День моего банкротства

«Здравствуйте, можно два билета на «Чертово Колесо»?» – постучав в окошко кассы, небрежно бросил я. Темноволосая девушка с глазами-бусинками голубого цвета отворила дверцу и тихо спросила в ответ: «Вам детский и взрослый? Или два взрослых?» Я тяжело расслышал ее, она была как маленький серый мышонок в неуютной клетке, которого будто силком заставили заниматься работой нисколько не интересующей его: «Как видите, два взрослых…»
Со мной была моя давняя подруга, за которой длительное время ухаживал. Наконец-то за несколько недель трудоемкой работы мне удалось уделить ей время, и потому мы выбрались хорошенько развлечься на свежий воздух. Это были счастливые минуты для меня и возможно для нее, но этого я знать точно не мог. До того была сдержанным и замкнутым человеком эта милая девушка рядом со мной. Имя ее было достаточно распространенным, но именно она была единственной и неповторимой Леной, по крайней мере, для меня.
Я попытался ее приобнять, легким движением руки была обведена узкая ровная спинка и ладонь оказалась на ровном животе поверх тонкого легкого платья. Но она не пошла ко мне навстречу и попыталась отдалиться, на что моя попытка проявить внимание оказалась безответной.
«Вы сегодня покупали билеты на какие-нибудь аттракционы?» - отвлекла меня от Лены девушка на кассе. Очнувшись через некоторое время и поняв, что у меня спросили, я дал ей свой ответ: «Да, сегодня мы провели много времени в вашем парке…»
«У вас остались билеты? Может быть чеки?» - столь же тихо и без энтузиазма спросила она. В ее глазах было равнодушие и пепел давно угасшего огня юности, когда она смотрела в сторону либо на мою подругу, но на мне ее взгляд переходил в очарование и интерес, и оттого мне становилось не по себе. Что-то поменялось в ней за эти мгновения, но почему, этого я уже не знал.
«Сейчас… Быть может есть… Секунду…» - замешкал я при виде ее глаз. Было огромное желание побыстрее от нее избавиться, от этого серого мышонка на кассе. «Вот, случайно остались чеки…» - снова бросил я, как и маленькие глянцевые бумажки.
Конечно, чеки не были случайностью. Это была моя давняя привычка собирать все в карман, что попадало в мои руки. Чеки, буклеты, уличная реклама, билеты в кино и так далее. Все эти предметы бывало месяцами копились в моих карманах вместе с визитками и скидочными картами. Да и к тому же, кто мог знать, когда они пригодятся, ведь я не был столь богат, чтобы со спокойной душой тратить деньги. Но сегодня я их таки потратил.
«Сегодня у нас акция. Если вы посетили другие аттракционы, то для влюбленных у нас бесплатное посещение «Чертового Колеса»…» - проговорив, улыбнулась девушка. Она действительно мне улыбнулась. Мне становилось еще более не по себе.
«Хорошо… Так можно наши билеты?» - торопливо произнес я, почувствовав немного свободы от ее взгляда.
«Конечно…» - пробормотала она и полезла в компьютер, чтобы распечатать разноцветные бумажки. Это было странное мгновение. Рядом со мной стояла девушка за стеной самолюбия и замкнутости, а впереди меня человек, имеющий ко мне странный интерес.
Билеты упали на полочку и, не дожидаясь слов кассирши, я схватил их. Девушка на кассе подмигнула мне и взглядом показала на билеты.

