Прапорщик Хрущёв

 



                ПРЕДСТАВЛЕНИЕ.



             Отгремели салюты Московской Олимпиады. Села подсчитывать дивиденды московская фарца.  Улетел, обливая стадион слезами непонятного пола медведь. Отрыдал с прощальной песней Лещенко… страна расслабилась. Напряглись только те, кому приказали. Другие салюты, другие слёзы. Другие победы и поражения. Другие песни Саши Розенбаума. Афган.

             Кто-то тихонько поскрёбся в дверь. Мерзко скрипнули ржавые петли, вынимая душу и разгоняя сон. В щель между дверью и косяком протиснулась плоская мордочка в зелёной фуражке. Рот и нос были. Глаз не было. Вернее, там, где они должны были быть, было два тире, как в азбуке Морзе.

                - Можна? – шмыгнув носом спросила мордочка в зелёной фуражке и в комнату самостоятельно шагнул, начищенный до глянца яловый сапог.
                - Можно козу на возу! – рявкнул я

            Взвизгнув дверь резко захлопнулась, спасая нечаянного нарушителя от запущенного в него стоптанного кроссовка и ярости не выспавшегося майора. Двух минут хватило, чтобы одеться, кое как почистить зубы и плеснуть на мятую после сна физиономию пару кружек воды. Берцы не одевал, носков хватит. Под столом не видно.

                - Военный! Военный, заходи! – миролюбиво и почти ласково позвал я.

                Чёртова дверь дёрнулась и вместе с визгом петель в  мой кабинет – спальню протопал военный. По форме пограничник, по званию прапорщик. До среднего роста ему не хватало сантиметров десять. Зелёная фуражка, державшаяся на ушах, смешно дёргалась в такт грохота каблуков о деревянный пол. Правая рука резко дёрнулась вверх, отдавая честь, чуть не сбив с ушей фуражку.

                - Товарищ…- захлопали глаза – амбразурки.

                А погончиков у меня и нетути! К тельняшкам погоны то и не пристёгивают.

                - Майор, - подсказал я прапору, выводя его из ступора.
                - Товарищ майор, - почему -то радостным голосом заголосил пограничник, - прапорщик Хрущёв. Прикомандирован в ваше подразделение в качестве переводчика.

         Ах, вот где собака порылась! Ну, слава те! Сподобилось начальство.

                - Отлично прапорщик! Ты даже не представляешь, как мы тебя ждали, - выскочил я к пограничнику, забыв, что на мне одни носки.
                - Дари практически родной, с пушту тоже проблем не будет. Соседи туркмены дома были так, что и с этим разберёмся, - повышая ставки загибал пальцы прапорщик.
                - Здорово прапор, здорово! А то прихватишь басмача, задаешь ему вопросы, а он молчит и поговорить не о чем. Не вежливо и обидно, однако. Как стрелковая подготовка? Где служил? – радуясь хорошему началу дня спросил я.
                - Срочную в погранотряде, потом школа прапорщиков и вернулся в отряд. Взвод обеспечения… подсобное хозяйство, - как-то без гордости сказал военный, - стрелял из АК-47 и ПМ. Раза три или четыре.

                - Дежурный! – открыв дверь крикнул я в коридор, - Боцмана ко мне! Мухой!

               Видно муха была тренированной потому, что не успел я зашнуровать второй берц, как чуть не выломав мою визгливую дверь, ввалился Боцман. Или по Уставу – старший прапорщик Боцаев.

                - Тыщ командир, по- вашему…, - прогундосил Боцман.
                - Что по- вашему? – поинтересовался я.
                - Приказанию по- вашему? – удивлённо переспросила эта гадина.
                - Ещё раз, как ваша фамилия товарищ прапорщик? – переспросил я пограничника.
                - Хрущёв, товарищ майор, - ответил тот.
                - Да, ладно! Родственник что ли? – продолжал тупить Боцман.
                - Отставить. Старший прапорщик Боцаев, слушайте мою команду. Прапорщик Хрущёв поступает в ваше распоряжение. Заниматься будете только им. Для начала переоденешь Хрущёва, получите в оружейке личное оружие, проведешь инструктаж и всё, что положено. Упражнения по стрельбе из личного оружия каждый день, на полигон я позвоню. Тактика, скрытное передвижение, маскировка… Короче, всё как учили. Через неделю зачёты. Лично я принимать буду.

                - Гриша, смотри! Ты меня знаешь! Знаешь? – поугрожал я для порядка.

                - Да, знаю – знаю, буркнул Боцман, - разрешите? – развернулся на выход Боцман.

                - Вперёд! – повысил голос я, желая быстрей избавиться от толпы прапорщиков.

                - Есть вперёд! За мной Джульбарс, - гоготнул Боцман, пиная взвизгнувшую от возмущения  дверь.

                Зазвонил телефон. Звонил начальник разведки бригады, мой приятель – Вадик Белкин.

