Прежде и теперь

Прежде и теперь
Когда садишься в вагон, всегда немножко волнуешься от измененной обстановки. Мой путь – Алма-Ата – Караганда, Жезказган устроившись. Я прилег на свежую постель.Уже было за полночь, но спать не хотелось. Я вспоминал прошлое с тучами колеса о стыки ритмично, мельками в окне пейзажи ведем мы беседу с соседом прилично поезд рисуте в холмах виражи.
В поездах стала комфортно, тепло, вежливо. А как было – вспоминать не хочется, и все-таки я сравнивал. Как в 1946 послевоенном году я еще возил грузы на ослике по булыжным дорогам приземистой Алма-Аты. От вокзала до вокзала ездили на попутках или на «горветке». Теперь же на месте прошлой Алма-Аты построено две высотных с широкими, асфальтированными и озеленнными улицами и сотнями тысяч легковых иномарок.
В восьмидесятые годы я работал в Алма-Атинском зооветинституте и попутно занимался научно-иследовательскйо работой, связаной с выведением новой породы овец. Суть работы заключается в следующим. В Казахстен в те годы насчитывалось тридцать пять миллионов овец разных (пять) пород, в том числе грубошерстных курдючных более шести с половиной миллионов. Грубошерстные овцы хороши тем, что они очень хорошо приспособлены к суровым природно-кормовым условиям полупустынной зоны Центрального Казахстана, но грубая шерсть низкого качества, пригодном на произдводство войлока для юрт и грубых валенок. Вот я и решил улучшуть грубую шерсть и «одеть» грубошерстных овец в олугрубошерстное и полутонкорунное руно, сохранив хорошие мясные качества и прриспособленность к местным природно-климатическим условиям. Работа эта сложная, требующая грубоких знаний, терпения и еры в успех, т.е. оптимизма.
Приказом министерства сельского хозяйства Казахстана мне было разрешено проводить эту работу в пяти совхозах (избранных мной) Актагайского района, Жезказганскйо области (между Балхашом и Карагандой) в полупустнной зоне. Из Алма-Аты до совхозов я ехал на поезде, до Караганды, от Караганды до Актогая (райцентра) на самолете или из Алма-Аты до Балхаша – на самолете и от Балхаша до Актогая – на автобусе. В совхозы я ездил два-три раза в год. Моимии лаборантами были опытные труженики чабаны. В течении двадцати лет, т.е. до официального утверждения статуса новой «дегересской» породы Государственной экспертной комиссией (1980 г.).
Следует отметить, что природные и жизненные условия Алма-Аты и Актогайской степи несравнимы, но не это было главным. Я был заинтересован и увлечен этой работой и не замечал некомфортности условий, несмотря надвойную физическую нагрузку: мпедагогическую и научно-иследовательскую, поэтому график моей работы был предельно уплотнен и в институте и в степной лаборатории». В каждую поездку я выполнял намеченый определенный объем работы, которая современенм качественно менялась, с созреванием породы: изучались многие показатели развитие от молодняка до взрослого состояния, мясные и шерстные качества, молочность овец, биологические и наследственные особенности и другие. В поездках я получал различные впечатления, имеющие для меня важное морально-психологическое значение, потому что моя работиа была тесно связана с теми природными, хозяйственными и жизненными условиями и я их должен был сочетать. Поэтому я был не безразличен к окружающей среде, а активно в ней участвовая, выходя за пределы своих обязанностей.
Через четыре часа станция Отар. Слева холмы чередуются с равнинами. Справа – равнина до горизонта. Далее Чиганак, Сарышаган, Моинты, Агадыр жарык кругом мелкосопочник, полупустынная зона от Моинты до города Балхаша – три часа езды ночным поездом на Восток. На всем пути не встретишь ни деревца, ни озерца. И только изредка, в низинках, между гор растут обиженые природой недоразвитые деревца, тала или осины и карагача. Среди трав хозяйничают редкий ковыль и низкорослая жусан-полынь. В Советское время здесь паслись сотни тысяч овец, лошадей, верблюдов, крупного рогатого скота. Теперь же жизнь в стеи будто замерла.
От города Балхаша, расположенного северном побережье озера Балхаша на север до Актогая (центр района) четыре часа езды на автобусе среди мелкосопочника. Справа, вдоль дороги – хирая паводковая речка Токрау, обросшая талам в низине пртянувшаяся на пятьсот километров. Весной Токрад полноводная и бурная срезает берега и сносит мосты. Летом превращается в ручей, который можно перешагнуть. А кое-где и ручей-то исчезает, то появляется вновь, подпитываемый родниками. В некоторых промоинах, где задерживается вода. Водятся маринки и мелкие пискари. В некоторые наиболее снежные зимы обилие талой воды доходит до озера Балхаша, из которого вверх по течению устремляются маринки, язи, сазаны. Я не раз ловил их руками на мелководье. Однажды весной мне необходимо было переехать на восточную сторону Токрау и выполнить намеченную работу в опытной элитной отаре овец на зимовке «Кызымчек» (девичья грудь). На автомашине или даже тракторе бурную речку переехать невозможно. Поэтому я решил переехать ее на лошади, выбирая меньшую губину. Проводить меня предложил экономист совхоза «Актогайский Рахимбеков Р., хорошо знавший брод через буйную речку. Проехали мы метров пять и вдруг мой проводник ехавший в переди, окунулся вместе в с лошадью, и выплыв, поехал переодеваться. Я вернулся на берег, ожидая проводника. Проводник вернулся скоро и мы опять воехали через бурлящую воду, но в другом месте ширина речки в этот момент была около пятьдесяти метров с глубиной по живот лошади. Мы уже подъезжали к другому берегу. Рахимжан свернул чуть влево, а я, не ожидая худьшего поехал прямо, потому что до берега оставилось около пяти метров. И этого было достаточно, чтобы моя лошадь оступилась в промоину и я повторил купание проводника. Около берега стояла землянка, в которой жил с семьей, веттехник Сейтжан Галиханов, добросовестный и отвыественный работник. У него мне пришлось переодеться и высушить одежду. Кстати, погода была солнечная, тихая и теплая. И что бы хорошо разогреться после купанья, я взял лопату и начал бросать намытый песко-галечник и нестилая, дорожку к дверям.
На следующий день я поехал на Зимовку (около десяти километров) около двух невысоких рядом стоящих гор, которые со стороны похожи на «девичью грудь» или их называют еще – «две сестры». Я ехал медленно ит думал о предстоящей работе. Вдруг я увидел впереди важно прохаживающегося долговязового журавля. Я тут же остановил лошадь и замер, чтобы не спугнуть и полюбоваться красотой и поведением одинокой крупной и редкой птицей, что-то клюющей на земле. Наконец, я тронул лошадь, приближаясь к журавлю. Он в мгновение, разбежавшись, как самолет поднялся на широких крыльях. Я пустил лошадь в ская, но вдруг, увидел промелькнувшего журавленка. Встревоженная топотом лошади я подъехал к нему. Он лежал, подобрав под себя ноги и вытянул вперед голову, прижимаясь к земле. Я наклонился над ним. Он лежал, недвигаясь, как метрвый. Я смотрел на него около пяти минут, а он лежал бездвижения. И когда я взял его на руки, он начал вырываться, издавая тревожные шипящие звуки. Я взглянул в небо, журавль летал вокруг и изавал не громкие редкие призывные голоса. Я держал и осматривал долговязого журавленка. Весил он больше килограмма, величиной с ощипаную курицу. И покрыт густым темно-серым пухом, с длинными ногами, утолщенными в коленном суставе с длинным клювом с детской желтизной. Он издавал специфический журавлинный запах, отличающийся от запаха кур и гучей. Я посмотрел кругом, надеясь увидеть второго журавленка. Но если бы он и блы, он тоже, возможно приник к земле, не прявляя признаков жизни. Я опустил журавленка на землю. Он, пробежав метра три, опять прилег к земле в прежней позе без движения, что является его самозащитой от возможного хищника. Я настолько увлекся встречей с журавленком, что незаметно потерял светозащитные очки, без которых здесь, в степных просторах, залитых солнечным светом, я чувствовал не комфортно до слез.
Я с некоторым волнением подъезжая к зимовке «кызым чек». Здесь зимовала элитная отара овец, а ухаживал за ней заботливый передовик, орденоносец Алгамжанов Совет. Цель притезда – отобрать лучших ремонтных баранчиков до кострации. Меня встрентил наш студент, который проходит здесь производственную практику. Я поинтересовался его результатами и остался доволен. В соответствии с программой он собрал нужный материал по организации и распорядку труда, зоогигиене, кормлению, уходу и содержанию, ветмероприятиямм и профилактическим мероприятиям, племенной; работе, оплате труда, и  отчетности. Недоставало характеристики развития молодняка и мясной и шерстной продуктивности овец. Как то ясно чабан подогнал отару, (уже темнело) мы ее осмотрели. Матки и ягнята здоровы. Последние объяснившиеся матки с ягнятами – в отдельных оцарках. Студент заномеровал васех ягнят. До обеда ягнят оставляют в загоне, а после обдеа соединяют с матками с целью рацитонального режима питания маток и ягнят. Утром отару выпустили из загона до восхода солнца. Мы со студентом и рабочим осмотрели всех ягнят, отобрали двадцать пять лучших (развитых и шерстных) ремонтных баранчиков, которые пополнят элитный генофонд производителей. Отобранные баранчики отмечены на крестце растовримой краской, что означало – «не кастрировать». Закончив работу мы позавтракали, попили свежего кумыса и я поехал в другую отару.
На обратном пути я снова увидел того же журавля, но несколько южнее того места, где я держал в руках журавленка. И, к счастью, я нашел утеряные очки, и был доволен. Далее я изменил курс вправо, и доехав до речки, подумал и решил переезжать речку раздетым, чтобы в случае внезапного «купания» не замочить одежду. Одежду свернул в комок и устроил себе на спинку. Проехал через речку благополучно, но около берега под густым талом я заметил зайсат, коробкающихся меж стволами. Оставив вещи на берегу я вернулся после консультаций на огороде, Алтынай пригласила на обед. Но Сагантай пригласил меня к рыбному водоему. Когда он жил в Балхаше, любил рыбачить и на удочку, закидывал даже сети. Эту увлеченность он продолжил и здесь. И основательно напротив его дома, между двумя кустами тала проходил основной поток, образовавший небольшой водопад и промоину, в которой после спада воды, оставалась вода и в ней задерживалась мелкая молодь маринки. Этим Сагантай воспользовался. Но расширил промоину бульдозером до двадцати метров длиной и метров пять шириной, углубив на метр. Когда мы подошли, я увидел плавающих крупных до одного килограмма взрослых маринок (их было около пятидесяти по его словам) и много мальков молоди. Меня это удивило. Между двумя кустами Сагантай забил колья тала, и заплел плетнем, перед которым налощил хеоросту, чтоб не размывало. Задний выход загородил металлической сеткой. И получился большой аквариум под открытым небом. Кроме этого у Сагантая были две лошади, корова, два десятка овец и молодй верблюд, короче, жил он полнокровно. Но огород у них был лучше, чем у других в центре совхоза, над которыми я тоже курорвал. Мы вернулись. Алтынай уже нетерпеливо ждала нас. Стол был накрыт: баурсаки, румяные лепешки – хворост, иремшик, домашнее сливочное масло, кумыс и все это перед беспармаком. По строгому режиму, установленному Алтынай Сагантай водку не пил, не сепйчас для компании налил, но не выпил. За благополучие и трудовые достижения мы выпили с Алтынай, которая говорила без умолку, а мы слушали и смеялись от ее шуток. Она осветила все события в совхозе. И, даже, в районе, и не забыла сообщить о том, что директора совхоза хотели снять с работы, за воровство четырехсот лошадей, хотя об этом я был осведомлен, потому что имея к этому непосредственное отношение. Суть которого в следующем. Грубошерстных овец принято стричь два раза в год, а полутонкорунных овец новой породы положено стричь один раз в год. Но когда я уезжал из Совхоза (по окончании командировки) директор (ибрась) приказывал стричь второй раз (в сентябре). И овцы, особенно пагубно для молодняка, вступали в зиму без «шубы», теряли упитанность и недоразвивались, кроме этого ущерб был нанесен качеству шерсти и доходу за шерсть. Годовая длина шерсти разрезалась пополам и принималась фабрикой первичной обработки шерсти в Семипалатинске как укороченная, не отвечающая требованиям стандарта (почта брак). За нарушение требований стандарта совхозу был предъявлен штраф в размере сто двадцать тысяч рублей. Об этом-то я и написал докладную в райком, который на бюро (шесть человек) принял решение: освободить директора от занимаемой должности со строгим выговором. Главному зоотехнику тоже – выговор. В марте меня телеграммой вызвали из института по этому вопросу и ознакомили. Я, подумав, принял свое решение: и настойчиво предложил: оставить директора на прежнем рабочем месте, а выговоры оставить. Бюро утвердило официально мое решение. Как организатор, директор в первые годы был не плохой, но вор и валюнтарист был отменный, поддерживаемый «сверху». Я это знал, поэтому вынашивал коварную идею – сообщить об этом в ЦК, чтоб было кого воровали не тольк он, а он обеспечивал кониной обком и облисполком, поэтому и действовал под «крышей» надежной. Но об этом я не рассказывал здесь, за обледом у Сагантая. Перед беспармаком мы с Алтынай выпили еще по одной. Я хотел было уехать, но Алтынай просила убедительно погостить, хотя бы сутки-двое. Я остался и мы с Алтынай огшраномили на огороде. Уж очень ей нравились заслуженные мои похвалы ее огородного труда. К вечеру я любовался аквариумом и не только смотрел я отведал вкусно – приготовленную маринку в соусе из листьев щавеля. А на следующий день я составил письмо в ЦК Казахстана и не только о ворованных лошадях, но и о многом другом вопиющем. Я уехал через сутки, а Алтынай пожаловалась, что я не всегда приезжа к ним, когда бываю в совхозе. Сагантай был с противоположным спокойным характером, Алтынай дополняла мужа своей активностью, душевной красотой и творческим трудолюбием. Напршивается вопрос: как сложились мои отношения с директором? Он для меня не представлял помехи, потому что я был более высокого ранга и потому что создавал погоду – дело общесоюзного значения. Меня поддерживали и обком, облуправление и минсельхоз. Я сам приглашал министерских чиновников, что бы они фиксировали, время от времени, состояние зрелости порооды. И инструкции исходили от меня, тем более, что официально утвержденных стандартов еще не было. К тому же порода. Это уже профессорский уровень, а защита диссертации – формальная часть дела. Я уважал не только свою честь, но и честь института, и не допуская мысли чтобы морать себя какой-либо «грязью». Однажды Секретарь райкома (Саят) спросил: «беру ли я мясо домой (бесплатно)?» Я ответил, что нет. Он сказал: «Берите, вы этого заслуживаете». Для меня слышать это было не заманчиво, а дико. Я брал баранов, но официально выписывал и оплачивал. Порода создавалась в пяти совхозах. Мне было известно, что вопиющие преступления происходили в одном Актогайском совхозе. В других этого не было. Мое терпение смотреть на вопиющие беззакония кончалось. И я решил действовать. И вот почему. Начальник райсельхозуправления посылал в совхоз ходатаев, которые подталкивали чабанов специалистов (зоотехников и веттехников) приписывать несуществующих ягнят. Допустим, чабан получил семьдесят пять ягнят от каждой сотни маток. А ему диктуют: Давай поставим в офиальный отчет восемьдесят ягнят от ста маток. В отаре семьсот голов маток. Значит приписано тридцать пять ягнят. В совхозе шестдесят отар. Приписка может составить около двух тысвяч голов ягнят. Потом списывают ежемесячно по три процента. Если даже падежа нет. Но не все с этим соглашались. И кто с этим не соглашался им обходилось дорого. Вот пример, хороший работник веттехник Галиханов Сейтжан отказался приписывать и списывать в фиктивных актах падеж ягнят. Его за это наказывали: решением обкома, его исключили из партии, сняли с работы. Это не оставило меня равнодушным. Обо всем этом я и написал в ЦК. Через месяч Сейтжана «оправдали», восстановили в партии, на прежнюю работу и выплатили зарплату за шесть безработных месяцев. Конечно я немного рисковал. Меня могли облить «грязью». Но над этим чя не задумывался, и действовал. Подобные случаи были и другие. Лидером по созданию породы был Жамшинский совхоз. Дела в нем шли хорошо. Лучшие бараны из этого совхоза участвовали на Республиканской и общесоюзной выставках, где им присваивали дипломы и награждали денежными премиями. Чабанов награждали орденами и денежными премиями и даже автомашинами. Совхозу был присвоен статус племенного. Директор был самостоятельным и позволял говорить о недостатках в других совхозах по вине руководителей района. Его за справедливую критику решили «съесть». И начали говорить, что все в совхозе плохо, несмотря на то, что директор (Мукажанов К.) построил новый совхоз с нуля, на голом месте. Его успехом открыто завидовали – главная причина давления. Я решил его защитить. Я выписал в районных отчетах производственные показатели за пять лет (а они были лучшие) пригласил директора совхоза, зав кафедрой института и двух наших лаборантов (для количества) и поехали мы в обком партии. Обрисовал обстановку я, как более сведущий мне сказал секретарь обкома, что у дриектора в совхозе все плохо. Но выписаными показателями я его доводу оправерг, потому что они былп лучшие. У секретаря на лбу выступил пот. Тогда я решил добить несправедливость и пообещал написать об этом в ЦК, если они не прекратят давление на директора. И мы вышли из кабинета. Но меня вернули одного. Секретарь просил не писать в ЦК и обещал решить миром. – «Ну поживем – увидим» – ответил я, и вышел. Подействовало. Директора оставили в покое, а секретаря райкома освободили от должности за эту смуту. Вот такова быль. Но и это еще не все. Я дважды выполнял задания Совета минстров Казахстана и несколько раз задания Минсельхоза и больше по Джезказганской и Павлодарской областям. Видел и хорошее, и плохое. Потом о создании дегересскйо породы овец я написал книгу. И кое-что надо было уточнить. Я поехал в Актогайский район. Встретился с акимом, котоырй был когда-то редактором районной газеты, а я писал статьи о породе в газету. Разговор пошел о состоянии и развитии овцеводства, коневодства и прочем. И режде всего об остатках новой породы овец, которых насчитывалось около трех тысяч от бывших двести пятидесяти тысяч. Я попросил акима помочь мне съездить к бывшему директору совхозу Мукажанову К. и к знаменитому чабану Копбаеву З., у которого еще и остались овцы новой породы. Возможности развития овцеводства были, но развития не было. В районе до перестройки было около пятисот тысяч овец, теперь же десятки тысяч. – Частная собственность сказал аким. – Теперь не прикажешь сколько и как разводить животных. Раньше в каждом совхозе имели от тридцати до шестидесяти тысяч овец. Теперь же мизерные индивидуальные хозяйства в примитивных условиях без строгого ветобслуживания и без массовой селекции. Как и когда Казахстан достигнет бывших тридцать пять миллионов овец? Трудно себе представить. Если в данный момент насчитывалось около десяти миллионов. Аким не выссказал оптимистических намерений на будущее. Я напомнил, что раньшге были не плохие результаты посева пшеницы ячменя, арбузов, картофеля, моркови, лука, разведение рыбы в водоемах, выделка шкур, шитье одежды из меха. Теперь же этого почти нет. Животноводство стало примитивным. Разрушили быстро, а как теперь восстанавливать? – сказал я. – Мы гордились тем, что было в советское время, теперь гордиться нечем – заявил аким. Как может жить крестьянин, если у него нет достаточно животных? Животные были источником жизни человека: и пищи, и одежды, и жилья и транспорта и тепла. В кочевом образе была заложена веками приобретенная мудрость и мужество, позволившие людям в суровых природо-климатических условиях сохранить этнос и национальную культуру, и традиции, дошедшие до наших дней. Чабан со своей семьей находился в юрте, в контакте с природой и в жару и в холод нередко при недостатке воды, а зимой используя снег. И чтобы выжить в таких условиях в постоянном кочевом движении по определенным тысячикилометровым маршрутам в течении года, необходимо было хорошо знать не простую природу степей и животных и разумно их использовать на пользу человека.
В суровых природно-климатических условиях веками закалялся характер и здоровье людей и животных. Среди животных проводилась народная селекция. На зимний период оставлялись самые здоровые и сильные животные, способные преоделвать летнюю жару и зимний холод, добивать корм из под снега: ковыль и низкорослую полынь – жусан и частичное разнотравие в низинах между гор.
