Тупик

Он ходил по комнате и повторял одно и то же:
- Я сам устроил себе ловушку. Это тупик? Тупик, ту-пик. Да, это тупик.
Он вслушивался в интонацию, с которой произносил слово «тупик»: от вопроса до утверждения всего несколько секунд, а будто часть жизни уместилась в этот отрезок. Ему в какой-то момент показалось, что он бегает, как посаженный в клетку заяц, ощутил усталость от бестолкового хождения и остановился возле окна, посмотрел на улицу, где моросил осенний дождь и вдруг спросил сам себя:
- И что теперь делать? Как выбраться из безысходного, затруднительного положения, когда впереди стена, мешающая идти вперёд? Здравый смысл говорит, что надо либо вернуться и поискать другой путь, либо прорубить, взорвать, короче, разрушить стену, либо преодолеть её любым возможным или даже невозможным способом. Так что выбирай, дорогой Леонид Аркадьевич. Как быть дальше-то? Лестницу мастерить или приобрести кирку и лопату, чтоб подкоп сделать? И кто воздвиг сие препятствие, которое мешает людям понимать друг друга? А ведь так не всегда было. Я помню. Только какой прок от моих воспоминаний? А вообще, всё бессмысленно. Или - нет? – спросил он и прислушался в ожидании ответа, но вместо ответа услышал, как кто-то открыл входную дверь.
«Ага, - улыбнулся он. – Выход есть. Его просто не может не быть».
В это время обычно возвращалась из института его дочь, жена приходила позже. Он сел за письменный стол, изображая бурную деятельность, перекладывал с места на место бумаги, делал пометки, которые при всём желании невозможно было разобрать. Ирочка, его двадцатилетняя дочь, заглянула к нему в кабинет, поздоровалась, после чего отправилась на кухню. Через какое-то время он услышал, как она загремела кастрюлями, сковородками.
«К приходу матери решила приготовить ужин. К чему бы это? – подумал он и вдруг вспомнил, что сегодня у Наташи – день рождения. – Забыл. Всё о себе, любимом, думал».   
Выходить на улицу в такую погоду он и врагу не пожелал бы. А уж себя заставить и вовсе не мог, хотя цветочный магазин находился за углом его дома. Говорят, лень - двигатель прогресса. Он вспомнил, что можно позвонить и заказать букет с доставкой на дом, что и сделал. Потом через Интернет нашёл ювелирный магазин, выбрал для жены в подарок серёжки с изумрудами, договорился, оформил покупку и доставку, блаженно потянулся и только после этого заглянул в кухню.
- Вкусно пахнет. Может, торт заказать? – поинтересовался он.
- Уже, ещё утром заказала. Курьер к шести должен доставить.
Они услышали звонок в дверь.
- Что-то рановато он пожаловал, - произнесла дочь.
- Это, наверное, букет принесли, - предположил отец.
На пороге стоял молодой человек с огромным букетом в руках и молча смотрел на Леонида Аркадьевича.
- Здравствуйте, - услышал Леонид Аркадьевич.
- Здравствуйте, - произнёс хозяин квартиры, протянул деньги и попытался взять цветы из рук молодого человека, - спасибо, - сказал он и с удивлением обнаружил, что ему не собираются отдавать букет, да и на деньги курьер смотрит так, будто это не деньги вовсе, а гремучая змея. – Ты чего, парень, белены объелся? – спросил раздосадованный Леонид Аркадьевич. – Значит, так. Деньги взял, букет оставил и до свидания, - чуть повысив голос, произнёс он.
- Нет! – молодой человек слегка попятился, прижимая букет к груди.
«Сумасшедший какой-то», - подумал юноша.
«Присылают идиотов», - мелькнула мысль у Леонида Аркадьевича.
- Женька! – послышался голос Иры из-за спины отца. – Ты чего здесь делаешь? – спросила она.
Леонид Аркадьевич отступил в сторону, пропуская вперёд дочь, потом молча стал наблюдать за развитием событий.
