Учительница

Как же замечательно, что в Ховрино провели ветку метро! Раньше Анна Фёдоровна Лунина, заслуженный учитель и коренная москвичка, только думала, что живёт в столице, но на самом деле ей приходилось битый час тратить, чтобы добраться до центра. А теперь всего-то десять минут от дома до метро — и сиди книгу читай!

Конечно, машин стало больше. Люди приезжают из пригорода, бросают их во дворах, а сами спешат в метро, чтобы на работу ко времени успеть. Но разве это проблема? Пешеходы давно научились лавировать между автомобилями, как байдарки на горной реке, и ей не привыкать. В жизни всякое бывало!

Анна Фёдоровна хорошо помнит, как их семья переехала из старой коммуналки на Мытной. Сейчас это центр города, но тогда этот район окраиной считался, хотя до Кремля рукой подать было. Новую квартиру им дали в спальном районе, который быстро вырос на месте подмосковных деревушек. Деревни снесли, оставив только название. И вот опять окраина… Да такая, что не видно не только Кремля, но и Останкинской башни — только верхушка светится вдали. Так до неё ещё добираться сколько?
 
Что ж, придётся как-то справляться с этим. Зато переехали в отдельную квартиру! Это было так радостно — наконец-то своё жильё! Теперь больше не нужно стоять в очереди в туалет и в ванную. И не нужно неделями намывать общий коридор и санузлы.

Пусть до Москвы, вернее, до Ленинградского вокзала на электричке полчаса езды — это не страшно. Всё Подмосковье работает в Москве, и они как-то успевают. Если не хочется трястись в электричке, можно на автобусе доехать до ближайшего метро, по времени столько же времени.

Разве всё это может омрачить радость переезда в квартиру, где будет жить только твоя семья: любимые мамочка, папочка и она — их дочка, которую они так боготворят! Как же долго они ждали её рождения! Уже отчаивались, но тут как будто бы сам Бог послал!

Пришлось делать кесарево сечение — по-другому никак. Маме уже под сорок — это возраст, с которым нужно считаться. Отец мечтал о сыне. Но что теперь говорить, надо было спасать дочь: она родилась недоношенной. Но ничего, Аннушка выжила и стала такой хорошей девчонкой!

А теперь этому «ребёнку» шестьдесят пять лет! Очередной юбилей! Она пока работает, хотя на заслуги уже мало кто обращает внимание. Пенсионный возраст, и этим всё сказано, но какая может быть пенсия учителей? Такая профессия подразумевает работу до последнего звонка, пока вперёд ногами не вынесут. Скорее всего, так было раньше, а сейчас молодые люди не очень-то смотрят на пенсионеров, они дышат в затылок. Ждут, когда споткнёшься, и, не дай бог, упадёшь, тут же затопчут, пробегут мимо и не посмотрят, трепыхаешься ты ещё или это предсмертные конвульсии пошли.

Она шла, еле передвигая ноги. В Москве последние два дня шёл небывалый снегопад. Такого она с детства не припоминает, чтобы сугробы достигали такой небывалой высоты. С тротуаров снег сгребли уборочные машины, отбросив его к краю газонов. Там он находился и сейчас, мешая проезду автомобилей, которые, не имея другой возможности, заезжали на тротуары, оставляя прохожим узкие проходы «в одного человека».
 
Анна Фёдоровна осторожно ступала по скользкому льду, стараясь не упасть и не испортить новое пальто, за которое отдала всю месячную зарплату, и новые сапоги, которые тоже обошлись ей в немалую сумму. Поэтому она шла медленно, почти не отрывая ноги от поверхности, стараясь идти как можно аккуратнее.

Она понимала, что поскользнуться и упасть в ледяную воду было опасно, а получать травмы ей совсем не хотелось. Учительница работала целыми днями, чтобы заработать побольше денег и, главное, не сидеть дома. Одной дома? Совсем невмоготу. Так и с ума можно сойти. А куда свои знания девать? В гроб все не поместятся. Их раздавать надо, пока силы есть. Вот только желающих поубавилось.

Ученики ждали в школе, и это было самым важным. Пропустить хотя бы несколько уроков по болезни никак нельзя, да и некому было за ней ухаживать — Анна Фёдоровна жила одна. Её дочь уже давно вышла замуж и жила на другом конце города.

«В твоей «хрущёбе», мамочка, только ты и мыши могут жить, а мне здесь делать нечего!» — говорила дочь, уезжая.

