Удоды

               
 

     Несколько лет подряд я со своим семейством отдыхал на западе Белоруссии, недалеко от небольшого городка Сморгонь, а точнее в наполовину уже заброшенной
деревеньке под названием Перевозы. Как своим названием  так и своей заброшенностью она обязана переправе через речку Вилию. Переправа перестала существовать в том виде в котором она была в прежние годы.Когда-то она была паромной ,был перевоз , а теперь старые две калабухи и соединяющий их настил (это и было паромом) давно догнивали на берегу красавицы Вилии . Деревушка, лишившись такого бойкого места, стала менее оживленной. Неподалеку от деревни построен теперь большой железобетонный мост на высоченных опорах, а в буд
ках на его оконечностях неусыпную службу несут часовые.
 А деревня по-прежнему так и называется Перевозы.          Народу в ней правда  с каждым годом  становится меньше.Молодежь уходит в город,старики поближе,на местное кладбище. Оно здесь как бы фамильное. Наверно большинство здешних жителей носило фамилию Янчукович, эта фамилия вне конкуренции присутствует в этом тихом месте на краю деревни. Хозяин дома ,в котором нас приютили, Бронислав Куприянович Янчукович проживал в нем  со своей дочерью Маней, остальные
его дети жили в соседнем городке ,а один из сыновей- Стасик был военным и служил где-то далеко ,и лишь изредка приезжал в отпуск в родные места .              Дед Бронис , как его звали здесь, был невысоким, сухопарым, жилистым стариком, ему было уже за 75. Весь обожженный летним солнцем от седых волос до белесых бровей,был он еще по крестьянски крепок и трудолюбив. За «бутилькой» какого- нибудь сухого винца он любил рассказывать о делах давно минувших, начиная от Первой  мировой войны и до наших дней. Говорил ,не стесняясь , что он был почти профессиональным дезертиром,все воюющие стороны восемнадцать раз призывали его в свои ряды и столько же раз он покидал их. Как он говорил почему-то много
было желающих воевать ,а мое дело дескать было торговать кониками , т. е. лошадьми. Кроме Стаса два его сына Винцас и Виктор жили по соседству в Сморгони со своими семьями. Маня была незамужем и со своими сердечными болезнями коротала время  рядом с отцом. Правда лето было этим временем , а зимой она перебиралась в город и жила там у кого-нибудь из братьев. Зимой Брониславу Куприяновичу приходилось хуже , но вроде бы скрашивала его существование знакомая дама, которую Маня величала мачехой . Но было лето , были все на своих местах.
      У деда была лошадь, рыжий мерин по кличке Дундель, который с удовольствием между работами катал на себе моих малолетних детей. У Мани подведомственной животиной была корова Малина. В саду стояло несколько ульев . За пчелами они ухаживали вдвоем. Кроме того у них были собака,поросенок, теленок ,куры ,сад с яблонями и сливами и огород.     Во дворе росли два больших дерева – береза со срезанной верхушкой, вместо которой было колесо от телеги, где разместилась 
семья аистов (здесь их зовут ботянами) ,вторым деревом был дуб ,ро
весник деда Брониса наверно , а может быть и старше его. Дуб рос ря
дом с сараем сложенным также из дубовых бревен седых от времени. Сарай содержал внутри себя замечательные вещи. Кроме сена , тыкв  и других овощей и корма для скота , там были самовар и напольные весы , похожие на те , на которых взвешивают в амбарах мешки с зерном. Если самовар был замечателен тем , что на его боках было отчеканено множество медалей , то весы отличались ото всех наверно существующих подобного типа ,тем что они были изготовлены из де-
рева  (также как и сарай из дуба) без единой металлической детали.
Я  все твердил деду: « Бронислав Куприянович , твои весы могли бы стать украшением любого музея во всем мире.»Дед на это все добродушно улыбался.
  Калитка нашего палисадника находилась напротив усадьбы,расположенной на другой стороне переулка. В глубине ее была видна заброшенная изба , а ближе также давно необрабатываемый огород , с которого соседи изредка выкашивали траву на сено .
Забора  у этого участка вдоль дороги не было,а были два» столба»,оставшиеся от когда – то существовавшей калитки. « Столбы» тоже не были столбами, это были врытые в землю две метллические трубы довольно большого диаметра. Их и часть заброшенного огорода было видно мне из окна нашей комнаты. До поры до времени  в соседний пустующий огород смотреть было неинтересно, да и непристало , хоть там никогда никто не появлялся.Но иногда в открытую форточку со стороны калитки доносились какие – то неясные шорохи и звуки. Возвращаясь как – то вечером с рыбалки ,я проходил мимо столбов от несуществующей калитки и почувствовал как среди вечерней прохлады от них веет теплом , накопленным за день на солнцепеке.» Столбы» были ростом почти с меня. Я поднял руку над одним из них ,чтобы четче ощутить это сохранившееся с полудня тепло. Но вдруг внутри трубы что-то заши-