- Да вот, к тётке в гости приехал, решил к тебе зайти, пригласить прогуляться. Цветы для тебя принёс, в дверь позвонил, а у меня букет пытались перекупить. Отстоял. Держи. А это твой отец?
- Да. Он заказал букет для мамы на день рождения, думал, что ты курьер, - улыбнулась Ира. – Он вообще-то не агрессивный. 
- Извините, - пробормотал Леонид Аркадьевич, прижатый обстоятельствами и собственной дочерью к коридорной стене, но не двинулся с места, хотя нетактичным тоже не мог себя назвать.
Он переминался с ноги на ногу, хотел оставить молодых людей наедине, но вдруг осознал, что не знает, как это сделать: вмешаться в их диалог или просто потеснить дочь в сторону. Он переводил взгляд с дочери на молодого человека, а спасительное решение не собиралось приходить в голову. Ира не замечала неудобства отца, она прижимала к себе букет, полученный в подарок, и выговаривала молодому человеку, по каким-то причинам перепутавшему время их прогулки.
- Женька, мы же завтра собирались идти в парк, всё обговорили, и вдруг ты появляешься сегодня. Ты уже, наверное, понял, что я занята, - улыбнулась Ира. – Пап, а вот и твой курьер, - Ира кивнула на вышедшего из лифта ещё одного молодого человека с букетом и чуть отошла в сторону.
Леонид Аркадьевич расплатился, порадовался, что заказанный букет превзошёл все его ожидания, и отправился в кабинет, чтобы поставить его в подготовленное заранее ведро с водой, а когда вернулся в коридор, молодого человека, которого дочь назвала Женькой, там не было. Ира вновь суетилась на кухне.
- Может, надо было пригласить твоего Женю в гости? – спросил отец.
- Пап, ты ничего не перепутал? День рождения у мамы, а не у меня. А мама его никогда не видела…
- Я тоже, - напомнил Леонид Аркадьевич.
- И сразу, чтобы ты ничего там себе не придумал. Это не мой парень. Мы просто вместе ходили какое-то время на курсы. Я год его не видела. А неделю назад мы случайно пересеклись у нас во дворе, оказалось, что в соседнем подъезде у него живёт тётя. Мы решили завтра пойти в парк погулять, а он почему-то пришёл сегодня.
- Тебе помочь? – спросил Леонид Аркадьевич.
- Тебя так расстроил визит Женьки, что ты готов поступиться своими принципами? Как там звучит твой лозунг? Кухня для женщин? Им лучше не мешать?
- Но…
- Ты уверен, что принесёшь пользу? Будешь терпеть нравоучения на подсобных работах или всё же сбежишь в кабинет, чтоб там отсидеться, уверяя всех, что у тебя очень важная работа?
- Ты хочешь сказать, что знаешь меня, как облупленного, видишь насквозь, а я пребываю в полном неведении и до сих пор живу в иллюзии? – поинтересовался отец.
- Мы все живём в иллюзии. Мама до сих пор уверена, что её лучше понимает подруга или соседка, нежели человек, с которым она живёт под одной крышей, хотя я думаю, что это заблуждение чистейшей воды.
- Думаю, что она права. Я не понимаю её, и боюсь в этом признаться. Дошло до абсурда. Мы с ней, вернее, наши отношения, оказались в тупике, из которого не знаем, как выбраться. Именно поэтому мы последнее время избегаем оставаться наедине. Короче, убегаем от проблемы, не решая её. А может, просто не знаем, как это сделать, - Леонид Аркадьевич испытал облегчение, оттого что сформулировал то, что ещё полчаса назад казалось катастрофой, а сейчас даже на недоразумение между двумя людьми не тянуло, - он увидел на столе тетрадь и спросил: - Ведёшь дневник?
