Поездка в детство. Пристрастные путевые заметки

Писать пришлось долго, так как должны были утрамбоваться первые впечатления от поездки.

Так случилось, что наконец-то мне удалось осуществить свою давнюю мечту - приехать в город моего детства, в котором не была более 20 лет. Как нельзя кстати пришло приглашение принять участие в научной конференции, короче говоря, совпали карты, сложились пазлы, нашла коса на камень - или как это ещё назвать - я не знаю. Собираясь в путь, я не думала совершенно о чем, до конца не веря в реальность ситуации. И только под мерный стук колёс морозным инеем обсыпанного поезда «Вологда-Мурманск» я наконец ощутила, что, пробираясь сквозь ледяную ночную мглу, я еду на Крайний Север!

Родные пейзажи начали мелькать за окном с раннего утра, заставляя сердце метаться по грудной клетке с пятой скоростью. Ехать до Мурманска из Мирного ровно сутки.

Первое впечатление по приезде - Мурманск совершенно не изменился за 20 лет, если не считать нескольких построенных зданий и обилия вывесок. Запах города остался прежним - абсолютно непередаваемый мурманский зимний воздух. Несмотря на середину февраля в городе стояли ёлки и повсюду висели новогодние украшения, оно неудивительно - градусник завис на отметке в минус 20. Заселившись в навороченный конгресс-отель «Меридиан» и попутно осознав, что пафос заключается лишь в самом определении отеля, забыв от радости на стойке регистрации паспорт, о чем я тоже, естественно, даже не подумала, я отправилась на вечернюю прогулку по площади Пяти углов. Все, как и много лет назад - многоэтажная «Арктика», универмаг «Волна», центральный сквер.

В «Волне» в мохнатые времена моего детства располагалась весьма запоминающаяся инсталляция - универмаг был построен в стиле классического советского постмодерна - с потолка третьего этажа свисала грандиозная железная люстра, завихренная замысловатой ракушкой, видимо, символизирующей эту самую волну. Всегда было жутковато - а вдруг упадёт! Времена изменились, универмаг перестроили, вертушку убрали. Жалко.

Совершив вечерний моцион и поужинав с одноклассницей в ресторане «Тундра» с нереально космическим ценником, я решила обустроиться в номере отеля. Бронировала через Букинг, в пожеланиях написала окна на «Арктику» и тёплый номер. Номер дали на девятом этаже с видом на залив, что неплохо, но вот тепла особого я не ощутила. Скорее наблюдалась легкая арктическая свежесть. Ночь в шерстяном свитере удалась, после моих «фе» на ресепшн поутру мне принесли обогреватель и привели сантехника, сразу стало значительно теплее.

Чудесная штука Яндекс-такси! Водитель приехал ровно через три минуты, две из которых он пытался синхронизировать мою геопозицию. В общем мы друг друга наконец нашли, и поехала я в свой родной Первомайский район. Сердце молчало, эмоции шевелились, но не перехлёстывали и пеной через край не летели. Так, милая тихая грусть при виде родных окошек.

Далее мною овладело непреодолимое желание охватить все и взглядом, и техникой, но камера го-про в минус 20 включаться отказалась, пришлось снимать и фоткать на телефон, каждые пять минут отогревая его в кармане шубы. Вроде все получилось с одним лишь косяком - на фото район моего детства отобразился несколько унылым и серым, для людей несведущих - прямо гетто какое-то, но мне и это все понравилось, поскольку за столько лет практически ничто не претерпело изменений - такие же голые северные кусты, только машин всюду между ними понатыкано, а в целом непередаваемый кольский колорит остался прежним.

Я решила зайти в свою 27 школу, на входе бравый дядечка-охранник недовольно буркнул, что некогда ему со мной по школе шататься, но впустить все же впустил, и мне даже удалось его убедить, что я и сама неплохо прогуляюсь по этажам. В предвкушении экскурсии по альма-матер полезла в сумку за паспортом и почему-то там его не нашла. Что за ерунда! Порывшись для порядка в сумке ещё раз и представив дальнейшее путешествие в отделение полиции для написания заявления об утере самого главного документа, извлекла Снилс - его и вписали в гостевую книгу - и потопала по школьным коридорам.

Школа как школа, учителей прежних в ней, конечно же, не осталось, по коридорам бегали самые обычные дети, учебный процесс шёл своим ходом, как будто и не было никаких прожитых лет, во всяком случае, на школьных коридорах время никак не отразилось. Лишь сводчатая арка при входе в вестибюле в глаза бросилась - ни к месту там ее наличие, но, по-видимому, олицетворяет она культурно-дизайнерские пристрастия нового директора.