пело почти по-змеиному. Я от испуга отдернул руку , но в трубе воцарилась тишина. Было поздно , но в окнах комнаты горел свет – меня ждали с уловом. Я поспешил к своему семейству.        Вечернее шипение внутри трубы разбудило во мне любопытство.Однажды приглядевшись к бывшему огороду напротив увидел , как
между валками скошенной травы бродит невиданной красоты птица (До этого удодов я видел только на рисунках и фотографиях ).    Птица на голенастых ногах , с распущенным как у североамериканского индейца перьями на голове , пестро и ярко раскрашенная не просто красовалась перед окружающей природой ,
она еще своим длинным тонким клювом хватала толи кузнечиков , толи других каких – то букашек , работала то есть. И трудилась вероятно не на себя , потому – что я через некоторое время увидел ,как она сложив крылья нырнула в эту самую трубу , которая напугала меня вечером змеиным шипением. Нырок удода в трубу напомнил мне, как зимородки ныряют в воду за мелкой рыбешкой. Потом я вспомнил , что они родственники. Оба из семейства ракшеобразных , самых красивых наших птиц. Удод прилетел кормить  своих птенцов , а труба была их жилищем. С тех пор я часто наблюдал за удодом , а потом и за всем его семейством – самкой и  поднявшимися на крыло забавными птенцами. По ночам они пока еще все возвращались в свой дом. Я как мог старался им не мешать,не задерживался подолгу сам у калитки и других всех стремился скорее увести от нее. Но увы , не всегда это получалось.
       В комнате , где мы располагались , стоял большой по тем временам телевизор , черно –белый , совершенно новый. Как – то я спросил  у Брониса , почему они никогда его не включают.Хозяин объяснил , что телевизор ему, как Ветерану , купил без очереди сын Стасик , когда приезжал в отпуск , но он что-то недолго проработал , после его отъезда , а если мастера вызвать то надо полгода его ждать.Я еле удержался от хохота при слове Ветеран вспомнив восемнадцать
дезертирств Куприяновича , но телевизор решил осмотреть (сразу оговорюсь , я не специалист в области электроники ). Невооруженным глазом было видно , что от штеккера отпаялась центральная жила кабеля. Я ничего не сказал по этому поводу деду , но попросил чтобы внук привез завтра из города паяльник. Одиннадцатилетний внучек Коля выполнил дедов наказ и паяльник был к следующему
вечеру мне доставлен. Вооружившись паяльником я занялся делом.        Дед с Маней взирали на меня с любопытством. Это созерцание длилось недолго . Одна капля припоя , штекер вставлен в гнездо , телевизор включен и как говорят лопатит вовсю. Хозяева смотрят на меня как на чудотворца. В их глазах нимб у меня над головой ,как на иконах рядом в переднем углу.        Бронис обрадованный проговорил : "Юра , где-то у меня была бутилька ". Их нашлось целых три , слава богу это было слабенькое винцо своего наверно приготовления. После третьей бутылки дед куда – то исчез. На  мой вопрос где он ? Маня ответила , что к мачехе наверно пошел. На этом вроде все и закончилось в тот вечер.
     Назавтра , рано поутру , я как всегда тихонько отодвинул занавеску , чтобы взглянуть на своих полюбившихся мне удодов , и с изумлением вдруг увидел , что все близлежащее к дому пространство , включая дорогу , заполнено людьми ,ведущими себя тихо , а если разговаривающими то вполголоса. На мой недоуменный вопрос , что  это  за люди, Маня мне ответила : «Так это те пришли у которых
телевизоры не работают». Вот так проблема у меня возникла ! Как объяснить народу , что я в телевизорах ни бе , ни ме ? Люди толпились еще дня три- одни уходили , другие сменяли их. Со все  ми приходилось объясняться подолгу , мне не верили.
      Но хуже всего пришлось удодам , они куда-то улетели от такого шумного соседства. В том году я уже больше их не увидел , чем был очень огорчен.
      На следующий год я приехал в Перевозы ранней весной. Отпуск у меня почти закончился , но Маня позвала меня на рыбалку , якобы Вилия уже вошла в свои берега , и она собственноручно поймала большую «белуху» (так у них называется сырть). Я клюнул на такой призыв и приехал. Но к моему приезду погода вдруг испортилась. Ждать ее улучшения у меня уже не было времени. Нужно было возвращаться домой , и я конечно испытывал огорчение по поводу неудавшейся поездки.        Мой отъезд скрасило несколько событий. Во-первых – среди пожухлой   прошлогодней травы и не сопревших еще опавших  листьев на соседнем участке я увидел какие- то яркие пятна. Приглядевшись внимательно я увидел вернувшееся уже из теплых краев семейство удодов- моих старых знакомых . Во- вторых- банка соленых рыжиков , гостинец от Мани , сделали мое возвращение из этих симпатичных мне мест менее грустным.

               
                Ю.Азаровский

 

                1975 г. 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

               

 

 

                1975 г.