                - Здорова Гвоздик! Не разбудил? Я тебе прапора одного направил. Как просил, переводчик. Правда не профи, но божится, что практически все местные диалекты знает. Кстати, доброволец. Сам рапорт в Афган написал, - набиваясь на благодарность вещал Белый.
   
                - Ага! Ты ещё скажи – по комсомольской путёвке! Он уже был у меня, отдал его Боцману в обучение. Слышь Белый, а чего это такой за прикол с фамилией? В Киргизии свои кончились, на русские перешли?

                - Нет Гвоздь, не киргиз он. Время есть, расскажу сейчас. Интересная судьба у парня. Лет двадцать пять назад в солнечный Таджикистан попал служить срочную оленевод по профессии и эвенк по национальности Иван Хрущёв. Северные народы почти все русские имена и фамилии носят. И вот служил этот оленевод Ваня, служил, а на последнем году службы возьми, да и влюбись в местную таджичку. Она в их части в прачечной работала. И не смотря на разницу в возрасте, она лет на десять была старше, любовь их нашла и уложила на ворох только что постиранного белья. И так они видно старались, что свадьбу, рождение сына и дембель оленевода Вани Хрущёва отметили практически за одним столом. Родившегося пацанчика назвали Али, чтобы хоть как-то наладить контакт с азиатской роднёй.
                -  Переехали жить в маленький кишлак на границе с Афганом. Ваня устроился в колхоз по специальности. Пас кого-то. Прошел год и видно затосковал оленевод по олешкам, цветущему в бескрайней тундре ягелю, по родной яранге и строганинке. Собрал он свои солдатские пожитки, эмалированные значки, которыми его Родина наградила и рванул на север. Доехал он туда – не доехал, никто не знает. Да, никто и не искал.
                -  Через пятнадцать лет кишлак, в котором жил Али Иванович Хрущёв со своей мамкой, афганские контрабандисты сожгли весь, а жителей вырезали. За то, что те сдали пограничникам схрон с наркотой. Тогда многим пограничным и милицейским начальникам звания повысили, премии выписали. Про кишлак только никто не подумал. Хоронили всех быстро, в одной могилке.
                - В живых остались четверо детишек, их в ночь расправы дома не было, в интернате жили. Троих младших родственники разобрали, а Али Хрущёву через некоторое время повестку в военкомат вручили. А дальше ты знаешь.
                - Вот такие дела брат. Пока Гвоздь. Меня к начштабу вызывают, - закончил свой интересный монолог Белый.

                - Давай Белый! Спасибо за толмача. А я в санчасть, своих проведаю, - попрощался я.

                Через неделю я принимал зачёты по тактике и стрельбе из личного оружия.  А также, смеха ради, по рукопашному бою. Вместе со всеми сдавал зачёты и прапорщик Хрущёв Али Иванович. Надо честно сказать, что отстрелялся прапор зачётно, где-то на очень твёрдую «троечку». Кровь предков не опозорил. Боцман покровительственно хлопал его по плечу, от чего Хрущёв неестественно приседал и зажмуривал глаза. А вот с тактикой и рукопашкой дела шли не очень. Не то, чтобы он производил впечатление совсем уж беззащитного, но было понятно, что в серьёзном деле оленевода нужно держать за своей спиной. Он очень старался, но было видно, как он шарахается от Боцмана, в котором проснулся педагог – новатор.


                ОХОТА ПУЩЕ НЕВОЛИ.      


              Вызвали в штаб. Суровые особисты бряцали медальками на новой форме, от новеньких портупей вкусно пахло кожей. Вызванные командиры оперативных групп стояли отдельной выцветшей светло-песочной массовкой. На главные роли мы не претендовали. Смешно было смотреть, как кабинетные вояки трут животами карты, елозят карандашиками и шнангельциркулями по координатам и что- то доказывают нашим боевым полковникам. Комбригу и начштаба. Те слушают, зевают в кулак, а батя даже один раз матюкнулся в сторону и показал нам кулак.
              Мы со Зверем сидели за их спинами и старались не мешать играть в войнушку дядькам с жирными просветами на погончиках. Мы шептались о своём. Обсуждали брать или не брать на предстоящую операцию трофейный китайский 60 миллиметровый миномёт. Ах, да! Зверь - это капитан Зверев Олежка, мой зам. Воспитанный, вскормленный и взрощенный мной из летёх, из лейтенантов то есть. Нас интересуют два главных вопроса. Когда? И где? Остальное доработаем на месте. И так было всегда, но у войны свои правила игры.
               Задача в принципе была ясна. Командованием принято решение: на участках ущелья Редхва, прилегающих к озеру Дюфферен, выставить несколько засад. Засады в этих районах держать на постоянной основе до их «засветки». Если такое случается группа скрытно переходит на другое утверждённое штабом место. Группы в засаде находятся от недели до десяти дней, после чего происходит ротация. Засады находятся на расстоянии 2 – 2,5 часового перехода друг от друга. «Пчёлки» и «Крокодилы» на постоянном дежурстве с временем подлёта максимум 30 – 40 минут. Приказано на мелкие группы до 10 человек, передвигающиеся в сторону границы с Пакистаном, не реагировать, чтобы не раскрывать место засады.
                Цель: блокировать и уничтожать караваны и их сопровождение, а также вооружённые группы душманов, идущие в нашем направлении. Отряды маджахедов, как правило, 50 – 60 человек. Шли они организованно из Пакистана после полугодовой подготовки в лагерях, где их натаскивали американские рейнджеры. Судя по изменившейся тактике боестолкновений, натаскивали их добросовестно.
                Выход назначен на после завтра. Хотели на завтра…, но завтра – понедельник и Боцман запсиховал.