- Это мои первые, не очень смелые литературные зарисовки, наброски. Я ходила на курсы по литературе, которые вёл самый настоящий писатель. Он подбирал интересные темы нам для написания рассказов. Так вот он чуть ли не на первом занятии  спросил, сказывается ли на реальности то, как мы эту самую реальность изображаем? Он привёл массу примеров, когда писатели описывали какую-то ситуацию, а потом она происходила в реальности. Это он обратил наше внимание на то, что любая история – это перемены, что книги об успехе, как правило, начинаются с провала замысла, а тексты о неудаче – наоборот. Как правило, историю любви описывают с терзаний одиноких людей, а историю одиночества – с любви. Он пытался донести до нас, что даже самый правдивый рассказ – это не жизнь. Что жизнь – это жизнь. Я с ним согласна. Одно дело, когда ты узнаёшь что-то из рассказов других, и совсем другое, когда узнаёшь это из собственного опыта. Он говорил о бесполезности чужого опыта. А ещё мне понравилась мысль, что каждое мгновение нашей жизни является частью более крупного повествования…
- Стоп, - произнёс Леонид Аркадьевич. – Если что-нибудь можно понять только опытным путём, а не с помощью рассказов, нравоучений других людей и не из книг, в том числе, ибо, что писатели описывают, они черпают из своего опыта,  то тогда какой смысл рассказывать о собственном опыте?
- Хороший вопрос, - улыбнулась дочь. – Я задала его Петру Самойловичу. И знаешь, что он ответил мне?
- Нет, конечно, - сказал отец.
- Он сказал, что дело в том, что большинство людей не знают этого и верят, что могут кому-то помочь, поведав повесть, через что они прошли и что поняли при этом. Более того, они будут удивляться, почему их советами не воспользовались или проще, почему их не услышали.
- Дочь, мне кажется, мы с твоей мамой обязательно разберёмся в ситуации, которую сложной даже не назовёшь. Мы просто смотрели друг на друга, исходя из своего опыта. Заблуждение обрастало другим заблуждением. Нам просто надо поговорить, - произнёс он. – Давно. Я идиот, честное слово. Я же люблю Наташку. А ведь я готовил себя к самому худшему. Я ещё вчера был уверен, что мы расстанемся с ней.
- Прежде чем принимать решение, надо просто как следует подумать и взглянуть на проблему с разных сторон. Ты же сам учил меня этому.
- В мире не всё так просто, как нам хотелось бы. В реальной жизни сила и глупость чаще побеждают, нежели проигрывают, хотя, в конечном счёте, в итоге, в конце концов, это не так. И, слава Богу, - произнёс он. – Да. Я поблагодарил Бога. Хотя ещё недавно мнил себя атеистом. Мне надо посидеть в тишине, - объявил он и отправился в кабинет.
Дочь промолчала. Леонид Аркадьевич прикрыл за собой дверь и почему-то облегчённо вздохнул. Он подошёл к окну и  с удивлением отметил, что дождь на улице прекратился. А на небе светит полная луна, огромная, белая и зловещая, напоминающая вход в туннель, ведущий из нашей Вселенной в другую. Все предметы в её свете казались какими-то полупрозрачными, со странными тенями, больше похожими на запредельные тени из параллельной реальности. Да и сам двор вдруг показался ему чужим и незнакомым.
Тишина словно сомкнулась вокруг него, она показалась ему плотной, почти осязаемой, что в какой-то момент промелькнула мысль, что её можно потрогать.
«Но ты же хотел тишины. Даже дочери объявил об этом. Но не такой же, - возразил он сам себе мысленно. – А какой»? – спросил он себя и пожал плечами, вдруг осознав, что желание посидеть в тишине пропало.
- Пап, - услышал он голос дочери и обрадовался, что можно с достоинством отказаться от уединения. – Тут курьер пришёл.
- Иду! – сообщил он и подумал:
«Подарок для Наташки принесли, - он посмотрел на часы. – Успели до её прихода».
Когда дверь за курьером закрылась, он облегчённо вздохнул.
- Ну, и где наша виновница торжества? – спросил он у дочери, спрятал коробочку с подарком в карман пиджака и расправил плечи.
- Сейчас появится, пойдём на стол накрывать, - сказала дочь.
