Сегодня Воскресенье

Вчера  еще договорились с Юлей, что поведу Арину на причастие в Лавру в воскресенье. В девять утра был уже под дверью, ожидая милую маленькую нежность. То, что мы живем на одном этаже позволяет видеть ребенка буквально ежедневно и это прекрасно, что так сложилось, а не иначе.

..............................................


Арину отдали по звонку и помчались скорее в Лавру. Доченька несколько сонная, и на руках в транспорте закрывала чудесные глазки, прижимаясь к лицу. Не знаю почему у меня в глазах стоят постоянно слезы, а когда что-то сильно тронет, начинаю порывисто дышать. Раньше такого не наблюдалось. Прекрасно понимаю, что никто не пожалеет, не поможет, никому не нужен в этой жизни кроме собственной дочери, это понимаю. Жалеть меня некому! Один на один со всей жестокостью мира, такое испытание, а оно дается человеку неспроста. То, что нас не убивает, делает нас сильнее. Это фраза известная, не моя.

В половине десятого мы уже были на Арсенальной, людей в воскресенье мало, в транспорте всегда уступят место папочке с ребенком. В без пяти десять бежали  по территории Лавры. Как же здесь невероятно красиво, заснежено, укрытые золотом купола  в голубом небе и величие Успенского собора, звонницы, Трапезного храма. За железными дверьми Лавры, открывается совсем другой мир, в который мы сейчас спешим попасть. Впереди нас быстро идут люди и все к Трапезному, мы за ними, заплетающимися ногами в снегу. Слышна проповедь настоятеля храма.

Обрывками я слышу в микрофоне речь касающуюся людей, которые несут сейчас лишения. Жизненные трудности, людей которые терпят сложности судьбы.

Добежав, мы входим в массивные, многовековые двери Трапезного храма, и сразу же ароматы церковного ладана очищают душу. Господи сколько здесь сегодня людей, не то что негде стать, сложно протолкнуться внутрь, но мы протискиваемся в теплое лоно храма, и находим подходящее место. Правда Арине моей ведь ничего не видно, ее нужно брать на руки, а на руках с ребенком долго не выстоишь. Слева от нас колонна, рядом стоит священник, исповедует мирян. Таинство исповеди совсем условное.

- Бог простит, кайтесь в грехах своих.

Священник не старше тридцати лет. Был момент когда тоже захотелось исповедоваться батюшке, хоть немного, но Арина, ведь ее не удержишь, убежит куда-нибудь. Честно сам понимаю как это мне сейчас нужно, высказаться, выплакаться, просто взять и отдать все что набралось за многие годы, Христу, ведь он страдал за всех нас на кресте, чтобы нам легче было.

Величие и красоту сводов с ангелами описывать бесполезно, лучше остановлюсь на атмосфере торжественности и опишу свои чувства. Арина не давала мне покоя, лезла на руки, ноги, потом села на голый пол. Мне не удавалось даже креститься вместе со всеми. Но на самую середину службы мы таки попали. Красота пения певчих, мужские голоса, величие атмосферы, моментально дало о себе знать, это было так красиво, и так трогательно легло на мою многострадальную душу, что я завис на грани слезы.

Арина суетилась вокруг меня, бегая назад и вперед, а я старался взять правильный ракурс чтобы пусть и боковым зрением, но определять где она находится в данный момент. Ну как удержать такую швайку, да никак, ходи себе и высматривай чтобы никуда не влезла.

- Посмотри котик, вон тетя стоит с маленькой девочкой, вон мальчишка рядышком, они же не бегают, от родителей никуда. Пойди, познакомься с девочкой.

Здесь, в конце храма было побольше места, много детей и прихожане все непростые. Целыми семьями, несколькими поколениями, а кто - то и поодиночке. Мне встречались очень знакомые лица, здесь был весь Печерск. И мы с Ариной посреди всех, а перед Богом все равны.