                - Вплоть до расстрела! В понедельник не пойду и вас не пущу! – орал старший прапор, страшно вращая белками, почему- то держа за шиворот Али Ивановича.

                Пришлось звонить в штаб и придурковатым голосом объясняться с зам. нач. штаба.

                - Никак нет тыщ подпол… Есть, тыщ подполковник! Про маму не понял? Теперь понял тыщ подпо...пи… пи… пи…
         
               В понедельник спали до обеда, а после обеда начались сборы. Сапёры собирали свои игрушки, а остальной личный состав забивал рюкзаки консервами и боеприпасами. Шутка? – минимум неделю без горячего. Давиться жиром говяжьей тушёнки, пропихивая его сухими и колючими, как рашпиль, галетами. Идём не полным составом. Двое наших прапоров (Китаец и Красный) в санчасти.

                - Пряники жрут, - ревновал их к медсёстрам Боцман

                Оба «поймали» осколки от своей же мины во время последней охоты. Бывает и такое. Ничего, железки из них в основном повытаскивали, а те, что не достали сами выйдут. Но пока мы без них, а это значит – нет одного снайпера и нет главного нашего миномётчика.
               
   
                ЖДАТЬ ИЛИ ДОГОНЯТЬ?

                В пять утра загрузились в «пчёлку». Уже начало сереть, когда прибыли в точку. От точки высадки до места, установленной штабистами засады, - 5,5 километров. Нагрузились и пошли. Тяжеловато.

                - Сразу чувствуется, что двух ишаков не хватает, - мудро изрёк Боцман, имея ввиду жующих пряники в санчасти прапоров.

                Облегчившись, вертушка весело понеслась по пять минут назад утверждённому плану. А план у меня был такой. Вертушка должна была такой толстой коровой на малой высоте, ревя двигунами и набирая скорость, пронестись по ущелью в визуальной близости кишлака. А потом, салютуя теплушками, уйти в сторону и километров через 7 – 8 демонстративно зависнуть минуты на три. Кому надо это обязательно увидят и кому надо обязательно стуканут. А кому это всё в масть? Нам, пешеходам бедолажным!

                - Так. Пришли. Смотрим время. Время на переходе 3 часа 5 минут. Неплохо пешеходы, неплохо. Боцман! Трое в дозор. Зелёного повыше. Офицеры, ко мне, остальным военным отдыхать, - бодренько сиплю я из-за недостатка слюны во рту.

                Подволокли ноги Зверь и Шуба. Это мои, так сказать, господа офицеры.

                - Слушаю мнения, - шмыгаю носом в сторону Зверя.
                - Говно позиция, - как положено зло говорит Зверь.
                - Говно, - с задором повторяет Шуба.

                Всплёскиваю руками и с укором смотрю на борзых господ офицеров.

                - Ай – яй –яй! Штабные глазоньки не сомкнули, по картам пузиками ползали! Уже медальки друг-другу на животики пришпандорили в счет будущих заслуг. А вы?               
Пол часа привал. Проследить чтоб все обмыли ноги и поменяли носки.

                Это было моей фишкой. На каждом большом привале длинных переходов заставлял своих бойцов ополаскивать ступни ног и одевать чистые носки. Эффект был! Бежали, как пони в цирке!
                Часа через полтора нашли мы место, подходящее для засады. Небольшое совещание и народ разбежался делать то, что он умел делать лучше всего. Навьюченные больше всех сапёры начали свою хитрую работу. Выделили им в помощь трёх бойцов для оперативности. Пацаны прыгали с камня на камень, как горные архары, по верхней гряде, устанавливая мины-ловушки, растяжки, закольцовывая заградительный периметр. Ползали на пузе по тропам, маскируя контактные мины, рисовали одни им понятные схемы минирования.  Работу парни знали и, я их старался беречь.
                Свою СВД Красный брать запретил пока он в больничке. Со спецом не поспоришь, я его понимаю, после чужих рук неделю пристреливать придётся. Из «резервного фонда» (трофей) достали свежую СВДешку. Без второго снайпера совсем не тот расклад, нарушается схема боевого порядка. Поэтому Шуба на время стал Красным.
                Объясню. В группе два снайпера. Красный и Зелёный (позывной). Красный занимает позицию слева от предполагаемого движения, Зелёный – справа.
                Шуба со своими людьми вошел в группу Зверя, которая заняла позиции на другой стороне ущелья вдоль основной тропы. Пообедали. Пока охотно. Два раза обошел все позиции. После первого раза понавешал оплеух и подзатыльников…

                - Учишь вас, учишь…

                Во второй раз… так закопались, что двоих пропустил. Не заметил. Поржали конечно.