В советское время  степные животноводы перешли на стационарное (оседлое) местожительство. Всем чабанам были построены дома на зимовках скотопомещения, а на пастбищах они жили в юртах или тепляках и не были обойдены вниманием со стороны администрации. Они были обеспечены мукой, солью, сахаром, керосином или электроосвещением, топливом, мини банями или передвижными банями, медицинским обслуживанием. Если при кочевом образе корма для скота не заготавливали, то теперь с помощью техники на каждой зимовке, в зависимости от количества животных заготавливали от ста до двухсот тонн степного сена. (Страховой фонд на случай вьюжной погоды). В погожие дни животных принято пасти круглогодично, в том числе и в зимнее время, и в советский период. Погода всегда непредсказуема, тем более в открытой степи. Примерно один раз в десять – пятнадцать лет случаются джуты (оледенение пастбищ) закрывшие пастбища недоступно, чрезмерные морозы, массовые заболевания животных и их гибель. Но осведомленному человеку кажется, что чабанский труд прост, но это только кажется. Чабан в действительности – это степной профессор, хорошо знающий историю предков. Секреты синхронно; связи живого организма животного с природой, понимающий инстинкты животнызх, регулирующий их для пользы животных и человека. Например, стравливать пастбища – в меру, чтобы они могли отрасти или не стравливают пастбища летом, предназначенные для зимней пастьбы. Стравливают больше пастбища, которые оказываются под глубоким снегом зимой.
Инстинкты, например, овец (стадность, близорукость, прямолинейность движения, пугливость и др) менее развиты, чем у диких архаров, сайгаков). По поведению дики животных и природным явлениям чабан предполагает о состоянии зимовки, состояния травостоя в летний период, запас воды летом и в соответствии с этим предпринимает организационно-хозяйственные меры. В течении двадцати пяти лет, создавая новую породу овец я находился в трудовой связи с этими степными добрыми тружениками, которые были моими нештатными лаборантами, выполняя технологические нововведения, начиная от пастьбы до искусственного осеменения овец. Со мной были и студенты на преддипломной практике хорошими помощниками и мне и чабанам. Мы взвешивали животных, измеряли, учитывали настриг и качетсво шерсти, проводили контрольный убой опытных групп, определяли надой молока овец за четыре месяца лактации, поведение овец на пастбище, на отдыхе, поедание трав, реагирование погодные условия и др. Например, как ростет шерсти в течении пастбищного периода и за год. – Это тема дипломной работы. Студенты активно участвовали ветеринарной работе создание новой породы, путем скрещивания местных грубошерстных курдючных маток с полутонкорунными полукурдючными и изменило технологию овцеводства. Например вместо двукратной перешли  на однократную стрижку, изменилась оценка и цена на полутонкую и полугрубую шесрть, увеличились настриг и доход от производства шерсти. Жамшинский совхоз достиг статуса Племенного совхоза, существовавшего без дотации государства. Животноводы стали более обеспечены и довольны. Наибольшие достижения чабанов отмечены орденами, денежными премиями и даже автомашинами. Совхоз уже получал миллионные доходы. С давних пор, еще в недрах кочевого образа жизни степняков среди животноводов вырабатывался универсальный демократический гостеприимный обычай взаимоотношений. Поэтому даже любой путник, заехавший в юрту незнакомый, является желанным гостем, с котором можно побеседовать, обменяться новостями. У казахов, как и у других народов существуют национальные праздники. Одним из главных является Наурыз – паздбища, животные размножаются, счастливые животноводы празднуют, встречаются, решают и деловые, и коммерческие, и сводебные вопросы. Чабан счастлив, когда здоровый упитанный скот наполняет степные просторы традициональной жизнью, новой культурной технологий. Чтобы понять чабана, надо пожить его жизнью, его интересасми, его радостью и огорчениями, его привычками и по обычаями, надо пожить степной стихией. Только тогда, ты поймешь значение и величие степного пространства, солнечного тепла и зимнего холода, горных хребтов и желанных долин весенних озер и узунбулаков (длинный родник), сочных трав и упитанных животных. Оригинальность степной жизни чабана в том, что он воспринимает природные явлени, животных, соседей, историю предков более остро, потому что ежедневно живет ими, они составляют его духовный и материальный смысл, его свободу хозяина и покровителя законов степной жизни. Чабан и степь – это гармония, это многовековая разумная, взаимно-обогащающая дружба человека и природы, которую человек не разрушает, а обогащает, они ревностно оберегают друг друга для благополучной жизни всех, кто является ее содержанием. Нет! Чабан не променяет свою неугнетенную степную свободу на городские каменные склепы многоэтажных домов. В них он теряется, уменьшается, исчезает, как винтик биоценоза, нарушающий живую гармонию вечной дружбы человека и природы, скучающей и умирающей без влияния человека, наполняющего ее содержанием, развитием и прогрессом. Чтобы отдохнуть, почувствовать физическое и душевное облегчение горожанин выезжает на природу, но не модные пляжи, кишащие людьми, как рыба в ограниченном садке, которой не хватает кислорода, а именно в разрешенную природу, где солнце, чистый ветер, открытия синяя даль, где поет чистый родник, где ему подпевают птицы, где воздух наполнен линейным ароматом травы цветов, где убаюкивает легкий прохладный вечерний ветерок и колыбель человека – природа призывает к раздумиям о смысле жизни на земле.
Нет! Чабан не желает другой жизни, кроме степной, милой, как влюбленном невеста, как ребенку мать, как голодному пища, как жаждующему живительная вода. У горожанина комфортный быт притупляет остроту и радость встречь с друзьями, родственниками, достижениями, он не замечает малого и большого прогресса. Более выразительны эти категории у степного жителя. Они ощутимы более остро, и не пассивным созерцанием, а душой, и сердцем, радостью или огорчением. Так сложилось исторически, что у степняков очень развиты ощещение родственных и дружественных связей. Это надо не только видеть и знать, но и прочувствовать эти связи, которые, как паутина расходятся по степным просторам и связывают людей паматью, надежддой встречь, исторически сложившейся традицией церемоний, обрязов, морали и нравственности. Вот случай. Ехал я из Балхаша в совхоз на работу, связанную с новой породой овец в период весеннего разлива реки Токрау, через которую, около совхоза был построен большой мост, через который можно заехать в совхоз, на автомобиль должен ехать дальше, до центра района, но на пути дерзская река размыла часть профиля грунтовой дороги, и через поток, автобус переехать не мог. Автобус завез пассажиров до промежуточного совхоза через мост, и дальше нужно было буксировать. В автобусе, я заметил несколько празднично одетых женщин и мужчин, и понял, что это не случайно, и свзяано с возможным торжеством и не ошибся. Церемония торжества началась сразу при выходе нарядных поссажиров из автобуса. Их втсречали тоже нарядно одетые видимо, родственники, но среди них я увидел бывшую преподователя биологии и  географии Алмагуль Ахметовну, которая, последнее время работала продавцом в магазине в совхозе. Мы с ней были знакомы, потому что я привозил ей саженцы яблонь из Балхашского плодопитомника. Алмагуль тут же пригласила меня на торжество, посвященное ее юбилею, совпавшему с уходом ее на заслуженный отдых. Я принял предложение и стал неожиданно участником торжества. Гостей, преимущественно родственников было около тридцать взрослых, не считая детей, разместились в двух комнатах. Но перед входом в дом Алмагуль встретила обняла, поцелавала каждого и особенно детей с такой нежностью и лаской, сопровождаемой особой материнской любовью с традиционными благословлениями и пожеланиями здоровья и счаться. Среди гостей были дочери с детьми, братья, сыновья, племянницы и сотрудники по школе. Около Алмагуль разместились дочери, братья, сыновья и далее по отдаленности родства и знакомства. Вступительное слово сказал, видимо, близкая, и по внешнему виду интелегентная подруга еще по школе. И заключение объявила о юбилейной награде Алмагуль за длительный и успешный педагогический труд, здесь, в свохозе. И теперь в той школе работают ее ученики, окончившие вузы. После окончания вступительного слова, неожиданно была включена торжественная музыка на короткое время. Тамадой была тоже подруга, сказавшая вступительное слово и говорила на казахском языке. Я понимал с трудом, но все-таки понимал. Объявляприглашение очередному гостю, тамода интриговала так трогательно выступающего и поздравляющего, что у Алматгуль выступили счастливые слезы радости и умиротворени. В переводе это звучит примерно так. «Есть у Алмагуль любимая доченька (с внуками) которую она выростила, воспитала, выучили и благословила на самостоятельную жизнь и несмотря на расстояния не порвалась, и не ослабла дочерьнчяя любовь и почтение, напротив возросла и окрепла, как зрелая роза, через расстояния всегда посылала своих ароматные импульсы родственных связей, установленных природой предков. А доченька эта – Райхан. Райхан встает, обнимает и целует мать и оба они плачут счастливыми слезами. Примерно так поздравляли «другие и вручали подарки юбиляру и цветы. Предоставили слово и мне, как научному сотруднику из Алма-Аты. Я отметил великое предназначение народного учителя, который учит, учится всю жизнь и изменяет мир через учеников от прошлого к настоящему, от старого к новому, более совершенному, и спел песню на казахском языке. «Девушка иди, иди ко мне, дай, дай мне руку. Девушка не пришла и руку не дала. Но я тут же изменил, что девушка пришла и руку мне дала».  Это было встречено бурей аплодисментов, тем более, что из русских я был один. А девушка моя – это Алмагуль», – сказал я в заключение. И снова аплодисменты. А утром мы завтракали с Алмагуль и я спросил ее: «Чем она будет заниматься? – хотелось бы работать в школе, но возраст...» школа моя будет дома с внуками да и с хозяйством: доить коров, смотреть за родившимияся ягнятами, жеребятами, готовить кумыс, чаи и пищу. Семьей я не обижена, скучать некогда». Я пожелал ей здворовья, семейного счастья п после выезда в отрару маток первого класса, вышедших из зимовки в плохом состоянии, чем я был огорчен, и просил директора сменить чабана в этой отары. И с попутной машиной уехал в «свой» совхоз в девяносто километров на север. Весной, когда снова оживает и молодеет степь происходит наурызовское движение гостей через десятки и сотни километров, тем более,что все, даже самые отдаленные ауылы связаны надежным автотранспортом и даже авио. Наибольшая длина «моего» совхоза составляла около ста километров. Лучший чабан Копбаев Закрия был и лучшим моим лаборантом ему была закреплено элитная отара, где я праводил наиболее достоверные исследования и характеристики породы вцелом. Закрия был человек стройного и крепкого, даже, кряжистого телосложения, умный, трудолюбивый, творческий. У него всегда овцы и не только овцы, были значительно в лучшем состоянии, чем у других соседей. Раньше засвое творчество и богатство он был осужден на десять лет, ено это его не остановило в его творчестве и успехах. У него было три сына и две дочери, которых он хорошо воспитал и помог образованию. Он был богат и в советское время. У него было четыреста собственных овец (маток), семьдесят лошадей и тридцать коров, верблю и осел. На верблюде и осле он пас овец. И когда госкомиссия (из Москвы, Новосибирска, Таджикистана и Алма-Аты) оценивали и утверждали «мою» породу я включил Закрию в авторы породы. Вначале министерство исключило его, но я настоял о включении его в авторы (хотя по положению это не принято). Но для него было принято, как исключение. Однажды, случайно я включил телевизор и увидел Закрию с пучком белой длинной овечьей шерсти, показываемой президенту Назарбаеву. Потом я узнал, что Зария просил президента помочь размножить эту впервые созданную прекрасную породу (подобную тем белым шкурам, котоыре постелены у Феи на кровати) Ехать до стоянки Закрии около семидесяти километров, в том числе через опасный узкий горный перевал, где автомашина (грузова) иногда задевает за отвесные каменные стены, на которых написаны «знаменитые» итмена: «я здесь был. Серик» или «Подлый коридор». «Осторожно, смерть». Спускались на тормозах, но молодй шофер управлял машиной уверенно. Наконец мы выехали в долину. Слева стояла юрта, а рядом дымок от очага. По дороге мы встречали отары овец, к некоторым подхезжали. В последние годы участилась воровство скота чабанов, поэтому они пасли собственных коров, лошадей вместе с овцами. Раньше это запрещалось, а теперь вынужденно. Чабаны украли двадцать пять лошадей собственных. Воров нашли через пять лет. В долине было много ручьев, чтоб не забуксовать. На холме стояли три юрты Закрии. Справа была равнина с хорошими пастбищами до небольшой паводковой речки «Жамыш». Слева – небольшие горы и холмы. Нас встретил Закрия. Мы сним относились как друзья. В юрте справав жил помощник чабана, в средней старший чабан Закрия, а левая «красная юрта» из белой новой шерсти, внутри устеленная коврами, для гостей. Закрия сразу пригласил в «красную юрту». Разговор начался со здоровья и настроения и состояния животных. Я сообщил о предстоящей работе. В этой отаре тоже был студент – преддипломник, котоырй в этот момент пас отару, которую прагоняют с пастбища поздно вечером. Сразу послали шофера, сказать, чтобы гнал отару на стойбище чабана. Здесь в элитной отаре необходимо было отобрать лучших ремонтных баранчиков до кострации. Принесли кумыс. Мы пили медленно и беседовали. Я сообщил Закрии, о том, что на его зимовке в текущем году до осени будет построен стандартный пункт искусственного семенения овец. Раньше младший научный сотрудник (мой помощник) осеменял спермой одного из лучших баранов более трехсот маток. Но во временном приспособленном помещении (тепляке). Этот чабан не оставлял ягнят дома до обеда потому что матки были упитаны и молочны. В этой отаре были отобраны, лучшие по сравлению с другими баранчики (тридцать пять голов). Я остался доволен, как всегда у этого удивительного чабана. Отару сразу выгнали из круглого загона и я провожал ее, просматривая и любуясь величиной и шерстностью овец и резвых ягнят. Был уже весер. ПРедказатное солнце косыми лучами создавало тени каждого предмета и, казилось, увеличивало его. Вороны уверенно расхаживали по загону и вне его. Собирая, наполненых кровью животных, клещей, червей и спорили, отнимая друг у друга недоглоданые собаками кости. Вдали, из-за горы, будто переливался табун лошадей. Раньше, да и теперь чабаны не выпускают собственных лошадей, коров на пастбище без присмотра. Закрия не нанял пастуха, снабдив его винторезным ружьем (с официальным разрешением). Табун лошадей ночует на стоянке, в загоне. Только так можно было избежать воровство животных. Ллошадей пас пенсионер, родственник Закрии, которому он оплачивает кониной или бараниной. За хороший нагул, настриг шерсти и выход ягнят Закрия получает дополнительные деньги. От собственных маток он поучает около четырехсот ягнят старых маток (около ста пятидесяти голов) он сдает на мясо, а часть ягнят отдает совхозу, искусственно увеличивая выход ягнят сверх стандарта и за это получает дополниетльную оплату и премии. Хотя это является фикцием, но полезной и выгодной ему и государству, на что свыше «закрывают» глаза. Был конец апреля. На освещенных местах снега уже не было и только в ущельях, на северных сторонах гор и на вершинах белели клочья снега. Я приложил руку к зиме. Она еще была хородная и сырая. На такой земле простывают еще плохо обросшие шерстью завыпающие, как дети, ягнята. Поэтому за ними надо следить не позволять спать на земле долго. В одном из северных районов Карагандиской области был допущен значительный падеж ягнят. Министерством я был командирован с ветврачем для инспекуии. Уточнить причины подежа. Отары выгнали на пастбище, как только сошел снег, на пастбище происходил и расплод. С чабаном была «кибитка», (ящик с потеленой сломой на колесах) с запряженной лошадью. В кибитку чабан складывал родившихся ягнят. Чуть став на ноги, ягненка чабан отпускал к матери, чтоб тот, как можно раньше пососал молозива матери, и чтобы мать по запаху знала своего ягненка. Иногда матки бросают своих ягнят и чабану – беда. Но пососав, ягненок засывает и на холодной земле простывает. Мы, в присутствии зоотехников и ветврачей совхоза, вскрыли несколько десятков павших ягнят, легкие которх были в синих простудных очагах. Еще и потому, что матки после зимовки были слабыми, мало давали молока и не обепечивали своевременное становление иммунитета ягнят. Виновники – зоотехники и ветврачи, разрешившие расплод на холодной земле. Наши оценки и выводы мы доложили в райнонном и областном руководстве, которыми были приняты административные меры наказания. Поэтому здесь я не забыл спросить студента, который пас овец. Просил строго следить за засыпающими ягнятами и будить их. Температура земли была около пяти-восьми градусов, но кавыль и жусан уже подросли на два-три сантиметра. А табылча (низкорослые древовидные кусты) только-только расправляла первые листочки. Я шел по пастбищу и наблюдал за птичками, которые, видимо, уже устроились в кустах тобылчи, которая в средине мая цветет пучковыми цветами, издающими медовый аромат. Поэтому чабаны нетолько уважают табылчу, но и стараются ее сохранить. Кусты табылчи высотой полметра, а корни ее уходят в гулбину до двух метров. Этим она и выживает. Весной выростают некоторые эфимерные съедобные растения, но уже в мае они желтеют, выбрасывая семена. В некоторые особозасушливые безосадковые годы, дажед ковыль, корни которого обезвоживаются, засыхает и пастбища весной становятся серыми и безжизненными. И восстанавливаются от опавших семян, а не от конрневой шейки куста. Что характерно? Семена ковыля имеют заркченный в спирале хвостик. При наличии влага, спираль раскручивается и зерно вручивается, как буравчик, в землю и проростает. Я всегда, при возможности внимательно рассматривал и изучая пасбища в разныъ местах они был разные. На каменистых буграх густо рос дикий лук –м батун, а в низинах с лучшим составом земли, росло разнотравые и в нем – чеснок (сарымсак). Низинки с хорошим травостоем обычно не стравливают – для сенокоса. На зимовке у Закрии двухквартирный дом, две кашары: одна каменная вторая (старая) на столбах, накрытых хворостом и соломой Закрия по-прежнему содержит овец в старой кашаре, потому что она сухая и более теплая. А в каменной обмерзают льдом стены в морозное время. С севера зимовка окружена горной грядой, а у их подножья даже растут деревца тала, а весной вытекает ручей от талой воды. На солнечной столроне, за кашарами мной посаженны яблоньки и огорожены от соблазна коз. Яблоньки уже цвели и дали первые яблоки с куреное яйца. При желании и необходимости здесь можно разработать огород. Навоза – горы. Но Закрии не до огорода. Заботы о животных занимают все дневное время. Закрия даже вызвал из Балхаша старшего сына, работающего экономистом, чтобы не разорить и не солабить созданное трудом богатство. Я хотел было