Уже прозвучало хором Верую во единого отца вседержителя.

-Ну Зайка, потерпи еще, не долго уже осталось, скоро начнется причастие. Пойдем купим две свечки. Потом поставим.

 Покупая свечи, я не мог понять почему у меня не хотят взять деньги, поэтому положил на стекло двадцатку и побежал снова ловить Арину. Через двадцать минут, вернулся и взял сдачу и свечи. Мои деньги просто запомнили, они никуда не делись.

На недолгое время мне удалось отвлечь Арину этими свечами, которые она постоянно передавала девочке поменьше и снова брала их назад.

Дождались коллективного пения Отче наш и же еси...

Потом еще немного постояли и врата закрылись, а по храму началось движение мирян. Я понял, что скоро начнут причащать, взял Арину за руку и медленно стал двигаться к вратам.

Долго удерживать Арину совершенно не представляется возможным, секунду не досмотрел, и она уже стоит возле чужого высокого дяди, а он сует ей в руку просфору. Отвлекся перекреститься и она уже отбежала в красивую семью и стоит возле них. Я подошел и просто поразился белизне улыбки женщины, статности ее мужчины и голубизне глаз их ребеночка. Рядом с ними находился священник, и расспрашивал у них что-то.

- Папа пиии... папа пиии...

Я знал, что дочка хочет в туалет, но где мне его в трапезном искать. Вот-вот откроют врата, вынесут чаши и начнется причастие.

- Ну потерпи еще минуточку Солнышко, скоро пойдем уже, совсем скоро, вот-вот уже.

Нам таки удалось достигнуть определенных успехов в продвижении, но в самом конце я таки сдался и рванули к выходу искать для Арины туалет. Вышли на ступеньки, холод, показывают стрелочки идти нужно вниз.

- Ладно Зайчик, давай еще пять минут ты потерпишь и мы пойдем. Ок.

Вернулись в храм, а уже выносят чаши, и начинается причастие. Взял дочку на руки и продвинулся на прежнее место.

Причащается раба Божия Ирина..

Приняли причастие и побежали на запивку, кто-то дал в руки кусочки просфоры.

В маленьких чашечках у стола разливали теплую воду, запила Арина, допил, подошли к другому столу, еще попили воды.

Дочка больше никуда не просилась, а из храма не хотелось никуда уходить, мы подошли к столу с поминальным, поставили свечу за усопшего моего Папу Виктора. Арина взяла со стола несколько конфет, разложив их по карманам.

А спустя несколько минут вышли из храма. На ступеньках, одевая шапку дочке слегка замешкался. И вдруг пожилая монахиня с палочкой, попросила меня спустить ее по ступенькам вниз. Схватив под руку она медленно шла по ледяным камням. Поздравила с праздником и поблагодарила за помощь. Сегодня оказывается праздник касающийся всех святых и монахов Лавры, его нет в общем календаре, он празднуется только здесь. И удивительно что именно в такой день мы сюда попали. Буквально на день Лавры.

Замотав шею дочки шарфом, двинулись вниз по обледеневшим ступенькам. За нами шли экскурсионные группы. Камни страшно скользили под ногами, ведь дорога к пещерам постоянно идет на спуск, все ниже и ниже.

Выполнить требование ребенка мне таки удалось.