                - Ну, ты Пятка, молодец! Наверное, в отпуск хочешь? – шутил я со смыслом.

                Я ж и говорю – шутил. А пацану приятно.
                В центре позиций вил гнездо радист. Для нас. Гнездо получилось удобное и с хорошим обзором. Оценил. В нём же и мне яйца высиживать неделю. Наврал и ему про отпуск. Артистично получилось. Понравилось, нужно взять на вооружение. Выше всех аистом восседал Боцман со своим подопечным Али Ивановичем.
                Прошли первые сутки. Тишина. Вторые сутки начались с того, что на нас сверху посыпались камни. Мелкие, но много. Первая мысль, «…- обошли, суки!»  Пронесло. Метров 800 выше нас проходило стадо горных козлов. Зелёный жестами показал, что мог бы снять парочку рогатых на шашлычок. Но после того, как Боцман тоже жестами показал ему, что из него самого сделает шашлычок, интерес к белковому питанию потерялся. Третий день прошел в полусне. Разрешил спать днём по графику.
                После обеда четвёртого дня наблюдали проход двух групп душманов в сторону пакистанской границы по 8 и 12 человек соответственно. Вооружение лёгкое. Все молодые пацаны в худой одежонке. Согласно инструкции, пропустили всех, замечены небыли. На пятый день мелькнула мысль, «…- через пару дней домой».
                Ближе к ночи вызывает сосед:

                -Гвоздь, в твою сторону змейка. 40+6. Пасут 25. Багеты, через 10.

                Означало это, что в нашу сторону идёт караван из 40 ишаков и 6 верблюдов. Сопровождение 25 человек. Груз, предположительно, РПГ и выстрелы к ним. У нас будут утром.

                - Тебя понял Рыба, террариум готов, - а, что я ещё мог ему сказать?

                Через пару часов Боцман вернулся из обхода.

                - Ждём! – хищно ощерился он, блеснув металлическим клыком.

                Наша линия засады была растянута на 100 – 110 метров по обе стороны тропы, то есть караван должен был войти на всю свою длину в зону поражения. Напрягало то, что груз у маджахедов серьёзный. РПГ – не игрушка и не пукалка китайская. Если замешкаемся или, что- то пойдёт не так и, хотя бы человек пять из сопровождения возьмёт их в руки, - мало не покажется. Посечёт скальными осколками. Валить нужно всех и сразу.
                Утро наступало медленно. Стрелки часов указывали на «подъём» и скорый завтрак, а темень не отступала. Где ты солнышко? За гору зацепилось? Пора бы уже…
                Что-то цокнуло. Звук похожий на медленное биение ложки по краям эмалированной кружки. Прекратился. Видно что-то болталось, закрепили. Скосил глаза вправо. В двух шагах от меня скорчился радист – младший сержант Кореш (позывной). Он сидел вполоборота, развернувшись в сторону тропы с широко открытым ртом. Слушал. Поймал себя на том, что тоже слушаю с открытым ртом. Интересно. Казалось, всё моё костлявое, неделю не мытое, в трёх местах загорелое тело превратилось в эхо локатор.
                И тут на тебе! Первый луч, как остро отточенный десантный нож вошел в белое сало утреннего тумана. Туман есть, а росы нет. Странное дело. Всё здесь по- другому…


                «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ» В ТЕРРАРИУМ.


                По спине хлопает небольшой камешек. Оборачиваюсь. Почти чёрная рожа Боцмана. Дышит в ухо и поворачивает мою голову чуть левее. Вижу. Метров 800… Не по тропе, а слева от неё. Мин боятся? Так мы и на обочине ставим… Чёрные силуэты выходят на прямую видимость. Один за другим, почти без звука. Идут плотно. Первый ишак чуть впереди, с ним, немного возвышаясь над головой ушастого, подросток. Последними идут верблюды. Колонна мерно покачиваясь вползает в ущелье. Сверху очень похоже на длинную змею, ползущую задом наперёд.  В самом ущелье караван вынужден выйти на основную тропу. Проход узкий. Видно, что ишаки очень устали. Головы и уши вниз. Навьючили по максимуму. Ну, здравствуйте гости дорогие!
                У самой тропы, в начале наших огневых позиций, Боцман воткнул срубленный зелёный куст, а на большой валун положил приметный белый камень. Это наши ориентиры. Чуть дальше, метров в пяти, на тропе сапёры прикопали пару ПМНок (противопехотная мина нажимного действия).
                Авангард каравана поравнялся с нами. Смотрю на радиста. Тот медленно закрыл рот и глаза. А глаза зачем? Дурко… Рассматриваю в бинокль маджахедов, идущих впереди каравана. Самый первый идёт пацанёнок лет 10 – 12, тянет на верёвке часто переступающего копытами ишака. «Не понятно кто к кому привязан?» - подумал я. Мальчишка шаркает по щебню тропы стоптанными, размера на три – четыре больше кроссовками без шнурков. Одет в старый засаленный халат, подпоясанный такой же верёвкой, на какой ведёт ишачка. На голове чалма не чалма… накрученная грязная тряпка. В свободной руке кусок лепёшки. Ест. Ишак тянет за лепёшкой морду. Так и идут…
                Они идут, оторвавшись от основной группы вперёд метров на десять. Обращаю внимание, что в сумках на спине ишака канистры. Видимо водовоз, оружия нет. В голове основного каравана двое душманов с «калашами» на сгибе локтя. Боевики. Внимательно смотрят по сторонам, у одного из них бинокль. Осматриваются, придерживая ишаков основной колонны, соблюдая дистанцию с «водовозом». Странно, что идут без разведки.

