Освободитель часть 1 глава 9

Праздник
Солнечным днём жаркого лета 1828 года на верхнюю площадку у Большого дворца в Петергофе вышла радостная императрица Александра Федоровна. Рядом с ней слуги поставили изящный мраморный столик с детскими призами и почтительно удалились.
- Ах, какая красота! - она с восхищением посмотрела вниз.
Отсюда, с площадки Большого дворца, открывался фантастический вид на водяную феерию знаменитого Большого каскада петергофских фонтанов. 64 разнообразных фонтана синхронно выбрасывали в небо мощные струи воды. Вода мягко струилась по светлым мраморным ступеням.
- Сверкают статуи античных богов… - любовалась царица.
В самом низу каскада, у золочёного фонтана «Самсон», император Николай I выстроил несколько мальчиков. По воскресеньям его десятилетний сын Александр вместе с другими детьми придворных Сашей Адлербергом, Павлом Барановым, братьями Шуваловыми участвовал в молодецких забавах.
- Их так ценит мой воинственный супруг, - ласково улыбнулась она.
Александр рос в счастливой семье. Отец и мать были красивой семейной парой. Николай, непреклонный гигант, и его жена Александра Федоровна, хрупкая, нежная, с лазоревыми глазами.
- В этом несходстве великая гармония их брака! - искренне восхищались придворные, стоящие в сторонке.
В этот момент по команде Николая I вся орава бросается вверх. Мальчики бегут по скользким ступеням сквозь бьющие в лицо струи холодной воды. Тысяча шагов сквозь сплошной водяной занавес.
- Пощады нет! - оживились царедворцы. - Все хотят быть первыми...
Счастливых, мокрых участников награждает императрица конфетами и книгами. Главный приз - благосклонная улыбка императора. Но сегодня она достаётся тёзке наследника, ловкому Саше Адлербергу. Сын министра двора прибежал первым. Император пристыдил сына:
- Наследник российского престола должен быть всегда первым! 
Обычный мальчик может порой полениться, быть капризен и непослушен, только не он. Это позволяется его соученикам, но не ему. Огромный, величественный император постоянно объясняет:
- Ты должен всегда помнить: только всей своей праведной жизнью ты можешь искупить подаренное тебе Господом происхождение.
Идею величия власти олицетворял сам облик императора. Николай I был красив, но красота его обдавала холодом.
- Нет лица, которое бы так беспощадно обличало характер человека, как его лицо... - тайком думал, глядя на него воспитатель наследника поэт Жуковский. - Черты выражают непреклонную волю и слабую мысль, больше жестокости, нежели чувственности.
Император на полголовы выше обыкновенного человеческого роста. Его фигура благородна, хотя и несколько тяжеловата. Он усвоил себе с молодости русскую привычку стягиваться выше поясницы корсетом, чтобы оттянуть желудок к груди.
- Вследствие этого расширяются бока, - замечали окружающие, - и неестественная выпуклость их вредит здоровью и красоте всего организма.
Это добровольное извращение фигуры, стесняя свободу движений, уменьшало изящество внешнего облика и придавало ему какую-то деревянную тяжеловесность.
- Ему слишком часто повторяли, что он красив и что с успехом может являть себя как друзьям, так и недругам России! - завидовал Жуковский.
Когда император снимал корсет, его фигура приобретала прирожденные формы, и он, испытывая чрезвычайную усталость, облегчённо выдыхал:
- Можно временно передвинуть желудок, но нельзя его уничтожить.
Только тогда его взгляд добрел. Царственный взгляд Николая I, который до смерти не могли забыть придворные. Беспощадный взгляд самодержца.
- Имевший свойство гремучей змеи, - дрожали подданные, - останавливать кровь в жилах...
Этот взгляд не действовал лишь на одного человека - наставника наследника Жуковского. Он не боялся потерять эту должность. Зато сентиментальный поэт часто плачет.
- Плачет от восторга, читая Шиллера, от непослушания воспитанника, от воспоминаний о неудачной любви. Поэт принёс эти частые слёзы из прошлого века. - Николай ненавидел эти слёзы.
Сын подражал воспитателю, и поэтому слезливому мальчику не раз доставалось за них. Но мудрый отец знает лекарство от слёз и глупой чувствительности. Это любимая им военная муштра. Император настоятельно требует от учителей к восторгу служаки Мердера:
- Больше занятий фрунтом!
На это Жуковский возражал монарху довольно смело:
- Я боюсь, что тогда Его императорское Высочество будет считать, что народ - это полк, а страна казарма.
Но Николай I благодушно позволяет Жуковскому ворчать. Он знал, что его плаксивый сын, как и все Романовы, обожает армию, строй гвардии, блеск кирас и обнажённых сабель, сияние медных касок с орлами. 
- Россия есть государство военное и его предназначение быть грозою света! - объяснял ему государь. - И вообще штатский человек потерян в нашем веке. 