У ближних пещер в Лавре, неожиданно набрели на паломническую столовую, в которой почти каждый стол был занят. Понимая, что мне нужно покормить ребенка, ведь она с самого утра ничего не ела, я взял поднос и стал в очередь. Стоило мне только взглянуть на то, что здесь предлагается, сразу же так захотелось есть, что ни о чем не думая, я попросил солянку с красной рыбой на первое, три куска хлеба, гречневую кашу с котлетой и подливой - на второе, порцию симпатичных блинов с вишневым вареньем, компот из сухофруктов, стакан томатного сока и оливье, правильно сформированное на тарелке. Разумеется все эти блюда в постном исполнении, что меня немало позабавило. А еще нигде не было никаких цен, совершенно никаких, и этот момент ввел меня в замешательство. Что все это можно есть бесплатно? Задавал сам себе я вопрос. И отвечал на него, да ничего это же не ресторан, должно быть все дешево. Продвигаясь в очереди, я заметил, что с самого края сидит девочка с планшетом и телефоном в руках, и бегло бросив взгляд на поднос, подсчитывает сколько кто должен. Когда очередь дошла до меня, она только лишь взглянув, сказала с вас 130 гривен. Я расстегнул кошелек и отсчитал ей эти деньги, разумеется за такую сумму я мог бы заказать большую пиццу, в Челентано к примеру. Но слишком уж есть хотелось и было бы не удобно отказываться, но люди, я понимаю что вы в святом месте, но хоть ценники повесьте на стекло, чтобы было понятно сколько сейчас проешь. Насколько я понял это такой интересный пиар ход столовой в Лавре с затяжной интригой. Очень здорово по-еврейски придумано.

Из того, что взял Арина практически ничего не съела, покрутив носиком почти от всего что бы ни предложил. Компот только с охотой выпила. Блюда надо сказать не лишенные вкуса, я с голоду и от скуки за домашней едой, подмел все. Господи как же мне не хватает дома, привычного уюта, повседневных забот, как мне не хватает элементарных вещей к которым я за восемь лет так привык. Ну почему именно моей судьбой так устроено, чтобы я сейчас не жил, а терпел собственную жизнь, оживая лишь только тогда, когда встречаюсь с дочерью. Это все так несправедливо, так подло. Неправильно и невозможно было представить что такое случится со мной. Хотя это представляли все кроме меня одного, никогда не верящего другим и не прислушивавшегося к чужим советам.

Медленно мы подымались по брусчатке вверх на выход из Лавры, Арина не хотела чтобы я взял ее на руки, и когда мы уже вышли на улицу, прошли мимо купола, к троллейбусной остановке я снова услышал то что уже слышал.

- Папа пиии.... Папа пиии...

- Что снова хочешь в туалет Котик? Да Папа.

Ну что же это такое с таким трудом справились с этой сложностью полтора часа назад и снова, где теперь его искать, не возвращаться же к пещерам, это так далеко идти нужно.

Решительно войдя в центральный вход Лавры, спросил у охранников. Они отправили нас тем же путем которым мы пришли сюда. И тут ринулся в ближайшие двери экспозиционного музея с просьбой о помощи. Женщина в дверях, ответила что нет туалета для ребенка, здесь только помещения для персонала, поверните вон туда там есть церковь с синим куполом, очень хорошая женщина сегодня сидит, она пустит.

Там, куда нас отправили так и не нашли вход, все закрыто, но случайно набрели на музей искусства и кинематографии. Тем и спаслись, честно говоря. Ну кто же мне с ребенком маленьким откажет, раз уж такая есть возможность. А в музее тишина, нет ни живой души, пустые залы, и так тепло после студеного мороза улицы.

Выйдя наружу, Арина заметила у церковной кладки, одиноко сидящую полосатую кошку и ринулась догонять ее, а она шмыг в какую то дырку и убежала, только ее и видели.

- Папа где мой няв? Папа где мой няв?

Искрящийся снег, укрывал все вокруг и на душе стало немного спокойно, и светло. Никого вокруг нет только вдвоем, и в таком святом месте как Лавра. Арина забралась на ступеньки здания, подошла к дверям и дергает их, подхожу говорю нельзя туда идти, доченька это историческая библиотека, что там будем делать. И вдруг от того что кто-то дергает двери, они открываются и милые женщины просят дочку войти в библиотеку.