                - Сапёр…, - горячо выдохнул мне в ухо Боцман.

                Согласно киваю.
                Душманы туповатые к обучению, поэтому профессионально работающих сапёров у них было мало. Хотя миноискателей различного профиля производства США, Италии и Китая  было много. Учились этому делу плохо или совсем не учились и действовали по- своему. Гнали впереди караванов на миноопасных участках отару овец или связывали группой наших истерзанных пленных бойцов… А когда не было ни того, ни другого, - ставили впереди каравана вот такого, ничего не подозревающего, камикадзе с лепёшкой в руке. Мины наши сапёры выставляли на нагрузку 23 – 25 кг, а то и меньше. Хватало.
                Цок – цок… Ползёт караван. Цок – цок… Из вьючных мешков, как иголки у ёжиков, торчат трубы РПГ. Цок – цок… Интересно, а чьего производства? Наши или Китай? Цок – цок… Лучше бы Китай, не так обидно. Ещё метров десять и вся эта верблюжье – ишачья кавалькада практически идеально зайдёт в наш «мешок с подарками».


                НАДО БЫЛО СРАЗУ.


                Остановились. В чём дело? Натянулись поводки у погонщиков, ишаки по инерции упрямясь, пытались идти дальше. Где-то в хвосте каравана испуганно заорал верблюд. Засекли мать твою…? Лежим мордой в камни… Смотрю в щель между валунами. Стоит первый мальчишка и смотрит на наш куст – ориентир. Ему что- то кричат из основной колонны. Он оборачивается, поднимает над головой кулак с зажатой лепёшкой и, что-то отвечает, показывая пальцем на куст.
                Беззвучно матерится Боцман, приваливаясь ко мне. Начинаю понимать… Воткнутый зелёный куст стоит уже четвёртый день, от ветра покосился, листья пожухли и поникли. Это и привлекло внимание наблюдательного мальчишки. Надо срочно принимать решение. К первым душманам подходят ещё трое. Совещаются, настороженно вглядываясь в скалы. Смотрю в бинокль на Зелёного, тот в прицел СВД на меня. Жутковато. Поймёт? Приставляю две ладони над своей головой, пытаясь изобразить ишака. Ну!
                Понял! Через секунду выстрел снайпера слился со звонким щелчком подствольника Боцмана. Первый ишак упал на колени и ткнулся мордой в щебень. Мальчишка от рывка верёвки упал на него сверху. Граната из подствольника Боцмана разорвалась прямиком под ногами первой пятёрки, остальное «доделал» пулемётчик Зверя.  И началось! Меня всегда удивляло, - как быстро во время боя заканчивался первый рожок и, как бесконечно долго работал второй.
                Слышал, как дико по- звериному, орал, стреляя почти в полный, рост Боцман. Видел, как горным архаром, с тремя бойцами скакал с камня на камень Зверь, преследуя удирающих афганских львов. Я всё видел! Кроме одного. Я не видел, как поднялся с колен, пытаясь поставить на ноги своего хрипящего на издыхании друга – ишачка мальчишка. А ещё я не видел, как начал спускаться вниз к маленькому погонщику наш Али Иванович. Уже закончилась стрельба, только где-то в километре трепанули эхом две короткие очереди группы Зверя. Догнал.

                - Смотри, - толкнул я Боцмана

                - Али, стоять! Стой сволочь! – заорал Боцман во всю лужёную глотку.