уехать обратно сегодня же, но по настроению Закрии, понял, что отъезд сегодня будет для него обидой. Да и мне всегда приятно поговорить с таким мудрым человеком. Солнце уже зашло за горизонт. Темнело. Все стало серым и смешанным. Вереницей шли лошади с пастбища. С другой стороны темным медленно двигающемся пятном приближалась отара овец. Лошади и коровы подходили к кормушкам (корытам) и лизали комки соли, потом шли к корыту с водой. Почти все лошади отдыхали стоя, больше половины коров лежали с телятами. Коров здесь доят столько, сколько требуется молока. Не дояных коров сосут телята. Коровы тут мелкие аборигенные, маломолочные. (от них надаивают за десять месяцев лактации до полутора тысяч кг), от современных заводских – до десяти тысяч). Лошади дают до четырех-пятикратной дойке. За сутки лошади тоже местной аборигенной породы «Джабе». Но они достаточно выносливы. Вся история и жизнь чабана заключена в животных смотрит он на них, проважает, встречает и не может насмотреться и нарадоваться. А какие животные без пастбища, которые являются как фундамент для дома. Пастбища, животные, вода – жизнь чабана. Отец мой рассказывал, как жили его пердки: Здесь несколько другое: не пахали, не строили домов, не заготавливали сено скоту, а жили под открытым небом. И жили не плохо. Это меня особенно интересовало. Из юрт выходили слабые стволы светает керисиновых ламп. Я попробовал представить себя чабааном. И мне тут же потребовалось все: и юрта, и очаг, и животные, для дела, для пищи, и пастбища, и вода, и горы, и овчарни, и вся бескрайняя степь и все обычаи и привычки, созданные предками веками. Но наряду с этим, я ощущал что-то не менее функдаментальное и важное, которое долджно формироваться на всем том, что уже достигнуто поколениями предков и трудом Закрии, который готов принять и сочетать это фундаментальное с прошлоым и настоящим и войти в будушее с чем-то новым и важным, коренным образом изменяющим достигнутое, которое происходит здесь в его отае, на его зимовке. Ведь растут же и плодоносят яблоньки, которых здесь никогда не было. Но не это главное содержание фундаментального – коренное изменение породы овец, с целью достижения большей пользы для человека на основе новых более совершенных научно обоснованных технологий, отблагодаривших прошлые трудовые достижения, но уходящих от них дальше. По методике прогресса, в будущее, отвечающее полнее интересам человека. Мудрость Закрии не только в его не рядовых достижения, но прежде всего в том, что он недаволен достигнутым ему нужно что-то новое, более масштабное, более совершенное. Его личные интересы уходят за пределы общепринытых забот и работ чабана. Они уходят в государственные интересы в рамках района, области и ресспублики. Он не случайно участвует на заседаниях Бюро райкома, Советах депутатов, предлагая внедрять новое, лучшее, бороться с недостатками в технологиях, особенно в отношениях к степному человеку. Заслуживающему лучших комфортных бытовых условий. Особенно, медицинскому обслуживанию, образованию, социальному обеспечению. Материально он, Закрия, обеспечен предостаточно, но ему нужна новая порода, лучшие результаты, лучшие порядки в степи, в жизни людей. РПаздумывая, я подошел к красной юрте. Уже темнело. Юрта была пуста. Я прилег на войлок. Пахло коврами и краской окрашенного низкого круглого столика. Зашел Закрия с лампой. Тем для разговора у нас всегда были сотни. Я начинал издалека какую-либо нужную, в составе его интересов тему, потому мы ее развивали увлеченно и рисовали будущее, зовущее, интригующее, радующее. Даже, казалось бы, незначительная деталь новизны, как мини баня, туалет внутри дома. А ведь как это удобно; здесь в этом одиноком доме, окруженном холмами, горами, а быт как городской, культурный. Но в большей степени меня интересовала историческая тема степной жизни: как жили, как питались, одевались, общались, о чем думали, во что верили, к чему стремились предки? Наши беседы всегда были активными, захватывающими, потмоу что, все случи мы сравнивали: прошлое с настоящим. Именно это уводоило нас к философским размышлениям и оценкая происходящих и происходивших событий. Мы не раз рассуждали о современности: привильно ли вес в наше время? И прежде всего, о свободе и демократии. Например. Вот тебя, простого чабан, хотя и опытного и  заслуженного руководители района пирглашают на совещания, значит признают как равного с ними, разрешают выссказывать свои мнения, даже выслушивают замечания и критику. Разве это не свобода, не демократия? А было ли такое раньше? На этот вопрос я и просил выссказывать свое мнение Закрию, у которого не книжные знания прошлого, а живые – увиденые и услышанные от его предков, живших в гочевом образе жизни. Мы всегда приходили к выводу, что социализм – это государственная структура самая демократичная формация, созданная для трудящегося народа. Не во всем был согласен Закрия. Он не мог представить себе чабана без частной собственности, без собственных животных, он и работает, хорошо старается. Нет собственных животных – ему всеравно: хорошо или плохо. Чабан любит степь, если у него есть чем с ней связваться и дружить. Без собственных животных стпеь чабану не нужна. И он убедительно подтверждал свое мнение живыми примерами. Кроме этого частная собственность составляет основу его настроения, морали, его духовного мира. Если нет у чабана достаточно собственных животных он обижен, пассивен,м унижен, богат – он чувствует себя значимой единицей в обществе современников, он живет по исторически сложившимся традициям, использует все дущее: хотя бы посадить яблоню или грядку ягод, овощей, которых здвесь никогда не было. Или вот о дна важная деталь. Приехав сюда, на открытое место, были поставлены юрты, загоны для животных, корыта для привозной воды и совсем новое, которого раньше не было это душ – это же благодать. Летом в жару освежиться по душем, или в мини бане в каждом доме в зимнее время. А если у чабана теплый дом, внутреняя мини-баня, туалет,телевизор, – запас продуктов – вот и городской уют, до со свежим степным воздухом. Вот так мы рассуждали с Закрией. Нас пригласили на ужин. Помыв руки, мы сели за низкий круглый стол. Саначало выпили по паре ароматного с молоком чая. За столом было шесть человек. Поднесли беспармак – горка мяса с самодельной; лапшой на большом подносе. По обычаю, мясо резал на кусочки Закрия. Большую кость с мясом предложил мне. Ели беспармак руками. Мне подали ложку. Покушав беспармак, запили вкусной сурпой и кумысом. Время было к полуночи. Вдруг дружно и тревожно залаяли собаки. Помощник чабана взял ружье и вышел из юрты. Собаки еще активней залаяли и бросились в степь. Послашался выстрел. Через несколько минут собаки успокоились. Помощник чабана лег отдахать под навесом, на кровати, около отары, положив рядом ружье. В этих местах, в горах водятся волки, которые нападают ночью на отары овец стаями, обычно осенью, когда подрастут молодые волчата и загрызают до пятидесяти, семидесяти овец, унося с собой лишь единицы овец. Наподения волков бывают и летом, когда выращивают волчат. Загрызают иногда и лошадей или коров, отбившихся от стада. В горах осенью, обычно в ноябре, сомцы – архары формируют свои гаремы самок для оплодотворения. В летний переод на равнинах поялыяются сами-сайгаеи с детенышами. Группами или одночками. Особенно много сайгаков (тысячи) соединяясь в больше группы мигрируют по степям Уральской обалсти. В южных горных районах, где сосредоточены волчьи обиталища. Значительно меньше и сагаков и архаров. На следующий день мы ехали по другую сторону горного хребта, где находились две первоклассные отары. В первой отаре мы выбрали ягнят уже в обеденное время. По пути мыудачно встретили вторую отрау и попросили пригнать на стойбище засетло. Выполнив работу мы с пешили заехать в отделение и осмотреть баранов производителей. Приехали по темну. Управляющий Керимжан, бывший учитель смемилетней школы, увлекающийся охотник и хозяйственник, многосемейный отец (У него пятеро детей). Содержат десяток лошадей, три дойных коровы с телятами, полсотни овец, верблюд. Керимжан пригласил в дом. Дети школьного и дошкольного возраста смотрели на нас с интересом. Я угостил их конфетами, так мы познакомились сразу. Нас с шкофером пригласили в отдельную комнату, стены которой обвешано коврами и несокльми волчьими и лисьями шкурами. Пол выстлан войлоком. Мы сели на диван. В углу стояла металлическая буржуйка. В доме было вмеру прохладно. Меня заинтересовали шкуры волков с хвостом около двух метров – мех был светлосерого цвета. Густой с пуховым полдшерском. Значит убито они были зимой и ввозрасте двух-пяти лет. На стенах были развешаны семейные фотограффии в рамках. Около стен стояли четыре круглых стула. Электрическая лампочка наполняла комнату ярким светом. Зашел Керимжан. – Как вам удалось завладеть такой коллекцией вольчих и лисьих шкур? – спросил я. – Здесь в оркгуе есть пять известных мне логовов волков, в которых я взял двеннадцать волчат. Восемь я раздал чабанамм, четыре у меня в клетке на выращивании. Лис я ловлю капканами и травлю ядом. Больше четырех выращивать трудно. Требуется много мяса для их кормления. А вот история этих шкур интересная. Мой брат до пенсии работал егерем и занимался розыском волчьих логовов и миграцией волчьих стай, и забором волчат. На его счету были и «местные» и «пришлые» стаи в зимнее время. Летом волки расходятся парами по логовам. На примете была самая большая стая (больше десятка) волков, отличающаяся особой осторожностью и хитростью. В капканы они не шли и, даже, отравленные приманки не брали. Поэтмоу был применен другой опробованый метод ловли. После определения следов волков к ним была подгнана отара овец, чтобы оставить след и запах. По этому запаху они и начали преследовать отару которую гнали до загона в отделении. А в загоне устроили старинный метод ловушки. Загон из чатокола был обнесен высоким камышевым и таловым забром на расстоянии трех метров от загона с широкими воротами. На верху забора была прикреплена сетка металлическая наклонно, в которую ударялся волк при выпрыгивании. В пятидесяти метрах от загона была брошена туша павшей овцы, которую вскоре утащили волки. Двое-трое с ружьями дежурили в течении недели. Волки подходили определяли запахи и уходили несколько раз. Наконец, броском забежали в ворота семь волков. Двери (ворота) были затянут ы веревками из укрытия. Волки, заметив, опасность мгновенно начали выпригивать через забор, но ударялись в сетку и падали в панике. Охотники дружно начали отстреливать хищников из укрытия. Вот теперь шкуры этих хищников висели на стенах и украшали уют комнаты. Пригласили на ужин. ПРодукты на столе свидетельствовали о состоятельности управляющего: домашнее сливочное малос, свежие баурсаки, сметана, иримшик, курт, ароматный чай с молоком. Подали дымящийся паром беспармак с картожелем, что бывает редко. Оказывается Керимжан с женой ежегодно выращивают овощной огород: картофель, морковь, свеклу, огурцы, горох и даже цветы. Своего картофеля хватает на кгруглый год. После ужина Керимжан показал нам одностовольные и двустольные ружья, которыми были застреляны волки. Но меня заинтриговал огород. Жена Керимжана Аси с заинтересованностью рассказала свою технологию огородничества, которую она перенесла с балхашской дачи, когда она еще девушкйо огородничала успешно. Я придложил написать стать в газету под заголовком: «огород на Зимовке». Через месяц статья вышла с фотографией Асии. Об этом я узнал при следующем приезде на отделение, осенью, и не забыл привезти из караганды саженцы яблонь, которые я посадил вместе с Асией и обгородил. В совхоз я всегда привозил семена огурцов, моркови, редиски, свеклы, лука, и корни клубники. К этой работе я приглашал студентов, проходивших в совхозе преддипломную практику.
На обратном пути пришлось объезжать восточный заби хребта. Выехали к Токрогу. В тальнике, как башня возвышалось большое зеленое дерево старого тала. Я обратил внимание. А шофер сказал, что это «кровавое» дерев. Здесь когда-то был убит мулла и «кровь» его до сих пор «кровоточит» из дерева. Когда мы подъехали ближе, я попросил остановить машину. Я, заниетресовавшись, решил посмотерть. К дереву, толщиной в обхват. Мы подходили по коридору между кустами тала. Около входе стояла запряженая лошадь. На высоте двух метров дерево было когда-то спилено, а ниже спила выросло множество ветвей образуя ажурную крону. Около дерева стояли трое: старичок, старушка и молодая красивая женщина. Они молились. Через минуту они ушли. Ветки дерева – великана обвешано разными по форме и цвету лоскутами простой материи. – Знак поклонения. Мне хотелось увидеть «кровь». Мы долго и настойчиво искали. Наконец, на спиле мы нашли красный кружок в диаметре шесть-семь см, как блинак. Я острожно осмотрел его отрезал пол сантиметра, завернул в чистую бумажку и решил рассмотреть под микросмкопом. Шофер рассказал об этих бывших здесь троих трагическую историю. Страричок – Есеркеп – добрый человек, а главное услужливый стариушка – Айша – мать бывшего молодого сына, Армана, трагически погибшего. Молодая женщина – жена Армана. А история событий такова. Арман и девушка Айсулу раньше учились в одной школе. Отличались стройностью, красотой, скромсностью и хорошо учились – мать, Айша ненарадовалась сыном. (отца у него небыло). Айсулу была дочерью богатого чабана Кенжетая, жадного и жестокого человека, имевшего два десятка лошадей, около десятко коров и молодняка, около двухсот овец, два верблюда. Как чабан Кенжетай был хороший хозяин, и содержал животных в хорошем состоянии. Получал премии за лучшие результаты труда. Но мало, кто его уважал. За его жадность и скрытость. Арман и Айсулу успешно кончили школу, но не окнчились их романтические отношения. Айсулу мечтала поступить в медицинский институт. Арману тоже хотелось учиться дальше, но он один был мужчина в семье и надо было работать и помогать матери и сестренке. Арман работал добросовестно на разных работах и все им были довольны и приглашали и на стройку, и на ремонт техники, и в кузницу. Овладел электросваркой, кирпичной кладкой и штукатуркой. Все знали про искреннюю любовь Армана и Айсулу. И как-то способствовали и сочувствовали им. Но категорически был против их отношений отец Айсулу Кенжетай, несмотря на уговоры – этот оборванец Арман – не пара Айсулу. Не примиримо отверждал отец, хорошо устроившийся на выгодной зимовке, окруженной горами с постоянным родником чистой грунтовой воды. У Кенжетая работил два помощника. Но овец он больше пас сам. А один из помощников пас лошадей, крупный рогатый скот и верблюдов вместе. Но больше Кенжетай пас на верблюде зимой: на нем теплее. Однажды, осенью Кенжетаю привезли муку, сахар, соль, вермишели, и коменного угля для топки. Шофером был Есеркеп, а грузчиком Арман. Отца дома не было. И Армана и Айсулу, как магнитом притянуло друг к другу. Потому что так натомились их юные влюбленные сердца. Встретившись, Арману не было времени для разговора. Он незаметно сказал Айсулу: пойди с ведром к роднику – встретимся. Арман разгрузив машину осторожно удалился к роднику, обросшему талом. Его ждала любимая. Они слились двео в единое чувством и самопроизвольно телом. Об этом они мечтали во сне и теперь наяву испытали всплеск живого счастья. – Что же теперь? – задал Арман вопрос двоим. – Убежим – уверенно сказала Айсулу. Через неделю здесь, у родника, как стемнеет в двенадцать часов ночи я буду ждать тебя. Близко не подъезжай, чтоб не был услышан гул машины. Арман слушал верил и не верил. Решительным намерениям Айсулу, потому что дя него было неожиданным, а Арман неподготовленным. За него все обдумали ит готовились Айсулу с матерью, с которой отец не считиался и не принимал ее предложений о муже Айсулу. Айсулу с матерью в отсутствии отца готовили вещи, откладывали деньги. Есеркеп часто ездит в райцентр и его Айсулух просила заехать к знакомой учительнице (на пенсии) и договориться о квартиранстве Армана и Айсулу. Есеркеп эту просьбу выполнил. Их, молодых с удовольствием примут одинокие старики «как за родных детей» – сообщил Есеркеп. Мать Айсулу еще раз попыталась убедить отца на брак Армана и Айсулу. Но отец пришел в дикое бешенство. – Не смей говорить дажео женитьбе этого нищего. Это даже укрепило решение о побеге Айсулу. Отец объявил Айсулу и матери, что через день приедут сваты из другой Зимовки, другого совхоза. Сын тоже состоятельного чабана. И, как намечено отцом приехали гости-скваты с «женихом». Айсулу с материью приняли гостей, как положено по традиции, не показывая неприязни. Ацйсулу жаде разговаривала с «женихом», изучая его. Айсулу сообщила, что она намерена поступать в институт. – А мечтаешь ли ты об учебе? – спросила она «женицха». – «Жених» заявил: Затем?  У меня все есть. Учеба не нужна. После этих слов Айсулу потеряла желание разговаривать с «женихом». Но чтобы не разочаровать всех объявила, что подумает и позже сообщит, о своем решении. Все остались довольны встречей, особенно отец, не предполагая подвоха. Он даже объявил о приданном. Это же сообщил и отец «жениха». Базырлы; был уже вручен при этой встрече. Отец «жениха» рассказал о своем годовом табысе (успехе) и обещая калым. Если сложить два приданых, то сразу будет без бедное хозяйство. Живи и радуйся. Отец Айсулу обещал месячное свадебное путешествие в Алма-Ату к родственникам. О всех этих богатствах Айсулу выслушивала равнодушно.
Айсулу всем понравилась своим самостоятельным поведением. Хотя и неопределенными мнениями, которые ни кто, кроме матери, и не заметил. Опытная даже мать удивлялась, в душе, уверенной зрелости, которую Айсулу не проялвляла раньше. Мать была довольна складывающимися обстоятельствами, но пораллельно, ожидала «громы и молнии» от отца, когда он узнает о своершенном побеге любиой дочери. Подходил день и час побега. Айсулу, даже лучше, чем прежде управлялась с домашними делами и старалась чаще ходить с ведрами в сторону родника, где обычно в загоне находились телята до доения коров и как можно до поздна, чтобы показать отцу свои старания. Она уже мечтала, что у нее подсердцем будет сын Армана, который соединит их на всю жизнь. Мать Айсулу уже успокоилась даже перед будущим вероятным тревожным беспокойством. Перед завтрашним побегом мать и Айсулу поехали за покупками, встретиься с Есеркепом, чтоб уточнить готовность к совершеннию побега и готовность принять квартирантов бабушкой Даригой в районе. Есеркеп заметил Айсулу и сам подошел и незаметн осообщил, что к побегу все готово. Все и успокоились и волновались как перед рискованой счастливой удачей, которую надо выиграть. Сегодня до поздна Айсулу поила телят обратом и старалась стучать ведрами, чтобы было слышно в доме. Животные были загнаны в загоны, отдыхали спокойно. Чабаны, передохнув готовились к ужину. Айсулу еще раз внимательно наблюдала за всеми и продолжала наливать воду в ведра из родника и заготавливала во фляги в доме для раннего расхода. Так она наблюдала за всеми, и особенно за отцом, котоырй был спокоен, уравновешен, даже, ласков. В глубине души Айсулу даже далела отца за его заботу о ней, любимой дочери и за то, что она его жестоко обманет, его надежды не сбудутся. Она надеялась, что когда-нибудь он ее простит и будут они любить друг друга, как это бывало у других.
