Глава XIX

 Когда доктор вышел из комнаты в коридор, ждущий там Жюлиан, уже переодевшийся в чистую одежду взамен окровавленной, подошел к нему и тихо проговорил:
 - Я прошу вас сказать о ее нынешнем состоянии, только прошу, не лгите. Я готов ко всему.
 Врач взглянул на виконта слегка прищуренным взглядом, явно сомневаясь в его последних словах, однако дал весьма обнадеживающий прогноз:
 - К счастью, худшего не произошло. Рана оказалась глубокой, но не смертельной. Ваша супруга сейчас все еще находится в беспамятстве, но это вызвано лишь потерей крови, от которой она еще сможет оправиться. Если к утру ей станет лучше, через месяц случившееся станет лишь дурным воспоминанием, не более.
 Лицо де Тальмона ожило и просветлело буквально на глазах.
 - О, благодарю вас, знали бы вы, как я обязан вам!
 - Не стоит, это лишь мой долг.
 - И все же вам полагается хорошее вознаграждение, я заплачу вам столько, сколько вы заслуживаете. А сейчас... Скажите, я могу ее увидеть?
 - Да. Только будьте осторожны. И пусть вас не пугает ее вид.
 Фразы доктора были весьма странны, но виконт не придал им особого значения, а, войдя в комнату, понял, что тот имел в виду.
 Луиза, которая еще утром была Жюстиной, сейчас неподвижно лежала на кровати, так, что издалека ее можно было легко принять за мертвую. Выражение ее лица было спокойным, но что-то в нем казалась и до боли искаженным, что-то неуловимое. А в сочетании с жемчужной бледностью, словно на картине Гвидо Рени "Смерть Клеопатры" это нечто и вовсе вселяло тревогу. Восстановившие свой природный цвет волосы, так похожие на те, что были и у Амадины, были намокшими чуть выше лба, очевидно, врач смачивал его водой когда занимался раной.
 Сев возле кровати, Жююлиан не отрывал взгляда от жены. Даже теперь, когда он узнал все ее тайны, о ее душевной болезни, сопровождаемой нервными припадками, то не мог не признаться самому себе, что все равно любит эту женщину всей душой, возможно, еще сильнее, чем прежде. Но как с ней теперь поступить?
 "В любом случае, она останется здесь, пока не поправится, а дальше... Нет, я не должен так поступать, и все же я не в силах с ней расстаться! Быть может, это окончательно убьет во мне человека и сделает подобием бестелесной тени, призрака, но не живым существом."
 Жюлиан не знал, сколько прошло времени. Может, десять минут, а может и все пять часов. Он знал, что Виола осталась с Соланж, которая объяснила, что Жюстина заболела, и ее нельзя тревожить, поэтому не слишком переживал за девочку. Насчет Жана все было предельно просто: он погиб на месте, но кроме найденных в его камзоле долговых расписок доказательств причастности к покушению на Луизу не было, нож так и не удалось отыскать ни в саду, ни на дороге. Впрочем, мертвого все равно судит уже не человек, хотя де Тальмон никак не мог понять, почему Жан не решился просто попросить у него помощи. Истинной правды о своем "лучшем друге" виконт так и не узнает никогда, оставшись уверенным в том, что лишь попытался его ограбить, а Луиза стала невольной свидетельницей и пыталась помешать.
 
 Внезапно Жюлиану показалось, что девушка глубже вздохнула. Наклонившись к ней, он взял ее за руку, прохладную, но не мертвенно-ледяную. Однако, открыв глаза, Луиза, похоже, испытала больше разочарование, нежели счастье.
 - Я все-таки не умерла... - произнесла она слабым, но внятным голосом.
 - Нет, нет, конечно нет, - ответил Жюлиан, сильнее сжимая ее руку, - и ты скоро поправишься.
 - Поправлюсь... Но не от своего главного недуга. А именно в нем причина, что я уже не могу считать твоей супругой в полной мере этого слова. - взгляд девушки устремился вверх, к потолку. - Ах, я ведь намеренно спровоцировала этого мерзавца, чтобы он убил меня. Умереть было бы лучшей участью. чем жить без любви и в одиночестве!
 Сдерживая слезы, Луиза все же нашла силы снова посмотреть на Жюлиана.
 - Где Жан сейчас?
 - Не бойся. С ним покончено. Он упал с лошади, пытаясь сбежать, и расшибся насмерть.
 - А, значит, Она забрала его, а не меня... - голос девушки стал глуше, речь больше напоминала монолог трагической актрисы, - Нет, нет, не стоит проникаться ко мне жалостью и сочувствием, я не хочу, чтобы ты испытывал ко мне эти чувства заместо любви и привязанности. Ты плачешь? Жюлиан... Я не достойна твоих слез, я всего лишь безумная в пятом поколении Луиза дю Сюлаж! Без меня тебе будет только лучше.
 Виконт еще ниже склонился над раненой.
 - Не говори так. Если судить по таким критериям, то и я сам испытал безумие. Сразу после смерти первой супруги. Я был всего в полушаге от полного сумасшествия, когда не находил себе места на земле, и мог часами, днями или сутками бесцельно бродить по саду, сидеть в оранжереи, плакать и рисовать ее. Да, я тоже рисовал, я плохой художник, но тогда это было единственным занятием в моей жизни. Я смог прийти в себя лишь когда вспомнил о Виоле, она была единственным, ради чего стоило жить дальше. И я делал это все последующие годы, но я все равно не был полностью живым, даже когда играл с ней и рассказывал сказки. Лишь ты смогла меня полностью оживить и пробудить от сна, Луиза. И поэтому я прошу простить меня за те ужасные слова и остаться со мной. Навсегда. Ты согласна?
 Минуту девушка хранила молчание, и, когда де Тальмон уже забеспокоился, вдруг счастливо улыбнулась и рассмеялась, забыв про недавнюю слабость. Со слезами на глазах, она приложила руки к лицу мужа, притянув его к себе и ответила:
 - О, я останусь, как же я могу бросить такого прекрасного человека, как ты! А насчет моего состояния: если я сохраню уединенную жизнь в этом доме, где только ты, слуги и Виола, без всяких волнений, приступы станут реже, клянусь! И я обещаю всегда заботиться о нашей девочке, только пускай она ничего не узнает о моей прежней жизни.
 - Так действительно будет лучше, - согласился виконт, - А во избежании толков, я скажу, что твое полное имя Луиза-Жюстина, вот и все. Здесь больше некому судачить о твоем происхождении и жизни до замужества, поэтому в Париж мы будем ездить лишь в случае крайней необходимости, покидая этот земной Рай.
 - Хорошо, - улыбнулась Луиза, - Но ты до сих пор сердишься на меня за осквернение мемориала, верно? Пойми, я сперва лишь хотела устроить шум, а затем... не могла остановиться и...
 Жюлиан жестом велел ее замолчать.
 - Т-ш-ш, забудем это недоразумение, пускай оно останется в прошлом. Самое главное - что нас ждет в будущем. Сейчас для тебя важнее всего поправиться, поэтому обещай выполнять все предписания врача, когда это необходимо. А после... Уверен, мы сможем выполнить желание Виолы к ее дню рождения.
 Глаза виконтессы заблестели.
 - И какое же это желание?
 Лукаво улыбнувшись, Жюлиан прошептал его на ушко жены. Та лишь загадочно улыбнулась в ответ и кивнула головой.