Приглашение

Через несколько недель, а точнее, когда, по кельтским традициям, ольха уже закончила царствовать, Гуцва получил приглашение от своего приятеля Люборада Анджеевского прийти к нему в гости. Тот недавно вернулся из Великобритании, где провёл несколько месяцев.
Гуцве, конечно было приятно снова увидеть своего друга, да и попросить его рассказать о своём путешествии было бы интересно. Но здесь была также проблема: ведь Гуцва всегда жил в Варшаве, а Анджеевский - в Конты-Вроцлавске, то есть даже в другом воеводстве. Как туда добраться? К тому же приглашение на четверг, а не на субботу или воскресенье. Отпроситься? Но работа для Гуцвы была важнее всего. А если пойти на работу, а после неё поехать в гости к другу, то уже наступила бы пятница.
Ночью он не мог уснуть из-за этой мысли. Может, позвонить Любораду? Если и звонить, то точно не сейчас. Ведь ночь во всей Польше.
Утром Гуцва, как всегда, пошёл на остановку автобуса. В ожидании транспортного средства, которое должно было повезти его на работу, он решил позвонить Анджеевскому и всё ему рассказать.
- Люборад, ты не обижайся, но в четверг я не смогу к тебе приехать, у меня работа. В субботу можно?
- Ну, а почему нет, - ответил Анджеевский, а потом добавил, непонятно зачем: - И уж извини, я забыл, что ты живёшь далеко от меня.
- Ничего страшного, - успокоил его Феликс, - мы же всё-таки давно не видели друг друга. Ладно, до встречи в субботу.
- До встречи, - ответил Люборад и положил трубку. Теперь Феликсу было несколько легче.
Этот Люборад Анджеевский был сверстником Гуцвы и, по правде, тоже родился в Варшаве. Друзья учились в одном классе, но, когда Анджеевскому было десять лет, у него умерла мать, а отец потерял работу и решил переехать в Нижнюю Силезию. Маленькому Любораду потребовалось много времени, чтобы привыкнуть к новой жизни, а Феликс не имел случая приехать к нему в гости - они общались через звонки и сообщения.
И вот этот случай ему представился. Ему было очень интересно узнать, как там, в Великобритании, а также посетить другие польские города - но останавливаться в каждом пока что не входило в его планы, поскольку это заняло бы ещё больше времени, и тогда всё пришлось бы объяснять заново, да ещё и оправдываться. Зачем это нужно? Тем более, он же будет сам ехать, будет смотреть на дорогу, заодно и всё увидит.
Тем временем Михалина, сестра Феликса, стараясь сосредоточиться на физике, думала только об одном. От одной мысли о своём поступке - случайном, но в то же время коварном, она рвала на себе каштановые волосы, и ото всех отворачивалась.
Все видели, что психика Михалины сильно изменилась, причём далеко не в лучшую сторону, но всем, кто спрашивал у девушки, что случилось, она либо не отвечала, либо говорила, что всё нормально, но говорила это сквозь слёзы. Она так злилась на себя, что никого не хотела слушать.
К счастью, преподаватель физики от неё ничего не потребовал. Но девушке от этого легче не стало. Наоборот, она всё сильнее погружалась в свой мир, где нет ни солнца, ни луны, ни звёзд, а только сплошной океан, на котором буря никогда не утихает. Она была даже не против умереть, чтобы не мучиться - но во-первых, она была ещё совсем молодой девушкой, а во-вторых, она была христианкой, а значит, за самоубийство она попала бы в ад и там мучилась бы ещё сильнее.
Она не была уверена, что Кондрацкий её простит. Она даже не была уверена, что если, как ей посоветовал Феликс, она ему напишет и всё объяснит, то он прочтёт.
"Кто бы мог подумать?" рассуждала она. "Даже несколько лет назад, когда я ещё была подростком, я не позволяла себе так поступать, а сейчас сделала то, чего не должна была делать! Нет у меня сердца, я забыла что такое уважение! И друзей у меня теперь нет, и я вынуждена с этим жить!"
Многие пытались успокоить девушку, но напрасно. Такими же тщетными были попытки узнать, что же всё-таки произошло. Михалина ни с кем не хотела разговаривать, даже с друзьями. Каждый преподаватель заметил, что она потеряла интерес к его предмету.
С каждой секундой, с каждым часом, с каждым днём мучения расли всё быстрее.
"Лучше бы я вовсе не родилась!" с трудом сложила она эти слова в своих мыслях. "А даже если он меня простит, то разве это отменит мой поступок? Нет, он останется. Прошлое никак не изменить". У неё просто не получалось мыслить позитивно. "Наверное, туристы в Гренландии или на Северном Полюсе и те не так мучаются от ужасного холода, как я от собственной коварности!"
Тем временем её брат Феликс работал. Вдруг зашёл Конечка. Феликс сначала испугался - он помнил недавнюю угрозу со стороны начальника, потрясшую всех, его в том числе. Но Конечка сказал ему:
- Феликс, прости меня за то, что накричал на тебя несколько недель назад, - Гуцву поразило то, что его начальник называет его по имени, а не по фамилии, как обычно. - Ты всегда был хорошим рабочим.
И Конечка рассказал ему про свой сон, рассказал о том, как дух его военного деда отчитал его.
- Только ты никому не рассказывай, хорошо? - попросил Конечка. Гуцва сказал:
- Конечно, никому не расскажу.
- Ну ладно, извини, что помешал. Я просто не хотел, чтобы ты подумал, что моё отношение к тебе изменилось.
И Конечка пошёл дальше. Феликс продолжил работать, даже не думая обо времени, а когда закончил, оставался ещё час. Поскольку других заданий на тот день не планировалось, Конечка позвал его к себе - но не по рабочему, а по личному вопросу - надо было кое-что посчитать. Гуцва, у которого никогда не бывало проблем с математикой, ему помог.
По пути на обратную остановку Гуцва увидел двух мальчиков, которые дрались по полной: один из них не хотел отдавать другому планшет с играми.
- Так, что происходит? - подошёл он ближе, но мальчики продолжили драться.
- Что происходит, я спрашиваю?! - грозно переспросил Гуцва. - Почему вы дерётесь?
- Он не хочет мне планшет отдавать! - сказал один из мальчиков.
- А это вовсе не его планшет! - не хотел уступать второй.
- Значит, так, - сказал Гуцва обоим, - я не судья, поэтому даже не хочу разбираться, чей это планшет, - а потом обратился ко второму мальчику: - Отдай ему планшет. Если ты его разобьёшь, достанется ему.
- Пусть достаётся, но я не отдам! Это мой планшет!
- Отдай ему планшет, без лишних разговоров! - приказал Гуцва. - И вообще, поздно уже! Расходитесь по домам!
Нечего было делать мальчику. Он отдал планшет, но был настолько злым, что проклял своего "соперника" и его родителей.