                Но тот не слушал, спускаясь к рыдающему мальцу. Ишак перестал хрипеть, его ноги вытянулись в агонии, шкура в последний раз натянулась на рёбрах от предсмертного вздоха. Мальчишка в голос выл, размазывая слёзы, смешенные с дорожной пылью и ворсинками шерсти ишака. К нему спускался Али и что-то быстро- быстро говорил на своём… Вдруг мальчишка замолчал, выпрямился, сунул правую руку под халат и достал пистолет ТТ. Али приостановился, медленно снял с шеи автомат и положил его на валун. Ни один мускул на лице не дрогнул. Только в эти щёлочки глаз никак не заглянуть. Мальчишка вытер нос грязным рукавом халата и направил пистолет в сторону нашего переводчика. Тот остановился метрах в пяти, но продолжал говорить что-то спокойным, убаюкивающим голосом.  Почувствовав движение слева, я жёстко сказал:

                - Отставить Боцман!

                Али продолжал что-то убеждённо говорить тихим голосом, улыбался и с поднятыми руками медленно приближался к маленькому проводнику.

                Два одиночных пистолетных выстрела прозвучали так неожиданно и неуместно, что у меня инстинкт самосохранения не успел дать команду мозгу на ответное действие. Медленно, с глухим стоном, откинувшись спиной к валуну и держась руками за живот оседал Али Иванович Хрущёв, оставляя жирный кровавый след на камне.
                Через секунду, как при замедленной съёмке, разлетелась красными тряпками голова мальчишки. Одновременно отработали по цели Красный и Зелёный.

                - Надо было сразу, - хрипло рявкнул Боцман, сбегая по камням вниз к Али.

                - Надо было…, - эхом отозвался я, шокированный произошедшим.

                Спустя какое-то время, обсуждая этот трагический эпизод, мы пришли к выводу, что мальчишка стрелял не в русского врага, не в шурави. Он сделал так, как его учили старшие. Кровь за кровь. Он должен был убить того, кто убил его самого близкого друга. И слава Всевышнему, что у него это не получилось.

                Группа по команде начала медленно спускаться вниз к каравану. Щёлкнул одиночный выстрел. Второй. Добили. Из-за поворота показался Зверь с бойцами. Все живы, слава те… На верёвке тащили двух верблюдов. Скоротечный бой закончился. Смотрю на часы и понимаю, что мы пережили очередной эпизод из ада и длился эпизод всего 7 минут, 40 секунд. У нас с Боцманом это был седьмой караван!
                На ходу крикнул:

                - Осмотреться, командирам доложить!
                Подошел Зверь. Спрашиваю:


                - Зверь, ты в курсе, что по ходу ты чуть на растяжки не влетел?

                - Виноват. Адреналин, чёрт бы его побрал! Услышал, как Шуба заорал и растяжку перепрыгнул, как олень. За метр увидел, - смутился капитан.

                - Ну, ты даёшь парень! Мы все вам орали! О парнях думай! Олень! - не выдержал Шуба.

                - Исправлюсь командиры. Победителей не судят, - хитро улыбнулся Зверь.

                - Духов догнали? Пленные есть?

                - Нет… в смысле догнали, - мотнув головой, не глядя на меня ответил Зверь, -   пойду своих посмотрю.

                Подбежал Боцман, его лицо было чёрным от смеси пороховых газов, пота и пыли. В руках РПГ.

                - Мэйд ин чина! – гоготнул он, блеснув фиксой

                - Понятно! Как прапор? – спросил я, имея ввиду Хрущёва.

                - Вкатили двойную дозу. Успокоился, оленей считает. Две пули в живот, обе на вылет. Пробита селезёнка. Вертушки летят? – вытирая пот спросил Боцман.

                - Жду докладов. Помоги Шубе и Зверю. Радиста ко мне, - на ходу бросил я.


                СЮРПРИЗЫ. ИШАКИ И ТРОФЕИ.


                Бойцы снимали с ишаков и верблюдов груз у подготовленной для «пчёлок» площадки. Готовили к погрузке трофеи, а животных привязывали друг к другу и отгоняли в сторону. Опять заползали на брюхе сапёры, снимая свои смертоносные сюрпризы. На этот раз ни одна мина не сработала. Сэкономили.
                Недалеко на коленях, со связанными руками стояли пять духов, двое раненых лежали рядом. Пленные. В основном это те, кто после первых выстрелов тупо упали на землю мордой вниз. Они и выжили. Подбежал Зверь и, в сердцах пнув ишака, сказал:

                - У нас потерь нет, 300-х двое, оба тяжёлые. Про Али знаешь, второй Донец. Голову осколками посекло, нос снесло под корень, кровью захлёбывается. Трофеев по весу где-то тонны три, может больше. В основном РПГ с выстрелами и немного жрачки. Пленных семь, из них двое тяжёлых. Думаю, не дотянут. Двухсотых духов 19, подобрали всех. Кажется, всё командир, - выдохнул Зверь.

                - Добро. Дай команду животных за поворот отогнать. Ну, и сам знаешь. Скажу, чтобы с «пчёлки» пару канистр керосина сцедили. Пойду к раненым, - сказал я и двинулся в сторону плащ-палатки, развёрнутой над притихшими после обезболивающих доз наркотиков бойцов.


