Попытка рассказать

1.
Он собирался неторопливо, параллельно быстро бросая рубашки и брюки в небольшой американский чемодан.
Не забыть паспорта, деньги и распечатанные билеты туда-обратно.
Сегодня он чувствовал себя Колумбом, которому через 5 часов предстоит открыть свою Америку и бороздить её минимум сутки. А, может, сумбурным моряком?
Небольшой флакон парфюма, бритва и принадлежности путешественника, аккуратно упакованные в белый футляр.
Бокал воды, последний взгляд, направленный на часы, и выезд в аэропорт.
Стойка регистрации, пожелание приятного полёта от неприятной стюардессы. «Да, где их только находят?..» Подозрительно приподняв бровь, качнул головой в ответ. Недоверчиво. Девушка, лет 23, сознавая неидеальный английский и оставляющий желать лучшего макияж, отшатнулась в сторону, покосившись в направлении его шагов.

Уверенный и нервный он прошел в центр салона и остановился. Определив место, замер в кресле в ожидании медленного движения к взлетной полосе.
И вот внизу уже остались не сданные отчеты, весельчак-начальник и планы на будущее, зафиксированные капиллярной ручкой в ежедневнике. К нему был доступ только у него. Ведь в природе никогда не делиться грядущими планами. Незачем.
Задумавшись, спешно достал сигарету и смакуя её, поднес огонь к лицу. Это произошло на автомате, весь столько мыслей в секунду одолели его сознание. По спине пробежали аккуратные капли пота.
Та самая стюардесса жестом показала, чего не нужно делать.

И все же, какой кретин решил запретить курение на борту? Чувствовал ли он хотя бы раз лаву, извергающуюся внутри? От которой и деться никуда нельзя.
Взяв в руки книгу, даже успел зачитаться любимым произведением и уснуть. Он очнулся. Глаза заблестели зелёным огнём. На миг в них отразились цвета уже отдыхающей, но все такой же не спящей Москвы. Сердце забилось резкими двумястами ударами в минуту.
Снова аэропорт и такси. Регистрация. Номер в отеле.
Наконец, теперь можно выдохнуть. Лечь на молочное белье и закрыть глаза.
Вздрагивание. Сообщение: «Буду через 7 минут».
2.
Замыкая круги по комнате, включил мелодичный джаз, чтобы хоть как-то успокоить биение внутреннего метронома. Он поджал скулы, как безумец, осознающий, что находится в сумасшедшем доме. Осознающий, что пора бежать.
Резким движением открыл кран и пустил воду. За несколько хлопков по щекам спокойствие вернулось к нему.
Её все ещё не было. Скорее всего, перепутала этажи или вообще передумала.

Но её можно понять. И отпустить, когда будет необходимо.

Он услышал неторопливые шаги. За полчаса пребывания здесь это были первые звуки и он стоял в полной уверенности, что они ведут к нему.
Шаги грациозно и чеканно приближались к двери, а потом снова удалялись. Отдалялись, приближались. Через мгновение он даже рассмеялся: настолько смело и глупо выглядело представление за массивной дверью.

Вдруг постучали. Немедля он открыл и, наконец, увидел её. Маленькая женщина стояла перед ним одновременно беспомощная и призывающая: то ли к спасению, то ли к взятию в плен. Уверенная и смущенная.
Наверно, встретившись с индейцами, первооткрыватель увидел то же спокойствие и страх в их прозрачных глазах.

Она протянула большой белый свёрток, что его руки аккуратно швырнули на застеленную постель.
- Нам это не понадобится.
3.
В темноте номера с окном под самой крышей он стоял такой высокий, сильный и сознающий, что жизнь ровным счётом не имела смысла вплоть до этого момента.
Поразительное спокойствие как кокон скрепило их обоих и ласково уложило в постель.
Он помог ей снять легкое платье и стереть с губ помаду.
Так, она стала сама собой, будто колдовские чары были больше не властны.

Остались слышны лишь легкое дыхание и уверенный мужской голос. Он заговорил как-то невзначай. Точно обсуждал одну тему уже несколько часов.
Он спросил, помнит ли она цитату Экзюпери. А после все стало поразительно очевидно.
***
«Взрослые очень любят цифры.
Когда рассказываешь им, что у тебя появился друг, они никогда не спросят о самом главном. Никогда они не скажут: «А какой у него голос? В какие игры любит играть? Ловит ли он бабочек?»
Они спрашивают: «Сколько ему лет? Сколько у него братьев? Сколько он весит? Сколько зарабатывает его отец?» И после этого воображают, что узнали человека».

Внутри она даже закричала. Зарыдала. Как рыдают дети от горя, от неосознания своей вины за совершенное. Громко и тщетно.
Тогда вспомнила, что именно об этих словах всегда думала там, глубоко в детстве. То была единственная цитата, что поражала её в столь мудром произведении. То была цитата, произнесённая тем, кому хотелось поклоняться.