20. От Ёквы до Кашки

ЛЕСНЫЕ ВСАДНИКИ ЧУСОВОЙ. ОТ ЁКВЫ ДО КАШКИ

Велосипеды неслышно скользили по траве, объезжали стволы деревьев, вывороченные ветром. Отовсюду к ним тянулись серые лапы коряг. Преодолев Чизму, лесные всадники гнали железных коней по хребту Вогулинской Горы. Тысячу лет назад здесь было место вогульских шаманов. Среди верхушек елей мелькало солнце, но до глубин тайги оно не доходило. Там обитали лесные духи, великаны-менгквы с личинами и остроконечными головами. Они пропустили всадников к священной горе.

Мы были в объятьях Царь-Леса, косматого и мохнатого.  Мы крались по нему. Внезапно, с шумом и трепетом крыльев, из-под колёс взлетали глухари. Порой металась огненно-рыжая молния. Серые санитары в почтительном отдалении наблюдали за чужаками.

Тайга, шерстистая и когтистая, не хотела нас выпускать. Мы вырвались из неё, выиграв схватку с Вогулинским перебором. Река Теснин едва не утащила нас вместе с велосипедами на глубину. В схватке я сильно порезал ногу о велосипед.
Чуоси обмыла рану и жадно слизала кровь. И утихомирилась. Чёрные коршуны, парившие в голубом небе, сложили крылья на вершинах каменных идолов. Спустя считанные минуты рана затянулась и больше не беспокоила.

…По воде, вдоль берега Чусовой молча брели чусовские пилигримы. По реке тянуло вечерним холодом. На Вогулинской горе среди островерхих елей возвышалась каменная Зайчиха. Калтась-Эква провожала нас. Она указывала на восток, к Ёкве. Мы перешли вброд устье этой горной речки, которая в начале мая бушует морем, рычит и затопляет окрестности.
Лесные сказки кончились. Мы вышли к людям.

На берегу Чусовой местные рыбаки суетились у резиновой лодки и собирали нехитрое снаряжение. Симпатичный песчаный пляж был завален мусором. Бутылки, консервные банки, кульки, объедки расползались от двух баков, набитых давно и беспощадно.

Чусовляне тихо матерились: "А ещё на рыбаков говорят. Это туристы мусорят!" Здесь, у деревни Ёквы, заканчиваются маршруты водных сплавов по Природному Парку "Река Чусовая". Сплавщики, отдохнувши и пожрамши, бросают мусор там, где слезли с катамаранов. Их интересуют "достопримечательности". Извольте.

Стенд Природного Парка вещает, якобы Ёква – "сорная вода", словно оправдывая отношение туристов к Чусовой. Текст и надписи приведены на английском. Ну как же, вдруг иностранцев навалом будет!

Всё время поражаюсь этому, проезжая на поезде затюканные и пропащие деревни с гордыми табличками "Rassolenko". Словно по дороге из Лондона в Манчестер на всех станциях есть указатели на русском.
Прежде всего, надо уважать себя и свой язык, родной край и его природу. Развивая туризм, нужно убирать мусор. Да-с, вывозить дерьмо-с!

На самом деле, Ёква – бывшая вогульская деревня. Мансийское слово "эква" говорит о Женщине, Матери земли и всего сущего. Однако Мамин-Сибиряк  называл эту деревню Иоквой. Так, как услышал её имя от аборигенов.

Полагаю, что Ёква - обрусевший гидроним Йог-ва (Ёг-ва), означающий перебор, течение воды. Согласно исследованиям И.Я. Кривощекова и О.В. Смирнова, он созвучен с хантыйским йыгей (йыг – "река") или марийским йогы ("течение").
Выше села Сулём по Чусовой была деревня Волегова, в имени которой - речное плёсо, "воль-йог", "воль-ег".

В советское время Ёква была базой лесозаготовок. Деревня не умерла. Среди старых домов дачники возводят новые хоромы. Петляя среди домов, мы выехали на дорогу до Старых Харёнок. Предстояло тащиться в гору, на хребет Омутного. По пути снова встретилась речка Ёква. Несмотря на ямы и ухабы, железные кони приободрились.
Колёса соскучились по настоящей дороге! С хребта мы ухнули вниз, к большому мосту через Чусовую.

*** БОЕЦ ДОЖДЕВОЙ ***
Одинокий рыбак на лодке пытал счастья. Солнце почти село. Его лучи ещё полыхали на склонах гор, гладили верхушки леса. Чуоси погружалась в Ночь.
От моста мы рванули вслед за убегающим солнцем - туда, где золотились поля бывшей деревни Кашки. Наши кони неслись по кашкинским лугам к водопою. Наконец, показалось устье реки Кашки. Какая же вкусная у неё вода!

Рядом шумел грозный Кашкинский перебор. В очерке "Бойцы" о нём писал Д.Н. Мамин-Сибиряк: "Напротив селения правый берег Чусовой поднимается крутым каменистым гребнем, течение суживается, образуя очень опасный Кашкинский перебор. Здесь вода шумит с страшной силой, и барки летят мимо пристани, как птицы. Падение реки здесь настолько сильно, что заметно простым глазом: река катится прямо под гору. Таких мест в гористой части Чусовой немало, и река в них играет с особенной яростью".

Каменистым гребнем белели своды бойца Дождевого. Там, в щелястой пещере, нашёл последнее пристанище древний шаман. Археолог Ю.Б. Сериков в 1988 году обнаружил в гроте Дождевого погребения возрастом в шесть тысяч лет.
Шаман и его помощница были в богатом одеянии, украшенном клыками выдры и лисицы, зубами медведя и северного оленя,  резцами бобра и лося, костяными подвесками.