Айсулу встала, как обычно, рано, на рассвете. Отделила телят и выгнала коров. Как можно больше расходовала воды из фляг, чтобы опять ходить больше к роднику за водой. Волнение нарастало. Отец уехал с отарой на пастбище. Лошадей и коров тоже угнали. Было тихо во дворе, но сердце Айсулу колотилось, как волна. Она зашла в дом. Кушать не хотелось, мать ее успокаивала. – Аллах с тобой, поможет и защитит. Верь ему, а сама заливаалась горькими слезами. Не выдержала и Айсулу. К горлу подкатила спазма и она, сжав зубы, рыдала, потом обняла мать и так искренне поцеловала и обняла, чтобы запомнить эту нежность на всю жизнь. Через несколько часов должно свершиться задуманое, которое принесет отцу и матери раздражение и боль. Мать вышла из дома и смотрела вокруг: нет ли кого, кто может увидеть Айсулу с узлами. Айсулу упоковала самые нужные вещи в два клади. Мать заглянула в кошару, в канюшню. Ни кого нет. Где же подсобный чабан? Собаки дружно бежали от зимиовки встепь. Значит за хозяином. И действительно, подсобный вдалеке выезжал из ущелья в степь или на замену чабана, или на охоту. На Зимовке остались двуое: мать и Айсулу. Все равно мать стояла на крыльце и смотрела, а Айсулу носила приготовленные поклажи. Отнесла три раза. Уложила в кусты и накрыла ветками и сеном. Воду из фляг вылила, оставив чуть-чуть. В корыте воды было мало. Наполнять ее будут перед вечером. Есеркеп ездил в Арманом в район за кирпичем и известью. Загрузив машину, Есеркеп подъехал за квартал от дома бабушки Дариги, пешком дошел до дома и еще сообщил, что в час ночи приедут квартиранты, которых Дарига будет представлять соседям, как дальние родственники из Босаги. По дороге домой Есеркеп рассказывал забавную историю, как он однажды, нарядившись муллой обвенчал убежавших влюбленных и даже дал фальшивый документ, подтверждающий «Законность» брака. Это произошло в другом совхозе, в момент гостевания его у родственников, где его не знали. И до сих пор к Есеркепу приезжают с подарками «обвенчаные» им супруги. Это развеселило Аршана и вселило уверенность. – Я знаю случаи побега влюбленных. Как ни мудры опытные родители, а любовь сильнее и мудрее. У нас все подготовлено и сегодня мы осуществим нашу операцию «Похищение». – Я и Айсулу очень тебе дядя Есеркеп благодарны. Ты будешь нам, как отец. – Считай, что я уже ваш отец. А то у меня шестеро детей и ни одного дома. Все разлетелись по городам и другим аулам. Машина в порядке. Полный бак бензина. – Сегодня я буду дежурить в гараже.  Со сторожем я договорился. Он будет спать дома. В семье «жениха» его отец Культай объявил, что Кенжетая он считает своим родственником, не уступающим богатетвом. Кенжетай был в хорошем настроении. На обед отару не пригонял. Он обдумывал порядок проведения тоя: сколько гостей, каких, сколько мяса, подарков, где будут жить молодые, как организовать свадебное путешествие, какое приданное? Айсулу все больше беспокоилась за отца, которому предстоит вынести удар побега. Она уже чувствовала свою коварную вину перед ним. Но намерение побега не ослабевало, потому что ей, Айсулу жить с любимым, которого она не променяет на богатство, которое можно нажить, а любовь не купишь ни за какие богатства. Айсулу была довольна своей дипломатичностью и на помолвке и с матерью, которая больше всех помогла ей в тактике поведения. Подошел вечер. Отец пригнал отару. Загнали лошадей и коров. Айсулу вынесла два ведра и поставила окло дома. Показывая свою готовность к вечерней работе. Воду она не носила и оставила на последнее. Прежде они с материю начали доить коров, осознанно. Затягивая время. Мать ушла готовить ужин, а Айсулу работала неспеша. Поужинали. Отец был в хорошем настроении и решил даже помочь Айсулу носить воду, но она возразила и предложила отцу идти отдыхать. Отец даже поблагодарил дочь за добрый поступок. Айсулу зашла в дом и будеилась, что отец спит. Она носила воду в дом и старалась нестучать. Налила воды в корыта осталась ждать минуты. Айсулу сняла рабочую одежду и оделась в дорогу потеплей. Она подошла к роднику и жадала прислушиваясь. Собаки ласкались и молчали. Но вдруг они насторожились. Вдалеке слышался звук автомобили, усиливающийся с приближением. Потом затих. Собаки залаили. Айсулу их усмиряла. Из темноты появились двое. Арман обнял Айсулу. – Вот, здесь указала Айсулу на приготовленные вещи. Есеркеп и Арман взяли вещи поспешно удалились все трое собаки с лаем провожали их до машины. Поехали сразу по правой стороне Токрау, чтоб переехать ее около Актогая. Бабушка Дарига ждала гостей. Напекла свежых баурсаков, подготовила комнату. Машина остановилась за квартал до дома Дариги и ее мужа Амантая, который делал все, что просит жена. Зашли гости, занесли вещи. Есеркеп облагодарил Даригу и Амантая, поспешил на дежурство в гораж совхоза. Познакомились. Дарига была предельно орада молодым красивым квартирантам. И предупредила, что никакой оплаты ей не нужно. И она будет относиться к ним как к детям. Арман возразил и сообщил, что они будут не только во всем помогать, но и платить за жилье и зобывать топливо. Дарига возражала против оплаты. – Вы украсите нашу стариковскую жизнь и мы вам за это благодарны, и полатой вы меня обидите. Мы пенсионеры обеспечены. А сходиь в магазин для нас трудно, особенно зимой. Мы будем рады, если вы нам поможете. До поздна сидели и разговаривали. Знакомиилсь. Дарига убедилась, что квартиранты хорошие люди, и нашли свое счастье в борьбе с большими препятствиями родителя. Дарига не удивилась поступку отца Айсулу, потому что знала алчный характер Кенжетая. На следующий день Арман встретил одноклассника Актая, работавшего на стройке и пригласил Армана на работу. Прораб побеседовав с Арманом принял его на стройку большой районной школы с интернатом. Дарига была рада, что Айсулу намерена готовиться для поступления в мед. институт  и рада была помочь ей в подготовке. Теперь Айсулу ходила в магазин, в аптеку за лекарствами и Дарига была очень рада ее помощи. Нового человека всегда все замечают с интересом. Айсулу заметила работница райкома комсомола и смело заговорила с ней  с такой прекрасной внешностью. Ипригласила зайти к секретарю райкома комсомола. Пока ее приняли техничкой, а там видно будет, сказал секретарь. Этому обрадовался не только Арман, но ит Дарига, которая уже составляла программу и расписание подготовки. Подключала она к этому и Амантая, предподавателя физики. Жизнь Дариги и Амантая снова наполнилась профессиональным содержанием. Дарига работала раньше в Караганде и преподавала химию, все складывалось удачно. Только на Зимовке началась дикая «буря», поднятая отцом Айсулу. Мать, прикрывая свое причастие к побегу, первая подняла тревогу об отсутствили Айсулу, и начала обвинять Кенжетая в его жестокости к дочери. Кенжетай пришел к дикой грубости к жене, не усмотревшей потерю дочери. Мать выссказала, предположение: не «жених» ли украл Айсулу? Кенжетай вывел из гаража застоявшийся мотоцикл «Урал» и смахнув с него пыль, поехал к «свату» убедиться не украли ли они Айсулу? Но, не открывая пропажи он убедился, что все по-прежнему надеятся на предстоящую свадьбу. В тот же день Кенжетай поехал в центр совхоза, Сарытерек. Секретно узнавал, наблюдал, надеясь найти какие-либо сведения о побеге Айсулу. Он заехал к  сестре и открыл свою тайну, попросив ее наблюдать и прислушиваться к разговорам в магазине, в конторе, в медпукте. Никаких сведений Кенжетай не нашел, проэтому решил, что Айсулу уехала не заметно для всех ночью и чужими людьми и далеко: в Балхаш, в Караганду? Неделя ушла на обследование этих городов, но безрезультатно. Остались: Жезказган, Акчатау? Не нашел ничего из Жезказгана. Заехал в Акчатау: тоже ничего не нашел. Из Акчатау кенжетай ехал через Актогай. И вдруг увидел Айсулу. Он остановил мотоцикл. И начал ее догонять. Схватил за волосы и потащил в люльку мотоцикла. Случайный прохожий видел грубые действия старика над девушкой бросился на помощ и свалив с ног Кенжетая быстро увел ее к милицейскому отделению. Кенжетай поднявшись побежал за ними, крича и размахивая плеткой. В милиции заставили сесть и успокиться. Кенжетай кричал, что эта девушка его дочь. Все выяснили и Айсулу отпустили. Кенжетая с мотоциклом задержали до выяснения обстоятельств. Кенжетай взрявался злобой, когда речь заходила об Айсулу. Он не мог смириться с позором, унижением которое заменило его самувереность и бывшее могущество – что теперь скажут сваты? – думал он. Позор разлетится по всей степи, и ни кто ему не посочувствует, потому что он ни кому не сочувствовал. Только теперь он это понял и признался себе. На следующий день снова допрашивали Кенжетая, Айсулу и Армана. Все отмечено в документах. Лейтенант, сержант и Кенжетай ездили на зимовку для уточнения обстоятельств. Кенжетай по-прежнему не соглашался и не мирился с замужем Айсулу за Арманаом. Ему предъявили обвинение от штрафа до тюремного заключения. Но Кенжетай настаивал на разводе Айсулу с Арманом и ненадеялся откупиться. За правонарушения. Кенжетая отпустили под домашний арест, но он решил забрать Айсулу домой. Для этого он подговорил любителя пьянства помочь ему в хищении Айсулу. Арман вечером был у друга. Кенжетай с подельником ворвались в дом, связали Айсулу, посадили в мотоцикл привязали и он увез ее домой. А подельник передал фиктивное письмо, якобы написаное Айсулой, что она его уже не люит и отказываетя от него. Арман поверил письму и был поражен внезапностью и неожиданностью отказа Айсулу от Армана. Жизнь для него потеряла смысл. Но он не полностью верил, что Айсулу предала его. Ведь она проявила инициативу в побеге и вдруг отказалась! Но письмо... Хотя он плохо знал почерк Айсулу. И это могло быть решаюшщим. К тому же Дарига рассказала, что Айсулу насильно связали и унесли зи дома. И все-таки она согласилась с отцом и написала может быть под давлением? О встрече с Айсулу Арман уже не предпологал. Арман выпивал водуку несколько раз, но не мог заглушить свою душевную боль. Он случайно зашел в нежилую комнату и увидел ружье и вышел. Дарига пыталась его утешить, но ни что его не успокаивало. Он опьянев, снова вошел в комнату, взял ружье и выстрелил в себя. Все кончилось. Дарига поспешила в комнату и видела мертвого Армана. Дарига не спала до утра, и позвонила в милицию. Дарига рассказала следствию все, что видела. Армана увезли в морг. Милицейский наряд выехал на зимовку к Кенжетаю, которого опять арестовали и ссудили условно. Узнав о смерти Армана Айсулу снова переехала жить к Дариге, подготовилась и поступила в мед. институ. Растила сына, которого она назвала Арманом. Посе окончания Карагандинского мединститута Айсулу вернулась в райцентр и возглавила районную больницу, написала диссертацию. Вышла замуж за секретаря райкома комсомола. Но в душе у нее мужем на всю жизнь остался Арман. Молодая и красивая женщина, в числе трех у святого «кровавого» дерева была Айсулу, бабушка – мать Армана, старичек Есеркеп. Айсулу часто посещала зимовку и, прежде всего мать, преданную ей. Отец после суда много раз снова и снова оценивал свои поступки, сравнивая с традициями и обычаями, пришел к выводу, что он заблуждался и осудил себя сам. Теперь его мучила совесть. Он готов был отказаться от денег, от богатства, чтоб только простила его уже недостигаемая дочь, доктор медицины. Через несколько лет Айсулу простила отца, увидев его искренние стариковские слезы, когда то жестокого человека.
Рассказ шофера Кыргызбая вселил глубокие и тяжелые впечатления, которые оживали в моем сознании и через много лет. Мы подъезжали к центру Сарытереку. Я думал о проделаной работе. Отобрано около двухсот баранчиков. Примерно столько же было отобрано в прошлом году. Лучшая чась из них пополнит основное (заводское) стадо производителей – улучшателей, меняющихся между отделениями с целью недопущения родственного спаривания. О результатах моего отбора баранчиков и дальнейшем их подборе к маткам в будущем я согласовал с директором и главным зоотехником и оставил отчет-план, подписанный ими. Далее мой путь лежал в город Жезказгшан, где я доложил о проделанной селекционно-племенной работе и об уровне зрелости породы. Такой отчет я ежегодно представлял и в министерство сельского хозяйства Казахстана. В министерстве два зам. Министра были моими однокурсниками. Ими были и второй секретарь обкома и начальник облсельхозуправления. С ними я находил взаимопонимание и поддержкку в моей породообразовательной работе. А они, иногда, поручали мне инспектирование животноводства Жезказганской, Карагандинской, семипалатинской. Акмолоинской и Павлодарской областей. Мне это было интересно и напользу, потому что я хорошо изучил состояние селекционно-племенной работы в Республике.
В первые годы после окончания института я работал в Павлодарскйой области. Выполняя задания обкома и облисполкома по составлению пятилетних планов развития животноводства и, особенно, селекционно-племенной работы. Я ознакомился с состоянием и возможностями развития животноводства в области. Жезказганская область более южная, жаркая, равнинная и менее обводненная. Балхаш, Жезказган, Караганда – это металлургическая  и угольная индустрия Казахстана. Акмолинская, Павлодарская, Семипалатинская – это богатейшие области по производству зерна и развитию племенного животноводства. Здесь лучшие земли, травы, больше рек, озер, сосновых лесов. Здесь издавна по рекам и трактам шла активная торговля внутри и с сосчедними странами: и зерном, и ивотными, и шерстью, пантами моралев, и медью, и солью. Здесь решались идейно-политические и этнические вопросы. Здесь умеренно-засушливая зона бескрайних равнинных степей, где в Советское время зерновое хозяйство и животноводство получило масштабное развитие, в том и числе особенно прицеводство, звероводвство, пчеловодство, поливное овощеводство. Горная таежная природа богата пушными зверями, гнездовьем птиц, особенно редких: Орлов, Коршунов, Ястребов, Соколов. Особой приметой в Советское время стало ускоренное строительство колхозных и совхозных центров: жилья, культурных и общественных построек. В агросекторе был создан мощный материальный и экономический потенциал, но в результате недальновидности и ограниченности руководства республики этот потенциал, созданный поколениями, разрушен до  основания. Достаточно широкое развитие достигла тогда наукой медицина, агрокультура. Теперь это поднимается, как избитый до полусмерти. Мощный производственный потенциал достигнут именно коллективными хозяйствами, теперь же фермеры – одиночки – это глас, вопиющий в пустыне. Например, в Успенском районе, Павлодарской области из пятнадцати колхозов сохранился и продолжает развиваться лишь один, сохранив прежнюю коллективнцю форму организации труда, проверенную временем и доказавшую свою жизнеспособность. Выполнив свою работу. Я решил использовать оставшеесмя время и заехать к давнему другу, председателю большого колхоза им 30 лет Казахстана. Это было еще до «перестройки». В молодости работал я селекционером, затем директором Павлодарского госплемрассадника (небольшая организация полунаучного характера) и попутно преподовал в сельхозтехникуме, и заметил одного крепкого парня, хорошо мыслящего. А тут поехал я в Москву на семинар и пригласил этого парня с собой послушать лекции посмотреть лучшие достижения в передовых подмосковных хозяйствах – колхозах. С тех пор и началась наша дружба. После окончания учебы Якова я рекомендовал его зоотехником в колхоз и помогал ему в дальнейшей работе. Жители колхоза были, преимущественно, немцы. Этот парень, Яков поешл по служекбной лестнице успешно, да так, что стал председателем колхоза, героем соцтруда, награжден звездой и орденом Ленина, депутатом Верховного Совета СССР, кандидатом сх. наук. Из километровой глубины Земли подняли воду и начали поливное земледелие, увеличив урожайность в два-три раза. Однажды я, выполняя, задание Совета Министров КазССР на Семипалатнской фабрике Пош., заехал и в Павлодар и позвонил из облсельхозуправления Якову.Он сразу выслал машину и я поехал ,чтобы по товарищески встретиться. Погостил я у него три дня. (в гостинице «Люкс», где можно. (конечно не всем) и кушать и выпить по желанию). В это время я жил в Алма-Ате и работал в институтен, занимался созданием породы овец и неукой. Яков приглашал меня работать в колхозе-миллионьере научным сотрудником, но я не мог бросить породу и диссертацию. Но потом я работал в колхозе с Яковом Гернингом в течении двенадцати лет в виде командировок. Бывший поселок из землянок превращен в город в степи с пятитысячным населением и добротными домами с современным комфором. Это был колхоз-гигант. С поголовьем животных более сорока тысяч и миллионными доходами, с асфальтированными дорогами, сосновыми и фруктовыми посадками, многоэтажными домами и более шести тысяч гектаров поливными полями, с фонтанами и зоопарком. Но, к сожалению, всое это останови лось и рухнуло. (после смерти Якова Геринга). Многие начатые проекты нововедени были прекращены: обводнение региона, использование сточных вод Павлодара для полива, Откорм животных из нескольких хозяйств, строительсво комбината по полной переработе сельхозпродуктов, безотвальная система земледелия, опытная станция научных исследований в земледенилии и животноводстве и др. Председатель колхоза Яков Геринг был редким талантливым самородком, равных которому в округе не блыо, поэтому никто из последующих председателей немогли продолжить рвководство на высоском творческом уровне. Руководители областного и республиканского уровня настолько были далеки, некомпетентны и беспомощны помешать стихийному уничтожению созданного народом богаства, будто их это не косалось. Скорее, они способствовали разорению, своим бездушием и безнравственностью. Но нашлись единицы руководителей, колхозов, которые взяли насебя удары разрушительного процесса, разумом и настойчивостью. Сохранили кадры, животных, постройки, технику и продолжили успешное развитие производственного процесса и коллективного уклада. Я не был пассивным наблюдателем происходящего, а активно участвовал в гуще событий. Собирал материал, сравнивал, анализировал, делал выводы. И чем больше я анализирова, тем больше меня интересовало, интриговала связь теории с практикой. И, прежде всего Ленинская теория социализма. У меня как-то, самопроизвольно, появлялось желание не формально определять объективную истину между прошлым, настоящим и будущим. Институтских знаний мне было достаточно, чтобы снова, творчески, на практике увидеть, ощутить жизненность философских рассуждений. Поэтому я с удовольствием слушал лекции в обкоме партии, но и этого мне было недостаточно. Я закончил вечерний университет основ марксизма-ленинизма, который для меня был трибуной рассудений. Главным для меня был вопрос свободы: личной, общественной, государственной. Выполняя инспекционные поручения в разных районах и хозяйствах, я мог рассуждать с руководителями, специалистами, простыми крестьянами многократно. Как они представители этих категорий ощущют и объясняют свободу, человека, зедсь, в колхозе. Есть ли она или ее нет и в какой степени предоставляется или отнимается, искожается? Хотя я, прежде всего, понимал что сама понятие и содержание «Свободы, относительно и обусловлено многими факторами: историей, традициями, уровнем образования, оптимизмом, творческим трудолюбием, экономическими, политическими, идеологическими условиями среды, государства и т.д. Я для примера брал двух крестьян: рядом живущих, вместе работающих, на одних общественных условиях. Один из них весел, доволен, чувствует себя свободным в делах и мышлении. Он говорит: «Я свободен. Второй озабочен, угнетен, унижен, все ему не так как бы хотелось. Я анализирую: почему так? Второй жалуется, что ему не додали, не дооценили, о нем забыли, он на задворках общественного мнения. У первого и дом в порядке, и оградка украшает, и в огород все растет и зреет, и животные ухожены, обласканы, продуктивны, и дети хорошо учатся, и летняя беседка около дома, и счастивое чаепитие, окруженное цветами. У второго и дом неряшлив, и ограда полурозвалена, и в огроде больше сорняков, чем посадок, и скот мало продуктивен, и дети незаметны. Первый живет по правилами Мичурина – не просит милости от природы, а сам их создает и не только дома, но и на общественном производстве. Для второго напрашивается выражение: «Бог-то Бог, да сам будь не плох». Таких примеров я рассматривал десятки. Если говорить о свободе в широком аспекте, то ее в абсолютном смысле не существует. Если только у Рабинзона, да и то он был зависим от той идеальной природы, которая диктовала ему свои условия. Ведь как и в деревне, так  в городе человек не может жить и мыслить, как в сказке, он живет, испльзуя все, те окружающие условия для своей свободы, для своих благ. Конституции, законы, правила дикутуют, ограничивают до каких-либо норм. Но человек именно с помощью этих норм создает личную и общественную свободу. Значит без ограничений, норм, и даже насилий нет реальной свободы, которая нужна человеку каждый день, в течении жизни. Ведь больного человека насильно режут, чтоб дать ему жизнь и свободу выбора. И это относится к духовности, то есть к нормам: морали, нравственности, совести, воры и убеждения, и привычки. Я пришел к выводу, что человек сам, часто, не использует возможности создания относительной свободы, обвиняя за это кого-то: президента, правительсво, власть. Я далек от мысли, чтобы отрицать проявление нагативов, создаваемых личностями. Относительность личной свободы у каждого «своя». У одного в олюбви, у другого в творческом труде, в деньгах, в преимуществе и даже в тюремном пахане, вне тюремной свободе, в сказочных мечтах. У увлеченного животноводства нет свободы без животных, у агронома – без растений, у влюбленного – без любимой, у строителя – без батона. Ведь абсолютная свобода – это неограниченная ничем исполнение желаний. А такой возможности не существует, потому что все в рамках обстоятельств, законов, морали, природы, земной гравитации, неподвластной самому большому разуму человека.
По моему свобода – это условия, котоыре создал человек для себя, удовлетворяющие его относительн ополностью в рамках законов и морали. Я отвлеся от крестьянина. Была ли у него свобода личная и общественная, которые тесно связаны и неотделимы. Человек может иметь личную свободу, но не иметь общественную и наоборот. Имел ли колхозник свободу? Из моих анализов следует, для примера возьмем меня и парня, родившегося в 1995 году, т.е. при социализме имел граждаские права, позволяющие мне пользоваться выбором, было бы желание. Я был на «дне». В четырнадцать лет я выбрал профессию токоря, захотел – закончил 7-й класс, затем – десятый. Захотел – закончил институт без непроходимых препон. Пожелал – создал породу и возвысился до профессора. И ни кто мне не препятствовал. Эту свободу выбора. Я – крестьянский мальчик использовал от низов, до высокого положения, которое заметало министерствво и Совет министров. А может ли современный паренек так же просто, по желанию, пройти этот путь? Сын Александрова Васильевича Сколова – способный парень. Поступил в институт, начал учиться, но... Денег нет – и дороги и правы учиться нет. Таких, к сожалению миллионы. Так, где же больше свободы? Где больше цивилизации? Да, мы идем к цивилизации, но... мы и  уходим от нее: уничтожаем природу, создаем, кое-где коллапс, пренебрегаем культурные традиции, звереем, жаждем смерти и крови, укрепляем дикие нравы, живем по инстинктам животных, убийство становится нормой. Ивану Грозному можно простит: тогда была необходимость. Ну а теперь-то... когнда учтены ошибки прошлого, созданы цивилизованные нормы, законы, нравственная мораль. И тут же свобода убийства тысяч соземлян?! И другое: при социализме молодые возвышали себя разумным трудом из самого низкого положения, пользуясь общественно-государственной свободой. Теперь же вместо мозгов, больше работают бездушные деньги, возвышают даже тупиц. Пошлые деньги, пошлые их хозяева. Идет духовный спад, раздвоенность. В каждом и Бог, потому что верит в себя, и судья, потому что судить себя нестрого, для видимости. Деньги в свободе играли и играют важное значение. Они не говорят, но чудеса творят. И все это меня не удивляет. Скорее – это диалектическая норма. Если взглянуть на историю, т... все это было и даже в худшей форме: ослепление сороко тысяч болгар, резня тысяч евреев, уничтожение инков, и современный немецкий фошизм в СССР. И вот теперь Россия – лакомый пирог, вызывающий аппетитную слюну у многих «хищников». Но в принципе – все идет по одному сценарию. Меняется материальное, меняется и его производное – сознание, которое, усовершенствовавшис, влияет наматериальное, меняет формы свободы. Свобода – это условия полностью отвечающие внутренним желаниям в пределах Законов, вторым важным для моих размышлений является собственность, которая дошла до нас из глубокой древности, через миллиарды лет. Паутина – собственность паука, построившего ее, норка с запасами продуктов – собственность жука. И так до человека. Но собственность я рассматриваю по отношению к человеку, как многоступеныатую и многообразную как объект, принадлежающий субъекту, как остров Рабинзону. Я рассуждал о собственности, когда название – «частник» было оскорбительным. В институте был у меня хорошо знакомый и надедждный собеседник Семен Наумович Соскин, профессор философии. С ним я давал волю моим разгульным фантазиям. А Семен Наумович, трусливо предупреждал меня Георгий Федорович – между нами. Но у меня был и другой собеседник: завслуженный, известный, авторитетный лидер, но предельно верный и надежный герой, и депутат Союза, но мой ученик Яков Геринг., отрицавший частную собственность, потому что ему удалось достигнуть небывалых репзультатов коллективной (колхозной) собственности. Я утверждал, что коллективная собственность не противоречит, частной, они дополняют друг друга. Коллективная собственность, хороша тем, что она масштабна, удобна для всех, она надежна в кризисах, но она не затрагивает глубину души каждого, как тонкая, проникающая частная, который недостает масштабности и жизненной стабильности. Яша а ты не частник? – шутя я ставил вопрос? Ты авторитетный, заслуженный лидер, и можешь построить себе дворец и жить в нем. Но почему же построил свой, собственный, собственную машину гораж? (он имел, корову, дома выращивал двух свиней, разводил кур, гусей, выращивал огород). А главный зоотехник, украдкой, содержал в колхозном стаде двадцать быков собственных. После «перестройки я опросил пятьдесят семь опытных колхозников, потерявших работу и колхозный образ жизни. Сорок девять бывших колхозников, выразили желание жить в колхозе и только восемь участников работать. Это не случайно, а уже статистически достоверная закономерность. Согласен, что тут есть доля условности. И решили мы проверить экспериментом. Наши затем были секретны, известны только нам двоим. Хотя я называл огромный колхоз «нашей» лабораторией, призваной проводить разные эксперименты, направленные на совершенство и прогресс. И Яков с удовольствием шел на это: например, промышленное скрещивание в свиноводстве (разнопородное) достигшее невиданых размеров (семнадцать тысяч голов, в четыре, в пять раз больше, чем у соседей). Межпородное скрещивание в стаде крупного рогатого молочного скота с целью повышения молочности.