***
Через некоторое время мы уже были далеки от тесной клетки с серым мышонком. Гигантское «Чертово Колесо» светилось разноцветными огнями и двигалось достаточно медленно, чтобы на самой верхушке можно было насладиться прекрасным видом на город. Нас посадили в кабинку под названием «Милан», где все было в стиле итальянского города.
Лена села напротив меня и все время глядела в сторону Кремля, не желая, по-видимому, со мной разговаривать и тем более пойти на близость. Ее внимательный взгляд следил за сотнями домов, административных зданий, реками, озерами, парками и мемориалами. Карие глаза глядели, не отвлекаясь ни на секунду, что мне пришлось заняться схожим занятием, но отчего-то мне захотелось посмотреть вниз, туда, где люди как муравьи, маленькие и безопасные, ничтожно далекие и недостижимые. В мгновение я посмотрел на нее и вниз, на людей под нами. Что-то схожее было между ними.
Она была столь же далека от меня, даже противоположна мне. Маленькая, с ровной узкой спинкой, темно-карими глазами, немногословная и молчаливая, имеющая малый интерес ко мне. Я же, наоборот, имел к ней большой интерес, был выше нее, со светло-карими глазами, волосами темного каштана, здоровыми плечами и сутулой спиной. Очень часто я пытался заводить с ней беседы, но все переходило либо в ответы «да и нет», либо в рассказы о ее нынешней жизни. Не могли мы с ней сходиться никаким образом, но что-то нас держало вместе – то ли старое знакомство, то ли мое умопомрачительное упорство – тому не было никакого объяснения.
Я решил еще раз глянуть вниз, чтобы отказаться от своих мыслей, что мы с ней далеки. Но у меня ничего не выходило. Мысли крепко закрепились в голове и не желали ее отпускать. Как скоропостижная болезнь они проникали глубже и оставляли за собой дразнящий след, из которого приходилось делать хоть и странные, но выводы.
Далеко внизу мне показалась знакомой одна из фигур. Темноволосая девушка глядела на меня. Знакомый взгляд и улыбка, кто же это? По моему телу прошел легкий холодок. Это была та самая девушка, которая сидела на кассе. Она улыбалась мне и курила. Что могло значить ее счастье относительно меня? Видимо эта тайна должна была обдуматься и открыться гораздо позже, но мне не хотелось ждать.
Голова загудела, мысли о Лене наконец отпустили меня. Совсем неожиданно, будто хотели, чтобы я задумался об этом сером мышонке. Вдруг я, не желая того, полез в карман и стал искать билеты, быть может, они подсказали бы мне, где нужно искать конец столь тонкой ниточки, которая связывает двух незнакомых друг другу людей.
Один был без надписей, задняя часть была абсолютно чистой, и ничто не указывало на неизвестную девушку. Но второму билету не повезло – на обороте были номер телефона и имя мышонка, что привело меня в небывалое изумление. Настолько легко девушка решила довериться мне, но с чего? Этого я точно не знал, как и вообще ничего о ней.
Пришлось убрать билеты куда подальше, чтобы не было желания лишний раз посмотреть на них.

***
Проводив Лену до дома и холодно попрощавшись с ней, я отправился домой. Недалеко от ее дома была остановка, откуда отправлялся автобус к моему дому, где я, наконец, смог кое о чем призадуматься.
Я действительно сегодня много потратил, казалось бы, на простую знакомую. Ощущение банкротства теперь давило на меня, как огромная ноша на моих плечах. Все, абсолютно все, что я заработал, ушло на нее, на мою несбывшуюся мечту. Было странное ощущение пустоты, полного опустошения всего внутри. Откуда взялось слово «банкрот», точно означавшее, что ты беден, но лишь некоторое время, недолгое, какой-то несчастный месяц в бедности и унынии.
В этот раз мне повезло, и ждать пришлось недолго. Красный вагончик на колесах, хлюпая и шлепая по колдобинам на дороге, медленно, но верно подъезжал к очередному промежутку в своем маршрутном листе.
С пронизывающим скрипом в середине красного гиганта двери отворились и задержались до звукового сигнала. В салоне было тепло и скользко, странное сочетание несочетаемого, вода приходило извне, а люди подогревали машину, так и противоречили законы физики, как, впрочем, и сам человек.
Красный автобус снаружи и серый внутри шел тихо и порой разгонялся на поворотах. То и дело звучали названия остановок и улиц: «Восточная», «Северный вокзал», «Магазин «Юбилейный»»… Так и шла череда остановок, людей, огромного числа сумок, портфелей, светофоров и дорожных знаков наряду с окнами домов – все перемешалось в огромную странную картину, какие когда-то рисовал Дали.
Остановка «Сосновая» была моей, и я поспешил покинуть красного гиганта. На улице было столь же слякотно, как и полчаса назад – на что я полагался, что все потоки воды и грязи пропадут, не ведаю сам. Бывает в людях странное желание в мгновение изменить окружающий мир, но это лишь временные мечты, которым не дано столь быстро сбыться.
Около своего дома чувствовался чей-то пристальный взгляд. Я не мог понять, кто и зачем на меня смотрит, будто бы специально меня ждал. Подойдя к двери, стал искать ключи, но они не находились. И тут мне помогла девушка позади меня, она и отворила мне дверь с домофоном. Но быть не может, это был тот самый мышонок с кассы.
Меня пошатнуло, что пришлось опереться о стену. Мои глаза в этот самый момент будто глядели в глаза великому ужасу. Кто она такая? Зачем нужно идти за мной? Откуда у нее ключи от моего подъезда?
Я попытался бежать, а она стояла с опущенной головой и ждала, ждала непонятно чего. Какая-то неведомая сила заставила меня остановиться. Я глядел на нее и все еще находился в испуганном состоянии.
«Подожди… Я… Соседка сверху, и ты меня, по-видимому, не помнишь… Потому нужно объясниться…» - проговорила жалобным голосом Катя, именно так ее зовут. Она подняла голову и, обойдя меня, побрела наверх. Внутреннее чутье говорило идти за ней, и я не мог ему отказать, ведь оно меня никогда не подводило.