К своему дому подходила, испытывая особый душевный трепет - это непередаваемые ощущения - подняться по тем же ступеням, зайти в подъезд, знакомый до боли, увидеть все то, что не поменялось с прошествием лет. Все вещи остались прежними, люди только постарели. И очень выросли деревья.

В подъезде застала собственных соседей. Много лет назад они были моложе меня, а сейчас я смогла узнать этих людей лишь по глазам, всё-таки время - очень коварная штука, многих меняет просто до неузнаваемости. Хотя тетя Лида, пробравшись сквозь поток моих эмоций, все же меня вспомнила.

Вид из окна родного дома заставил переворошить в памяти самые потаённые детские воспоминания - тёплым вихрем пронеслись, казалось бы, забытые мгновения той, совсем другой жизни, которая осталась лишь в моем сознании и в глянцевых отпечатках старых черно-белых фотографий.

Сопка, многоэтажка напротив, взмывающий вверх проспект и фонарь, точно так же качающийся на ветру, как и много лет назад...

Я уехала уже вечером, когда моя огромная родная сопка погрузилась в сиреневый сумрачный полумрак, Кольский проспект расцветился огнями пролетавших машин, а я ещё долго стояла на остановке, пропуская один за одним свой «шестой» троллейбус, и пыталась запомнить эту картинку навсегда, вшить ее в сознание...

На ресепшене «Меридиана» мне любезно вернули мой паспорт, никто даже не удивился такой забывчивости...

Вообще в Мурманск сейчас приезжает очень много китайцев. Чем их так привлёк Полярный круг, непонятно, но китайцы повсюду - ходят толпами по городу, все фотографируют, массовые делегации можно увидеть в краеведческом музее, на атомном ледоколе «Ленин». Утром в «Макдональдсе» европейских лиц не встретить - одни азиатские разрезы глаз и среди них мое, заспанное, и тоже наполовину по этой причине китайское лицо. Если так и дальше пойдёт, то город ожидает дальневосточная колонизация, китайцы тут очень быстро освоятся, обязательно что-нибудь построят или внедрят, а пока Мурманск для жителей поднебесной - новая туристическая Мекка.

С рыбой в Мурманске стало проблематично. Клыкача в магазине не купить, крабы продаются камчатские, креветки аргентинские и питерские, гребешки почему-то из деревни Маланьино Калужской области. Собственной продукции рыбного порта в продаже нет. Возможно, где-то и есть, но не в таких количествах. Порт функционирует на одну треть мощности, в советские времена на рейд выходили траловые суда с такой регулярностью, что свежая рыба в мурманских магазинах плавала 24 часа в сутки, а сейчас на прилавках супермаркетов лежат лишь замороженные полуфабрикаты, и только кое-где мелькают таблички с волшебным словом «палтус», но и он, родимый, уже неживой продаётся. Хотя в одной милой кафешке мне приготовили роскошный обед: уху из трёх видов рыб, жюльен с морепродуктами и омлет с крабами, поклявшись, что все морское содержимое буквально утром ещё плавало в Кольском заливе. Я поверила, поскольку все это было чертовски вкусно!

Сувениры - это отдельная печальная история. При переезде моей семьи на Большую землю в 1989 году из контейнера пропала коробка, в которой были сложены несметные мурманские богатства - огромный кусок дикого аметиста, фигурки саамок из оленьего меха, фарфоровый белый медведь, разные статуэтки и прочие милые безделушки, в своё время приносившие немало радости моим родным. Потерянный след их растворился во времени, но воспоминания остались, поэтому желание найти что-то весьма похожее было превалирующим. И своего белого трехкилограммового медведя из фарфора я всё-таки нашла!

И вообще - было так много всего интересного! Помимо увлекательных мероприятий на конференции, я сходила на экскурсию на атомоход «Ленин». В моем детстве таких возможностей не было - мы могли побродить вокруг и посмотреть на Кольский залив, не более. К посещению ледокол открыли лишь несколько лет назад. Кстати, что интересно, название этой машины - ледокол - по факту не совсем соответствует действительности. Ледокол не колет лёд, он его мнёт и давит, а способность раздвигать арктические глыбы - это особенность конструкции, при этом судно приподнимается над препятствием и преодолевает его. А ещё весит он 20 тысяч тонн. И внутри можно сделать 3-д фото (с китайцами), которое можно сразу же совершенно бесплатно получить на свою электронную почту.

А ещё я встретилась с человеком, который в моей жизни сыграл очень важную роль. Моя первая учительница, Клавдия Васильевна Лахно. Как сейчас помню торжественную линейку 1 сентября 1984 года. Съехавший белый гольф, уползший фартук первоклассницы и смешной бант на полголовы, непонятно как державшийся, поскольку стрижка тогда у меня была под мальчика, в простонародье именуемая «горшок».