Удачным и результативным был опыт с арендой двадцати гектаров земли. Двое механизаторов обрабатывали, техникой колхоза, растили и убирали зерно по улучшеной технологии. Получили они урожай в два раза больше. Так же и заработали. Эффект бесспорный, один из инициативных управляющих Тедор Иванович, на планерке заявил, что создай лучшие условия труда и каждый достигнет лучших результатов. Ответ: для того же проведен этот эксперимент, чтобы улучшить технологию и получит ьлучшие резульатты в масштабах колхоза. Что и было осуществлено. По моей методике проводились эксперименты и с различным кормлением коров. В результате была определена образная закономерность надоя: первотелки давали четыре тысячи кг за год. По второму отелу – три тысячи шестьсот кг, по третьему и старше – три тысячи четыреста кг. А должно быть наоборот: от первой лактации до третьей и старше увеличение надоя должно физилогически увеличиваться на пятнадцать – двадцать процентов. Причина: недостаток белка (переваримого протеина) в рационе коров до 30–40%. А чтобы, вополнить оптимальное содержание белка (100–120 грамм на один кг или кормовую единицу корма). Это потребовало увеличение посевых бобовых кормов (люцерна, депарцет, донник, рапе, горох и др) – что потом было осуществлено и в результате улучшения кормления надой был повышен с 3400 кг до 4200 кг подобную исследовательскую работу я проводил в животноводстве колхоза (ТОО) «Галицкое» в том же более северном районе. Павлодарской области. В основе моих исследований была заложена главная идея: где можно больше создать собственности в частной индивидуальной или коллективном укладе, рассматривая собственность в широком аспекте, т.е. как собственность – это совокупность условий среды, принадлежащих одному человеку или коллепктиву. Вот в «Голицком» – коллективном хозяйстве (фактически тот же колхоз) мне предоставилось такая возможнсоть. А результаты таковы: Сравнил доход на одного человека за один год, единоличника и коллектива. Прибыль и общий доход у частника оказался выше в два раза. В коллепктивном – в два раза меньше. Но... единоличник в результате засухи др. факторов (низкого качества зерна, низкие цены на сельхоз продукцию и др.) разорился и не рискнул брать кредит вновь. Коллективное хозяйство выжило; сохранило и кадры, и технику, расчитались за кредиты и даже приобрели широко захватный посевной агрегат (шестнадцать метров) комплексной обработки (заделка семян, удобреное, прикатывание, гербедициация), что значительно сократило затраты, увеличилась производительность, и увеличилась урожайность за счет сохранения влаги в оптимальные сроки. Доход у частника был выше потому, что он один. А в коллективе доход распределяется на всех, в том числе и на тех, кто выполняет вспомогательные работы и зарабатывать на жизнь. Банкротство и разорение им не угрожает, хотя и получили они меньше зерна (на каждого рабочего) сена, соломы и денег. За то в следующие годы крестьяне получили больше, плюс в виде надбавок и премий. Таким образом, суммарная концентрация денежных средств обуславливает надежность стабильностьт и рациональность производства. Это доказано результатами производственной деятельности «Галицкого» за ряд лет. К тому же «Галицкое» имеет возможность применять более совершенные, научно-обоснованные технологии, в отличие от одинокпх частников, которым более затратные технологии не по карману. Очень важный фактор – психологический. Людий ощущают соседскую душевную связь взаимоподдержку и коллективную помощь администрации, соседей, сочувствие в неудаче или беде, помощь транспортом, коллективные встречи на праздниках, юбилеях, свадьбах. Люди не ощущают так остро кризисные явления, как частники. Чувство коллективности у людей складывалась поклоениями и стало необходимостью. Другого пока лучшего ничего не придумано. Вот и «Галицкое» и подобыне ему сохранившиеся хозяйства живут и процветают, доказывая свою жизнеспособность. Эти попутные исследования я проводил ради морального интереса. Основная же договорная работа была гораздо объемней и сложней: улучшение животных путем изменения и обогощения наследственности животных. Прежде всего я составил научно-обоснованный перспективный план селекционно-племенной работы на двенадцать лет, утвержденный облсельхозуправлением (формально). Проводите созидательную селекционно-племенную работу удобней и эффективней в большом стаде по общему плану, как встроительстве. Преимущество коллективности еще и в том, что каждый участник имея долю является составной частью, важным винтиком в сложном механизме, имеющий общественное значение. Он работает на всех и все – на него. Поэтому каждый пользуется по праву всем общественным: больницей. Колокой, столовой, домом отдыха, магазином, баней, транспортом. Способен ли на это одиночка? Селекционно-племенную работу я проводил в «Галицком» в течении пятнадцати лет. За этот период был значительно увеличен потенциал молочной продуктивности путем использования высокопродуктивных быков-улучшателей с надоем их матерей от восьми до пятнадцати тысяч кг в год. Разных зарубежных пород: монбельярдской, галштинофризской, немецкой красной и палево-пестрой. В мясном скотоводстве использовались быки герефордской и казахской белоголовой пород. В результатеп был изменен тип коров от мясо-молочного до молочно-мясного и молочного. А надой увеличился на тысячу кг. Но эти коровы могут дать четыре-пять тысяч кг, если им улучшить кормление путем увеличения белка (переваримого протеина на тридцать-сорок процентов. А вырастить бобовые травы в засушливой зоне в достаточном количестве очень трудно, без полива. Поэтому потенциал молочной продуктивности коров в «Галицом» не исчерпан и может быть увеличен путем улучшения компления. Именно коллективность средств в «Галицком» позволяет применять затратные, но высоко производительные технологии и наращивать материально-финансовый объем до шестисот миллионов тенге с годовой чистой прибылью двести миллионов. В хозяйстве пятьсот пятьдесят работчх, зарплата которых в два раза ниже городской, но каждый может иметь по две коровы, свиней, птицу, если не ленится. В хозяйстве каждый обеспечен фуражем, сеной, соломой для собственного скота. Труд  заработок гарантирован. Значительно улучшаются бытовые условия. Ежегодно строят два-пять комфортабельных семейных домов с внутренним туалетом, ванной, телефоном, надворными постройками, гаражом, на участке шесть-десять соток. Резервы улучшения жизненных условий в «Галицком». Использованы не полностью. В земной толще, под «Галицком» и около него залегают огромные запасы пресной воды, которую можно поднять на поверхность через скважины для поливного земледения, что позволит удвоить, утроить урожай зерновыых и кормовых культур, увеличить животноводство, превратить «Галицкое» в зеленый высокодоходный оазис с научно-обоснованными современными технологиями и доходами. Я обращался с просьбой к резиденту Н.Назарбаеву о выделении пятидесяти миллионов для проведения изыскательных работ и бурения скважин, но эта идея затерялась в бюрократических трущобах. Мне дан ответ, о том что решение этого вопроса адресовано областному акимату, который тоже ответил мне, что средства для этого не предусмотрены. Поливное земледение (до 1984 г.) организовал и применил на 6000 га творческий инициатор председатель колхоза этого же района Яков Геринг о котором я написал книгу под названием – «Птрудовоф подвиг Якова Геринга», потому что это большое государственное дело было практически осуществлено впервые в истории агросектора области и Казахстана. Теперь же десятки скважин, когда-то изливавших воду на поверхность из километровой глубины закрыты и являются свидетелями бурной созидательной творческой деятельности большого коллектива (тысячи рабочих) под руководством талантливого инициатора (моего друга и ученика) кандидата сх. наук, героя соц. труда, депутата Верховного Совета ССР.  Памятник ему установлен на константиновском кладбище, его именем названа школа и улица в Павлодаре. Но, к сожалению, новая поливная система разрушена и востановится ли? Некоторые сведения сообщенные мной возможно не интересны читателю. Ведь важно, как живут, о чем думают, как отдыхают, во что верят сельские жители? А люди хоть и в одном коллективе, но они разные. Кто-то живет, чтобы как-то жить, ко всему он безразличен. Другой вес делает какнужно, третий – как лучше. Третьему некогда скучать, у него дела и мысли заполнено) содержанием, смыслом. Третий чувствует себя хозяином в малом и большом. Он делает лучше других, ему надо больше други, он не терпелив к недостаткам, иной стремится больше отдохнуть. Другой удивляется: как можно терять золотое время впустую, не заполнив его радостным результатом. Самое светлое, оптимистическое у человека – это радосить, но ее надо создать умом, руками. Сегодня, завтра, всю жизнь надо мыслить, трудиться так, чтобы все заканчивалось радостью. Сознаний, в чувствах. Ведь стоит тебе с плохим настроением пообщаться с радостным оптимистом, как твое настроение улучшается или появляется подражаемая радость, которая может быть обусловлена сотнями причин. Иногда человек в результате своей безответственности перед собой теряет любовь, семью, здоровье, даже жизнь. А человек распологает возможностью этого не допустить. Но не придает этому значения и проигрывает. Иногда он переживает стресс, изменяющий его взгляды, ощущения, перед ним появляются одна за другой идеи, наполненные полезным смыслом, любовью, радостью. Поэтому любить жизнь, не просто хорошо покушать, одеаться, полюбоваться собой – совсем нет. Это гораздо шире, глубже, богаче, важнее не только для тебя, но для других. Например, в Афганистане в схватке с врагом мгновенно гибнут товарищи на твоих глазах так бессмысленно. Ты смотришь на них молодых, но мертвых. Тебя охватывает жестокое раздумие: почему, зачем, что дальше? Ты приходишь к выводу: лучше сделать что-то более полезное, для жиых, чем погибнуть и прервать возможность прекрасного созидания. Там, на войне ты познал высоту напряжения мыслоей и тела, и на этом уровне ты будешь созидать в простой твоей жизни. В моей книге (худож. роман) «жить – созидать, любить» солдат, прошедший смертельное жерло войны, ранен, награжден, но творческий труд: досконально изучает токарное дело, работает, как никто раньше, успешно. Но этого ему мало. Он решает победить серость. Он готовиться и поступает в институт на инженерный факультет, встретил полюбил трудолюбивую творческую девушку. Оба они менчтали, ставили задачи, идеи и осуществляли их они влюблены друг в друга, в мечты, в дела, в творчество. Их жизнь – радость. За прообразом мне ходить было не надо. Он был очень хорошо мне знаком... Все его было во мне предостаточно. Я женился в тридцать два года. Почему так поздно? Я встречал несколько девушек, но... ознакомившись, меня отталкивало: разная мораль, убеждения, особенно обывательское, потребительское, иногда аполитичное или, просто, безответствененое перед собой. Ну как с этим жить и бороться «с ветром»? Перевоспитывать – поздно. Не много, конечно, всегда нужно и необходимо. И без «сладких» чувств тоже нельзя. Все надо было совместить. Пылкие чувства обычно проходят, охлаждаются, остается дружба, сотрудничество. Некоторые ограниченные и эгоистичные особы настойчиво требуюти сосбого внимания, фармального, притворного уважения, целования, искусственного ежеминутного пожелания, не понимания, что это фикция надоедает и отвращает своей мелочностьтю и формализмом. А вот, чаще, моральные и деловые общие интересы, еще лучше совпадающие в зрелом возрасте неизменно сближают и объединяют, оканчиваются радостными результатами. Ведь если трезво рассуждать, то иной, больше увлечен и влюблен в какое-то дело не меньше, чем в женщину, а если женщина не понимает, увлеченности к этому делу, то один – в лево, другой – на право и досвидания, если даже иногда и была романтическая вспышка. Вот и теперь иногда слышишь и видишь отвратительно-мерзительную моду «любовь» за деньги. Понятно, что  это торговля. Купля и продажа совести, чести, достоинства и тела, причем грязного об которое вытирают ноги все поганые «кобели». Это дял человека аморально, потому что по скотским инстинктам. Согласен! Физиология требует. Так на то он человек и поступать принято по человечески, культурно со святым таинством. А что же делать с тридцатипроцентами безмужних женщин? Аллах решил эту проблему просто: многоженством. Ну а что жеделать с другой проблемой? – когда около 50% замужних женщин изменяют и предают мужьям? Этот показатель характеризует не солидарную обывательскую мелочность. Внутреннюю образованную расплывчатость безответственность перед традицией, перед высокой нравственностью, перед собственной совестью, т.е. есть предательсво себе. Это безумство, невежество, аморальность. Вот тут мы подходим к самому сложному. Чтобы удержать отношения и поведение в рамках традиций, морали напрашиваются какие-то запреты, которые очень развиты и до сих пор соблюдаются у мусульман. Для нас это дико потому что мы уже привыкли к свободе выбора. А как совместить биологическую, физиологическаую необходимость с морально-нравственными ограничениями и со свободой выбора? (Биологическое – влюбленность: физиологическое – необходимость размножения; ограничения – нормы морали и нравственности, свобода выбора – куда хочу, туда и ворочу). Пока эти категории не решены ни «Богом», ни царем, ни мудрецом, ни «волшебником». Они как биоценоз находятся в определенном соотношении и равновессии. Биологические изменения, происходящие в живой природе, закрепляются повторяемостью в течении тысяч лет, т.е. наследственостью, поэтому не всегда подвластно разуму человека, если он их нарушает, «не сотрудничает». Но упомянутые категории не наследственны, а социальны и поэтому их можно регулировать. Но как? Беззаконием, аморальностью, ограничением свободы, воспитанием, которое утратило былую силу, значимость? – Так что же?! – рациональней подчиняться природе, где бессилен разум человека. Надевать паранжу и жить в четырех стенах? Попробуй заставь русскую женщину, да олна не только коня на ходу остановит, а четыре стены развалит и правильно сделает. Это не переразвитая западная леди, а наша, несломанная, русская баба. С ней шутки плохи. Если она тряхнет – перья посыпятся. Был в нашей деревне мощный Кузьма, побеждал в кулачных схватках, а перед своей Варварой ходит по струнке. Был и такой случай. Красавицу жену избивал ревнивый муж. Собрались бабы соседки, да так отметелили его, поставили на колени и взяли с него клятву. Стал, как шелковый. О, женщина! Над жизнью и природой матерью ты вознеслась! Биологически мужчина – это физиологическая часть женщины, ее производное. Об этом многие не хотят знать, особенно мусульмане – старообрядцы. В природе как? Большая самка каракурта после оплодотворения съедает своего маленького «любовника, как отработанный материал. Мужик возвысил себя тем, что, благодаря, разуму создавал желье и добывал пищу и защищал род, семью, что он делает досих пор приоритетно. А женщина? Она совершенствуется, но, частично, превращается в рыночный товар. А в древние времена этот товар называли блудницами (проститутками). Ну как бы то ни была, а растут и хрен и редька, а они друг друга не слаще. Ну я отвлекся. В молодости я работал в Павлоадер директором Госплемрассадника (племенное дело) и ютились мы в старом рпиземистом деревянном доме вместе с растениеводческой опытной станцией. Министерство выделило нам семьдесят тысяч рублей на строительство новой конторы. Я поехал в лестрой за двести км, в сосновый бор, чтоб заказать строительство двухквартирного дома. По дороге мы ехали около раросших камышом озер стариц, бывших когда-то руслом реки Иртыша, шофер Яков, тоже перерослый холостяк, захватил с собой рыбную сеть, и надув автокамеру, поплыв на ней поперек, растягивая сеть на карасей. По берегу не широкого и загнутого озера активно ловили карасей и линей азартные рыбаки удачками меня это тоже заинтриговало. Я тут же попросил лишнюю удочку, леску, а в место удилища использовал толстую камышину. Начал исопльзовать наживокй мятый хлеб. И так же, как всае, начал ловить одного за другим линей и карасей. Наловил около двадцати. У Якова улов был богаче, около полсотни карасей и линей среднейвеличины (двадцать см). Удачники ловили и более крупных. Рядом ловил начальник Облплана области (Большаков). У него в садке было около 150 луней. Рыбалка нас увлекла. Мы развели костер и начали варить двойную уху. Якова я послал отвезти пойманую рыбу домой. Расчет доехать до места назначения в лесхоз время было упущено. Да и было это в воскресенье. Яков вернулся, и уха уже была готова. Мы пригласили желающих на уху. Кто-то принес бутылку горькой. На редкость опетитная уха из свежей рыбы оставила впечатления навсю жизнь. После ухи, и заката солнца, мы хорошо вздремнули. Но перед смном (мы с Яковом остались на берегу двое). Я слышал убаюкивающий шелест камыша, легкое плескание умирающих волн, и кряковый спор уток. Мы могли бы вернуться ночевать домой. (восемь км от города) но и Яков с удовольствием согласился уснуть здесь, на берегу озера, поставив еще раз сеть на то же место. Сон был не хуже ухи. На рассвете, вытянув сеть с рыбой мы двинулись в путь. Был конец августа. Утреняя прохлада была еще лестней, а день солнечный и теплый. Мы ехали по правобережью Иртыша, более низкому по сравнению с левым берегом, более крутым и кое-где подтачиваемым и обрывистым. Поэтому не случайно населенные пункты, встречающиеся через каждые пятнадцать-двадцать км расположены на правом берегу. Деревья росли только в селах, больше тополя. В открытой местности изредка встречались таловые кустарники. Возникал вопрос: почему же по берегам было так мало леса? Ведь в некоторых селах росли целые рощи тополей. Почему их не было вне населенных пунктов? Вернувшись домой, я задал этот вопрос инженеру-агроному обллесуправления. Ответ был проект: вырубили и не посадили в замен, кругом степная травянистая растительность была не богата, к этому времени стравлена скотом да и пожоелтевшая. Проезжая ранним утром мимо сел, из которых лениво выходили большие стада коров, отары овец и меньше встречались лошади. По информации, полученой в лесоуправлении, пятьсот-семьсот лет тому назад сосновые лесе доходили до Павлодара (тогда еще населенного пункта). Я предположил, почему исчезли сосновые леса? Ведь все населенные пункты (а их сотни) которые мы проезжали сделаны из сосновых бревен. Вот кудаиспользован лес. Я вспомнил случай участия переписи населения в Павлодаре. На домах построеных до революции на углах были прочно прибиты круглые металлические номерные знаки с указанием года. Оказалось, что некоторым домам было уже около ста пятидесяти лет. Весь Павлодар тогда состоял из деревяных домов. А их было несколько тысяч. К тому же лес вырубали, освобождая земли для посевов и пастбищ. Подъезжая к чалдайскому сосновомубору начали встресатьсяодинокие ветвистые сосны, далле они участились и перешли в сплошной стройный бор, на больших и малых песчанных холмах, созданных когда-то речными наносами. Мы остановились, расположились под сосной и пообедали холодными вареными ланями. Подъехав к лесному поселку, мы встретили аксакала. Заговорили. Угостили его, карасями и линями, а он пригласил нас на чай, кстати, в котором мы нуждались. В лесхозе мы встретились с директором, договорились вручили ему наше письмо – просьбу о изготовление сруба. Угостили их линиями и вернулись домой. В построеном доме я разместил контору госплемрассадника, а половину занял под квартиру. Этот дом служит надежно и по ныне. Чалдайский бор, длиной около тридцати км расположеный между Павлодаром и Семипалатинском является уникальным накопителям пресной снеговой воды, фильтрующейся в земные глубины. В бору за зиму, особенно снежную, накапливается снег толщиной до трех метров. При таянии, снеговая вода, впитываясь, просачивается по склонам подземных горных пород далепко на север до четрыехсот км, образуя подземное море глубиной до четырех км.Вот эти подземные запасы пресной воды и были использованы в Успенском районе, на севере Павлодарской области. Работая, позже, в Павлодарском облсельхозуправлении, мне приходилось по делам службы выезжать за триста км северней и за четыреста км южнее Павлодара. Я замечал как меняются природно-климатические условия, и, прежде всего, растительный мир: деревьев, набор трав, и в зависимости от этого размещение отраслей животноводства, направлений земледелия, Северней Павлодара размещено зерновое направление и молочное скотоводство и свиноводство, южнее – пастбищное овцеводство, коневодство, мясное скотоводство, наибольшее количество населенных пунктов расположены по берегам Иртыша. Основной источник жизни – животноводство, полеводство, рыбоводство, звероводство пушное, пчеловодство, мелкое овощеводство. Все эти отрасли традиционные с давних времен и определены «Ее Величеством» природой: реки, озера, деревья, травы размещены не случайно, по определенным правилам и исторически сложившимся тесно взаимосвязаным закономерностям, обусловливающися наличием влаги, солнечного света и тепла, зимнего холода, микробного процесса в верхнем почвенном слое, наличия азота и микроэлементов и засоленности почвы. И все это установила и распорядилась мудрая природа. С одной стороны эти закономерности предельно строги, с другой – легко закономерности предельно строги, с другой – легко уязвимы и сложно восстанавливаются, но восстанавливаются. Уязвимость плодородного слоя почвы была доказана при масштабной распашке целинных земель в Павлодарской и других областях Казахстана. Корни растений, веками пронизывающие верхний двадцати-тридцати сантиметровый слой почвы создавали определенную структуру: соотношение органической, неорганической, неорганической водно-воздушной, части, теплового режима по вертиками, степени и уровня засоленности – все это определяет виды растений, их разнообразие или ограниченность, урожайнось, питательную ценность, оказывающую влияние на состояние развития и продуктивности животных. Биохимические процессы в земле, в растениях определяют биохимические процессы в организме животных и птиц. Так тысячелетия поддерживается соотношение и равновесие живой и неживой природы и человека – биоценозы. Академиком В.И.Вернадским создана наука о живой поверхностном слое почвы и биохимических процессах в нем, являющихся объективным законом природы, определяющим соотношение и распространение растений и диких животных: травоядных и хищников: растения – источник жизни травоядных животных, а  травоядные – источник жизни хищников. Аналогичное взаимоотношение микрофлоры происходит в почве: одни микробы угнетают других. В разных горизонтах разные условия: тепло, влажность, вентиляция воздуха, питательных веществ, разные биохимические процессы и разные микробы. Микробы из верхнего слоя не могут жить в нижних горизонтах, из нижнего – в верхнем. Изменение горизонтов слоев почвы тормозит биохимические процессы. И накопление гумуса – питания растений в этом главная уязвимость питания и плодородная растений степь Павлодарской области по плодородию (кадастру) на низком уровне еще и по причине недостаточного количества осадков (200–300 мм) особенно в летний период и определена как зона рискованого земледелия. Поэтому средняя урожайность зерновых составляет в разные годы. 5–10 центнеров с гектара. А, например, северней, в зоне умеренного климата и большего выпадения осадков на лучших землях урожайность зерновых культур составляет 15–20 центнеров с одного гектара. Примерно такое же соотношение урожайности с естественными травами. И несмотря на ограниченность, природно-климатических условий в Павлодарской степи исконно занимаются крестьяне земледелием и животноводством. В результате научных исследований внедряются новые влагосерегающие и не нарушающие структуру почвы технологии удобрения повышающие урожайность сельскохозяйственныхъ культур. При поливном земледелии и оптимальном комплексном удобрении на Павлодарских землях (в колхозе им 30 лет Казахстана) был получен урожай пшеницы 60 центнеров содного гектара в среднем. Возможности дальнейшего совершенствования технологий земледелия и развития животноводства не исчерпаны. В будущем – это главная цель агросектора. В Павлодарской области наряду с пресноводными реками, озерами много соленых озер, на которпых нет растений и не садятся наних водоплавающие птицы. А на северовостоке области соленое озеро «Таволжан» является источником промышленной добычи поверной соли втечении сотен лет. Казахстанская земля богата полезными ископаемыми: железной, медной рудой, аллюминием, каменным углем, нефтью, газом. Несколько рыбных рек, озер, особенно своей значимостью выделяется рыбное озеро Балхаш, в котором сомы достигают двухсот кг. В Казахстане источником рек и некоторых озер с пресной водой являются ледники  гор Алатау. Если земля является «матерью кормилицей», так ее называют крестьяне, то вода – «кровь» земли. Без вод и и зеля мертва. Кроме этого, одним из губительных причин земли, особенно верхнего полодородного словя, является эрозия почвы, по причине нарушения биохимической структуры почвы, которая формируется в течении тысяч лет, а разрушение гораздо быстрее в результате вырубки леса, распашки естественного растительного слоя, стравливания и чрезмерного выстаптывания растений скотом. В мире около 50 миллионов гектаров вышли из оборота активного зелепользования в результате эрозии. Был маленький пример и в моей практике в совхозе мы внедряли, загонную систему «пастьбы овец с целью рационального использования редкотравных пастбищ: то есть смену умеренного стравливания ковыля и жусана.
