Маленькие истории... Глава шестая

ГАД В ЦИЛИНДРЕ

Пригородный автобус в огородно-заготовочный сезон – место не для слабых и немощных. То есть, среди пассажиров подавляющее большинство – инвалиды и пенсионеры, не говоря уже о ветеранах войны и труда. Но стоит к платформе автовокзала подъехать пустой машине, – откуда силы берутся! Салон берётся штурмом, потому что  места не нумерованы и нужно успеть  плюхнуться на сиденье вместе с корзинами, сумками, из которых торчат саженцы, инструменты садовые, рассада, всяческие пакеты и сосуды… Короче – тут нужна ловкость и хитрость немалые, чтобы в предвидении борьбы со всякими лишними людьми  ещё на остановке договориться группой, делегировать из своей среды самого проворного (чаще всего оказывается проворная), который опередит представителей других групп, прорвётся  в узкие двери и пробежит по салону, разбрасывая по сиденьям разные предметы –  пакеты, косынки, головные уборы и прочее в том же духе. Так метят «свою» территорию. Все остальные члены группы  рассаживаются по занятым таким образом местам и теперь  проедут свои два-три десятка километров с относительным комфортом, уже не обращая внимания на косые взгляды неудачников, обречённых ехать стоя. А если кто-то и побурчит  насчёт неджентльменского поведения мужиков (их немного, но в том-то и их ценность: женщины занимают им места тоже), то в ответ обязательно раздастся:

        – А ты ворон не лови!

– Ишь, барин какой нашёлся!

– Жентльменов много, – местов мало!

Грибники (или грибовики, как говорят в этих местах) по складу своего характера гораздо спокойнее. Чаще всего именно они и стоят в проходе.  Обычно едут они дальше всех, поэтому, когда сельдей в бочке становится поменьше, всё-таки на какое-то время пристраиваются к хорошей жизни… Поскольку я себя отношу бесповоротно именно к этой категории пассажиров, то часто стою почти всю дорогу или сижу на ступеньках возле дверей. Стоять, –  понятно, не самый лучший вариант поездки, а вот на ступеньках неудобство только одно: на остановках приходится вставать и пропускать выходящих, поскольку входящих после первых двух остановок уже нет и почти не будет, если не считать учительницу, которая ездит в Кузнецово на работу, и  нескольких рабочих, которые далеко в лесу выходят, чтобы что-то сооружать в районе заброшенной ракетной шахты.

На сей раз всё сложилось неплохо. После недолгого стояния удалось сесть: кто-то из незнакомых новичков вышел рано. Сел я, чуть-чуть расслабился и… провалился в короткий сон. Это бывает, но беспокоиться по такому поводу мне не приходится, поскольку еду я до конечной. Впрочем, проснулся всё-таки раньше: на  сиденье позади меня две женщины очень уж активно разговаривали. Разговор шёл, видно, давно, а в этих автобусах бывает очень шумно – говорят все: кто воспоминаниям предаётся, кто жалуется на начальника или родственников, есть и кавалеры на седьмом-восьмом десятке, разбрасывающие  комплименты окружающим дамам… Словом, ора и скандала нет, а гвалт стоит невероятный. Тут уж хочешь или не хочешь, а услышишь. А проснулся я потому, что сквозь сон услышал, как женский голос произнёс устало, с лёгким вздохом:

–  Всё-таки, Мань, придётся, придётся его убить…

Я сразу же насторожился. Ещё бы! Такое услышать спросонок… Подруга или знакомая осторожно, как-то примиряющее сказала-пробормотала:

– Да ладно тебе, Надь! Говоришь – не думаешь… Чего так сразу? Может, как-то по-другому решить? Ты прикинуть попробуй: чего это он именно к тебе? Может, где-то слабину почувствовал, решил воспользоваться?

– Ой, Манька, сил моих нет уже – думать, анализировать. Поверишь, у меня уже крыша едет, ничего с собой сделать не могу. Уж я и так, и сяк, всё равно ходит и ходит. Почитай – каждый день является.

– И что, – прямо к тебе?

– Ага! Как же! Если б пришёл, я бы его встретила… Хоть посмотрела бы на него, какой он красавец.

– Так ты что, – так ни разу его и не видела?

– Он, гад такой, исподтишник: умный, он прямо не пойдёт. Он решил меня длительной осадой взять. Вечерами приходит. А я ведь чувствую: здесь он. Выйду на крыльцо и громко так говорю: выходи, мол, давай с тобой побеседуем по душам…

– А он?

– Да что, – он! И звука не издаст, травинку-веточку не пошевелит. Нету, мол, меня здесь. Знает, небось, что я женщина одинокая, защитить меня некому, а сама я ничего не могу… Прямо маньяк какой-то!

– Так ты бы расспросила кого-ньть…

– Спрашивала! Федька-алкаш, муж Наташкин, смеётся: ты, говорит, ему возле крыльца поллитру оставь, а закуску не давай. И уйди, вроде спать. Он обязательно не выдержит, подберётся. А когда сомлеет, тут-то ты его и бери. Смеётся, паразит! А в другой раз посоветовал всю вокруг дорожку сухим целлофаном устелить. Он подойдёт – и захрустит под ногами… Ай, да ну его! Нет, всё же добралась я до невидимки этого. У меня от мужа ружьё осталось. Так я у входа лампочку сильную вкрутила, а сама за дверью спряталась. Долго сидела. Потом почудилось: вроде двигается что-то. Тут я выключателем щёлкнула, всё осветилось, а я с ружьём – на крыльцо. И вот тогда я его впервые увидела. Стоит прямо в цилиндре. Красавец. Ну, я и выстрелила…

– Ой, Надь!..

– Да нет, в воздух я. А на другой день, гад, снова пришёл…

Я не выдержал, обернулся:

– Не знаю – гад или не гад, но разве можно так навскидку в сторону людей стрелять?

Женщина  рассказывала так увлечённо, что совсем забыла об  окружавших её    пассажирах. Глаза её в недоумении (ты кто такой? ты откуда тут взялся?) сосредоточились на мне и остановились. Спросила:

– К-к-акие… люди?

– Да вы же сами сказали: стоял в цилиндре… Убей меня бог, не понимаю – почему в цилиндре, но дело не в этом…

Она меня пожалела. Только этим я могу объяснить то, что она не расхохоталась на весь автобус, а негромко, как маленькому, объяснила:

– Не человек это. Заяц. Повадился в огород, всю морковку, всю свёклу сгрыз! Избавиться не могу.

– А цилиндр?

– Не цилиндр, а цилиндра – сорт свёклы такой. Он и стоял на задних лапах в цилиндре, в самой грядке…

Всё стало на свои места. Мы посмеялись, я опять задремал. До конечной было уже близко, но я успел всё-таки увидеть короткий сон: среди огорода стоит здоровенный заяц во фраке и цилиндре. Стоит, смотрит прямо на меня и улыбается, гад такой!