В исторической библиотеке, где собрано богатейшее наследие, исключая точные науки, мы провели больше часа. Там как будто только и ждали что такая маленькая девочка забредет. Подхватили ее и давай развлекать, общаться с ней, ведь скучно же весь день так сидеть одним. Посетителей сейчас очень мало. Каким же вниманием ее здесь окружили, любезно предложив мне посидеть погреться в холле на лавочке, чему я был несказанно рад.

Библиотека очень красивая как внутри так и снаружи, идеально чистая, с огромной лестницей наверное в пятьдесят мраморных ступенек, уходящих куда-то наверх, в залы где хранятся книги. Моему ребенку устроили экскурсию по всем помещениям, подарили шоколадную вафлю, потом деревянное пасхальное яйцо и открытку с местом которое посетили. Пока с ребенком внимательно и любезно общались, еле сдерживал себя чтобы не разрыдаться. Ведь все думают что у меня счастливая семья, чудесный ребенок, дома ждет жена, и все у нас прекрасно. А я, кто я, брошенный папа, да всего лишь брошенец с собственным ребенком. Да еще и без кола, без двора, ничего за душей. Как я мог до такого допустить, как.

Внимание оказанное в этой библиотеке, лестные слова, о том какая замечательная девочка, точно будет крупным ученым историком, или писателем. Что она все наверстает и будет отлично говорить, чтобы даже не сомневался в ней, поколебало  мнение, что живу в изначально враждебном мире и вся жизнь состоит из страданий и лишений. Выманив правдами и неправдами своего ребенка на улицу, ведь Арина не хотела уходить ни в какую, мы направились уже с прекрасным настроением гулять дальше. Солнечный морозный день, голубое небо над головой, медленно тающие огромные сосульки, ручные голуби. Никогда не знал что в Лавре голуби не боятся людей, и даже будут заигрывать с детьми.

Арина усвоив что ей везде рады, охотно теперь заходила в любые двери, без разрешения и ее все воспринимали только положительно. Два деда охранника любезно предоставили ей свою компанию под сводами старой музейной церкви.

- Пусть заходит, ничего страшного, нам будет веселее, вот ревизионная комиссия явилась, открывай внученька все шкафы, смотри как тут мы все охраняем. Не стесняйся.

Какое тут стеснение, его в моем ребенка очень мало.

Потом, снова пошли искать потерявшуюся кошечку, ведь нужно же было ее как-нибудь вытянуть.

Возвращаясь, Арина дернула за металлическое кольцо одну из дверей и попали в идеально выбеленное помещение с выпуклыми сводами, из соседней двери тихо вышла древняя старушка, ничего совершенно даже не сказав. Из интереса вошел в ту дверь и обнаружил туалетную комнату, о которой знают только веками ходящие в Лавру миряне.

Этим замечательным днем удалось нам побывать и на выставке экспозиции древней церковной иконописи. Куда опять-таки проложила своими маленькими ножками моя доченька. Случайно открыла двери и мы попали в сводчатый холл, а потом в палату похожую на ту, что была в фильме Иван Васильевич меняет профессию. В огромном помещении за столом сидела женщина, которая любезно усадила Арину к себе за стол и предложила ей собственную компанию, дав бумагу и ручку. Пока я сидел на церковном стуле начала века, рассматривая экспозиции и пытаясь вчитаться в предлагаемую информацию, доченька моя рисовала кошку Алису, недавно исцарапавшую ей щечку.

Здесь было так тепло и уютно, даже несмотря на пустоту в помещении, хотелось сидеть здесь и сидеть и никуда уже не ходить ни под каким предлогом. Но всему приходит конец и мне снова нужно было что-нибудь придумывать, выманивая Арину на улицу.

- Идем к тети....... идем к тети...

Еле соблазнил ее высокими ступеньками, древней церкви расположенной слева от входа в Лавру, но там оказалось невероятно холодно и темная, как будто закопченная иконопись, навевала мрачные мысли. Откуда-то из стенного свода, вдруг вынырнули две старушки, как будто поднявшиеся из подземелья. Слава Богу, ребенок мой туда не полез.

