Ценный груз. IV. Перевал

 Солнце освещало Жернова с востока, ещё не успев подняться как следует высоко. На небе не было ни облачка, и жара даже сейчас обещала быть особенно изнуряющей. Но по долине перевала стелилась прохлада, сюда ещё не успели попасть лучи и стояла тень. Злата поглядела сначала назад, на петляющую внизу узкую каменистую дорогу, а потом вперёд, туда где за гребнем перевала было видно только небо.

      Лошади поднимались медленно, но когда вся молчаливая процессия поднялась таки наверх на самую высокую точку перевала, Злата на миг позабыла обо всём, что не давало ей покоя. Её злил Харза, напевающий какую-то песенку на незнакомом ей языке, злило путающееся в ногах платье, злило припекающее солнце, злила невозмутимость остальных. Но здесь мир словно сделал кульбит перед её глазами, и все неурядицы ненадолго скакнули назад, оставляя её в горной тишине. Внизу расплескалось травяное море. Тонкая серебряная лента реки, бегущей далеко-далеко на горизонте была еле заметна. А ещё дальше, у самого горизонта, там, куда всякий вечер падало солнце, вверх росли верхушки Аркаима — гор, отделяющих степи от лугов и болот. Здесь заканчивались земли её отца, и начинался совсем другой непознанный и огромный мир.

      Пока они спускались вниз, девушка поглядела на север. Отсюда не было видно, но Злата знала, что где-то там за горизонтом, где обрываются Жернова, начинается море. Здесь на возвышении нещадно пекло, и княжна стала грезить о том, как бы окунуться в прохладную воду.

— Мы остановимся на привал у берега, — произнесла девица впервые за долгий промежуток, почувствовав, как пересохло в горле.

      Прозвучало это не как вопрос, а как приказ, и Потерянные только недоуменно переглянулись.

— Мы остановимся вечером, — твёрдо произнёс Аммах, даже не обернувшись.

      Злата то ли не расслышала его, то ли не сразу поверила тому, что было сказано. Но спустя время, она дёрнула поводья и застыла. Лисица, что ехал сразу за ней, тоже невольно встал, а за ним и остальные.

— Я не стану ждать до вечера, — бросила требовательным тоном Злата. — Я устала, у меня болят ноги, всё чешется, мне жарко, я не выспалась, хочу пить и есть!

— Мы остановимся вечером, — терпеливо повторил Аммах, словно высекая каждое слово, даже не одёрнув лошадь, только глянув через плечо. — Мы не будем терять время на твои капризы.

      Злата тоскливо глянула на речку, потом на продолживших свой путь и решительно спрыгнула на землю.

— Я не сдвинусь с места, пока мы не отдохнём!

      Она совсем по-детски упёрлась руками в бока, словно силясь придать себе угрожающий вид.

— Ты здесь не командуешь, княжна, если ты ещё этого не поняла, — бросил Ур, и в голосе его послышался нарастающий гнев.

      Сикиль спешился и несколькими широкими шагами приблизился к девице. Она была настроена серьёзно.

— Лучше сговорись по-хорошему, — спокойно произнёс Харза, как предупреждение.

— А то что? — пренебрежительно выплюнула девица, кривя губы. — Вы ничего мне не сделаете, а не то ваш бог вас покарает.

      Сикиль обернулся, глядя на вожака. Тот слабо кивнул. В какой-то миг Злата испугалась, успев пожалеть о своих словах. В голове её мелькнула мысль о том, что она как-никак говорит со зверьём. Все страшные рассказы о Потерянных душах вновь всплыли в памяти. Но Злата успела только сделать пол шага назад, дёрнуться, прежде чем Сикиль схватил её поперёк тела и перебросил через плечо. Произошло это так быстро, что княжна даже пискнуть не успела.

— Не хочешь ехать сама, значит, мы тебя повезём, — беззаботно отозвался Сикиль.

      Злата задёргалась, стала изворачиваться и колотить наёмника кулаками по спине. Но хватка была такой сильной, что она ни на шаг не приблизилась к освобождению. Послышался негромкий смех. Злата не видела, кто смеялся, но могла поклясться, что это был Харза.

— Поставь меня на землю!

— Угомонись, полёвка. Сама себе же хуже делаешь.

      Сикиль приблизился к лошади и, приподняв лёгкое тело брыкающейся девицы, перебросил его через седло, как мешок.

— Я всё расскажу отцу! Расскажу, как вы со мной обращались! Он с вас шкуру спустит! — осыпала угрозами наёмников Злата.

— Да, да. А потом он отрубит нам головы и насадит их на частокол, — повторил её же слова Ур, только тон у него был абсолютно безучастный.

