Маршрут по Тяньшаню

     Сон. Начало октября, 2017.
     Я часто вспоминаю свои маршруты в горах Памира, Тяньшаня, в том числе мою студенческую практику в Туркестанском хребте, в долине реки Кусавли-Сай. Здесь, на склонах горной долины, раскинулись прекрасные реликтовые арчёвые (можжевеловые) леса и горные степи. Моя выпускная работа в Университете была посвящена ботаническому составу и геологической истории этой  растительности.  После окончания университета, в первый полевой сезон  (лето 1956-го года), я работал здесь на  ботаническом стационаре. Работа складывалась не только из научных наблюдений.

     Помню однажды на стационаре закончился весь хлеб, а есть хочется. Машина, что привозила по графику нам продукты, должна приехать только через три дня. Старшим в это лето в отряде был Анатолий Коннов. Он заканчивал тот же биологический факультет Таджикского Университет, что и я, но на год раньше меня. Он и дал мне задание – съездить в Шахристан за хлебом. Там в частной пекарне большими буханками выпекался вкусный ароматный  хлеб.
 
     У нас на стационаре была пегая лошадь, которая использовалась для поездок и наблюдений на дальних высокогорных участках. Это в верховьях долины, в поясе стелящихся арчёвников, около снежных пятен. Вот на этой кляче я должен был съездить за хлебом в Шахристан.

     Город Шахристан – это было от нас километров в десяти-двенадцати. Точно не помню. Забросил на седло хурджумы (перемётные сумы) , сел на кобылу и – в путь. А наездником я был совсем некудышним. Выехал из ущелья в предгорья. Еду вдоль предгорной прохладной реки. Проехал километров пять. А в одном месте я и не заметил, как река неожиданно исчезла. Нет реки. Оглянулся, а за мной в полукилометре выше река неспешно течёт, а рядом со мной реки уже нет. Чудеса! – Оказалось, что река ушла в речные галечники-наносы, которые сама и образовала. Там, где скорость течения реки ослабевала, перенесённая водой галька накапливалась, и река сама себе сделала запруду и ушла в неё.   Но где-то через, примерно, 500  метров поток вновь  появился. Вода реки просочилась через свой же нанос, через галечник и песок, и чистенькая, профильтрованная, вновь появилась и потекла по долине дальше.

     Наконец я доехал до Шахристана. Это сравнительно небольшой среднеазиатский город, по возрасту почти ровесник Самарканда, т.е. порядка 2000 лет. В Средней Азии много старинных, древних  городов. Заезжаю на базар. Именно – базар, а не рынок. Шумный азиатский базар. Тут под лёгкими пологами,  фанерными закутками расположились мастера-кустари по металлу, делают красивые с наборными ручками ножи, азиатские топорики (теши, тяпки), которыми нужно рубить не вдоль, а поперёк; замки, дверные ручки и прочую металлическую мелочь. В другом ряду женщины разложили свои поделки, - расшитые ручной работы тюбетейки, цветастые платки, маленькие коврики и т.д. А поотдаль –  аппетитные шашлыки, горы арбузов, дынь, на прилавках сочные персики, урюк, ягоды... Красивый пёстрый азиатский базар. И – много людей.

     От среднеазиатской субтропической жары меня разморило. Нужно скорей возвращаться в прохладную горную  долину Кусавли-Сая. Взял лошадь под уздцы, пошёл к пекарне. Вкусно пахнет свежеиспечённым хлебом. Купил четыре больших буханки ароматного свежего  хлеба, по две в левый и правый хурджум. Несколько  ещё  тёпленьких узбекских лепёшек. Закусил лепёшкой и сочными персиками. В книжном магазине купил книгу «Пять недель в Южной Америке». Автор, кажется, ботаник Л.Родин.

     И вот – обратный путь. Доехал до реки,  с удовольствием искупался в чистой      (после запруды)  профильтрованной водичке. Хорошо! К вечеру вернулся в Кусавли-Сай. Устал.  (Стёр до крови седалище). И увалился в палатке – спать. На другой день приходил в себя, но хлеб для людей я привёз действительно вкусный. На другой  день,  раньше намеченного срока, к нам приехала машина и тоже привезла из Душанбе несколько буханок городского хлеба и овощей. Но шахристанский хлеб, конечно, был ароматнее и вкуснее городского. Воспоминания, воспоминания...
                ==================
     А недавно видел такой сон.  Начало октября 2017 года.  На дне горной долины наш из трёх палаток лагерь. По сну -  мне нужно обследовать водораздельную поверхность хребта, чтобы узнать какими горными породами она сложена? Сажусь на лошадь, со мной мой помощник-киргиз (на нём характерный киргизский головной убор). Двинулись.

     Поднялись  на водораздел. Смотрю вдаль и вижу (в цвете, как в слайд-фильме)  большой отрог от главного хребта, и хорошо просматриваются - все вертикальные пояса растительности. Безлесное подножье, должно быть – степное. Выше – хорошо выраженный пояс лиственных лесов, видимо - ореховых, мягких по поверхности, изредка с пирамидками тяньшаньской ели, выше широколиственного леса -  пояс хвойных горных лесов, ещё выше – заснеженные вершины гор.

      У меня над кроватью (дома) висит маслом написанная моим другом, Лёшей Трофимовым, картина (когда-то подарил мне на память) – «Лесничество в Ферганском хребте». Это – юго-западный Тянь-Шань. Вот эта картина мне и приснилась. Сон продолжается. Спускаемся по широкому водоразделу и попадаем на какой-то киргизский праздник. Кругом – только мужчины. В стёганных азиатских халатах. На халатах почему-то  хаотично нашиты  небольшие разноцветные квадратики, жёлтые, красные, синие, зелёные... (Сон цветной). Какая-то весёлая суета. Короче – сабантуй. Наездники снуют туда-сюда...

      К нам с моим помощником подбегает мальчик-киргиз и говорит, обращаясь к моему спутнику: «Гасан, ты ещё здесь? Поезд приходит в пять часов, смотри не опоздай». Причём здесь поезд?  В горах. Но это же сон, а во сне всякие нестыковки могут быть. Смотрю вниз с водораздела, увидел наши палатки. Мы с Гасаном спускаемся вниз по гравийному склону...

     Проснулся. Вспоминаю свой сон-маршрут. Горы, леса, горные снеговые вершины. Это всё то, что я наяву видел неоднократно в моих многочисленных экспедиционных поездках. Это из памяти уже никогда не уйдёт. Поэтому периодически вижу это во сне.