У папы тогда был фотоаппарат «Зенит», поэтому на той школьной линейке, конечно же, папа выполнял самую почётную миссию - у всех моих одноклассников до сих пор, наверное, хранятся в альбомах эти фотографии.

А потом был первый классный час, на котором Клавдия Васильевна говорила нам о Родине. Эти воспоминания настолько отчётливы, что, кажется, это было вчера. Посмотрев свои детские сочинения, заботливо сохранённые моим первым учителем, я удивилась тому, каким красивым почерком писали дети в Советском Союзе, когда не было безумной проектной деятельности и непонятного углубленного развития - школьников учили в первую очередь красиво и чисто писать, а авторитет учителя был непреложен.

Все в СССР понимали, что ребёнок в школу идёт получать знания, и никому не приходило в голову задать учителю вопрос: «А почему у моего ребёнка «два»? Наверное, Вы ему неправильно объяснили?» Не знаю почему, но раньше люди понимали, что неуспех ребёнка зависит от самого ребёнка и от его воспитания в семье, а сейчас почему-то школа стала виновата.

Об этом мы тоже поговорили с Клавдией Васильевной. Одно могу сказать - что все мои знания и хорошие оценки - это ее заслуга как учителя, а вот двойки, которые редко, но все же встречались, были исключительно мои. И я очень рада, что спустя 30 лет у меня появилась возможность сказать «спасибо» человеку, учителю, вложившему лично в мое обучение немало своего педагогического таланта и труда.

Несмотря на внушительный заполярный мороз я умудрилась пешком исходить практически весь город, посетить любимые места, да и просто мне доставляла несказанное удовольствие неспешная прогулка по улицам моего детства. Повторюсь - в Мурманске практически ничего не изменилось, на некоторых домах даже сохранились советские вывески, например, ателье на Самойловой, где мама 40 лет назад шила себе одежду.

А вот в здании спортивной школы номер 2, где много лет работал директором мой папа, теперь различные административные офисы и организации. Туда мне попасть не удалось, из-за чего я откровенно огорчилась, тем более с гостиницей эта старая школа находилась совсем рядом, в шаговой доступности, и каждый вечер я видела свет в окнах спортзала, где не раз папа проводил баскетбольные тренировки.

В свой родной район я отправилась ещё раз накануне отъезда - приспичило мне посетить хвалёный магазин финских товаров! Как настоящий шопоголик в этом магазине я оценила буквально все - если бы путешествие проходило не на поезде, а на личном авто с прицепом, то я бы не удержалась от многих покупок. Но, во-первых, мне физически все это было не унести, а в-вторых, в магазине не принимали банковские карты - пришлось выгребать из кошелька остатки наличности, которой хватило на финский сыр, витамины и зубную пасту.

Посетив напоследок Северное Нагорное - огромный торговый центр, выросший на месте советского универсама 80-годов, я собралась в гостиницу готовиться в долгий обратный путь в Мирный. И вот тут-то в момент прощания с родным домом и осознания, что эта, возможно, ожившая картинка моего детства, которую я теперь запомню навсегда, больше не повторится - вот тут нахлынувшие впечатления разорвали сердце окончательно. Это была истерика, остановить которую невозможно было ничем - я безостановочно рыдала так, что пассажиры в троллейбусе сочувственно оглядывались и понимающе кивали головами - мало ли, какая у человека трагедия в жизни произошла! А это и была трагедия, самое жуткое ощущение безвозвратности и бесконечного отчаяния. Миг, когда перед тобой за секунду проносится перед глазами все, что так дорого и хранится в глубинах памяти, миг, который не вернуть больше никогда! Забыть это состояние я не смогу, этот конфликт экзистенциален.

Слезы закончились в гостинице, когда мне пришлось танцевать с бубном перед чемоданом, пытаясь вместить в него все подарки, сувениры и прочее бытовое барахло, а оно усиленно туда не влезало. После череды магических манипуляций и нецензурных заклинаний чемодан все же закрылся, но поднять его не представлялось никакой возможности - он весил половину центнера и при общей внешней опухлости выглядел угрожающе. Да и наплевать, колеса у багажа имеются, как-нибудь довезу!

Ну и под занавес история про моремана.

Еле дотащив до поезда в 6 часов утра свой 50-килограммовый баул с подарками, сувенирами и белым медведем, я выдохнула только около вагона. Оказалось, зря! Я не знаю, кто формировал состав, но мой 11 вагон был первым, после 9 вагона-ресторана расположились 33 и 34, а первые вагоны, начиная с 4, оказались почему-то в хвосте. Я офигела. В общем-то все остальные пассажиры, немного умеющие считать, тоже зависли в некотором недоумении. Ладно, разобрались, разбрелись, рассовались, помахали ручками в окно. Поехали!