- Но я же вечно всё роняю или ставлю не туда, - вздохнул он.
- Ставить буду я, а ты сидеть на стуле и оценивать. Мне нужен взгляд со стороны.
  А потом пришла Наталья, Леонид Аркадьевич вручил ей цветы и серёжки, чем растрогал её неимоверно. Она даже отвернулась, чтоб вытереть навернувшиеся слёзы, а Леонид Аркадьевич не знал, что делать. Как-то неуклюже обнял, постучал по спине, будто она поперхнулась, потом погладил по голове и, в конце концов, поцеловал в щёку, после чего достал из кармана, как фокусник, новый носовой платок и протянул жене. Она смущённо улыбнулась. А потом они сидели за столом, пили шампанское, он произносил заумные тосты, которыми порядком всем надоел, но ни дочь, ни жена, ставшие заложниками его красноречия, ни разу не перебили его, лишь иногда с тоской смотрели на бокал. Леонид Аркадьевич был в ударе. Он даже пригласил Наталью на танец, шептал ей комплименты на ухо, и был в восторге от её смеха. А потом наступило не тягостное, скорее, благостное затишье. И вдруг Наталья нарушила его, спросив у мужа:
- Ты мог бы сделать для меня что-то…
- Смотря что, - улыбнулся Леонид Аркадьевич, - луну я тебе не достану, и звезду с неба не подарю…
- Мои запросы не столь велики. Исключительно земного плана. Давай съездим на дачу.
- Когда? –  поинтересовался он, думая, что делать в деревенском доме абсолютно нечего в такую непогоду и холод.
- Сейчас, - услышал он и чуть не поперхнулся.
- Зачем? – всё же спросил он.
- Это мой каприз, к тому же распогодилось, - жена кивнула на окно.
- Но так ведь ночь на дворе, - попытался он найти аргумент для отказа, но уже понял, что довод оказался не слишком весомым. – Хорошо, - мужественно согласился он. – Собирайтесь, девочки, а я вызову такси. За руль в подпитии я не сяду, - с этим никто спорить не стал.
- У меня иные планы, - объявила Ирочка. – Вы уж это, как-то без меня…
- Отлично, - произнёс Леонид Аркадьевич. – Мой возглас не относится к твоему отказу, Ирочка. Такси будет через десять минут.
Он посмотрел на жену в надежде, что она всё же передумает. Ехать без вещей – не в её характере.
- Как скажешь, - улыбнулась Наталья, вышла из гостиной, и уже из коридора он услышал:
- Я готова. Одевайся, дорогой, - и заглянула в комнату, держа в руках огромную сумку.
- Когда? – вырвалось у него.
Он хотел спросить, когда она успела собрать сумку, но только с удивлением смотрел на жену.
- Вчера, - ответила она. – Этот план я вынашивала не один день, - призналась Наталья и подмигнула мужу.
Всю дорогу Леонид Аркадьевич продремал, и только когда оказался на месте, открыл старую калитку, ощутил некое волнение внутри. Такое обычно случается при встрече с любимым человеком, а здесь старый деревенский дом с небольшим садом. 
- Надо будет растопить печь, - шёпотом произнёс он и обернулся, потому что ему показалось, что кто-то чужой стоит за его спиной, но там никого не оказалось. Леонид Аркадьевич облегчённо вздохнул, а жена взяла его за руку, поцеловала в щёку и произнесла:
- Хорошо, дорогой. Хорошо, мой заботливый. Протопи печь. Дрова в сарае. Сумку не забудь взять, а я к тёте Шуре загляну. Свет горит, значит, она ещё не спит. Я не надолго.
- Иди, - произнёс Леонид Аркадьевич, будто без его согласия Наталья не могла осуществить задуманное.
Крыльцо заскрипело, приветствуя хозяина.
- Ну-ну, - произнёс он. – Я тоже скучал.
