Лисица и Ворона

Взлетела ворона на ветку, сыр во рту держит. Отдышалась, призадумалась, толи съесть, то-ли в дупло снести. Обычно она блестящие предметы в дупло носит. Есть у нее семь гильз, она их полирует. Вечером зажжет свечу.  Поставит одну гильзу, а в ней тоже ворона со свечей. С ней она и разговаривает. И пьет она тоже с ней. Есть она давно перестала, только закусывает. Не жнет не пашет, по сему в житницы складировать не привыкла. Вот и сидит в раздумьях.
Мимо лиса бежала. Услыхала, как на дереве кто-то тяжко сопит. Задрала голову. О … чудо в перьях, худое, черное. Во рту кусок не дожеванного сыра. Лиса обольстилась возможностью обладать деликатесом, и даже не столько деликатесом, т.к. только что оприходовала курицу, сколько возможностью им обладать. Лисе не впервой было уйти облизнувшись, так и не отведав лакомого кусочка, сказав - “не такой он уже и спелый, этот …”. Но все-таки ей не хотелось пропустить этот момент игры обольщения и обмана.
Лиса начала вить свои ласковые речи. Пленила красавицу. Последняя к ней за пол часа так душей прикипела, и так ей мило и любо с новой подругой стало. Сто раз она такое в молодости слышала, и ухо уже привыкло, а все одно приятно. Смотрит она на лису, улыбается. И не от того, что лиса брюхо по земле волочит так, что лапы подгибаются, а от говора ее ласкового.
И лиса уж целый час не может понять, на хер ей этот кусок сыра, и на хер она тут перед этой дурой распинается.
Ворона, и так картавая, а с куском во рту совсем тяжело говорить. Выплюнула она сыр. Плюхнулся сыр оземь, столб пыли поднялся. Лиса, чхнула, отошла. Подождала пока пыль уляжется. После вернулась к сыру, понюхала, да чуть не взблевнула. Не то чтобы он не свеж был, просто от пресыщения, желудок воспротивился. Попрощалась лиса, да дальше поковыляла.
Сидит ворона в дупле. Солнце к горе опустилось. Поставила гильзу. Зажгла свечу. Смотрит не моргая. Ничего не говорит и смотрит. Солнце за гору зашло. Выпила.  Поставила еще одну. Смотрит не моргая. Звезды появились. Выпила …