***
Маленькая кухонька пряталась за стенкой от входной двери, и потому здесь не было слышно ни подъезда, ни шума закрывающихся соседних дверей, ни что не могло помешать здешнему уюту. Катя тихонько ходила по комнате, все более напоминая мне ту самую мышь, расставляла кружки, ложки, согревала суп и накладывала две порции. Она ни о чем меня не спрашивала, будто знала, что я ем и пью, сколько ложек сахара кладу в кофе и сколько молока наливаю. Все это мне казалось настолько знакомым, но я не понимал почему. Все было странно и загадочно.
«Извини, что пугаю тебя весь день… Я не специально… Не могу я с собой ничего поделать…» - чуть не плакала она и глядела мне в глаза своими маленькими голубыми глазами. Ее движения, слова, интонация, мимика лица и жесты – все было мне знакомо. Кто она? И очевидный ответ – я не знаю!
Она положила свою маленькую кисть мне на ладонь и попросила сжать ее. Я не думая сделал, что она просила. Руки, ее руки были до безумия знакомы, это невозможно.
«Мы давно с тобой не виделись… Вот уже лет 5 прошло… Но я… Я все еще тебя помню, жду и плачу по ночам, когда мне совсем одиноко… » - я не понимал о ком говорит она. «Почему ты так смотришь на меня, будто никогда не знал?» - в ее голосе звучали нотки отчаянии и самопожертвования.
«Я не знаю, кто ты… Прости, я не знаю… Но… Но… Все в тебе безумно знакомо…» - проговорил будто во сне чей-то голос, но только не мой. Мной овладело волнение, и на глазах проступили слезы. Почему они потекли? Они знают то, чего не знаю я?
«Мы с тобой были вместе с самого детства, Александр, играли вместе… В школу ходили… Ты был моим мужем…» - она покраснела и заплакала.
Мое имя… Я не могу в этом сомневаться… Теперь я понял, почему мы оба плачем, почему я ее не вспомнил, отчего все было столь таинственно и загадочно. Все прояснилось в мгновение. Некогда несчастный случай разделил нас, и мы потеряли друг друга надолго.
Тогда мне было 17 лет, и я пошел учиться в военное училище. Молодое и пылкое сердце не давало жить спокойно, и потому я оказался на военных учениях, по воле судьбы оказавшихся роковыми. Нас учили стрелять из миномета и, когда пришла очередь моего расчета, снаряд разорвался в стволе. Двое ребят чудом отделались ушибами и царапинами, а мне повезло гораздо меньше. Сотрясение мозга и длительная госпитализация из-за переломов. Тогда и пропала моя память о прошлом, многое позабылось, впрочем, как и она.
«Я вспомнил…» - еле выдавил я из себя. Мне всегда было тяжело признавать свои ошибки и куда тяжелее поверить в чудо. Но оно совершенно случайным образом случилось, и это нужно было принять, какое бы оно не было.
Она молнией оказалась на мне и стала меня целовать, обнимать, а я, я сидел как вкопанный и не понимал, что будет дальше. Что может быть дальше после этого? И снова – этого я знать не мог.
Через некоторое время она остановилась и присела обратно. Глядя на меня, она не понимала, что со мной происходит, как и я сам. Я поднял голову и поглядел на нее. Она была счастлива, в ней испарился серый мышонок, маленькие глаза стали большими вспыхнувшими очами. Теперь же серым мышонком стал я сам…
«А пойдем лучше полежим, я не могу, это все слишком быстро и непонятно…» - вставая с места, проговорил я на командирский манер и схватил ее за руку. Спустя несколько минут мы лежали на ее узкой кровати и, прижавшись друг к другу, думали, что же на самом деле произошло. Но она сдалась первой и потихоньку стала засыпать. Дождавшись, когда Катя уснул, я тихо слез с кровати и побрел домой. На соседний этаж.