                Рядом со мной басил радист, на ходу шифруя мой доклад на базу. Вертушки нам пообещали через 20 – 25 минут. Закопченным демоном вдруг появился Боцман и доложил, что поднялся на скалу, на сколько мог. Движения нет. А оно нам и не надо!
                Запросился на связь сосед:

                - Рыба, Гвоздь на связи, - отозвался я.

                - Как отработали? Слышу затихло, думаю дай спрошу может помощь нужна, что-нибудь поделить? – радуя хорошим настроением, спросил сосед.

                - Отработали, как учили, жду «пчёлок». Могу десертом поделиться. Ориентир – дым. Одного ушастого оставлю, - отвечаю соседу.

                - Спасибо Гвоздь, подарки отбатрачу. Ушастого не надо, свой транспорт есть. Удачи.

                - На связи.

                Длинной очередью резанул РПК, за ним затакали два «калаша». Ишаков и верблюдов «мочат». Пожалуй, это было самым гнусным мероприятием в нашей смертельно опасной работе. После выгрузки караванных животных уничтожали. В самом начале афганской компании ишаков, верблюдов и мулов просто разгоняли. Потом поняли, что духи их отлавливают и используют пока у тех копыта до колен не сотрутся.
                Как правило заставить кого-то из бойцов пустить пулю в лоб ишака было почти невозможно. Мальчишки, пол часа назад стоявшие на краю своей двадцатилетней жизни, напрочь отказывались стрелять в животных. У нас в команде негласно была установлена очередь, так сказать похоронной эстафеты. И честно говорю, видел размазанные по мальчишеским щекам слёзы и бешенные взгляды в никуда.
                Подозвал Шубу. В его огромных ручищах даже СВД казалась игрушечной.

                - Молодец военный, хорошо отработал. Дай команду двум бойцам вон из той пирамиды перенести три ящика сгущёнки в район жертвоприношения. Пусть замаскируют, но знак понятный оставят. Это соседям, им ещё торчать и торчать здесь, - сказал я, хлопнув Шубу по плечу.
 
                - Есть, всё сделаем командир. Этикетку от банки на камень приклеим, - понимающе улыбнулся старлей.

                Подготовка к эвакуации подходила к концу когда Боцман, стоя на самом высоком валуне, сложив ладони рупором заорал:

                - Летят! Вертушки летят!
 
                К предполагаемой зоне посадки начали стягиваться бойцы, подносили раненых своих и чужих. Пинками подогнали пленных. Подлетели две «пчёлки». По моей просьбе сделали облёт зоны в радиусе 2,5 – 3 км, во избежание сюрпризов. Сказали «чисто». Я поверил, но трёх дозорных на самых высоких точках оставил.
                «Восьмёрочки» на площадку уместились обе. Начали погрузку. У бойцов настроение приподнятое. Да, и понятно. Домой! Даже Али Иванович не пискнул при погрузке в вертушку и даже пытался улыбнуться Боцману обескровленными губами.

                - Виноват, подвёл вас, - тихо сказал Хрущёв.

                - Кишки заштопают, поговорим, - как мог спокойно ответил Боцман.

                Первыми загрузили раненых. Фельдшер тут же воткнул в них системы. Голова Донца была полностью перемотана бинтами, красными от пропитавшей их крови. Отверстие было только для рта, из которого он иногда сплёвывал сгустки крови и постоянно громко матерился, жалея себя и проклиная демократическую республику.

                - Отвоевался Ванёк. Точняк комиссуют. Куда теперь без носа? – вполголоса сказал боец напарнику.
   
                - Хрен с ним, с носом… Главное глаза, - сочувственно ответил тот

                Командир звена «пчёлок» подбежал ко мне с расчётами по весу загрузки.

                - Командир! Всё не заберу, большой перегруз. У нас сейчас с этим строго. Давай так, если для вас груз принципиален, то оставляй несколько бойцов и часть груза. Мы на базу, я дозаправляюсь и через 3,5 часа заберу остальных.

                - Согласен! Только после взлёта ещё раз район спиралькой облетим. Хочу быть уверенным, - ответил я «пчеловоду».
                - Добро! – согласился тот.


                Собрал своих командиров.

                - Зверь, посчитай и оставь где-то тонну груза. С тобой оставляю трёх бойцов и радиста. Через 3 – 4 часа вас заберут. Ваш сосед Рыба будет в курсах. Не забудьте забрать канистры с керосином. Боцман, через семь минут жду доклад об окончании погрузки, - это были последние распоряжения перед взлётом.

                Ровно через пять минут на борт вертушки был поднят последний ящик с выстрелами РПГ и загнан связанный бородатый дух. Обе «пчёлки», ревя как коровы на выданье, тяжело поднялись и с набором высоты начали запланированный облёт района. Вот она серо-чёрная пирамида из трупов ишаков, чуть ниже три туши верблюдов… Зверь догнал. Полтора десятка пар глаз смотрят на скалы, тропы, расщелины и обрывы. Где ты враг?
                Лица начали понемногу расслабляться только после того как мы с командиром «пчёлки» кивнули друг – другу. Домой значит! Связался со Зверем.