      Сикиль поднялся в седло и произнёс беззлобно, но предостерегающе:

— Не кричи, княжна, а то придётся тебе мешок на голову надеть.

      Злата покраснела. В её голове нервно и отчаянно билось «А ведь я просто попросила отдыха!». Она уже набрала воздуха, чтобы снова начать возмущаться, но прежде невозмутимый и всегда сдержанный Аммах вдруг выпрямился в седле. Вся его фигура будто стала больше, от вскинул руку и сжал её в кулак. Все Потерянные, словно псы по команде замерли.

— Немедленно спустите меня! Сейчас же!

      Аммах кинул быстрый взгляд на девицу и сделал какой-то неоднозначный жест рукой, ребром ладони коснувшись горла. Это движение испугало Злату, она задёргалась ещё пуще прежнего и уже хотела закричать, но Сикиль согнулся и запихнул ей в рот тряпку. Девица едва не потерялась сознание от нахлынувших чувств: возмущение, испуг, отвращение — всё смешалось внутри и от этого закружилась голова. А может, от того, что висеть в таком положении было неудобно.

— Худ! — почти выкрикнул отрывисто Аммах на своём языке и пришпорил лошадь.

      Злата ничего не успела понять. Она успела только уловить, что наёмники смотрели куда-то в сторону перевала, с которого они спустились. Потом всё завертелось, закружилось и стало похожим на разведённую в воде краску. Лошадь дёрнулась, Сикиль ударил её по бокам, и она рванулась вперёд. Злата едва не подпрыгнула. Рука Сикиля вцепилась в платье на спине, удерживая тело княжны от падения. Девица почувствовала, что её затошнило.

      Перед глазами мелькала только земля, девушку трясло, лука седла впивалась ей в ребро. Пыль с земли летела в глаза. Злата попыталась потереть их, но не могла даже поднять рук на бегу. Поднять голову она тоже была не в состоянии, а потому не видела где остальные и не могла сообразить, что происходит. Она услышала воинственный клич, а потом еле слышный крик.

      Вдруг лошадь резко затормозила, упёрлась копытами и поднялась на дыбы. Злата только почувствовала, как что-то тянет её назад и что она соскальзывает. А потом полетела вниз, приземлившись прямо на Сикиля. Тот приглушённо застонал: княжна попала ему локтем под рёбра.

      В голове звенело, Злата не могла сообразить, что произошло. Мир крутился вокруг. Её спихнули в сторону чьи-то руки, потом чьи-то другие схватили сзади, но почти сразу же разжались. Княжна с трудом моргала, улавливая происходившее какими-то обрывками. Глаза от пыли у неё заслезились, она стала тереть их руками. Вокруг слышались крики и лязг оружия. Злата, всё ещё полуслепая, как маленький котёнок, отползла назад, вдруг почувствовав, что локтем задела что-то твёрдое. Ей показалось, это камень. Девушка распахнула глаза и увидела, что это был шлем на голове мёртвого воина.

      Воина её отца. В горле у него торчала стрела с чёрным оперением. Злата хотела завизжать, но крик встал ей поперёк горла. Спотыкаясь, она встала на ноги. Люди в позолоченной броне, с витиеватой вышивкой на зелёных одеждах с белыми вставками, кружили вокруг. Их шлемы переливались на солнце. Их было вдвое больше. Но один за другим они падали на землю. Кто со стрелой в теле, кто с резанными ранами.

      Один из них с галопа налетел на Ура, но Потерянный увернулся и успел рубануть по руке. Потом выхватил меч из отрубленной руки и метнул его в спину воину. Тот повалился с лошади на землю и больше не шевелился. Харза выпускал стрелу за стрелой и ни разу не промахнулся.

      Злата почувствовала, как её схватили за руку. Она вздрогнула, рванулась назад, но то была рука Сикиля, стальной хваткой сомкнувшаяся на запястье. Княжна дёрнула руку, пытаясь вырваться, но наёмник и не думал её отпускать.

— Мы спасти тебя пытаемся, бестолковая! — прорычал Сикиль, чудом увернувшись от пущенной в него стрелы и метнув в воина короткий нож.

— Это от вас меня нужно спасать!

      Злата вывернулась, проскользнув внизу и выдернула руку. В эту же секунду, на миг упустив контроль, Сикиль почувствовал, как вдоль по руке прошёлся клинок. Воин позади не попал туда, куда метился — в сердце. Но лезвие задело плечо, распоров ткань одежды и кожу. Злата попятилась, запнулась о подол и шмякнулась на землю. Сикиль парировал удар, а княжна, вдруг почувствовав, что рукой нащупала на земле камень, замахнулась и швырнула его в сторону наёмника. У княжеского воина не было ни шанса выйти живым из этого боя, и девушка, сама не отдавая себе отчёта в своих действиях и не задумываясь о последствиях, лишь хотела уровнять шансы. Камень попал по ноге Потерянного. Злата, озлобленно сжав зубы, схватила ещё один, но вдруг получила удар по руке.

