Это принц?
-Это, Вилли, князь людей земли, он тебе ничего плохого не сделает. Но нашему Мраку стоит его серьезно опасаться. А вас, уважаемые жители, я прошу вернуться в свои дома. Более в лесу шума и беспорядков не будет.- Грабаш зевнул в длинный рукав.-Надеюсь, очаровательная мадам Морбах позволит мне переночевать в особняке? Помнится, там был сухой чердак.
-Друзья Вильгельма и Глорие мои друзья. Вот только у нас там дети.- ответила убитая горем госпожа Корделия.
-Нет повода для беспокойства, мадам. Я ничуть не стесню вас. Всего лишь отдохну и посмотрю вещи моего друга.- сказал ведьмовин и Вилли показалось, что Грабаш ему подмигнул.
*****
Поздним утром воскресенья, как только закончился второй завтрак, проснувшийся ведьмовин Грабаш разыскал Златану в маленьком саду. Девушка сидела на пенечке, где раньше росла пихта- старая-престарая, как Северные Княжества. Злата молчала, игнорируя своих назойливых воспитанниц, затеявших игру в мяч. Девушки веселились, и тем разительней был контраст между ними и безмолвной, согнувшейся в три погибели Златой.
Грабаш положил ей на колени сверток- что-то в старой газетной бумаге, перевязанное обрывком лоскута.
-Мрак велел передать тебе это, если с ним что-то случится и он не успеет объяснить тебе сам.
Трясущимися пальцами Злата развернула сверток.
-Он так хотел извиниться, и сказать, что обман был непреднамеренным.
Злата молчала. Пальцы ее перебирали веер из черного дерева и черных перьев.
-Он сказал, что не хотел этого обмана. Марцеллий умер очень давно, до того, как вы с ним познакомились. Но Глорие не нашел другого пути...