Он открыл входную дверь, поставил у порога огромную сумку, включил свет и чуть не вскрикнул. Леонид Аркадьевич совсем забыл, что месяц назад ему его друг Иван подарил холст со странной картиной, которую везти в город он не захотел и прикрепил её на стену в старом доме, решив, что рамку сделает позже. И вот теперь он вздрогнул от неожиданности. На холсте была изображена дверь настолько качественно, что он в первый момент с недоумением рассматривал её, не понимая, кто прорубил ещё одну дверь в стене его дома. И только присмотревшись, облегчённо вздохнул, подошёл поближе, протянул руку к ручке двери и вдруг осознал, что она реальна. Он и раньше ловил себя на желании открыть не существующую дверь, но всегда подавлял его. А сейчас, не раздумывая, он потянул за ручку и вдруг с изумлением увидел, что дверь открылась, а в лицо ему ударил солнечный свет.
Перед ним была всё та же комната, только совершенно пустая, а во дворе цвели вишни.
- Ну, вот, - услышал он, а потом увидел помолодевшую жену. – Я же говорила, что дом в отличном состоянии.
«Это же наш первый приезд на дачу», - вдруг сообразил он.
Жена будто не замечала возрастных изменений, произошедших с ним. Он обнял её и прошептал:
- Наташка, я давно хотел тебе сказать, да всё не получалось как-то. Я люблю тебя. Очень. Всегда любил, и буду любить, - он поцеловал её.
- Надо же, нам даже сесть не на что, - засмеялась она. – Ой, у меня вещи остались возле калитки, - она выбежала из дома, а Леонид Аркадьевич отодвинул шторку на стене, функциональную принадлежность которой он смог выразить только одним словом: «Бесполезна».
За ней оставалась открытой дверь, в которую он вошёл. Он вернулся в старую комнату, в осенний холод, и, не долго думая, стал двигать диван в открывшееся помещение. Когда вернулась Наташка  с вещами, посреди пустой комнаты стоял диван.
- Что это? – всплеснула руками жена.
- Диван. Для нас, - произнёс он.
В это время они услышали шум подъезжающей машины. Леонид Аркадьевич вдруг вспомнил, что это он подъехал вместе с другом тогда, весной, когда они только купили дом, и  привёз на прицепе диван и стол. Холодный пот выступил у него на лбу.
«Не хватало только встретиться с самим собой», - мелькнула мысль.
- Иди, встречай гостей, - сказал он жене.
И как только за Наташкой закрылась дверь, он, чертыхаясь, поволок диван назад, в свою давно обжитую комнату. Нарисованная дверь захлопнулась, едва он переступил порог. Он провёл рукой по полотну, нарисованная дверь оставалась нарисованной. Измученный бестолковой работой по перемещению мебели с места на место, он сел на пол возле злополучного дивана, и закрыл лицо руками. Он понял, что проваливается в мрачную бездну отчаяния, и вдруг ощутил, что по щекам сбегают слёзы безысходности. Леонид Аркадьевич не услышал, как вошла в дом жена. И только когда она едва коснулась его плеча, вздрогнул и извиняющимся голосом произнёс:
- Я так и не растопил печь.
- Шутишь? – спросила она и кивнула на полыхающий огонь в печи. – Тебе не жарко? Может, снимешь куртку?
Она опустилась на пол рядом с ним, обняла его и вдруг прошептала:
- Я давно хотела рассказать тебе об одном удивительном случае в моей жизни. Много лет назад, когда мы только приобрели этот дом, я приехала чуть раньше тебя. И была удивлена, когда увидела, что ты опередил меня. Ты стоял в пустой комнате, растерянный, уставший и слегка постаревший, в куртке, хотя на дворе было тепло, но всё тот же Лёнька. Меня не испугал твой внешний вид. Я видела только твои влюблённые глаза. Ты никогда раньше, да и потом не смотрел на меня так. Ты признался мне в любви. А потом я вышла, а когда вернулась, посреди пустой комнаты стоял диван, - она повернулась к мужу. – Я только что осознала, что тогда на тебе была эта же куртка. Ну, да, даже потёртости те же. А потом в окно мы увидели машину, и ты отправил меня встречать гостей. Представляешь моё состояние, когда во дворе я увидела тебя уже не в куртке, а в джемпере, а на лице - улыбка победителя. И никакой усталости. Не было, правда, на твоём лице и того восторга влюблённости, что я созерцала ещё минуту назад. Рядом стоял твой друг - Пашка, на машине которого вы привезли диван и стол. У меня в голове, явно, был хаос, я не могла соединить одно событие с другим, чтобы не нарушился здравый смысл. Мне стало не по себе, я хотела сообщить, что ты уже привёз диван, зачем нам второй, но вовремя закрыла рот, сорвалась с места, открыла дверь в комнату и замерла на пороге. Комната была пустой. Ты поспешил за мной. Тебя, видно, испугала моя реакция или застывшая растерянность на моём лице, не знаю. Ты обнял меня за плечи и поинтересовался, что меня так напугало?