Старость шамана либо мор и голод могли стать причиной ритуальной смерти от выстрела из лука. Культ лука и стрелы был особенным у древних людей. Душа старого шамана по оперению стрелы переходила в другой мир, и он уже не влачил в нём дряхлое существование, а обретал прежнюю силу. Для спасения племя могло принести в жертву "человекобога". Считалось, что тогда дух шамана передастся могучему преемнику и оградит от опасностей.

Стоянки близ устья Кашки оказались заняты машинами. К субботнему вечеру приехали "туристы", располагаясь с мангалами, раскладными стульчиками и пивасом.
Мы двинулись вдоль Кашки вверх. Наша палатка распахнула крылья напротив старинной плотины. Здесь никого не было. Только горная речка журчала, протекая у "свинок" – опор из срубов, заполненных утрамбованной глиной.

Лиственничный затвор рухнул. Из него торчали диковинные кованые гвозди. Вода с шумом устремлялась по водотоку в чашу плотины и уносилась к устью.
Мы набрали в котелки голубой бурлящей воды. Пора вечеровать, день кончился. 

*** ДЕРЕВНЯ-ПРИСТАНЬ КАШКА ***
Утром над Чусовой висели клочья тумана. Солнце нежными оттенками окрашивало облака над кашкинскими лугами. Изумрудная трава блистала капельками росы. Пушились рыжие колонии иван-чая. Мы проснулись на месте деревни Кашки.

Когда-то она тянулась вдоль левого берега Чусовой, улочки спускались к стремительному Кашкинскому перебору. Теперь тут осталась большая луговина. Вчера по пути нам попадались остатки фундаментов домов, "воротные" столбы. Историю деревни сохранили краеведы Виктор Путинцев, Павел Гилёв.

Для Алапаевских казённых заводов к 1722 году была построена пристань на Чусовой. Её местом было выбрано устье Кашки. Для строительства переселили людей из деревни Алапаевки. Первыми были привезены семьи Зырянкиных, Зворыгиных и Путинцевых. Перед устьем возвели плотину вместе с пильной мельницей. Для постройки и выхода барок обустроили гавань и плотбище. Постепенно пристань обросла деревней. Появилась деревня-спутник – Харёнки. 

Жители Кашки занимались заготовкой леса, сплавляя его весной по реке Кашке до плотины "по большой воде". Выгодней была работа подгубщиком, бурлаком на сплавах. Но больше всего платили на подрядах мастерам-плотникам за изготовление судов. Для отправки железа Алапаевских заводов весенними караванами кашкинская судоверфь готовила за зиму до шестидесяти барок.

Кашка относилась к селу Илим Кыновской волости Кунгурского уезда. Деревня-пристань понравилась уральскому писателю Мамину-Сибиряку. В 1881 году он отправился по Чусовой с железным караваном от Усть-Утки. Тогда деревня насчитывала сорок дворов.

В очерке "Бойцы" писатель отметил: "Пристань Кашка рассыпала свои домики на левом берегу Чусовой, на низкой отлогости, которую далеко заливает вешняя вода. Вид на пристань чистенький и опрятный". В 1912 году её запечатлел на снимке С.М. Прокудин-Горский.

В гражданскую войну в устье Кашки сражались красные и белые. В 1929 году пахотные земли "обобществили" в колхоз. Тогда в деревне было шестьдесят дворов. Чтобы запускать молотилки и веялки, житель А.В. Зырянкин сделал водовод и водяное колесо. И колхозу дали имя "Вперед - за технику!". В Кашку возили на мельницу зерно из Харёнок и Усть-Утки.

До Великой Отечественной войны в деревне стояло семьдесят два двора. Защищая Родину, на фронте погибли двадцать шесть сельчан. В 1946 году на реке Кашке построили гидроэлектростанцию, снабжавшую электричеством окрестные деревни. До 1970-х годов здесь заготовляли лес и сплавляли его по Чусовой.

Но деревня-пристань постепенно умирала. В 1960-х её записали в "неперспективные", а лесопилку и мельницу перевезли в Харёнки. К 1974 году деревня со смешным названием Кашка исчезла.
Шлюз плотины – и тот горе-рыбаки додумались взорвать. Ждали, рыба поднимется вверх по реке? Век им рыбы не видать!

*** РЕКА КАШКА ***
Исток реки Кашки находится у горы Глинки. К северу от деревни Колпаковки река принимает воды левых притоков – Светлой Кашки, затем Белой Кашки. Кашкой у крестьян зовутся некоторые виды клевера.

К востоку от этих мест находится гора Старуха. Здесь много глубоких логов с речками – Каменки и Ямные, Талки, Талые и Талицы. Они набирают силу весной, с таянием снегов на вершинах гор. Кашка на протяжении 33 километров собирает их чистые воды. Прижимаясь к северо-западным склонам горы Старухи, дикая речка достигает устья на Чусовой. Кашка была богата рыбой. Теперь почти всего хариуса выбили местные рыбаки и приезжие.

Если думаете, что здесь "кашку варили", то ошибётесь. Г.Ф. Миллер приводит соответствие вогульского топонима Кашка (Kaschja) тюркскому слову "каш", означающему холм, высокий берег, рубеж. Ниже устья Кашки холм обрывается высоким берегом.

С другой стороны, у древних булгар, которые в X-XI веках ставили на Чусовой касабы (торговые фактории), слово "каш-ан" значило "начало границы" (Kаzаn). Слово "каш" сохранилось в названии сибирских рек – Каш в Тюменской области, Каш-Кы в бассейне реки Таз.

В тюркских языках и на чувашском есть слово "кашкар", которое означает волка. Когда-то русскими было заимствовано слово "каштак", которое по В.И. Далю означало "горный ключ, шалаш, балаган в лесу, где тайком выделывают хлебное вино".
Какая версия Вам ближе?