Она переехала к обеспеченному мужчине, который имел отдельную квартиру. По его замыслам, молодая жена должна была дополнить интерьер и стать нянькой, а потом и гувернанткой для их ребёнка.

Мать знала, что Леночке не сладко живётся с ним, но что поделаешь? За всё нужно платить, особенно за комфорт и обеспеченность. Да и о ребёнке нужно думать — о его образовании, прежде всего.

Анна Фёдоровна и сама была учительницей, поэтому знала, что в наших школах не всегда учат хорошо. За её плечами было больше тридцати лет работы с детьми, и она понимала, что нужно искать более качественные образовательные учреждения.

Вот и её дом — «хрущёба» второго поколения, которую в начале называли «башней». В доме двенадцать этажей, но толку от этого мало. Каждый год в стенах появляются огромные щели из-за осыпающегося связующего раствора между панелями. Летом приезжает бригада ремонтников, чтобы подмазать и подкрасить, но к весне всё снова становится плохо. И так каждый год!

В городской проект «первой волны» реновации этот дом не попал. Говорили, что это не пятиэтажка, и пока не развалится, поживёте. И никого не волновало, что квартиры в этом доме маленькие и напоминают гардеробные в домах у «новорусских».

Анна Фёдоровна привычно открывает дверь в общий тамбур. Сюда выходят двери соседей — всего три семьи. Соседи были хорошими, жить можно. Правда, был один проблемный сосед — Петька, тихий мальчик, который стал наркоманом. Он водил шумные компании, но только до первого укола, а потом они спали вповалку. Соседи выгоняли их на лестничную клетку, а там уже пусть кто-то другой разбирается.

Потом пришла милиция, но это было скорее для вида. У блюстителей порядка свои заморочки: кого надо — «закроют», других свои же в воду столкнут, а кто покруче — в осведомителях ходят.
 
Дверь в квартиру открылась легко, да её плечом подтолкни — вылетит... На хозяйку пахнуло застоялым воздухом непроветренного помещения. Как всё знакомо: столько лет она входит в эту прихожую, в которой двум пришедшим в гости развернуться трудно. Она хорошо помнит: если гостей было больше трёх, то один временно пережидал в коридоре — проходить в комнату не было резона, там всё место занимал стол, уставленный яствами.
 
Квартира двухкомнатная, но это только одно название, а по сути своей это одна комната, треть которой в торце, где расположено окно на другую сторону, отгорожена стеной. И за этой стеной умещались кровать и письменный стол — и всё?! Нет, ещё стул, на котором она сидела за этим столом, делая уроки все десять лет своей учёбы в английской спецшколе. А потом дочка сменила её и также усердно занималась. И эта конура считалась отдельной комнатой. Конечно, можно было закрыть дверь, но при этом важно было не задохнуться: открывать форточку страшно — первый этаж…
 
Что только ни делал отец Анны Фёдоровны, чтобы каким-то образом привести в порядок всю перерытую землю под окном. Облагораживал территорию, как только мог. Через несколько лет с начала жития их в новой квартире возле окон вырос целый сад: плодовые деревья, которые впоследствии стали приносить хороший урожай яблок, слив — даже груши были! Помимо этого, впритык к окнам теснились кусты сирени, шиповника и жасмина. В мае пьянящий запах разносился по всему району... Таким образом, их квартира, находившаяся на первом этаже, была отгорожена от внешнего мира.

Да, было — было..., и мать с отцом были..., но так давно их уже нет, что Анне Федоровне порой кажется, что их вообще не было, а на свет Божий она появилась так, сама по себе... Ниоткуда... И, может, даже сразу взрослой...

Привычным движением она сняла с себя пальто, стянула сапоги, встала в любимые тапочки. Теперь можно и зайти... Как же не хочется ничего делать!.. Одно дело — муж, дети..., а тут одна, хоть волком вой. И почему все учительницы — одиночки?.. Мужчины-педагоги — с жёнами, а женщины, отдающие всю себя воспитанию и обучению чужих детей, — одиноки... Да, это понять можно: женщина так отдаётся работе, что на ближних своих совсем времени не хватает. Особенно на мужа, — сегодня устала, завтра «не могу, голова болит», послезавтра — «ну что ты пристал, словно маленький», — вот и отворачивается обиженный муж к стенке. А через день, — смотришь, припозднился, да ещё под хмельком..., а через полгода: «Извини, Анна, я полюбил другую...» И ничего не скажешь, — поздно... Раньше думать надо было!.. Не держи, пусть идёт, — доля твоя такая: одной жизнь коротать!..
 