- Ничего, - выдавила я из себя и попыталась улыбнуться. – Не могла же я тебе поведать о видениях, случившихся перед твоим приездом, которые были столь реальны, что я бы не назвала бы их плодом моей фантазии. Мне не привиделось это. Я это откуда-то знала.
- Прекрасно. Тогда мы с Пашкой заносим диван, - сказал ты, а я молча кивнула, потому что не могла говорить. Это было чудо, которое я не могла объяснить. И все эти годы я молчала, потому что боялась, что меня сочтут сумасшедшей. Но это было. Честно. Ты мне веришь?
- Верю, милая. Более того, я знаю, что это было. Только для тебя – тогда, а для меня – только что, - и он поведал жене, что с ним случилось до её прихода. - Это всё проделки Ивана. Это его картина во всём виновата, есть в ней что-то запредельное. Но когда дверь захлопнулась, она снова стала просто картиной. А почему она ожила? Может, я произнёс что-то? Не смотри на меня так. Я не кричал: «Сим-сим, откройся!» А может, я и не говорил ничего, просто на мгновение мне показалось, что она реальная, я даже возмутился, кто посмел прорубить ещё одну дверь в нашем доме. А потом протянул руку. Дверь была реальной. Что за феномен? И что за магическое заклинание наложил Иван на свою картину? Или он сам не ведает, что создал? Он ведь когда мне подарил её, всё спрашивал, верю ли я, что дверь настоящая. И я объявил ему, что верю. А он был счастлив. Он тогда ещё сообщил, что его чудо в правильные руки попало, что при соединении двух невидимых чистых линий возникает новый цвет. Я ничего не понял тогда из его болтовни. Честно. Мне кажется, что я прав, причина в картине. При определённых стечениях обстоятельств случается чудо. А если я тебе скажу, что я не растапливал печь, ты мне поверишь? Хотя это не важно. Гораздо важнее, что я, действительно, люблю тебя, всегда любил, и буду любить…
- Я знаю, - улыбнулась она. – И коль у нас с тобой сегодня ночь откровений, исповедей и чудес, хочу рассказать тебе ещё об одном необъяснимом эпизоде в моей жизни. Ты помнишь наш парк?
- Я ещё не так стар, чтоб страдать склерозом, - улыбнулся он.
- А аллею, по которой мы любили гулять?
- Конечно, помню.
- Тебе никогда не казалось странным, что она упирается в кирпичную стену между двумя хозяйственными домиками? Конец аллеи оказался в тупике. И ещё. Забор вокруг парка чугунный, не каменный…
- Может, это просто между двумя зданиями возвели каменную стену? – спросил он.
- Я тоже так подумала. Но меня что-то тревожило, мне казалось, что что-то не так с той аллеей. Её будто кто-то специально перегородил. И тогда я отправилась вдоль изгороди по внешнему периметру парка и не обнаружила никакой каменной стены. Я вернулась в парк. Стена была на месте. Я помню, как у меня возникло желание заглянуть за неё, я даже хотела прийти туда со стремянкой, но потом передумала. Вернее, испугалась, что увижу нечто, что перевернёт всю мою жизнь.
