Рррррр

                Подарок для моей возлюбленной Джулии Энн
     - Рррррр, - негромко рычал я, подкрадываясь к грудастой блондинке, приоткрывающей мне блеск истины на широченной постели, - рррррр.
     - Не рычи.
     Дита фон Тиз схватила меня за ухо и повела к кровати, выговаривая, как всегда, по пути :
     - Ну вот что ты за человек такой ? То коалой щемишься, то волчком пугаешь, а она, может, ночей не спит, испереживалась за структурное развитие порнобизнеса и наполнение подземных газовых хранилищ Европы пердячим паром.
     Я вцепился Дите в ногу и взвыл.
     - Тока не надо про хас, Дитушка, касатушка. Я сразу вспоминаю репортажи с восставшего Дамбасса, там, короче, жирная свинья стоит и причитает, ой, хас, ой, русский, памаги, ой, фашизды - бендеровцы одолели.
     - Слышь, - заорала она, что есть дури, - ты вот когда радио трэш включаешь, ты же не ждешь, что оттуда голая Клеопатра петь начнет о штурме Илиона, верно ?
     Я кивнул лопоухой головой и снова зарычал.
     - Так какого хера, - постукивая меня ноготком по любопытному носу шипела разъяренной кошкой матерая стриптизерша, затаскивая на постель, - ты к мудакам - патриотам ходишь и ищешь здравый смысл ? У их капитализма Сталину жабу дует трубочкой от  " Кока - колы ", знаменуя конечный стадий марафонского забега в светлое будущее. Ленин машет кепкой, приветствуя народы Крайнего севера, до сих пор убежденные, что Мать Моржиха сидит в пролуби и откусывает клыками тулупы.
     - Отжимает, - вспомнил своевременно я еврейскую мудрость дождливого утра, - чисто такой последний отжим либерального достояния паном гетьманом. Прикинь, - завилял я хвостиком, знакомясь с сероглазой блондинкой, чуть постарше меня, но вумат, как, например, выдержанный арманьяк, - они поныне прутся по хохлам, считая их мудянку правильной и верной, не обращая внимания на алмазный опыт киргизов.
     - Х...й на них на всех, - гаркнула Дита, укладывая меня к блондинке под бочок. - Не кусай, смотри, - пригрозила блистательная, убывая, - она человек нерусский, обхождения требует если не Уиткиным, то Норштейном на крайняк.
    - Он еврей, - тихо заметила моя новая подружка, с интересом разглядывая что - то у меня между задних лап.
    - По х...й, - высокомерно задрал я свой здоровущий нос. - Мы, национал - социалист - коммунист - анархисты интернациональны, как голландский метадон. Бля, - вспомнил я прошлую жизнь, - один раз, давно, в девяностых, прикупили с приятелем мета на перекумарку, он дорогой был, сто тридцать ваших рублей за вес, мы половинку взяли, чисто переломаться с черного. Разводим, а раствор аж розовый, бомба, сука, мегатонная. Двое суток прет, еще двое не кумарит, лишь в ночь на четвертые сутки зевота появляется и сопли.
    - Я про тебя знаю, - задумчиво перебирая мою великолепную шелковистую шерсть сказала блондинка, - ты делатель королей и шаман по триумфальным салютам.
    - Ну, - кратко соответствовал я, показывая длинный язык.
    Через три часа мы плавали по постели. Сначала вдоль, потом поперек. Пока мне не надоело, хрен знает что, все бабы без ума, пора переходить на новый уровень, свести с ума Белковского и уговорить его завещать свою бороду зятю Трампа через Люксембургский нотариат. Жаль, Бэйли не поймет.
     - Рассказывай историю, - предложила блондинка, - и п...дуй к родственнице своей, она одна в силах курировать твою пассионарность, братэлло.
     Надевая кроссовки я торопливо рассказывал, а последнее предложение выкрикивал, уже сбегая по лестнице.
     - Посмотрев сегодня канадское кино из жизни шотландских националистов, я окончательно убедился, что Салехард никогда не станет Чикаго, а русский человеком. Поэтому я татарин. Уже давно, лет пятьсот как. И думаю я, мудила грешный, что если тебя как барана гонят на Би - Би -Си митинговать за чухонского гада, то, значит, тебя устраивает не быть человеком и х...й тогда на тебя. Я - то здесь при чем ?
    Вылетая с лестницы я угодил прямиком в распахнутые объятия Пикачу и подумал о тотальной глупости всякого Якова и Шумурдякова, даже не просекающего прямой плагиат из китобоев Джека Лондона, кусавшихся Йонсонов и Ларсенов социально и национально оправданным водоразделом цивилизации и варварства, известных человечеству со времен Бабуина Первого, величайшего короля России двадцать первого века, заплывшей рожей преградившего путь кислороду в трогательную грудку моей виртуальной сестрички, дуры долбанной.