Поскольку дорога длинная, пассажиры так или иначе спустя два часа после погрузки начали общаться. Кому доширак заварить, кому с полки слезть. Моими соседями по плацкартному отсеку оказались три бравых офицера ВМФ, очень красивая брюнетка Таня, жена ФСБэшника из Североморска с малышом лет трёх, немногословный мужчина с верхней боковушки с друзьями-казахами из соседних вагонов и бравый мужичок в тельняшке, военный пенсионер, с четырьмя картинами собственного написания наперевес, по его словам направляющийся в Няндому на дачу с целью посадить в апреле картошку.

Морячкам достались верхние полки, ехали они в отпуска после торжества, посему поутру было им не очень комфортно в плане отсутствия спасительного свежего пива - пацаны, свесив ноги с верхних полок, реально скучали и страдали. Но держались молодцом! Таня всю дорогу занималась ребёнком - мальчик оказался на редкость сообразительным и спокойным, поэтому большую часть пути они, завесившись одеялом от посторонних глаз, безмятежно спали. Ближе к полднику морячки пришли в чувство и предприняли попытки шутить, а бравый пенсионер решил разбавить свой унылый досуг коньячком. Во фляжке. Поначалу все было бодро. Мореман оживился, быстренько распределил всех присутствующих по рангу, вступил в назидательную беседу с салагами-морячками, отчего те, прихватив гитару, шустро сгинули в вагон-ресторан, и старый пират, поймав дзен, воззрился влюблёнными глазами на Таню.

К слову, ехал весь вагон с самыми что ни на есть колоритными мурманскими соплями. И Таня тоже. И решил наш мореман вылечить пассажиров коньяком, в частности, Таню. И так к ней, и сяк - Таня смущается и не знает, куда от повышенного внимания деваться, тут мне даже стало немного обидно - не много ли чести всяким Таням? - и я решила за молодую мать вступиться, мол, да отстаньте вы уже со своим коньяком! А мореман раздухарился, вторую фляжку пригубил и давай кружки со столов хватать, чтобы в них своего спасительного коньяка всем набулькать. Вагон присмирел, все почти не дышат, чтобы случайно не шмыгнуть носом, потому что при каждом несанкционированном шмыге мореман тут же летит с коньяком и предложением «Давай, я сейчас тебя вылечу!»

Парни с гитарой прибежали очень вовремя, отобрали кружки, засели на свои верхние полки, а к тихому верхнему пассажиру угораздило принести знакомого казаха. Казах по-русски ну совсем никак, мореман толкает нетолерантные речи, вроде бы и не буянит особо, но народ кругом напрягается. Шумно все, шероховато, задиристо. Мужичок вроде не агрессивный, но столько от него пыли! В итоге забрали морячки у старого морского волка фляжку и еле уложили его спать. И в момент, когда доблестный богатырский храп огласил пределы пространства двух плацкарт у туалета, с изголовья моремана начали падать шедевры народного творчества. Парни из ВМФ почесали затылки - не пропадать же искусству - и закинули картины на соседнюю третью полку во избежание культурной катастрофы.

Тихо потом в ночи в Малошуйке морячки проводили Таню, помогли вытащить багаж. Я ей по-доброму позавидовала и подумала о том, что в шесть утра мой 50-килограммовый чемодан с полки снять будет некому.

Ага! В 5.45 меня за плечо тихонько потрепали. Спросонья я увидела перед собой полосатую тельняшку и очень грустные глаза: «Извините, пожалуйста, а что вчера было? Я сильно безобразил?» Я посмеялась, да все в порядке, говорю. А грусть в глазах его мореманских даже в темноте своей тоскливой чернотой пугает. «А еще раз извините, пожалуйста, а вы не знаете, где мои картины? Я их внукам в Няндому везу, сам рисовал залив Кольский! Ничего не жалко, пропади оно все пропадом! Картин жалко. Неужели потерял?»

И вот тут я разом вспомнила и «Африку» Замятина и Тряпицына Кончаловского - вот она трепетная народная северная душа! Удалой во вчерашнем разгуле, но искренне раскаивающийся в стеснительной робости, мореман полез на третью полку за моим неподъёмным чемоданом. Чуть, родной, не убился, ловила внизу и багаж свой, и моремана. И такие почему-то у меня впечатления от этого дядьки в тельняшке остались позитивные... не знаю, почему, наверное, от него копоти душевной не исходило. Светлый мореман оказался - и эта последняя история стала финальной в закрытии главного жизненного гештальта - разорванная неоконченными детскими воспоминаниями душа наконец-то успокоилась! Надолго ли?