- Тупик, говоришь? – Леонид Аркадьевич вскочил с пола. – Завтра у нас выходной. Я знаю, что надо сделать. Знаю, - он обнял жену и закружил по комнате. - Знаю… Иногда ко мне приходит озарение, и у меня возникает такое чувство, будто я увидел живые цветы в осенний пасмурный день у себя под окнами. Озарение, как воздух, которым мы дышим, но не осознаём до поры до времени.
- И что это за озарение?
- Я не смогу выразить его словами, я просто знаю, что есть нечто, чего мы не видим, не понимаем, а оно есть. И что нам обязательно надо попасть за стену в конце аллеи. А вдруг тупик – вовсе не тупик?
  - Дождь, - произнесла она.
- Что? – не понял он, сбился с ритма и остановился.
- Я говорю, что разгулялась непогода.
- Это не страшно. Мне надо на свежий воздух, чтобы прийти в себя. Я лишь постою немного на крыльце, голова кружится с непривычки.
Едва Леонид Аркадьевич открыл входную дверь, как завыл ветер, а потом безжалостно швырнул ему в глаза струю дождя.
- Шалишь?  - спросил он и покачал головой.
Он ощутил в себе нечто, отчего ни ледяные иголки, что впивались ему в лицо, ни пощёчины ветра не могли испортить приподнято-восторженного настроения. Наталья приоткрыла дверь:
- Простынешь. Кто тогда мне чудо демонстрировать будет? – услышал он голос жены и вернулся в натопленную избу.
Всю ночь ему снилась аллея цветущих лип. Под вздохи ветра плясали листья. А миндально-зелёный газон блестел росой на солнце. Он испытывал нетерпение, ожидание, трепет от чего-то, чего ещё не случилось, но обязательно случится. А ещё откуда-то к нему подкрадывался страх. Но он знал, чтобы ушёл страх, надо принять ночь со всеми её тайнами. Ночь летом глубока, но коротка.
Он проснулся на рассвете, подошёл к окну. Сквозь туманную дымку проглядывались размытые силуэты деревьев. Невозвратность быстротекущего времени почему-то перестала волновать его. Леонид Аркадьевич аккуратно снял со стены холст, свернул его, сел на диван и задумался.
Наталья не стала отвлекать мужа от созерцания чего-то, что в данный момент было так важно для него. Она приготовила завтрак и только после этого тихонько позвала Леонида Аркадьевича.
- Лёнчик, завтрак готов. Нам надо поесть перед поездкой. Пошли, дорогой.
Он улыбнулся, встал, обнял жену и поцеловал:
- Спасибо, родная.
- Когда поешь, тогда и благодарить будешь, - кокетливо произнесла она.
Они добрались до города на такси. попросили остановиться возле парка, Леонид Аркадьевич расплатился, помог жене выйти из машины, после чего обнял за плечи и повёл к липовой аллее. Листва почти вся облетела с деревьев, но была в этом своя прелесть. Они ещё издали увидели тупик в конце аллеи. Здания казались заброшенными, на дверях висели огромные амбарные замки. Леонид Аркадьевич достал холст, приложил к стене, потом как-то жалобно посмотрел на жену.
- Не волнуйся, я взяла с собой скотч. Сейчас-сейчас.
- Стена влажная, не приклеится.
- А мы её вытрем, - улыбнулась Наталья, сняла с шеи платок и стала вытирать стену вокруг картины. – Вот. Видишь? Держится. Ой! Мамочка родная, а ведь она и вправду, как настоящая. Ну, Ванька, ну, мастер.
- Смотри-ка, а ручка-то торчит вроде, - Леонид Аркадьевич протянул руку и ощутил холод металлической ручки. – Настоящая! Честное слово, настоящая! – воскликнул он и потянул дверь на себя.
За каменной стеной была всё та же липовая аллея, только цветущая. Деревья, правда, были гораздо моложе, да тени деревьев гораздо длиннее на закате.
