3. Лев

И был Лев. Лев, одним своим именем (и не менее звучной фамилией) вводивший в трепет всю толпу моих друзей и убивавший своим существованием моих поклонников всех мастей. Он был старше меня на 16 лет и, хоть и не мог похвастаться красивыми кубиками пресса (в своем, как мне тогда казалось, преклонном возрасте), зато харизма и порода шли далеко впереди его. Дьявольски умный, с серебром седины на висках и фантастическими искрами в глазах, Лев, чей известный род древнейшей нации, широко распространенной на просторах нашей родины, десять поколений не мешался ни с кем другим. Лев, чья фанатичная одержимость сексом и безупречная техника практически примирили меня с необходимостью ложиться в постель не одной.
Лев был эстетом и гурманом по жизни. Дорогие костюмы на заказ, ботинки из кожи страуса, индивидуальный парфюм. Несмотря на то, что я с детства ни разу в жизни не испытывала ни в чем нужды, Лев сумел поразить мою фантазию. Он же первым умудрился впихнуть в меня устриц, которых я всегда побаивалась, он же показал мне, что шелковые галстуки могут быть повязаны не только на его шее.
Лев был во многом первым для меня, но особенно он отличился и запомнился тем, что сумел первым меня бросить.
Я прекрасно помню этот солнечный день августа. Пикник на траве, с корзинкой и клетчатой скатертью, с бутылкой красного сухого и идеальными бутербродами всех мастей, с любовью изготовленные Львом. Тут же лежат ракетки для бадминтона и спрей от москитов. Лев очень продуманный. Слишком.
Скука уже тогда была моей доброй приятельницей. Я уже окончила свой первый вуз и устроилась работать к подруге Льва специалистом по головам. Я была в меру расслаблена, упивалась своими финансовыми успехами (заработная плата была непомерно высокой для такой должности), лениво смотрела на закатывающееся солнце сквозь рубиновую гладь брунелло в своем бокале и думала о том, что этот мир меня вряд ли чем-то сможет удивить. И еще где-то на заднем плане мышления промелькнула мысль, что со стороны мы напоминаем сюжет из Бондианы: Лев с его породистым лицом, мужественным тяжеловатым подбородком с ямочкой, красивым прищуром и голливудским идеальным загаром, и я - юная секс-бомба в образе девушки пин-ап.
В этот самый момент Лев произнес своим мягким баритоном:
- Эката, я считаю, наши отношения исчерпали себя. Нам пора расстаться.
И добавил:
- Еще брунелло?
Мир, вращающийся вокруг меня, сначала замер, а затем закружился снова со страшной скоростью. Каким чудом меня не вырвало, для меня до сих пор является большой загадкой. Сердце забилось в горле, в ушах, так, что я не смогла ничего сказать. Я оглохла и онемела. И поднесла к нему бокал, наблюдая, как он его наполняет. Измененное сознание подсказало мне, что в бокале - кровь убиенных младенцев, кем на тот момент я себя и почувствовала. Поэтому я сказала в ответ самое глупое, что только могло прийти в голову:
- Что?
И, не слушая его объяснения, с наслаждением выплеснула содержимое бокала на его белоснежные шорты (которые до этого момента оставались белоснежными настолько, что казалось, из кустов сейчас выбегут тетя Ася или мистер Пропер, а, может, даже этот дурацкий мультяшный Мойдодыр, который тоже рекламировал там какую-то свежесть по зомбоящику).
Дальше был кромешный мрак. Мой персональный месяц ада. Я не могла есть, спать и видеть кого-либо. Я ненавидела все эти лица с гримасами ужаса и восклицаниями удивления. Мама картинно пила успокоительные и утроила частоту своих посещений психолога, а я воровала ее снотворные, чтобы хотя бы на несколько часов в сутки забыться. Все остальное время я лежала на ковре в своей комнате и смотрела в потолок. И думала о том, как умереть, точнее, как просто выключить свою жизнь.
В один чудесный сентябрьский вечер ко мне в гости заглянула подруга Льва, роскошная женщина бальзаковского возраста с голливудской укладкой и запахом винтажных клима, смешанным с острым ароматом жалости. Для меня этот запах приобрел значение надежды.
- Дорогая, сколько можно себя изводить? - сказала она с легкой укоризной, шурша по моей пустой кухне и заваривая нам чай. На столе стояли свежие божественно-прекрасные эклеры в сиреневой коробочке с бантом. На стуле безжизненной тряпкой гнездилась я.
Ее безукоризненный дымчатый костюм так гармонировал с цветом ее глаз и оттенком лака на ногтях, что я невольно вспомнила о единственном человеке, который мог так изысканно сочетать вещи, еду и...людей. Человек, который был настолько идеален снаружи и настолько гниловат изнутри. Перед глазами всплыло рубиновое пятно на белых шортах, и я в который раз пожалела, что это было всего лишь вино, а не кровь негодяя.
- Ты ведь никогда его не любила, - проницательно заметила моя добрая фея, разливая чай по фарфоровым чашечкам мейсен;
- Признай, тебе просто обидно и непонятно, какого это. В первый раз все бывает тяжело и непривычно. А ты борешься не с теми демонами.
Она была чертовски права, и в моей голове что-то щелкнуло. Я видела себя со стороны - пронизанное жалостью к себе и ненавистью ко всему роду человеческому ничтожное существо с кожей мышиного цвета и пышными алыми мешками под глазами, которым мог с легкостью позавидовать сам Дракула. Все это время я разрушала себя и ждала исцеления, но оно не могло прийти, ведь я ждала его с другой стороны. Я что-то там думала о любви и предательстве, но по факту - она была абсолютно права - вопрос был только в неопытности. Это был неизбежный момент, который мог убить меня, или же - подарить бесценный опыт.
В этот вечер я съела все эклеры, один за другим. Потом выплакала столько слез, сколько не выдавила из себя за месяц. Затем впервые за все это время заснула без снотворного.
А проснулась на следующее утро совершенно обновленным свободным человеком. Лев присутствовал в моей жизни почти год...и еще один месяц. По радио заиграла песня Виагры "Сегодня первый день моей свободы". Впервые за месяц я по-настоящему улыбнулась.