Император, несмотря на все протесты Жуковского, отправил Сашу заниматься в кадетский корпус.
- Я думаю, пока в их семье не родится государь-калека, - расстроился поэт, - Романовы не отучатся от этой любви к армии.
Наследника там учили суровому солдатскому ремеслу, он уже унтер-офицер, чтобы вскоре стать штабс-капитаном и принимать участие в столь любимых отцом парадах.
- Никогда не хвалите Великого князя, - просит умный царедворец Мердер государя к его восторгу. - Простое ласковое обращение Вашего Величества это уже есть высочайшая награда.
Когда наследник осмеливается быть непослушен, на него обрушивался отцовский гнев, которого страшится вся Россия:
- Уходи прочь! Ты не достоин, подойти ко мне после такого поведения!.. Ты забыл, что повиновение есть долг священный. Я всё могу простить, кроме непослушания!
Постепенно у мальчика выработался страх перед отцом. Иногда тот сулит самое страшное наказание для маленького Романова:
- Я лишу тебя права носить парадный мундир на целый месяц! Если когда-нибудь ещё покажешь малейшее непослушание!
Так вырабатывалось послушание и повиновение будущего царя. Отец, как идеал для подражания. Не наделённый глубоким умом и образованием, император был наделён чудовищной волей и работоспособностью. В своём кабинете на первом этаже Зимнего дворца он работал до позднего вечера.
- Его Высочество должен трепетать при мысли об упрёке отца, - соглашался с такой строгостью Мердер. - Мысль об одобрении отца должна быть тайной совестью Его Высочества.
Николай I спал там же по-спартански на железной походной кровати, укрытый старенькой солдатской шинелью, на тоненьком тюфячке, набитом сеном. Отец с утра одет в мундир, он презирает халат. Даже когда болеет, Николай носит шинель вместо халата.
- И ею же укрывается, - ужасалась утончённая супруга.
Вечером этого дня император, «закаляя плаксу», приказал Александру наблюдать наказание. Били солдатика за попытку побега. Отец постарался быть милостив и вместо полторы тысячи палок велел дать пять сотен. Солдатик, маленький, скуластый, сопел, подёргивал плечами и причитал:
- Пожалейте, братцы!
Но он сам понимал, что не пожалеют. Кто пожалеет, сам пойдёт под плеть. Был выстроен строй шпалерой с двух сторон, это именовалось «зелёная улица». Солдатика оголили до пояса. Ударил барабан и его повели сквозь строй, привязанного за руки к двум ружьям.
-  Уже кожа висит лоскутами, - смотрел сквозь слёзы наследник. - Шатается... упал... подняли...
Вели два солдата. Вели медленно, чтобы каждый в строю мог ударить шпицрутеном во всю силу. Перекрикивая барабан, несчастный вопил, умолял, удары сыпались беспощадно.
- Спины нет - обнажённое кровавое мясо... - даже Мердеру было неприятно смотреть на это. - Ещё упал, не встаёт... Уже не слышно его молений - конец.
Мёртвое окровавленное тело кладут на дровни, и солдаты волокут дровни с трупом. По хлюпающему кровавому месиву строй доканчивает положенное число ударов.
- Благодарю за службу! - солдаты, отвечая на приветствие Николая I, истово крестились, как перед иконой.
Придворные не отличались от простолюдинов, воспринимали царя, как живое божество и одобрили его решение:
- Никто лучше Николая I не создан для роли самодержца!
- Его внушительная красота, величавая осанка, строгая правильность олимпийского профиля - всё, кончая его улыбкой снисходящего Юпитера, дышит в нём земным божеством...
После экзекуции всё семейство отправилось на дачу. Рядом с великолепным Петергофским дворцом, соперничающим с Версалем, Николай построил коттедж, именовавшийся в честь жены «Александрией».
- Тут я отдыхаю от забот, и грандиозности колоннад, мрамора, позолоты императорских дворцов... - сказал государь жене.
Здесь жили их дети. Низенькие потолки, небольшие комнаты, увешанные картинами, уютный кабинет монарха на втором этаже с великолепным видом на бескрайнюю даль залива.
- И вокруг поля и леса... - воспитателю наследника здесь тоже нравилось
На следующий день был праздник в честь тезоименитства императрицы. В переполненных народом апартаментах дворца стояла совершенно невыносимая жара. Бал закончился ужином, после чего всё общество, обливаясь потом, разместилось по придворным повозкам, называемым линейками, и отправилось в прогулку по иллюминованному парку.
- Как хорошо на свежем воздухе! - Жуковский вышел одним из первых.
Царила тёмная и влажная ночь, но, к счастью, сырость уменьшалась чадом бесчисленных плошек, стоящих на земле вдоль дорожек. Зноем дышали аллеи - невероятное количество огней нагревало парк, заливая его ослепительным светом. 