В одной из отар не было постоянного и надеждного чабана. Отара переходила «из рук в руки». Пасли эту отару на одном месте. За один сезон пастбище подстрегли до корневой шайки, в которой не накопилось запасных питательных веществ на следующий год. Весной рост ковыля и жусана был слабым да и тот был снова подстрижен без меры. Через год участок пастбища потемнел. Ковыль погиб. Пришлось вспахивать и сеять ковыль заново. Об этом «черном» пастбище я сообщал всем чабанам, чтобы этого не допустить в будущем. Другой хотя и мизерный, но типичный случай. ПРиусадебный участок оказался на пути ручья паводковой воды. Каждую весну через участок протекала снеговая вода с повышеной стороны. И хозяин участка был доволен, утверждая, что больше воды – больше влагозарядка. Но через несколько лет урожай огородных культур постепенно снижался, несмотря на внесение навоза. Я был приглашен, чтобы привить лучший сорт яблок. Я это сделал на трех молодыз яблонях. Но тут же замети состояние развития огородных овощей, не вызвавших восторга. Вегетативная часть и плоды были угнетены, низкоурожайны с блессовым налетом на листьях и стеблях. Очевидно, что было недостаточно хлорофила и вегатации. На своей даче я выращивал обильный урожай, потому что ежегодно вносил азотную, фосфорную, калийную и микроэлементную подкормку плюс удабривал навозом. На огороде хозяина я капнул в нескольких местах и понял, что верхний слой почвы, промыт. Значит азотные, фосфорные, калийные соединения, которым питаются растения вымыты и плохо раст. Такой выовд я выссказал и предложил отвести ручей мимо огорода и обильно удобрить навозным перегноем. Урожай заметно увеличился, и продолжал улучшаться в последующие годы. Еще в 1954 году Павлодар представлял большой населенный частными деревянными домами пункт на правом обрывистом берегу Иртыша без асфальтированных дорог, без водопровода. Воду развозили по домам в бочках на лошадях, а близи живущие носили на коромыслах. Напротив города из рыбтреста сетями ловили в Иртыше стерлядь, щуку, толстолобика, а около камышей – карася. Теперь же такого улова нет, а обрывитый берег превращен в обустроенную зону отдыха горожан с беседками, клумбами, цветами и лестничными сходами к реке. Левая сторона реки – заливные луга на несколько километров. Иртыш течет из Китая. На нем построено несколько электростанций, и часть воды отбирается на полив, поэтому уровень воды в реке регулируется. Заливные луга – источник сотен тысяч тонн сена и рассадник выращивания рыбной молоди. В некоторые годы недостаточный уровень воды в реке приводит к снижению заготовок сена и особенно, недобору рыбы. После стока воды на заливных лугах в углублениях – старицах остаетсявода с рыбой. В молодости мы ходили удить, карасей, линей и без улова не возвращались. В старицах достаточно рыбьего корма и молодь растет быстро. Проезжая через заливные луга на поезде, видишь огромное озеро с выступающей зеленою трав, испытываешь неподдельное удовлетворение: будут корма – сытый скот, будет молоко, мясо, будет и рыба, раздолье рыбакам. На железнодорожном вокзале я, не редко, встречаю двух-трех рыбаков-любителей с удочками. – Рыбалка не потеряла смысла, но рыбы стало меньше – говорят они. В 1954 году мы – селекционеры Госплемрассадника обслуживали племенные фермы колхозов (20–60 км от Павлодара) и ездили на лошадях. Моя задача – организовать первичный учет, случек, отелов, котрольного надоя молока, номерация телят, нужный режим кормления, мациона быков производителей и другое. Все данные заносили в заводскую книгу. Я возвращался по правому берегу  Иртыша, налегкйо трашпанке, с запряженным молодым резвым жерябчиком. Недалеко от берега, находился небольшой отсров, заросший сплошным талом. До острова былло около 50 метров. Я решил его посетить. Распряг гнедка ирешил плытьт до острова с ним. Остров был длиной около 500 метров, шириной – около 300 метров. Меня удивила масса серых кроликов, вырытых нор и обглоданая кора деревьев. Наглаз, кроликов было более сотни, разных возрастов и все они были хорошо развиты, с густой шерстью. Взрослые кролики отбегали, становились на задние лапы и, видимо, рассматривали пришельца. На острвое ни каких построек не было и даже следов. Трупов я тоже не обнаружил, занчит кролики были здоровы, к тому же не очень пугливы. Когда я зашел на остров, ближние кролики, убегая, топали задними лапами, так, что было слышно на всем острове. Это знак тревоги и опасности, но успокоившись, не обращали на меня внимания. Кто же мог развести такое стадо? Я узнал в областном управлении. Развел их один из колхозов, который использовал кроликов для кормления пушных норок, лис. А из шкурок шили шапки.
Я ехал домой в хорошем настроении. Но где-бы я ни был, чем бы ни занимался, а военные годы всегда вспоминались, так глубоко они вошли в созвание. А можно ли все забыть? Отец на войне, мать и нас честверо еще не зрелых и неопытных. Захваченных врасплох строгой необходимостью надо было выживать. Старший уже работал на железной дороге осмотрщиком вагонов, после месячных курсов. Я, испытав голод, бросил седьмой класс в четырнадцать лет поступил в железнодорожное училище и работал токатерм, младший в одинадцать лет с радостью работал кучером и сестрека – в детсаде. Соседи, то один, то другой получали похоронки. Мы получали редкие письма от отца и радовались: отец жив. К голоду привыкали и покорно считали это нормой. Поел хлеба, полученый по карточкам, научились делить на два-три доли, хоть и съесть мог бы за один раз. В магазинах было пусто. Мать работала на кожзаводе (на базе кирпичного завода) отрезала сухие окрайки, кож размачивали, палили шерсть, варили и с небывалым аппетитом ели. Иногда удавалось поймать несколько пескарей в речках и озерах. Ездили за город, в стпеь и ловили черепах – это читалось лакомством. Ходили на убраные в колхозах поля и дособирали картофель, свеклу, морковь. Я вспомнил, горы богатые дикими яблоками, урюкаом. Я был инициатором походов, выходил из проходной завода, где ждали меня компаньоны. Мне повезло: я в училище был одет, хоть и кое-как, но питался. Картина военных лет безрадостная, но и к этому можно привыкнуть. Конечно было не до танцев, но молодость брала свое: встречались, влюблялись, вдохновенно работали, выполняли планы. Война шла на запад. Это вдохновляло. В цехах на пятиминутках нам сообщали и о поражениях, и о победах. После сталинградского краха немцев, пошли победы. Как мы радовались до слез. И радовались не за себя, а за страну, за Родину. Разве можно это забыть? Уже в первый год войны появились инвалиды: кто без рук, кто без ног на базарах, ожидая подаяния. Переживания были глубокими и некоторые эпизоды снились в течении нескольких лет. Война шла к завершению. Нам сообщили, что в Алма-Ату следует военно-санитарный поезд с ранеными. Слух домшел и до матери и как-то до меня в инструменталку в вагонном депо. Мы встретили отца тяжело раненого, но живого. Радости не было предела. Отец в течении лета находился в госпитале, в горах Медео. 1945 год, кончилась жестокая кровопролитная война. Народ ликовал. По радио громкоговорители повторяли и повторяли: кончилась война. И в ощещений людей улетучилась душевная тяжесть, поселилось желание жизни, труда целеустремленности. В мирных условиях, только болели раныв сердцах о погибших, зияли раны страны. Их надо было залечивать созидательным трудом. Это была война трудовая с разрухой, безсмертной и крови. Многое изменилось в промышленности и в сельском хозяйстве: наступил трудовой праздник и мирной продукции. Все, что изготавливалось раньше – выстреливалось, взрывалось, исчезало в пучину войны. Теперь же появились долгожданные трактора в колхозах, продуктов в магазинах вернулись армия рабочих рук к мирному труду. Я по-прежнему стремился поступить через военкомат в авиоучилище, но встретив военного летчика А. Смольякова, он разочаровал меня. Военный летчик – это перелетная «птица» по разным городам и аэродромам. Я взял в военкомате свои документы и со Смольяковым поступил в судостроительынй техникум, одновременно учился в десятом классе вечерней школы, по окончании которой поступил в зооветинститут. Следует отметить, что в техникуме были большинство бывшие офицеры и солдаты войны. С некоторыи из них я не раз разговаривал о боях, об атаках, о смертельных свхватках лицом к лицу с врагом. А страшно ли было? – спрашивал я. Иногда и страшно, ведь нкому не охота погибать – отвечал он. – вырабатывалось чувство самообладания – скорее опередить и уничтожить врага, иначе – он тебя. Внезапность – победа и спасениее – рассказывал С.Иванов, старший лейтенант, начинавший войну сержаном. – Когда рукопашные атаки были неизбежны, мы давали содатам по 150–200 граммов водки (чаще спирт). Страх исчезал, солдаты действовали строго по расчету, особенно ночью, – удачней. А под пьяную и погибатьт легче – рассказывал Александр. – А когда наши войска уже подходили и переходили первоначальную границу у наших солдат было моральное преимущество – уверенность победы, удовлетворение отмщения за жестокость и коварство врага. – Но наши солдаты не были жестокими и не убивали пленных и тем более гражданских, а наоборот сочувствовали им: ведь они такие же люди как и мы – так объяснял Иванов Александр, прошедший боевой путь до Берлина. – Мне повезло: я только однажды был кантужен и пробыл в госпитале один месяц, – откровенно рассказывал Аелксандр. А мы гражданские, необстреляне, окружив его, доброго и отзывчего слушали с затаенным волнение. И А.Смольяков и А.Иванов хорошо учились и после первого года обучения в Алма-Ате, техникум был эвакуирован в Севастополь и они тоже уехали. Я уверен, что из них будут хорошие инженеры морского флота. Иногда, рассуждая о множестве вариантов духовного аспекта разных людей, я вспоминаю этих двух, врезавшихся в память. Они не произносили громких патриотических слов, не стукали себя в грудь: мы победили. Но впечатления о них говорило: они заслуженные герои большой войны, они патриоты Родины, России. Так думал каждый, кто слушал их рассказы. Александр Смольняков рассказывал об одном из воздушных боев, когда его сомолету почти отсекли «хвост», и он был на грани гибели, но спас лес, на который упал самолет. – Ну а ты? – спросили его: - У меня неделю болели бока и кружилась голоса – с улыбкой рассказывал он. Но главное – он отправил противника на «тот свет» в этом бою.
Кстати, замечу, что А.Смольняков и А.Иванов награждены за боевые заслуги.
Судостроительный техникум в послевоенные годы находился в Тастаке, откуда мы ходили пешком (семь парней) старшим и лидером среди нас и был Сашка Смольяков, и по дороге он завораживающе о многих фронтовых историях и рассказывал. Шалостей мы не были лишены. Подойдя к железнодорожному вокзалу, мы перелазали через забор на посадочную площадь, куда до посадки заходить не разрешалось. Встретив нас, дежурный с повязкой на рукаве железнодорожник потребовал покинуть площадь. А Сашка Смольяков, на требование заявил: - «Я – президент миссии». Мы (шантрапа) имеем право. И не подчинившись, шли вдоль рельсов. С тех пор мы уважительно и называли Смольякова «Президентом миссии» и он за это не обижался и даже шутя ему это нравилось.
Позже, когда я был студентом, мне еще раз пришлось задать вопрос о страхе солдат при рукопашных схватках полковнику Аверину (в институте была военная кафедра) читавшему лекцию о тактике ближнего боя. Кстати, у полковника Аверина я выиграл бутылку лимонада на полевых военных «сборах» «под» Алма-Атой при стрельбе из пистолета. Но конечно же я категорически от лимонада отказался и даже извинился, ощущая неделикатность с моей стороны к старшему. Продолжу. Так вот, полковник задержал внимание за вопросе «страха» особенно при атаках бойцов первый раз. – Были случаи, когда некоторые «незакаленные» солдаты проявляли (единицы) «безудержную истерику страха». И «лечили» таких, иногда, спиртом, иногда – убеждением или командой.
Я не знаю, почему меня интересовала тема страха? Я вспомнил случаи из моей еще молодой жизни, где я должен был проявлять страх. Но без страха я цеплялся за поручни дверей находу вагона. В двенадцатилетнем возрасте ходил в горы за урюком с меньшим Павликом и ночевали в саду под кустами. Был со мной и смертельный случай на заводе в ночную смену. В четыре часа, двадцать минут – перерыв (двадцать минут). Все ушли в столовую. Я не пошел, зашел в ОТК и прилег наруки сидя. Была тишина, по сравнению с тем шумом, который издают у цехе более пятидесяти станков, стоящих в три параллельных ряда. К счастью рядом с моим станком не пошел на обед еще один харьковец. (Завод эвакурирован из Харькова). К концу перерыва я подошел к станку и включил мотор. Взял рукой за металлический рычаг станка и наступил ногой на металлическую трубу с силовым проводом внутри. Где-то было замыкание и через меня прошел ток силой в сто слишним ампер. Я не успел и крикнуть и превратился в напряженный, как пружина или, точнее, столб, мгновенно, потеряв сознание. Но, совершенно случайно, рядом стоящий у своего станка заметил мое бездвижемое оцепенение, он тронул меня рукой и его сильно «ударило» током. Он спешно выключил цеховой рубильник и я трупом упал. Я был полуживым без сознания. Говорят, что меня прокопали в землю, чтоб, якобы, из меня вышел электрический заряд, потом отнесли в медпункт завода. Очнулся я через четыре часа. Врач давал мне нюхать нашатырный спирт, раздражая через органы обоняния центральную нервную систему – мозг.
Вдыхал нашатырный спирт, я видел перед собой белый экран, на котором при вдохах появлялись черные треугольники все больших и больших размеров по мере прихода в сознание. Наконец, я очнулся и увидел в дверях группу моих сверстников по училищу. Я хотел встать с раскладушки, но тут же упал от слабости моих мышц. Меня отвезли домой. Через восемь дней я пошел на работу опять на свой станок. Но, вскоре после поражения током со мной случилось опять странное. В темную ночь я вышел из ворот на улицу, направляясь на работу, на завод.
Как, вдруг передо мной, на растоянии пяти метров представилась оголенная, белая, как полотно, женщина, в полсогнутом состоянии с угольно черными глазами и пышным длинным волосом, тоже черным. Она завораживающе смотрела на меня с повернутой влево головой. От внезапности, я оторапел и остановился. «Явление» через секунду исчезло. Состояние было около шокового. Но я, почему-то задал себе вопрос: Я же мужчина! Да и опасности перед этим «явлением» нет. Чтож мне делать? – идти вперед, на работу! И я пошел в ночную темноту. Мой организм был потрясен физиологически. Я более ощутимо принимал пищу, и находу, даже от шороха листьев на земле у меня вызывало нервный прокол до пота. Но со временем все это прошло, но не забылось.
