Барон

   У замечательного чешского писателя Милоша Кундеры в повести «Невыносимая легкость бытия» есть небольшой эпизод, где он рассказывает  о  том, как у него умирает  собака.  Собака  заболела. Ее лечили,  но  не вылечили. Не такое уж редкое  это  явление, с  которым рано или поздно сталкивается любой «собачник». В свой книге  Кундера проводит одну гениальную мысль: человеческая жизнь  слишком велика для одной любви. Беззаветно и бескорыстно может  любить   только собака. Жить, как высокопарно бы это  не  звучало, посвятив этому жизнь.  Надо,  чтобы в тот момент, когда мы берем на руки теплое, близкое и такое милое существо, мы помнили, что  есть боль, старость, болезни… и ты перед ними бессилен.
   У меня умирала собака. Малый абрикосовый пудель,  он  был необыкновенно красив и благороден.  Собака   прожила 13 лет.  Для пуделя много.   Достаточно, чтобы поставить диагноз: возраст. У собаки по кличке  Барон, или просто БАРО, была непростая биография. Будучи «благородным», он был не по стандарту высоким и поэтому считался   невыставочным.  Но ничто не могло скрыть красоту  его походки, осанки,  морды, характера и прочих собачьих достоинств. На прогулках мы ловили взгляды прохожих, их  восхищенный  шепот,  а  порой самые лестные  оценки. Баро был благородным  во всем. Он понимал, когда  его хвалили, понимал, что красив. В такие минуты он  нес себя как профессиональная манекенщица.  Мы ездили по больницам,   сдавали анализы,  но болезнь не отступала. Вскоре собака ослепла… Болезнь отрезала  ее  от внешнего мира  и оставила в своем маленьком ограниченном мирке  под названием «любовь».  Больше у него ничего не было. Вскоре Баро привык к тому, что глаза ему стал заменять нос, и   поэтому  старался все время быть рядом.  И  вот подошло то самое время, настал момент неизбежный для всех.  Пришли и старость, и болезни. Наблюдать все это было страшной мукой. Собаку рвало, она умирала  голодной смертью.  Всё,  что попадало в желудок собаки тут же со страшными  спазмами выходило обратно. Пес слабел на глазах, с  трудом держался  на ногах, а по ночам стонал и плакал как  ребенок. При этом он  «жаловался», если оставался один  дома  и  радовался   каждой новой встрече. Бежал встречать, падал и снова  бежал. Вернее  хромал и  спотыкался, спешил, как мог.   И вдруг  случилось чудо: на очередной прогулке пес  вместо обычной собачьей какашки   выдал мужской  черный  носок.  Да, Баро съел мужской  носок, что  чуть не стоило ему жизни. Меня вдруг поразила мысль, что такой  носок  есть  внутри у каждого, только не всем  удается  от  него  избавиться. Баро стал есть. Он не просто ел, он жадно поглощал пищу,   как  человек переживший голод… Баро был похож на узника концлагеря. Но  хвост  уже не  висел  безжизненно, а стал подниматься, тем  самым  вселяя  в  нас  надежду  на счастливый  финал. Эта  картина радовала нас  еще  недели  две. Но  болезнь мучила его.   Он исхудал и впал в полуобморочное состояние. Он подолгу стоял, покачиваясь, и его слепые глаза отрешенно «смотрели» куда-то вдаль.  Баро  спал днем, а  вечером и  ночью просыпался и начинал   метаться по комнате, натыкаясь на все, что попадалось на пути. Он  падал и снова куда-то бежал,  падал и  бежал…  Я не знала, что делать. Мы брали его на руки и выносили  на улицу.   И это длилось бесконечно. Прошла еще неделя.  Баро стал похож на тень. Но покорность и терпение, с которыми он выносил все страдания вызывали бесконечное сочувствие, любовь.  Пес  боролся за  жизнь. Он  старался  быть  рядом с теми, кого  продолжал  любить даже у  последней  черты…
Потом  настал день, когда он  не смог встать  Мы  все, кто были его семьей,  попрощались… Петр  поднял  Баро и  положил  его  на  плечо.  Пес  закрыл  глаза и улыбнулся… Он  очень  устал, но  теперь ему  хорошо. Все слышали, как  останавливалось  его  сердце, которое вмещало  столько  любви…