- Прошу сюда! - церемониймейстер указал ему место в одной из линеек.
В общей суматохе гости рассаживались куда придётся. Линейки - дроги с двойными сиденьями на восемь человек, размещающихся спиной друг к другу. Их формы, позолота, старинная упряжь лошадей - всё производило пышное и оригинальное впечатление. 
- Здесь так красиво! - признался поэту сосед слева.
У него в речи выделялся сильный немецкий акцент, и Жуковскому захотелось пообщаться с иностранцем. Они разговорились. Соседом оказался немецкий турист, который не присутствовал на балу и приехал из Петербурга, чтобы посмотреть иллюминацию.
- А это кто? - он попросил наставника наследника называть фамилии всех лиц, проезжавших мимо.
Во время этой прогулки ряды линеек часто следовали друг мимо друга по параллельным аллеям. Таким образом, одна часть царского кортежа производила смотр другой.
- Император Николай относится к России, как учитель к вечно жаждущим нашкодить детям! - неожиданно сказал немец. - Поэтому устраивает такие праздники!
- Для чего? - опешил поэт.
- Он очень строг и заботится, чтобы дети не очень... взрослели. Так ими удобнее было управлять.
По тону Жуковский узнал в нём человека из общества, хотя суждения его были гораздо откровенней, чем это принято в придворном кругу.
- Однажды император сказал мне, - заметил поэт. - Что если сумеет продлить детство России на полстолетия, то будет считать миссию выполненной.
- Значит я прав!
- Самодержавие, Православие и Народность - вот три кита, на которых должна стоять Россия! - напомнил Жуковский.
- Это кажется смешным в империи, - возразил немец, - где всё высшее общество говорит по-французски, и самую влиятельную часть двора составляют исключительно немецкие фамилии, где в самих царях больше 90 процентов немецкой крови.
- Это уже слишком! - вскрикнул поэт.
Хорошо, что рядом с ними никого не было. Они благоразумно сошли с экипажа и углубились в парк.
- Самодержавие объявлено главной причиной несравненного величия России! - иронично усмехнулся собеседник. - Русский народ - народ великих царей, русский царь - наследник царей библейских.
- Только самодержавие соответствует духу русского народа, - возразил Жуковский.
- Царь, и полунемецкий двор, высоко поднимают знамя русского национализма, знамя самодержавия. Величие самодержавия и народности дополняется идеей величия и незыблемости православия, неразрывно связанного с самодержавием.
Иностранец явно нервничал. Он быстро обошёл по кругу собеседника. И тот смог рассмотреть его:
- Среднего роста, лысоват, с пышными бакенбардами. На лбу выделяются надбровные наросты в виде рожков.
- На самом деле это пережитки язычества! - турист яростно доказывал русскому поэту. - Как римский кесарь был религиозным главой, так и царь, взяв его титул, стал главой церкви. Как и кесарь, царь языческий бог!
- Могущество нашего русского кулака, несравнимого с хилым кулаком европейца… - в поэте взыграла национальная гордость.
- Кулак действительно могуч - миллионы крепостных ежедневно убеждаются в величии отечественного мордобития! - напомнил немец. - Славят любимое детище царей русскую армию, опять же самую великую в мире армию, состоявшую из бесправных крепостных рекрутов, где процветают всё то же мордобитие, жесточайшие телесные наказания.
- Но эта армия разбила Наполеона!
- Рабскому, покорному обществу дана необходимая игрушка - великая гордость! - собеседник не замечал иронии. - Страна крестьян-рабов, которых можно продать, купить, проиграть в карты, объявлена светочем цивилизации. В многочисленных сочинениях пишут о неминуемом крахе гнилой, устаревшей Европы, в которую только Россия должна влить свежую кровь. Как мыслящий человек может воспитывать наследника кровавой династии?!   
В эту минуту тысячи солдат начали зажигать все огни парка, и начался фейерверк. Примыкающая к дворцу часть парка осветилась за пять минут. 
- В России все молчат, ибо благоденствует… - успокоил его поэт.
Огни были расположены с большой изобретательностью и вкусом, образуя самые причудливые сочетания. Это производило на зрителей магическое впечатление:
- Водная гладь канала обрамлена таким множеством огней и отражает их так ярко, что кажется жидким пламенем. 
Виделись то огромные, величиной с дерево, цветы, то солнца, то вазы, то трельяжи из виноградных гроздьев, то обелиски и колонны, то стены с разными арабесками в мавританском стиле.
- Волшебное зрелище! - сказал немец и исчез в дыму, будто не был.
Перед глазами Жуковского оживал фантастический мир, одно чудо сменялось другим с невероятной быстротой. Голова поэта кружилась от целых потоков, сверкающих всеми цветами радуги драгоценных камней на драпировках и нарядах гостей. Всё горело и блестело, везде мерещилось море пламени и бриллиантов.
продолжение http://www.proza.ru/2018/03/07/446