Подарок судьбы. Пролог. Москва 2016 г фрагмент

    Москва. 2016 год.   ФРАГМЕНТ

    Каждое лето я езжу в деревню Кочетовка, что в Тамбовской области, писать свои книги про суперменов, что приносит мне немалый доход и славу. В девяностые купил там за копейки простой деревянный дом с большим земельным участком, но хозяйство меня не интересовало ни на грош. Мне нужно было только полное одиночество, чтобы сосредоточиться на деле. Эти вечные звонки друзей, издателя, родных, пьянки и гулянки выбивали меня из колеи, я мечтал только о том, чтобы меня оставили, наконец, в покое. Хотя бы на лето.
   Моим бытом все эти годы занималась баба Дуся. Она прекрасно готовила простую деревенскую еду, содержала мой дом в чистоте, занималась огородом, как ей было угодно: вместе с какими-то бабами засаживала все мои двадцать соток разными культурами, а потом зимой кормила овощами всю свою московскую родню. В сущности, она была здесь полноправной хозяйкой, а я – так… Чудной, отрешённый от быта интеллигент, денно и нощно щёлкающий пальцами по клавиатуре.
  Разумеется, я платил бабе Дусе за труды, и оба мы были абсолютно довольны друг другом.
   И вот не так давно баба Дуся отдала мне большую серую тетрадь, исписанную аккуратным мелким почерком. Она объяснила мне, что тетрадь эта принадлежала некой Полине, подруге её дочери, которая жила в Нижнем Новгороде, а потом эмигрировала не то в Канаду, не то куда-то ещё. Уже много лет от неё не было вестей. Баба Дуся предположила, что эта тетрадь может заинтересовать меня как писателя. Честно говоря, открывал я эту тетрадь нехотя, без всякого энтузиазма, просто потому, что обещал бабе Дусе её прочесть. Меня раздражала необходимость опять отрываться от своей работы и тратить драгоценное время на чьё-то графоманство, тем более женское.
   Как же я был удивлён, когда передо мной открылся мир переживаний и чувств незаурядной женщины. Я вообще мало задумывался, что там чувствуют эти дамочки в различных ситуациях, что их волнует, что их может ранить, и как они вообще смотрят на наш так быстро меняющийся мир. Тем более я никогда не задумывался о воспитании детей и не задавал себе вопроса: как формируется человек и что на него влияет в большей степени. В моих опусах про настоящих мужиков главными были смелость поступков, умение молниеносно принять правильное решение, краеугольным камнем должен был быть лихо закрученный сюжет, неожиданные коллизии и повороты, а женщины обычно играли в них второстепенную роль.
   И тут вдруг эта рукопись Полины. Я немного отредактировал её, разбив повествование на главы, сохраняя её стиль и манеру письма. Мне очень захотелось, чтобы эта исповедь женской души увидела свет.


Пролог

- А я вот детей не хочу! Вдруг будет третья мировая война или водородная бомба бабахнет… –   весомо заявляла я до 29 лет, опасаясь горшков, воплей и пелёнок, на самом деле надо было пуще всего опасаться вечного изматывающего до последней степени недосыпа. Но про недосып я тогда не знала.
   Вокруг обычно поднимался дамский галдёж «ах, да как это так… какая война, какая бомба…», а главной фразой была «вот родишь, тогда и узнаешь, какое это счастье!»
- Ага, прям сейчас! – парировала я, размышляя, смогу ли я тогда хватать фотокамеру в любую минуту и мчаться на пленер. Великие фотохудожники должны оставаться свободными от быта! Хотя до великих мне было…
   Больше всего мне нравилось снимать пейзажи с откоса нашего милого Нижнего Новгорода. А временами меня могла заинтересовать  какая-нибудь тощая ёлочка в сугробе или старинный дом с изящной лепниной на фасаде.
   Наверное, в моих работах были какие-то достоинства, но звёздной болезнью я не страдала, а потому давала довольно трезвую оценку своему творчеству: на выставку было бы круто, а вот в спаленке или гостиной повесить для настроения – в самый раз.
   Как бы там ни было, а я обожала снимать всё, что привлекало внимание, порой это было просто наваждением. Гулять со мной было затруднительно, ведь я останавливалась на каждом шагу и наводила фокус на объект. Мне страшно нравилось, когда в тёмной лаборатории при свете красного фонаря  из небытия каким-то чудом на неживом белом поле проявлялось ажурное весеннее деревце рядом с маленькой уютной часовенкой.
   И вдруг расстаться со всем этим из-за какого-то там кричащего комочка!? О, нет! Я и так ощущала себя мамашей многочисленного семейства фоторабот.
   Но вот однажды мне стукнуло 29, именно стукнуло прямо по мозгам, и тут я задумалась о своём будущем: как же дальше жить, и как дальше жить без ребёнка при живом-то муже? Хотя на данный период времени этот живой муж обретался в Москве на высших режиссёрских курсах и приезжал только на выходные.

(фрагмент)