                -Как обстановка? Чем занимаетесь? – уже почти по- домашнему спросил я.

                - Всё в норме. Приглядываем. Поливаем маринадом шашлычок, - цинично пошутил Зверь.

                - До связи, - успокоился я.


                Перелёт проходил спокойно. Несмотря на рёв двигунов вертушки мои парни почти все спали. Умаялись работяги. При подлёте к базе увидели, как на площадку выезжают три «Урала». Тентованный, бортовой и заправщик.

                - Ты посмотри, как тыл научился службу править, - удивился Шуба.

                - Да, не то, что три года назад, - согласился Боцман.

                - А вы, что уже три года здесь товарищ старший прапорщик? – удивился боец.

                - Живу я здесь сынок! Мы с командиром местные! – хохотнул Боцман.


                Сели очень удачно. Выгрузка началась одновременно с дозаправкой, хотя это было категорически запрещено. «Пчеловод» пошел на встречу за пару ящиков американской сгущёнки и ящик шоколада. Вытаскивать надо было ребят и чем быстрей, тем лучше.
                Крытый «Урал» забрал моих ребят и повёз по большому кругу. Оружейка, баня, столовая, казарма. «Таблетка» с красными крестами загрузила своих и чужих раненых и хрипя сигналом бодро понеслась в сторону санчасти. Пленных басмачей увезли в свою норку особисты. Трофеями тоже занялись специально обученные кадры. А за мной прислали УАЗик начштаба и я, прихватив с собой для компании Боцмана, поехал отчитываться и рапортовать.
                После штаба и оружейки, прихватив чистое бельишко, мы с Боцманом не спеша топали в баньку. Наши уже давно все помылись, объелись и занимались кто чем хотел в границах отведённой территории. Два дня отдыха, как прописали!

                - Слышь Боцман, а что ты так орал, как резанный, когда всё началось? – спросил я вполголоса.

                - Да понимаешь, в самом начале боя гильза рикошетом от скалы под тельник залетела. Горячая бл… А времени её вытряхнуть, сам понимаешь... Так! Стоп!

                Боцман остановился, расстегнул куртку, отстегнул свой флотский ремень, вытащил тельник из штанов и попрыгал. Выпала и весело зазвякала, бликуя на солнце, латунная гильза калибра 7,62 мм. Но уже не горячая, а остывшая до температуры тела старшего прапорщика.

                - Так вот она сука!!! – заорал Боцман.

                Давно мы так не смеялись!


                ХОРОШО, ЧТО ХОРОШО КОНЧАЕТСЯ. 


                Прошла сонная неделя. Мной написан и отправлен многостраничный рапорт – отчёт. Через день его из штаба бригады завернули с замечаниями и вопросами. А на последней странице подчерком замначштаба карандашиком меленько так и ехидненько написано: « Когда пишешь, закусывай!» Вот мудак!
                Переписал. Посовещались со Зверем и решили, что особых подвигов и геройств мы не совершили. Операция проведена штатно. Но представление к наградам всё же написал. Хрущёва на медаль «За отвагу», а Донца к «За боевые заслуги». Очень уважаемые у нас боевые награды. Приезжал сам начполит и перед строем объявил всем нам благодарность от командования за образцовое выполнение задания особой важности.
                Заходили с Боцманом в его любимую санчасть. Али Хрущёва удачно прооперировали. Что-то удалили, что-то заштопали, влили бочку чужой многонациональной крови и поставили в очередь на отправку в Союз. Донцу лицо в основном собрали и даже нос слепили кудесники наши из «того, что было». Потом уже в Ташкенте, в центральном госпитале, гордый славянский профиль Донца довели почти до фотогеничности. Очень даже симпатично получилось, правда на все документы пришлось перефотографироваться. Не похож стал на себя любимого. Донец перед Афганом успел жениться и сына родить так, что в этом плане мы за него были спокойны.
                Забегая вперёд скажу, что месяца через два, уже после отпуска домой, Донец вернулся к нам. Сначала мужики его не узнали, но потом, превратив недоразумение в шутку, долго его тискали и мяли. Меня предупредили заранее, поэтому я сразу начал его тискать, что подняло прапору настроение и сподвигло поделиться с народом вкусняшками с родины.
                А вот Али Иванович Хрущёв пропал. Слышал комиссовали. Может вернулся обратно в Таджикистан и поднимает сельское хозяйство? Но почему- то очень хочется верить, что позвали его узкоглазые духи заполярных предков. Что нашёл он своего батю - Ваню Хрущёва!  И гоняют они несчётные стада северных оленей по бескрайним просторам тундры. Сидит на нартах мой боевой товарищ - прапорщик Али Иванович Хрущёв, погоняя олешек длинным дрыном и, позвякивая в такт копыт оленьей упряжки, медалью «За Отвагу»!