Чуть позже попали еще на одну выставку, пока я стоял у входа и общался с женщиной присматривавшей за витринами, ее напарница водила Арину по залам, развлекая тем самым и себя и ее. Вручила ей проспект несущий краткую информацию о посещенной выставке.

- Вы представляете, мороз минус 17, к нам приезжают иностранцы, а с ними маленькая девочка чуть меньше вашей и одета в флисовую шапочку, в тоненькие брючки, летнюю курточку. Я как посмотрела, обомлела. Ребенок не просто замерз, он вдохнуть ничего уже не мог, от мороза зашедшего в легкие. А в руках у них, представляете, малюсенький пледик, в который и завернуть ребенка невозможно. Я у них спрашиваю вы что не могли нормально, тепло одеть своего ребенка. А они отвечают, мы хотели чтобы было красиво.

Нащупав в кармане свечу, я уговорил Арину пойти в Успенский собор и зажечь ее. В соборе было немного людей, всего несколько экскурсионных групп, и я со слезами на глазах, зажег ее с Ариной у иконы Божьей матери с маленьким Иисусом, восседающих на троне. И на секунду другую я задумался, о том, сколько за восемь лет жизни причинил страданий собственной жене. Вспомнил как, не пускал никуда выйти из дома, как забирал ключи, таскал за волосы по полу совершенно пьяную и гадкую, как старался все устроить так, чтобы она даже не думала ни о какой свободе действий. Вспомнил как, обижался на нее в роддоме за рождение ребенка со сложностями. И мне стало страшно от того как грешен. Прости Господи!

Сидя в Успенском соборе на лавочке, с широким углом обзора, я предоставил Арине полную свободу, вначале она ходила за людьми, а потом почувствовав самостоятельный полет, взобралась на амвон и начала там бегать. Совсем разгулялась моя девочка. Спешно вытаскивая ее на руках из собора, мы покидая нашу Лавру, добрались до метро. И отправились на Дарницу, намереваясь еще бросить на карту деньги и зайти в Сток.

Пока я переводил деньги на карту, мое счастье уже пыталось открыть двери на третьем этаже, но я не переживал, ну куда она может деться с одним выходом только через лестничные ступеньки. Поднялся, заглянул в УкрЗолото там ее нет, взбежал этажом выше, а  ей уже там двери открывают, новая покупательница прибыла. В Стоке было много людей, но на входе я сразу предупредил продавца, чтобы смотрела за входными дверьми и не выпускала маленькую девчушку мою. А сам начал присматривать ей новые вещи, откладывая в сторону понравившееся. Выбрал симпатичную синюю котоновую  кофточку с белым внутренним фальшь воротничком и белыми полосками на рукавчиках, тонкие летние джинсы с забавным рисунком и даже о себе не забыл, отобрав две довольно приличных кофты, голубого и бардового цвета. Надо было видеть как мы оба примеряли новые вещи в примерочной крутясь у зеркала. Я советовался с ней какую кофту взять синюю или бардовую, остановились на синей. А доченьке моей весьма к лицу оказалась эта синяя кофточка  и брючки как раз по длине подошли. Свою кофту я как одел так и не снимал, выбросив старую сразу в мусорный бак на выходе, как не нужное прошлое и снова мне стало немного легче.

Таким вот образом я снова провел почти весь световой день со своей доченькой, которая сегодня больше сама устраивала папе праздник. Юля на этаже, встречала нас какая-то тусклая и серая, уставшая, хоть и по-прежнему такая родная мне. Вот только глаза ее стали совсем другие, холодные, лишенные всякого тепла глаза.

Позже я черкнул ей сообщение.

- Ты меня не забывай. Я всегда буду рядом, НЕСМОТРЯ НИ НА ЧТО!

В ответ лишь ледяное молчание, как безразличие.