Я вспоминал и оценивал состояние моего организма и поведения. И ничего сверхъестественного мистического не обнаружил. Я был почти мертв, но не видел ни потустороннего мира, ни ада, ни рая, ни «души», способной покинуть мое тело. Теперь все это «учение» для меня – сказка. Вспоминая эти случаи я сам делал вывод о страхе, который я не испытывал в гражданской жизни. А как это происходит на войне, я и задавал этот вопрос и Смольякову А., Иванову А. и полковнику Аверину, прошедшим жерло войны.
Но самый откровенный ответ на мой вопрос – о страхе дал мой отец, побывавший на двух войнах – в Гражданскую и Отечественную и дважды был ранен. Повидал много смертей своих товарищей. В рукопашных схватках участвовать ему не приходилось, а переползать под огнем из траншей в траншею было не раз и пули свистали вокруг и товарищи гибли рядом.
«Особенно опасны заминированные траншеи, оставленные врагом. Поэтому приходилось гранатами их «очищать». Коварными была и предтраншейные минные заграждения, в которых делали «проходы». Наиболее напряженными были команды «Вперед!». Выскакивали из своих траншей и перебежками продвигались к вражеским траншеям на расстояние броска ручной гранаты. Вот в таких случаях много погибало наших. А о страхе мы как-то не думали. Каждый стремился поразить врага первым, используя каждую ямку или бугорок. Особенно трудно было весной, ходить и ползать по грязи, шинель, набухшая водой, грязью утяжеляла движения. – Ну а что ты скажешь о войне – спрашивал я отца. – Что сказать? Любая война – это беда простому народу. Ну а если это неизбежно и надо, так «кто-то должен идти в бой». Так уж заведено издавна. Надо же защищать себя, страну, народ. Эти слова меня удивили, поразили, своим глубоким содержанием, без тени похвалы, но предельно искренне, высокодостойно это слова его были настолько убедительны, что не (хотя и офицеру) стало неловко за то, что я не воевал. Мне казалось, что я задавал нелепые вопросы. Этому боевому солдаты, который не по лекциям знал войну, а по крови и смерти. Но главное: в его ответах о войне выссказана искреннее, неподдельное чувство гражданственности, значимость человека (винтика в сложной машине) в сфере государственных интересов. Разве после этого можно сказать, что народ – это пассивная масса? Ведь сказал один – крестьянин, кузнец, а если тысячи, миллионы – это уже канат, который тянет карабли. Разговаривая с отцом, я будто проходил целую школу молодого солдата, он пробудил будто спавшую мораль, совесть гражданскую, русскую. В его ответах выразилось много значений: просто, глубоко, ответственно, душевно. Я почему-то всегда вспоминал впечатлительные лекции одного из нескольких полковников – Аверина. Он, читая лекцию, разговаривал с нами не голой и сухой статистикой, а искренней душевностью. Однажды я задал попутный вопрос (запиской). Отвечая на мой вопрос, он спросил: курсант Соколов! – По правилам я встал и доложил: курсант Соколов! – Садитесь – сказал он. Отойдя от кафедры два шага, он смотрел мне в глаза не как строгий полковник, а подружески, по отцовски, со щедрой душой. Он читал не лекцию, а беседовал со мной (и четырехсотнями глаз в зале) настолько притягательно, убедительно, впечатлительно, что его лекция продолжала звучать на следующих лекциях или практических занятиях.
 - Не давай себя победить – победи врага – будто просил он, да так выразительно и ощутимо, будто ты не на лекции, а в окопах – военном «доме» боевого солдата. – Военная найка сложна, как и другие науки – говорил полковник Аверин! Это были солдаты страны с большой буквы. Они победили и в двенадцатом, и в сорок пятом. – Страх – это враг в любом деле, а в военном – особенно – наставлял Аверин.
Еще в детстве был у меня случай встречи с волком в поле. На северной части деревни была поскотина полоса шириной около четырех километров, где пасли домашних животных, ограничивалась канавой с брусвером – преграда для животных, за которой были пахотные посевные поля. За канавой в тот год был посеян колхозный турнепс – корнеплод (наподобие свеклы) основная его часть, как столбик находилась над землей и только нижняя пятая часть в земле. Эти корнеплоды предназначались для кормления коров – сочные, сладкие, съедобные. Я выдернул турнепс, очистил наружную оболочку, отрезаю большим, откованным отцом, ножом, и ем. Случайно, взглянув на брусвер канавы, я вдруг увидел рысцой бегущего серого не молодого волка по бруверу с опущеным (не пособачьи) хвостом. Я насторожился, прочнее, взявшись за нож. Волк был на расстоянии двадцати метров, взглянул на меня, не снижая движения. Я посматривал на удаляющегося  волка, пока он слился с окружающей местностью. Страха я не испытал, но подумал, что могла быть и трагедия, напади он на меня. Когда я вернулся домой (захватив с собой четыре турнепса) и рассказал матери о встрече с волком, она тут же спросила: - «А ты сразу прочитал молитву?» - забыл – ответил я. Хотя в те годы, и в том возрасте я ходил с ней в церковь и верил во всемогущественное величие духовного святого. Мать фанатически верила в Бога, соблюдала все религиозные каноны и все внушала нам. Отец же любил читать псалтырь, вангелии и к религии относился благосклонно, без фанатизма. Я тогда хорошо знал наизусть «Богородицу», «Отче наш» и др. и церемонию церковного служения. Но была во мне какая-то любознательность, которая приводила мебя к изучению червей, жуков и особенно, лягушек, которых мы с Колькой Абрамовым разрезали и рассматривали сердце, печень, кишечник и все, что было внутри. То же я делал и кротами, которых ловил капканами, для получения шкурок, сдаваемых в магазин за определенную плату. А вот когда отец резал овец на мясо, то никогда нам не разрешал присутствовать. Но я потом насмотрелся в степи и на мясокомбинатах. Изучая овец по определенной научной методике.
Сколько существует мир, столько он изучает и открывает закономерности в природе и обществе. Институт открыл мне мир природы, содержание биологии и философии. Но практическая работа позволила мне заглянуть в глубину биологии, путем создания новой наследственной основы которой не было в мире – новой породы.
Этой исследовательской работой я был застигнут, как задыхающийся вдыхал свежий воздух. Все науки родились на основе изучения естественной природы. Первые трактаты исследований оставили древнегреческие философы и исследователи. Конкретные факты обобщила философия в основе которой было принято божественное начало земного мира без доказательств, теоретически, условно. Углубленные исследования позволили сформулировать понятие объективной реальности – антипод мистицизма.
В студенческие годы я прививал картофель с пасленом, карагач с вязом, и пятнадцать сортов на одной яблоне (привилось одинадцать) – все это вегетативная гибридизация.
Но когда я взялся за наследственность животных – это и гораздо сложней, но интересней: а что дальше, дальше? Вот что меня тянуло в степь, в отары, в которых, я видел букет вариантов признаков и их сочетаний, о которых я докладывал на научных конференциях, манипулируя условно генами (для убедительности сравнивал с данными других исследователей). Один из ведущих в институте профессоров Ак Росляков, посмотрев бегло мою кандидатскую диссертацию заявил: «у вас почти докторская, только кое-что углубить и обобщить». Создание породы дало мне признание и авторитет и в институте и в министерстве. И чем больше я читал и изучал, тем больше убеждался в основопологающей объективной реальности явлений, тем больше – в сказочном содержании божественного начала. В течении миллионов лет, еще до появления человека, на земле происходили различные объективные явления, связаные с земным притяжением, теплом, светом, водой, тектоническими сдвигами земной коры, извержениями лавы, остыванием земли и влиянием космических планет, связанных между собой. С появлением человека на земле усилились изменения, прежде всего в природе: она обедняется до сих пор: уменьшаются леса, ухудшается структура почвы, исчезли сотни видов растений и животных, человек начал диктовать свои законы развития в природу и, к сожалению, часто нас только неудачно, что результатом становится коллапс, хотя много делается для ее сохранения и развития. человек стал творцом на земле. От него стала зависеть естественная  природа, все неживое и живое, в том числе и жизнь человека в широком смысле. Цивилизация позволяет человеку творить адекватно законам природы созидательно и прогрессивно. Но не всегда это так. Почему люди становятся богаче, а природа бедней? Ведь человек – производное природы. Из глубокой истории до нас дошло утверждение, что человек «создан» «Богом», но объективная практика развития человеческого общества свидетельствует об обратном, потому что у разных народов разные, свои боги, причем они не раз менялись человеком. Значит, наряду с действиями рук в деятельности участвует духовность, сознание – характер идей и индивидов.
На мой взгляд, девяносто процентов человек творит благоприятно для большинства, но ведь достаточно ложки дегтя, чтоб испортить бочку меда и негативность возрастает. Почему некоторые люди не творят, как большинство благоприятно, не адекватно тенденциям природы? Ведь природа учит всех одинаково, по «Одной программе», а действия человека становятся над природой и нарушают ее первоначальные законы. Значит все в человеке, в его сознании – психологии, морали, нравственности. Еще древнегреческий философ Ксенофонт жаловался: почему дети не такие, как родители? У и Тургенева-то же «отцы и дети». Жизнь человека достаточно продолжительна, чтобы быть положительным: в ней и любовь родителей, и детсад, и школа, и институт, и улица, и законы, и наконец, тюрьма – все воспитывают, но не всегда достигают цели. Все это мы называем диалектикой сознания. В одной из товарищеских бесед был задан вопрос: «Почему Якову Герингу удалось свершить предельно много, и почему он был творческим и целеустремленным?» ответ. Потому что он ставил перед собой и коллективом ряд все новых и новых целей. Это было для него смыслом, увлекало, удовлетворяло, радовало. Когда он построил круг проектов и вошел в них теоретически и осуществлял их практически, иначе жить, с пониженым напряжением он уже не мог. Этого требовал уже его привыкнувший организм, требовал успеха и трудового торжества, которого было всегда мало. Это зов жизни. Он есть у большинства, но значительная часть людей, живут с мелкими целями или вообще без целей, без идей и успехов, без удовлетворения и радости. Но у каждого свой уровень мышления, трудоспособностей.
Для примера вспоминаю свою мать. Были в ее жизни печали, но в основном она была вдохновенна, удовлетворена и прежде всего результатами своего творческого труда и духовной жизни: она верила в Бога и уповала в него, она воспитывала ухоженых детей, умела хорошо и вкусног готовить пищу, получала хороший урожай овощей на огороде, обрабатывала коноплю и ткала холсты, шила белье и одежду из овчин – все это ее радовало и вдохновляло, удовлетворяло. Это ее уровень, но он положительный, наполненный. Я ведь тоже начал трудовую жизнь во время войны, голода, когда у меня не было семиклассного образования, но поднялся до профессорского уровня, благодаря активности, творчества, целеустремленности. Это в полной мере можно сказать и об Александре Георгиевиче. Он был успешным школьником, студентом и особенно в гражданской деятельности: из медицины он самостоятельно и успешно переквалифицировался в строители. Следует ему и сын Иван Александрович. И все это, благодаря осознанному творческому труду, поставленных и осуществленных целей, которые не кончаются.
Но обязательным условием творческого успеха должна быть вера в него, то есть вера в цель и полученный смысл. В результате выполнения цели, мы получаем смысл действия, удовлетворяющего наши желания. Цель мы можем выполнить, а смысла не получить. Поэтому выражаются: «цель бессмысленна». И вера, и цель, и смысл определяются удовлетворением желания. Или из религии: о смысле жизни. Пастыри утверждают, что земная жизнь человека частичная временная, а основная и вечная после смерти. И жизнь эту вечную продолжает «душа», которую мы не чувствуем, не видим, не слышим. Нам известны случаи, когда человека уже мертвого оживляют, хотя бы временно. Этот оживший человек не видел ни потустороннего мира, не расставался с «душой». Все эти «доводы» оказываются беспредметными неубедительными словами. Объективная биологическая наука в результате глубоких исследований утверждает, что человек – результат длительного исторического развития живого, от простого к сложному. И жизнь – главный смысл существования именно живого. Религия же утверждает схоластически, без доказательств обратное – сказку. Недавно я прочитал книгу «В лесах». В ней описано житье-бытье в женских и мужских монастырях, которые существовали на подачки богатых верующих людей и частично производивших продукты на поляк и разведенных животных. Я пытался выяснить пользу их существования для общества, они потребляют, до и то за чужой счет. И когда подачки прекращаются, монашки или монахи особенно молодые разбредаются: выходят замуж, женятся, устраиваются на какую-либо светскую работу и приносят хоть маленькую пользу обществу, тогда как в монастыре они только потребляли, обслуживая себя. В этом случае и цель и смысл предельно минимальны, а пользы обществу никакой.
Как бы ни жил отдельный трудолюбивый, законопослушый человек, если он не совершил значительной пользы для общества, он не значим или малозначим, неизвестен или малоизвестен на государственном или общественном уровне. В рабочем коллективе каждый человек имеет определенный уровень трудового авторитета и ранжира. Из этих ранжиров складывается вариационный ряд значения людей в обществе, как в материальном, так и в уровне гражданского сознания, как винтики, детали в сложной машины.
Каждому хочется быть значимым в определенном масштабе. К примеру возьмем Сибирскую большую деревню, где жители в общем живут в достатке. Все они земледельцы, животноводы, за исключением единичных мастеров: скорняков, пимокатов, крыновников, учителей. У каждого свой уровень, свое значение в обществе, и пользы от него. И о каждом человеке складывается величина его значения в обществе, в зависимости от его уровня совершенной пользы обществу. Например, Аристотель – древнегреческий философ, а позже, Гегель, Фейербах, Маркс, Энгельс, Ленин – имеют всемирное значение, а дворник – известен и полезен в пределах трех подъездов дома. Цель и смысл здесь слишком разные. Но рассмотрим глубже. Гегель создал «классическую философию», но в сущности она – плод его фантазии, и не соответствовала объективной реальности в природе и обществе. Маркс и Энгельс разоблачили ложность божественного начала и неадекватность материи и сознания в его теории и она бесславно лопнула, как мыльный пузырь, что отражено в книге «Конец классической философии Гегеля». Вот это типичный пример бессмысленной цели.
Гегель был великим философом, а дворник нет. Гегель обманул надежды и доставил горькое разочарование и вред. Дворник навел чистоту и приятную радость жителям дома. Вот и получается, что Гегель достиг цель, но не достиг смысла, а дворник достиг то и другое и довольный сидит с метлом на скамейке и принимает благодарности от жителей дома. К этому следует добавить, что в каждой философской категории должна присутствовать логика, а если это касается допустим, морали человека, то тут важную роль играет совесть традиционная, положительная.
Если вор ограбил хозяина, который застал вора, и вор хотел, но не убил хозяина, вора от этого мучает совесть – это одна совесть. А если человек случайно обломал ветку дерева, украшающего аллею, сожалея его мучает совесть, то это другая совесть. А что такое вообще, совесть? Однажды я написал стихотворную фантастическую легенду о небесном рае. Предо мной предстал ангел, с абсолютной совестью, то есть нравственный идеал. И когда я с ним пообщался, то ощутил его по человеческому образу не ангела, а обычного раба, выполняющего только то, что разрешено и указано.
Здесь нарушена свобода души и морали. А совесть тесно связана с моралью и нравственностью и без них не существует. Совесть не математический расчет, а ощущение внешней среды в пределах традиционной общечеловеческой морали и нравственности. Причем, все это относительно. Абсолютная совесть деликатная и если ее соблюдать, то тебя назовут идиотом (у Достоевского). В любом обществе существует неписаный моральный кодекс, где обязательно составной частью является совесть в сочетании с моралью и нравственность. Допустим, вор ограбил одного, второго и у него, вдруг, появилось сожаление за пострадавших, потерявших последнее. Он (вор) осуждает себя и просит других не грабить честныз, отмаливая грехи. И все это в ощущениях, вне законов, а в пробудившейся совести. Другой богатый, властный присвоил результаты труда сотен людей, доволен и совесть его не беспокоит. Он считает себя в пределах норм морали и нравственности. Да и все так считают. В этом и есть несовершенство нравственного содержания, потому что совесть-то разная, относительная. Легко говорить об идеальной совести в книгах, а в практической жизни далеко не так: украл, ограбил – не сожалеет, а радуется. У каждого своя совесть и мораль. Был у меня знакомый коллега в институте профессор философии (еврей) Семен Наумович. Некоторые его недолюбливали (потому что еврей). Я же его уважал за его светлый ум. Я заходил к нему в кабинет и запросто, по товарищески задавал какой-либо вопрос.
Например: верил ли Гегель в свою классическую философию? Ни мучила ли его совесть? Наумович отвечал: Г.Ф. лучше спросить у самого Гегеля. С.Н. ведь вы больше Гегеля знаете о природе и обществе, поэтому проще и ответить. И начиналась дискуссия. И когда я заходил в следующий раз, он сразу предупреждал: «без вопросов!». Но снисхождений я ему не делал. Он за это не обижался. Напротив он наслаждался хоть одной моей искренностью, уважения. Был у нас еще один типичный скользкий еврей и на кафедре анатомии, так его «съели» и «уволили» и совесть проректора и ректора не беспокоила.
Я нарисовал картину расплывчатой совести. А что же делать с совестью в практической жизни?! Соблюдать ее или обходить ее стороной?
Если ты сколько-нибудь уважаешь добро, то совесть – призыв к добру.
Совесть тесно связана, прежде всего, с добром, сочувствием, жалостью, справедливостью, уважением и исполнением общепринятых законов с нравственностью. Следует заметить, что оперировать совестью может человек, который способен управлять собой. Вот пример. Был у меня случай, когда я уже был женат, были любимые дети. В институте влюбилась в меня ассистент кафедры биохимии А. Нравилась и она мне. Я даже, слегка, симпатизировал ей, чтобы не сломать жестоко ее благородные чувства. Однажды после восьмых часов (19 часов) я позвонил на ее кафедру. Ответила она. Я спустился на первый этаж и зашел в лабораторию. Она встретила с трепетом. Я удовлетворил ее долгожданное желания поцелуем: первым и последним. Меня спровоцировали ее достоинства: она была красива, стройна, не глупа. Я понимал, что она ждала продолжения на физиологическом уровне. Вот тут-то я и оперировал совестью. Ее сотрудники знали о ее «романе». Трепетный настрой наших отношений я поддерживал сознательно. Дай волю инстинктам. Этот всплеск чистых чувств был бы нарушен. Она была удовлетворена и я не допустил слепой любви, обиды, предательства, безнравственности, пропустив все это через фильтр моей совести. Как приятно, что я остался честен перед женой и детьми, может быть потому что совесть для меня не была пустым звуком. А что с Аллой, то я даже был доволен, что она вышла замуж за офицера и уехала с ним (и сыном) в Москву на постоянное жительство.
Был у меня и другой случай, где в живую говорила моя совесть. Еще будучи холостым, в Павлодаре я был активным комсомольцем. И, видимо, это было замечено в Горкоме комсомола. Мне предложили должность инструктор обкома комсомола по агросектору. Казалось бы и выше должность, зарплата, апортаменты и положение, но... кабинетная, книжная работа, а мне хотелось смотреть в живые глаза коровам, игривым телятам, видеть как они пасутся на пастбищах, как дают молоко, мясо, шерсть, яйца. Подумав, я отказался, чтобы быть хорошим зоотехником, а не гибридом. Потом я убедился, что поступил правильно: не допустил сделку с совестью. Без совести жить легче и проще, а для угрызения совести сотни причин, потому что как ни делай – что-нибудь да не так. Вот и получается, что исполнение совести мешает человеку, как закон вору и создает дискомфорт. Но кто из нас безгрешен? Грешен и Достоевский. Мы говорим и призываем к совести, но с легкостью творим без совести, удовлетворяя свои эгоистические желания. Каждый в определенной степени бессовестен и с этим мы живем, и жить будем. Первый митрополит. Все я Руси при Великом князе Василии (в тринадцатом веке) обещал благоденствие, может быть он в это и верил, но все-таки это не свершилось. Мучила ли его совесть? Мучает ли совесть патриарха Кирилла сегодня? Ведь призывая к Богу, он обманывает: предлагает верить в сказку, утешающую душевную боль. Ведь регилия любая – это исторически сложившаяся привычка поиска защиты. Если нет физической защиты – человек пользуется отвлеченной моральной и сколько угодно, утешаясь. Но совесть зависит не только от условных конструкций отщепринятых, но и от духовного содержания каждого отдельно, от его духовной зрелости и сложности.
Например, убить врага – хорошо и совесть чисты, убить товарища – кровавый грех и совесть замарана: не отмоешь. Действия одинаковые, а состояние совести противоположно.