Давай ручки помой, да за тетрадки!.. Только сначала покушай чего-нибудь, весь день крохи во рту не было, так и язву заработать можно, а кому ты, больная, нужна… Ты думаешь, дочь приедет?! Она позвонить раз в день не может, спросить о здоровье матери не соизволит, а ты хочешь, чтобы она у твоей постели сидела и овсянкой тебя с ложечки кормила, не дождёшься…

Анна пошла мыть руки. Она постоянно мыла руки, даже в выходные, когда не выходила из дома. Эта привычка шла с детства, после того как однажды сердобольный папочка прочитал ей статью из журнала «Здоровье» о том, какое количество бактерий человек приносит домой, приходя с улицы. В дочке что-то переклинило, и она стала усердно мыть руки — и по делу, когда они действительно были грязными, и просто, когда этого совсем не требовалось, так, на всякий случай…
 
Санузел в таких домах — совмещённый, так он ещё и малогабаритный, да и как по-другому, если там мог разместиться только один вошедший туда человек? Вот унитаз, почти нависая над ним, умывальник и ванная сидячая. Да, сидячая — в ней можно только сидеть, а если сводит ноги, то лучше встать, но это кто стоять ещё может без посторонней помощи... Анна Фёдоровна ещё могла, и это её очень радовало...
 
Она хорошо помнит, как с подругами, учась ещё в школе, ходили в гости к своей старой учительнице и помогали ей, чем могли, хоть чем-то скрашивали её одиночество. А сейчас?.. Не надо об этом… Всё заменяет компьютер, «Скайп»… Ну что за слово такое, как оно напоминает «скальп», отсюда скальпель… Тоже звучит, напоминая операционную… Камень в желчном… Ну, давайте не будем об этом!
 
Это всё в прошлом. Что будет впереди, один Господь знает!.. И так на душе кошки скребут… Её вчера вызывала к себе директриса и недвусмысленно дала понять: пора готовиться… Да нет, вы неправильно подумали, туда ещё рановато, а вот подыскивать новую работу следует!..

«Анна Фёдоровна, — вычитывала та железным голосом, — вы же компьютера толком не знаете?! Сами поймите, вы просто тормозите учебный процесс!.. С вами нельзя толком связаться... Нет, нет... Вы покажите свой телефон! Ну? Что это за убожество? С таким уже на Чукотке оленеводы не ходят, а вы в Москве, где учатся дети достойных родителей?! Они же всё фиксируют — каждое ваше слово записывают, а потом своим родителям сливают! А вы стоите здесь, глазками своими хлопаете. Вы ещё заплачьте!.. Этого только мне не хватало! Меня этим не возьмёшь. Попробуйте устроиться в консьержки или гувернанткой какой-нибудь... Да, и не предлагайте никому свой «английский» — с таким произношением даже в южной Индии не разговаривают!.. Я надеюсь, вы меня хорошо поняли?! А сейчас свободны!..»
 
Анна Фёдоровна, вспоминая жёсткие слова директрисы, возилась на кухне. Нужно было хоть что-то подогреть... Да как же не хочется готовить себе, когда ты одна! И главное, зачем?.. То, что ты готовишь, никому больше не нужно — руки опускаются, да и аппетита совершенно нет...

Она достаёт из холодильника макароны, которые от времени спрессовались в единый брикет. И чтобы хоть как-то скрасить эту безвкусную массу, режет лук, наполовину подгнивший: когда она его покупала?.. вспомнить трудно… Совершенно не стоит напрягать память по пустякам!.. Режет тонко и бросает его на сковородку, а потом кубиками вырезает макароны — по-другому никак… Заливает яйцом, и всю эту смесь долго мешает, посыпает сверху тёртым сыром… Вот тебе и «паста» готова! И зачем идти в ресторан, когда всё это можно получить, не выходя из дома?! Ура!

Анна радуется, как ребёнок, но чувство радости и спокойствия никак не входят в сферу её жизненных приоритетов: как можно веселиться, когда кругом всё плохо!.. А что, в сущности, плохо? Живёшь одна в «двухкомнатной квартире», пенсия — какая-никакая, работаешь пока… Дочка замужем. Внук устроен. Зять не обижает. Чего тебе ещё надо?!