***
Включив свет, я полез за дневником. Он служил мне верой и правдой длительное время и после того случая я его никогда в жизни больше не открывал.
«Ну и что же в нем?» - глядя на помятую обложку, подумал я. «Ага, вот они, признания, ее портрет, коряво нарисованный на оторванном листке, фотографии, с усердием вклеенные в страницы моего бумажного друга.»
«Что со мной происходило все это время? Что было не так? Почему все столь стремительно ушло небытие из-за одного несчастного случая? Что с тобой, Александр? Правда бывает совсем иной, чем ты представляешь?» - спрашивал я у себя и понял, что разговариваю сам с собой. «Ты сам себя предал, ее предал, или это не так?»
Все было именно так, и оттого голова шла кругом, становилось тяжело дышать, голова тяжелела, но внутренний голос говорил быть мужиком и терпеть то, что он терпел в казармах 4 года своей жизни.
«Терпи! Стал военным – выполняй приказы! Кто виноват? Ты виноват!» - я напирал сам на себя, и было безумно тошно. Не было ничего, что могло этому помешать, ничего кроме… Кроме другого не менее памятного предмета.
Одним ударом был снесен ящик у стола и введен код на замке. Нужно было делать все быстро и слаженно. Давай, Александр, ну же давай! Пистолет у виска! Стреляй!
Прогремели выстрелы: один, затем второй, третий. Все восемь выстрелов подряд и ни один не попал в цель, только в невидимую.
Я упал на пол и зарыдал, а внутренний голос травил меня изнутри: «Ты банкрот, и очень давно! Ты это прекрасно знаешь! Любовь пытался за деньги купить, веру в Бога и ту дьяволу продал! Жизнь свою задолжал! Лена не будет твоей, и ты это наверняка знаешь! Но ты! Ты все пытаешься что-то себе доказать! Но зачем? У тебя даже пули холостые! Где тебе в мирное время взять настоящие боеприпасы! »
«Да! Я знаю! Теперь я все знаю!» - закричал я уже в полном отчаянии. Голубые глаза Кати заблестели передо мной, подняли меня на диван и укрыли одеялом. Рука сжимала маленькую, совсем малую ладонь и не желала отпускать.
«Я… Я дурак… Банкрот, мать его…» - бормотал я и крепко держал ее руку.

Дверь была открытой, и при звуке первого выстрела Катя понеслась к нему. Ее внутреннее чутье подсказывало, что выстрелы происходят в его квартире.
Она ухаживала за ним всю ночь и не спускала с него глаз, как и тогда в больнице, она смотрела на больного близкого человека, который тогда, 5 лет назад, забыл все что было и не будь ее сейчас, даже и не вспомнил бы о своей настоящей жизни…

12.03.2017