      Лисица ударил плоской стороной клинка, но всё-таки задел нежную кожу девицы. От неожиданности Злата выпустила камень. Красная дорожка заструилась по тыльной стороне ладони. Злата поглядела на неё, будто не веря в то, что видит. Рана хоть и была маленькой, но уж слишком реальной. Боль от пореза буквально ошарашила её.

      Послышался громкий голос, который бросил что-то на чужом языке. Аммах возвышался над двумя людьми, распластавшимися на земле. В руке у него был окровавленный меч, он тяжело дышал, а на лбу у него блестели капли пота. Только сейчас, слыша как звон, крики и топот затихают, Злата оторвала взгляд от крови на ладони и огляделась. С десяток воинов были повержены. Ещё столько же стремительно скрывались вдали, оставляя за собой кровавую дорожку.

      Ур спокойно отирал клинки, попутно осматривая свою одежду на предмет повреждений. Их не было. Харза спрыгнул на землю, перекинул лук через плечо и улыбнулся снисходительной улыбкой, потирая руки:

— Вот это размялись, так размялись.

      Он склонился к одному из воинов и стал обшаривать его тело на предмет золота и занятных побрякушек. Злата поглядела на Сикиля. Он тяжело опустился на землю, оглядывая рану на плече.

— Что у тебя там? — послышался голос Аммаха.

— Да так, царапина, — невозмутимо отозвался наёмник, стягивая с себя куртку, чтобы по лучше рассмотреть порез.

      Злата снова поглядела на свою руку. Кровь с неё капала на траву, и у её ног образовалось багровое пятно.

— Не бойся, жить будешь.

      Голос будто раскрошил какой-то вакуум, в котором находилась Злата. Она подняла голову и столкнулась с внимательным взглядом зелёных глаз Лисицы. Он протянул кусок ткани и произнёс:

— Перевяжи.

— Не нужна мне твоя забота, зверь, — еле удерживая голос, чтобы он не дрожал, выдавила Злата, со злостью сжимая кулак.

      Вокруг лежали мёртвые тела людей её отца. Тех, кто был послан, чтобы вызволить её, на кого она возлагала надежды на спасение. Но они даже себя не смогли спасти. Эти степняки расправились с ними без особого труда, будто бы даже им это было в радость. От всего этого юную княжну затрясло. Ей хотелось сесть наземь, сжаться и не вставать, пока не придёт хоть кто-нибудь, кто сможет её спасти.

— Да, я зверь, — кивнул невозмутимо Лисица. — Но не больше, чем прочие.

      И больше ничего не говоря, он всучил девице ткань и пошёл прочь, попутно убирая клинки и отирая кровь с разбитой губы. Злата проводила взглядом его спину, а потом разжала руку. Ткань упала на землю, а княжна нарочно наступила на неё ногой.

      Раздался глухой звук. Чья-то фигура среди прочих трупов вдруг шевельнулась. Подол одежды воина был в крови, при нём не было оружия, а щёку пересекала резанная рана. Едва он дёрнулся, как Лисица метнулся к нему и прижал к земле, приставив к горлу нож. Воин оказался юношей примерно одного с Потерянным возраста. Лицо его побелело, он шевелил сухими губами, но ничего не произносил, словно в голосе не было силы.

— Оставь его, — бросил коротко и отрывисто Аммах.

      Лисица недоверчиво поглядел на вожака, но подвергать его слова сомнению не посмел. Вместо него это сделал Ур, выпрямившись и бросив недовольно:

— Он должит князю. Нужно его прикончить.

— Что ж, тогда садись на лошадь и вперёд — догонять оставшихся, — это было сказано без насмешки, но всё же как-то ядовито. Аммах серьёзно поглядел на Ура. Тот только опустил голову и глянул на вожака исподлобья. — Оставьте мальчишку. Нам пора ехать. Найдите княжне лошадь.

      Последние слова подействовали отрезвляюще. Злата огляделась и увидела, что Полыни — её кобылки — нигде нет. Должно быть, она осталась там, откуда они понеслись карьером. Девушка сжала губы и поняла, что как никогда близка к истерике. В глазах защипало, бессилие и отчаяние подкрались и сжали горло ледяными руками. Она послушно забралась на подведённую ей лошадь.

      «Не стану я плакать перед этими выродками», — прошептала в голове княжны чрезмерная гордость.