           Мать напряжённо начинает вспоминать, когда последний раз звонила дочурка? Наверное, вчера, и то на минуту: куда-то, как всегда, убегала. Хоть бы по телефону услышать голос внука!.. Он уже как год учится в Англии. А если бы поговорить с ним на английском?! Ну, если он её поймёт, конечно…

Встрепенулась, смотрит на часы: по телевизору время новостей. Ну как же она пропустила! Нажимает на пульт. Маленький красный телевизор, ещё тех времён, когда всё только начиналось, стоит тут же.

На экране опять Америка, «свободная» Америка. На этот раз не ураган, они, как правило, летом. Нет, это что-то другое... Анна Фёдоровна начинает вникать. Средняя школа, много полицейских машин, полосатые ленточки, заплаканные лица детей и взрослых... Пятнадцать человек убито: ученики, а с ними их наставники... Нападавший застрелил себя. Опять школа...
 
Она не притронулась к пище. Бросила вилку на стол, вытерла руки о фартук, пошла в комнату, села на диван… Надо было успокоиться: опять стреляли, — она чувствовала душой, что совсем немного осталось, и эта зараза ненависти, паранойи перескочит через океан и окажется уже в наших школах… Хотя и без этого ужасов предостаточно!.. Чего она только не насмотрелась на своём веку…
 
Но особенно ей врезалась в память одна мамаша, торгующая у забора школы кокаином. Когда её на допросе спросили, зачем она это делала, — неужели та не понимала, что совершает преступление перед законом и совестью, продавая смертельное зелье детям?! Та ответила, что ей своих детей кормить нечем... Муж — пропойца, спустил всё до нитки на спиртное. Дома шаром покати, а трое по лавкам бегают... Ей предложили «подзаработать», и она согласилась. А что? Работа не пыльная, как ей показалось тогда, а то, что она теперь лет десять проведёт за решёткой, её не предупредили...
 
Да, много чего было за последнее время, именно того, что раньше, в эпоху «загнивающего социализма», представить трудно было. Ну, подерутся ребята во дворе, приведут их к директору с синяками, так там же в кабинете и помирятся, а потом все вместе в футбол побегут играть!..
 
А сейчас, если драки, то показательные: до крови, пока проигравший сознание не потеряет, и всё это снимают на гаджеты, чтобы потом в интернет выложить и хвалиться. А сколько раз учительниц молодых подставляли: доводили их до белого каления, те не выдерживают, начинают отвечать, а всё уже на видео и в компьютер школьный, непосредственно к директору!..
 
Да что же это за поколение растёт? Ведь лет через десять они станут молодым работоспособным населением нашей страны. Им Родину защищать!.. Только кто это делать будет? Одни в бандиты пойдут, пополняя и так под завязку набитые тюрьмы. Другие – «додики», которые из «компов» не вылазят, превратив жизнь свою в иллюзорный мир, в котором и пребывают каждый день, совсем не ощущая, что настоящая жизнь – та, которая дана им свыше, – проходит мимо, не позвав их за собой.

Но не всё так плохо, если, пускай изредка, но с упорным постоянством, появляются светлячки духовности и патриотизма!.. Анна Фёдоровна отбросила от себя пульт, который машинально продолжала держать в своих руках. Наши лётчики, молодые ребята, которые гибнут в небе Сирии... А сколько их по всей Земле, о которых мы никогда не узнаем, так как они засекречены и никто о них знать не имеет права... Кто они?.. Они же также учились в таких же школах... Получается, что не всё так однозначно, и нельзя рубить с плеча всех под одну гребёнку.
 
Женщина встала, подошла к старому пианино, которое стояло здесь, в углу большой комнаты. Села и стала наигрывать «Лунную сонату». Это занятие постоянно успокаивало её. Она не стала музыкантом, как хотели её родители, но навыки, полученные в школьном возрасте, приносили свои результаты, и сейчас это было очень кстати...

«Нет, я просто так не уйду!.. Не дождётесь!» — сложилось в её голове... «Я ещё повоюю!..» — произнесла уже вслух учительница. Ей показалось, что эти слова она слышала в каком-то фильме, но сейчас они как-то особо подходили к её настроению.

А луна тем временем выплыла из-за соседнего дома, безмолвно уставившись в бледное лицо Анны Фёдоровны, — жизнь продолжалась и шла своим чередом, а надежда на что-то светлое, доброе никогда не покидала Анну Фёдоровну.
 
                2018г*)