- Да там же лето! – воскликнула Наталья. – Смотри, а дальше – посёлок, в котором мы с тобой когда-то жили. Тот самый посёлок, который вот уже лет двадцать как снесли. Они вошли в дверь, дошли до выхода из парка, свернули на улицу своей юности и замерли. Безмолвие поразило их. Они словно оказались возле врат откровения, за которым жило её Величество Чудо.
Старые домишки с садами и палисадниками, лавочками у ворот, на которых сидели бабушки, соседские ребятишки, играющие на лужайке перед домом под лай собак, звёздное небо, звёзды сверкающие хрусталём. Улица как-то быстро стала пустынной, они вдыхали сложный узор запахов. А вокруг - тишина. Ожидание. Они возвращались по тропинке, ведущей к цветущей липовой аллее, ощущая счастье и боль одновременно, увидели открытую дверь в каменной стене, вошли в неё, а изменившийся мир остался за открытой дверью. Они ещё постояли какое-то время возле неё, а потом Леонид Аркадьевич захлопнул дверь, снял холст со стены и улыбнулся:
- Мы всегда можем погулять по улице нашего детства и юности, вернуться в прошлое из этого тупика.
-  Нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Я бы не хотела, чтобы чудо  превратилось в обыденность. Может, в следующие выходные отвезём холст на дачу, повесим его на стену и никому не расскажем, что с нами случилось? Мне иногда кажется, если тайну сохранить, она продлится.
Её слова болью застряли в сердце Леонида Аркадьевича, а в голове при этом у него звучала трепетная и неожиданная музыка.
«Она права. Пусть пока холст висит у нас на даче. А время покажет, что делать дальше. Открывать ли дверь или оставить навечно запечатанной. И на какое количество посещений в прошлое она рассчитана? А знал ли Ванька, что создал, будучи безнадёжно больным? И если знал, почему не воспользовался возможностью и подарил этот холст мне, а сам выпил горькую чашу судьбы до дна? Теперь и спросить не у кого», - подумал он, обнял жену и посмотрел на небо.
- Ясное и голубое. Мне кажется, что здесь стало теплее…
- А там – холоднее? – засмеялась она. – Всё же ты неисправимый фантазёр. Мне пришла в голову удивительная мысль. Может, Ванька просто не смог воспользоваться этой дверью, потому что в нём не было искры, которая есть в тебе и при определённых условиях она срабатывает, как ключ? Или вообще дело не в двери, а в том, что мы несём в этот мир?
- Всё может быть. Всё. Знаешь, Жан Поль Сартр как-то сказал, что «гений – это вовсе не дар. Это выход, который изобретает человек в отчаянном положении». Выход-то Ванька нашёл, фантастический, запредельный. Он мог бы вернуться в прошлое, только почему-то не воспользовался этим самым выходом, вернее, дверью, - всё же озвучил Леонид Аркадьевич то, о чём ещё совсем недавно подумал. - Странно. Почему? Что его остановило? Может, - вдруг вспомнил он слова Ивана при прощании, - действительно, за всё придётся платить. Что здесь произошло бы, если бы он сбежал? Что его родные и близкие получили бы взамен?  Думаю, дело не в искре. У него не то, что искра, целый костёр горел внутри. Дело, я думаю, в здравом уме. Если уж он смог создать чудо, смог бы и воспользоваться им, но не стал. Твоё предположение мне льстит, но, знаешь, гадалка всё же из тебя никакая, - улыбнулся он. – Зато жена – классная.
- Смотри! – вдруг закричала Наталья. – Липа!
- И что? Это же липовая аллея, милая. Если бы ты увидела ёлку или дуб, твоё удивление было бы оправдано…
- Да, но это цветущая липа, Лёнчик, понимаешь? Это прошлое нам посылает привет.
- Или слишком тёплая осень в этом году, - улыбнулся он и поцеловал жену.
- Или кто-то открывает двери без видимой на то нужды, - услышали они голос у себя за спиной, а потом увидели старушку, которая обогнала счастливую в своём неведении супружескую пару и заспешила к выходу из парка.
 

Январь 2018 года