Однажды, ожидая поезд на Москву, на железнодорожном вокзале города Актюбинска, ко мне подошел человек в возрасте за 60 в форменной железнодорожной шинели и попросил у меня на сто граммов водки. Ответ. «На хлеб я бы дал, а на водку... иди и подыхай под забором, как мусор. И совесть меня не мучила. А вот бездомного кота я подкармливаю: мне жаль младшего брата. На том же вокзале в конце ряда стульев сидели два хмыря. Подходит один из них и так вежливо, с улыбкой начал разговор со мной, а второй уже подходил к моей ручной клади в двух метрах от меня. Я сразу понял их коварство и подтянул кладь к себе, а «другу» сказал: «Сорвалась рыбка» и спросил его: «ты кто? Ты ничтожный поганый поразит. Пошел вон! И взяв клаь перешел на другое место. Проходившего мимо милиционера, я остановил и сообщил, что меня хотели ограбить два хмыря! Он ответил: «нет они безвредны, они греются». (это было зимой). О какой совести могла идти речь? Тут зло, смешаное с бессовестностью и беззаконием. Ожидал я электричку на Ленинградском вокзале до Твери. Ко мне подошла бледная, плохо одетая женщина средних лет, и сказала: «Я болею, помогите». Ну как не помочь? Я дал ей пять рублей, потому что женщина, хотя и трудоспособная.
Я продолжил стоять около своей ручной клади. Рядом со мной стоял на вид приличный человек с двумя чемоданами. Вдруг та «больная» взяла один чемодан и спокойно удалялась. Я тут же спрашиваю соседа: «Ни ваш ли чемодан взяла вон та?». Он спохватившись быстро догнал и отнял чемодан. А она начала орать, что у нее отняли чемодан. Я был отвратителен себе, за ту совесть, которую исполнил в этом случае. Так как же мне относиться к этой твари: посочувствовать, проявить добро, жалость, или жестокость? Таких перевоспитывать лучше рабством, в кандалах – другого они не поймут и не примут, потому что эти полулюди потеряли чувство не только нормы, но и образа человека, поэтому их надо посадить с обезьянами для перевоспитания и написать: «они – от обезьян». В Китае таких просто расстреливают. Присутствует ли тут совесть? И всегда ли нужна совесть?
Если ли совесть у некоторых повелителей, затевающих войны, порабощение, угнетение? Кровопролитие? Смерть? Есть ли совесть у Барак Абамы, Порошенко, Мерколь и подобных им? Откуда у них жестокая безнравственность даже дикие хищники по сравнению с ними – добряки. Их содержание, как и у всех народов, исходят из их традиций. Тогда каковы их традиции? Каковы их источники? Сынами традиций были А.Македонский, Чингизхан, Гитлер. Все они горели жаждой войны, крови, смерти. Теперь вот новый Чингизхан – Абама.
В процессе размышлений я часто, приходил к тенденциозным источникам – традициям у разных народов: благодеятельных христианских славян, бандитских ковбоев, исламистов, буддистов, индуистов, и прочих. Если русичи создавали свой образ жизни трудом и умом, то ковбои – бандитским, через силовые приемы, которые и в настоящее время являются основой их политики и экономики. В общем, традиция у разных народов – это привычный исторический созданный образ жизни народов, который передается от поколения к поколению, изменяясь со временем, причем у разных народов они разные. В настоящее время исполнение традиций происходит по разному, примерно по такой закономерности: с повышением цивилизации, исполнение прежниъ традиций уменьшается и заменяется новыми. Традиции русских крестьян и горожан всегда отличались и обусловливались условиями образа жизни и прежде всего труда и природных условий. Наибольшее выражение традиций происходило в традиционные праздники: новый год, рождество, масленница, пасха, сбор урожая и другие. В период напряженных работ – пахота, посев, сено уборка, особенно, хлебоуборка – крестьяне в трудовом порыве, в некоторой степени, забывали о формальностях традиций, но закончив успешно весенне-летне-осенние напряженные работы, заполнив закрома зерном (главным богатством) сеновалы, сеном, дровяник дровами ощущая глубокое удовлетворение крестьяне в относительном зимнем отдыхе в благодарность судьбе и «всевышнему покровителю», соблюдали традиции осенне-зимне-весенних праздников, исполняли обряды и ритуалы, пришедшие из глубины веков. В исполнении традиций проявлялась духовная жизнь, которая по  значению была теоретической основой материальной жизни крестьян. Главной из них была религиозная вера. Во что крестьяне могли верить, если многие из них были безграмотны, поэтому верили и исполняли как традицию, но о духотворенно. Я не только помню, но и сам испытывал тот духовный праздничный прилив, который выражался в радостном настроении, уверенности, в доброте, в вежливости, щедрости к бедным, законопослушности, патриотизме, то есть в гордости за свою родину, за государство.
Искренне славили царя, потому что жили хорошо: в достатке и не в обиде. Я имею в виду Волчно-Бурлинских крестьян в Алтайском крае. В Европейской части России крестьяне, особенно малоземельные жили беднее и поэтому были обижены и недовольны. В доколхозные времена сеновным духовным источником крестьян и сельской интеллигенции была религия, церковное воспитание. И после отвержения религи (как вредной для атеистического воспитания) крестьяне по-прежнему были верны привычному релизионному мировозрению и исполняли религиозные праздники, главным из которых была Пасха. К ней крестьяне готовились (уже в Советское время) заранее: заводили тесто, стряпали здобные ватрушки, ягодные и грибные пироги, курники, блины, мясные щи, и конечно же, здобную пасху (в форме булки), которую бережно несли в церковь, на ночное богослужение и освещение (брызгание пасх и «святой водой») и только к утру возвращались домой довольные и радостные. На освещение пасхи, обычно, сходились все жители деревни, то есть сотни человек, которых помещение церкви не вмещало и прихожане стояли на улице, вокруг церкви. А в момент освещения становились в два длинных ряда, а поп с помощником брызгали водой держащие в руках пасхи и с каждым взмахом кисти произносил: «Христос воскрес» а прихожане отвечали: «в истино воскрес». Вся эта церемония носила торжественный характер. В этот момент инвалиды (их были единицы) получали щедрые подаяния и угощения и запасались на будущее продуктами и денежной мелочью.
Я до сих пор помню одну из пасхальных ночей, освещенных лунным светом и хрустом застывших луж. Люди вереницей шли по улицам с зажженными в руках свечами и тихо переговаривались. Я тоже шел с матерью наполненный торжеством и одухотворенным вдохновением и умиротворением. В отличие от пасхи, в новогодний праздник мы испытывали веселость, радость, но без пасхальной  божественной таинственности, которой прихожане заряжались на целый год, потому что Пасха была главной традиционной церемонией, составляющей в сознании людей основной духовный потенциал, которым они руководствовались в практической жизни. Это была их идеология, которая была настолько сильна, что никакие советские запреты не могли изменить их мировозрения, воспитанного предками. Исполнив традицию пасхального освещения  в первый день псхи, на открытых лужайках собирались взрослые мужики и дети одетые в лучшее, побритые и причесаные торжественно приветствовали друг друга по имени отчеству и поздравляли с праздником. Многие из них были уже навеселе, а некоторые тут же выпивали и закусывали, чаще, курниками и яйцами, крашеными в разные цвета. К обеду собиралось до полусотни взрослых, мужчик и женщин, парней и девушек. Появлялся гармонист, балалаечник и начался перепляс, обычно, парами в виде соревнований. Победителю, не редко, кто-то наливал рюмку водки и рукоплескали, сопровождая радостными криками. Такие самопроизвольные сходки были ежегодными, желанными и традиционными. В этих увеселительных развлечениях: плясках, песнях, играх люди раскрывали свои способности разумно говорить, петь, отплясывать до десяти-пятнадцати колен (положений ног, всего тела, рук) женщины и девушки плясали парами с соревновательными припевками, то есть после круга пляски останавливались исполняли, обычно, частушки, иногда с конкретными знакомыми именами, чаще, о гормонистах, о хороших парнях, иногда, о драчунах и пьяницах. Народный фольклор проявлялся здесь «не в бровь, а в глаз». Такие критические частушки действовали как эффективное воспитание. Если о ком-то пропели за пьянку, за такого жениха уже не пойдет замуж хорошая невеста.
Поэтому жених серьезно воспринимал критику при всенародно. Таким образом создавалось мнение о каждом молодом и пожилом и на всю жизнь. В результате каждый с молоду старался своим поведением доказать свои положительные достоинства, и особенно, вт руде и сообразительности. На таких праздничных и вне праздничных вечеринках происходил не запланированный воспитательный процесс. Подобные народные и молодежные встречи происходили в нескольких точках большой деревни и назывались отдельно: Сахалинские, Забашаринские, Погореловские, Задунаевские, деревенские (в центре), Камчатские. Молодежные сходки не были изолированы и ребята и девушки из других участков приходили, допустим, к погореловским, и нередко, сопровождались драками (из-за девушек, обычно). И сенсационные новости обсуждались подробно в течении года. Причем это оценивалось не только отрицательно, но и как смелость, как спортивная баталия, наподобие бокса и это тоже была своего рода традиция отбора лучших, сильных, которая идет из глубины тысячилетий.
Сельскиз образ жизни является уникальным потому, что живут они рядом, ходят в одну церковь, пашут, сеют, убирают у всех на глазах, и все до тонкостей знают друг о друге. И несмотря на разные характеры и семейные привычки их объединяют общие традиции в общении, одежде, питании, поведении в технологии труда, в народном фольклоре, идеологии и мировозрении – все это составляет традицию, удерживающую людей в определенных рамках материального и духовного развития, которые происходят в деревне медленней, чем в городе. Это происходит потому, что религия освещает информацию тысячелетней давности, как сказку, а светское, внерелигиозное обучение ограничивается школьным образованием. Творческий потенциал основан на народной мудрости, на самородках и по традиции передается произовольно, если этому способствуют морально экономические и социальные условия. Я вспоминаю свое деревенское детство. Каким бы оно ни было, а все-равно оно хорошее и о нем приятно вспоминать. Родители часто были на работе, в поле, а мы четверо (от двух до десяти лет) оставались дома вели себя, как вздумается, но все-таки выполняли наказы родителей.
Поэтому мы с ранних детских лет вынуждены были приспосабливатьсч к окружающим  жизненным условиям, особенно в первые годы колхозного строительства было голодно и холодно. И мы уже осознавали, заботу о питании, одежде, поэтому осознанно трудились в колхозе и дома, чтобы заработать трудодень или заготовить назиму дров, овощей, ягод, грибов. В девять-десять лет в летние каникулы я пас свиней в лесной ферме или на прополке пшеницы, возил на лошади копны сена к скирде. Сельский труд был всегда ручным и тяжелым, не хватало рабочих рук, поэтому дети работали и в до колхозный период. Это было уже традицией. В пять-семь лет дети (мальчики) уже свободно могли ездить верхом на лошади и это считалось гордостью родителей. Придя из школы, я добровольно бежал на колхозную ферму, чтобы поймать пасузегося Гнедка, надеть узду, распутать и за несколько попыток с бугорка сесть на него и проехать двести, тристо метров до фермы, напоить и начать запрягать, что у меня не получалось, даже чтобы надеть хамут. А дома мы со старшим братом на тележке ездили в лес за дровами, а зимой на санках за четыре-пять километров. Весной на тележке возили навоз из сарая на огород или поливали из колодца огурцы, капусту, помидоры, брюкву, свеклу. Осенью и зимой пилили дрова и ходили в колхоз и возили на санках сено корове и овцам. Наряду с этим выделяли время для катания на санках и на самодельных лыжах. Я до сих пор удивляюсь своему поступку. Это было уже в Алма-Ате в возрасте 12 лет. Я с Павликом ходили  в горы за урюком (около 15 км). Павлику было 9 лет. И ночевали в саду, под кустом. К тому же в дороге, около аэропортовского пруда на нас напали купающиеся скоты. Хотя меня избили, но я не позволил грабить урюк, а Павлика свалили и, как дикари, наслаждались урюком, я немного, но помог ему. Может ли так поступить мой внук? Сомневаюсь, хотя он прочитал гораздо больше книг в одиноковом возрасте. В 14 – 15 лет я уже стоял у станка и точил детали с точностью до 0,01 мм. Этими воспоминаниями я делаю вывод в том, что тяжелые, экстремальные условия вынуждают более зрело и мыслить и действовать, хорошо воспитывают и учат. Жизненным премудростям в высшей степени вредно оберегать от повседневного физического труда. Помните, внуки, правнуки, чем больше вы блаженно отдыхаете, тем меньше вы знаете и меньше умеете. Детство надо прожить содержательо, чтобы было что воспомнить. А для этого надо помогать и подражать взрослым и что-то творить свое. Все что вы сделаете в детстве, будете помнить всю жизнь. Для этого нужно прежде всего, слушать родителей, больше читать, и помнить, что вы дети Родины, в которой будете жить, а она будет вас оберегать. Родина – это сложное понятие, тем более ощущение. Даже некоторые грамотные, умные люди (отщепенцы) свои личные, корыстные интересы ставят выше смысла Родины и оказываются предателями, хотя они (отщепенцы) состоялись с помощью исхраной Родины, как матери, для которой все дети равны и дороги, но некоторые оказываются упрямыми козлами и сами наказывают себя эгоистическими действиями, тоскуя о Родине, смысл которой выше бездумного эгоизма.
Для примера, сообщу вам о вашем пра-прадеде Федоре Кирилловиче, который дважды на войне защищал Родину. «Так ведь Россия у нас одна и лучше ее нет и не будет!» - так говорили волчанские мужики-крестьяне, пережившие много переломных бед. Они и их предки жили в России, как с матерью, она их растила, учила уму, разуму, обогревала сердечным теплом и воспитывала преданность и надежду, как на сыновей способных проявлять мужество за честь Родины, которая сделала тебя гражданином Великой страны – России. Какими вы будете, зависит от вас. Не ждите от кого-то, не обвиняйте кого-то (правительство). Если вы отстанете от других, в этом виноваты вы, потому что не додумали, не доделали, каждый человек сам строитель своего счастья. Родители вам помогут, но вы больше надейтесь на себя, и старайтесь отвечать за свои действия с детства. Так делал ваш дед, прадед, и пра-прадед. И это уже традиция и хорошая. Я занимался не только производственными вопросами и наукой, но я много внимания уделил воспитанию детей, внуков, я наполнил свою жизнь смыслом и оставил заметный след. Мне не стыдно за мою жизнь, она была интересной, целеустремленной, творческой, полезной мне, семье и государству. Может быть вы прочитаете это дедовское наставление и задумайтесь: все ли вами сделано? Живите трудом и добром, именно в творческом труде главный интерес, результаты труда, разумеется, хорошие радуют и вдохновляют на будущее. Тогда и жизнь хороша.
Например, ваш дед Александр Георгиевич своим творческим целеустремленным трудом наполнил жизнь не только свою, но и вашу достойным примером, заслуживающим подражания и изучения. Задумайтесь над этим, как ему удалось достичь успеха? Александру Георгиевичу активно помогала бабушка Ира, кстати, отличница в школе и в институте. Таким образом у внуков есть с кого брать пример и кем гордиться. Вначале они были биологами, (фармацевтами) и перестроились в строители, современных домов, потому что они умные и сильные духом. И не смотря на невзгоды, они наполнили свою жизнь смыслом и практическим содержанием и поэтому счастлива. В вашем доме нужно иметь увеличеные портреты Александра Георгиевича и бабушки Ирины, которые будут для вас примером трудолюбия, доброты, творческой целеустремленности и разумного преодоления трудностей. разумеется, это оказание заслуженной чести и традиция о которой необходимо помнить и следовать ее написаным духовным правилам. В двадцать первом веке появилось много престижно-денежных модных моделей поведения, изречения, которые являются детищем времени, но не в полной мере соответствуют традиции прошлого и это нормальный диалектический процесс. И в прежние времена появлялись и исчезали элементы традиций, но в основном традиции сохранялись и исполнялись. А почему исполнялись? Можно ли жить без традиций? Ведь традиции – это привычный образ жизни и материальный и духовный. Человек живет, трудится, общается, одевается, исполняет обряды свадеб, похорон, праздненство, торжества не случайно без всякой логики, а по определенному порядку, не произвольно, а по необходимости, удобной для человека, для общества. Может ли человек жить без привычек, которые вошли в него с раннего детства, как пища, как дыхание и не замечаем, что мы исполняем традиции даже не ради выполнения каких-либо правил, а ради необходимости, определяющих наш образ жизни: признак национальности, вероисповедения, характера, добропорядочности, уровня культуры, профессиональности, короче, без исполнения традиций человек теряет образ человека и превращается в дикое животное или даже хуже, примитивней. Даже у животных уже зарождаются привычные признаки традиций. Например, собака охраняет лев тоже охраняет свой прайс, а львицы больше охотятся. Даже Робинзон Крузо, попавший в дикую природу, вдали от цивилизации выполнял элементарные традиционные правила мышления и действий. Следовательно, исполнение традиций необходимо и обязательно, и неизбежно. Но лучше, когда человек осознанно оценивает и выполняет традиций, просто использует их в жизни и передает их потомкам. Традиции имеют определенный и широкий диапозон: от хороших, нормальных до плохих, не нормальных, аморальных. У крестьян, землепашцев – свои традиции, у рыбаков, охотников свои. У воров, бандитов, зеков тоже есть традиции и они даже ими гордятся и строго соблюдают, но они являются антинормальными, вредными обществу, безнравственными, вне закона. Существуют и другие традиции – традиции войны, где разрушается созданное умом и трудом нужное и полезное, отнимается самое дорогое – жизнь. И причем, это в пределах закона. Правитель государства, или группа решают, создают безнравственные законы, создают армию и действуют, как масштабные государственные бандиты. Например Македонский, Чингизхан, Гитлер. Все они разрушители созданного веками и трудом людей, все они кровавые убийцы. (уничтожили города, миллионы людей). И вошли в историю, как антинормальная, безнравственная, жестокая традиция, вредная всегда и всем. Но народы, защищающие свою свободу и независимость тоже вынуждены разрушать и убивать, но они оправданы нравственной традицией, положительными нормами жизни, отвечающей необходимым биологическим и физиологическим объективным требованиям, оберегающим, а не разрушающим жизнь и развитие. Существуют традиции фанатического порядка. Например, сожжение и убийство людей инакомыслящих, антирелигиозных взглядов, ученых, философов. Например сожжен Джордано Бруно за научные открытия во вселенной, ислам всегда уничтожает людей-смертников, ради ислама. Это дикая традиция.
Наиболее благодатной, человечной, демократичной является христианская традиция отличающаяся либеральностью, понятной и приемлемой народом, хотя она тоже не лишена надуманного религиозного мистического консерватизма.



Александр по-прежнему часто вспоминал военные эпизоды. И во сне снились кашмарные отголоски афганской войны. Будто их застава была окружена превосходящими силами маджаходов. Уже были слышны их злы выкрики готовящейся атаки. Все мы были в предельной напряженности, ожидая сметрельную схватку. Солдат Петренко не выдержал начал поочередно прощаться. Сержант Громов сильными руками взял за плечи Петренко и слегка тряхнул, будто вдыхая в него самообладание. «Давай выстоим и победим. Приготовь больше гранат». И снова все ощутили прилив веры в победу и прильнули к свои амбразурам. Внутренняя кульминация нарастала с каждой минутой. Александр крепко сжимал в руках автомат, ощущая стуки сердца, дыхание было сбивчивым, томила какая-то жажда, хотя и пить не хотелось от напряжения стучало в висках.
В эту минуту в каменном Дзоте была гнетущая тишина, она выводила мысли из привычного порядка. Перед глазами будто вырисовывалась костлявая смерть «Нет! Нет!» - кричала сознание. «Сами идете, чернобородые насмерть. Не победите, если даже мы будем мертвыми» - промелькнула последняя мысль. Появился бы наш вертолет и все была бы проще. Но вдруг мертвую тишину взорвал разноголосый крик маджахедов и канонаде стрельбы. Сержант дал команду: «Подпустим ближе, на растояние броска гранаты». По зашитным стенам стучал свинцовый дождь. Из алебразур вылетал шквал ответного огня.
«Гранаты» - скомандовал сержант.
Содрагалась земля от огненно-пыльных взрывов вокруг Дзота. Дикие крики маджахедов слились в разноголосый вой. Но не появившийся вертолет остановил смертельное нашествие. В одно мгновение началось землетрясение. Маджахеды прекратили стрельбу и начали совершать молитву. Мы тоже прекратили стрельбу.
Наступила неожиданная тишина. Лицо было покрыто потом. Давно прошла отвратительная война, но она  с той же смертельной жестокостью возвращается в сознании. Глубокими и четкими пепрежитыми фрагментами. Каждое воспоминание вызывало раздумие о той бессмысленной войне, о смысле его жизни. Но с кем можно было порассуждать с обоюдным пониманием и о победах, и поражениях и о пережитых смертях верных товарищей, в честь которых теперь, в мирное время надо совершить за них в два раза больше? И все равно здесь сделать больше гораздо легче, чем там быть в смертельном бою. «Афганцы», прошедшие ужасы войны все стали другими. С другой преображенной психологией. Но есть для Александра верный человек, который способен прникнуться его размышлениями, понять и разделить его состояние и взгляды на современный образ жизни. Он был уверен, что только она, Алена синхронно воспринимала его душевное состояние, его действия.