Фобии

В молодости Вера Николаевна была заядлой туристкой и даже ходила в горы. Однажды с группой взошла на вершину. Но когда посмотрела вниз, увидела зияющую пропасть, представила, что будет, если упадет… стала бояться высоты. Она избегала селиться на верхних этажах, подниматься в горы, летать на самолете.
 
Потом беременной оказалась в поликлинике с массой женщин, очередь двигалась медленно, было тесно и душно, Вера упала в обморок. Обморок повторился на праздничной службе в церкви, где было много народу. Вера Николаевна стала бояться большого скопления людей,она не ходила на демонстрации, стадионы, концерты и потому слыла индивидуалисткой.

Сейчас она боялась климакса и всего, что ему сопутствует, – болезней, морщин, потери красоты. Боялась инсульта, инфаркта, онкозаболевания. Вера Николаевна обошла всех врачей, проверила внутренние органы – болячки нашли, но не это. Пока…
 
Еще одна фобия – страх купить в магазине просроченный или небезопасный продукт, напичканный вредными веществами, которые потом проявятся в какую-нибудь болезнь. В ее возрасте вредно есть мясо, а что тогда есть? Молоко вредно, в рыбе сальмонеллы, в курице тоже могут быть, в овощах – нитраты. Вера Николаевна не ела сосиски, колбасу, майонез, соленья, печеное, сладкое. Жизнь стала скучной и пресной, как еда. Одни запреты.
 
Страх войны. Ей снились зверства «нелюдей» в черных одеждах, которыми полнились новости в телевизоре. Или взрыв ядерной бомбы, или катакомбы, как в фантастическом фильме. Пока фантастическом…

Сейчас была зима, и Вера Николаевна боялась поскользнуться и сломать ногу. Она была уже в поре зрелости и наслышана о том, что в ее возрасте в организме развивается недостаток кальция, что может привести к развитию остеопороза, когда кости легко ломаются, особенно опасен перелом шейки бедра. Женщина регулярно принимала кальций D3 никомед, ела творог, выпивала перед сном стакан кефира, но все равно боялась.
 
Несколько лет назад муж Веры Николаевны сломал ногу. Самое обидное, что тогда и снега-то уже не было, подтаяло все, оставались островки гололеда на серой подсохшей земле, как плешины на голове просматривались. Но у мужа было плохое зрение, понесло его именно на этот островок ступить, нога поехала вниз и переломилась.
 
В палате с ним лежали трое. Молодой мужчина  крышу стелил, да упал с высоты, хорошо, что только ногу сломал, а не позвоночник. Парнишка – по глупости: поспорил, что спрыгнет с балкона второго этажа и ему ничего не будет. Старик – упал в квартире: не дошел до туалета, видно, что пьющий.
 
Муж Веры Николаевны лежал на вытяжке уже больше месяца, а срасталось плохо. Как поступил в больницу, первым делом предложили платный штырь в сломанный сустав, причем цена была разной в зависимости от материала. Но даже на самый дешевый у Веры Николаевны денег не было. Поэтому он лежал с привязанной к ноге гирькой, нельзя было двигаться, поворачиваться. Это было мучительно.

Вера Николаевна ходила к мужу с покорностью верной жены. Кормила, мыла посуду, выносила отходы за ним и одиноким стариком. Потом мужа выписали, срослось плохо, так, что одна нога стала на три сантиметра короче другой, и он вынужден был передвигаться только на костылях. Ему так опостылела больничная жизнь, что он был рад даже этому.
 
И теперь зимой Вера Николаевна каждый раз собиралась с духом, прежде чем выйти на улицу. Шла мелкими шагами, смотря себе под ноги, обливаясь потом, если ступала на скользкое. Вся дорога до работы превращалась в ежедневную пытку – дойду или не дойду, упаду или не упаду. И только в апреле, когда солнышко растапливало последнюю кучку снега, последний островок зацементированного льда, она облегченно вздыхала: пронесло!
 
Вот и живет Вера Николаевна в постоянном страхе – заболеть, сломать ногу, потерять память, стать обузой детям. Ночью ей снятся тревожные сны. Она просыпается в холодном поту или кричит во сне, часто плачет. Она боится за своих детей, за родственников. По сто раз на дню спрашивает у дочери, где она, дошла ли до дома.

Вера Николаевна поняла, что так жить нельзя! Что если так будет продолжаться, она станет шизофреничкой или накличет реальную беду, ведь известно: о чем думаешь, то и притягиваешь.
 
…Зима была на исходе, но уходить не спешила, сопротивлялась, насылая метели и внезапные морозы после нескольких дней обманчивой оттепели. Вера Николаевна гуляла по поселку, в котором жила, и ноги привели ее к местной церковке – маленькой, выбеленной, с позолоченной маковкой, сияющей как солнце в хмурый день.

Женщина редко ходила в церковь и не знала, идет ли служба или же церковь закрыта. Она неуверенно топталась на безлюдном дворике, кланяясь на святой образ у входа.

«А чего ты не войдешь в храм-то?» – женщина обернулась и увидела благообразного улыбающегося старика, седого как лунь, с такой же седой бородой. Глаза его лучились доброй усмешкой. «А церковь открыта?» – спросила Вера Николаевна. «Открыта, открыта, – закивал старик. – Заходи, приложись к образам, помолись, легче будет». Как будто знал, что ей сейчас тяжело. «Ой, а у меня губы накрашены», – она как будто искала причину, чтобы не заходить. «Так сотри», – засмеялся старик. «А вы здесь служите?» – чуть не сказала «работаете». «Служу, служу, – закивал он. – А сейчас вон чай иду пить. А пойдем со мной», – и засеменил к маленькому деревянному домику с крестом на крыше, похожему на хозяйственную постройку. Вера Николаевна пошла за ним, как магнитом повело.
 
Давно она не пила чай из стеклянного стакана, обжигающе горячий, душистый – с травами, с сахаром-рафинадом вприкуску и сушками. Ей было хорошо, как в детстве у бабушки – бабушка так же пила чай, отхлебывая из блюдца, громко откусывая кусок сахара, размачивая в чае сушки. Вера Николаевна чувствовала абсолютное доверие к этому седому, как из сказки, старику с лучистыми глазами, в которых светилось столько доброты, мудрости, понимания. «И откуда он взялся? Я его здесь никогда не встречала».

Вера Николаевна знала местного батюшку, служительниц, не всегда приветливых и любезных. Женщина считала себя еще нестарой, красила губы и носила джинсы – это было удобно, фигура позволяла, но вот служительницам ее вид не всегда нравился, и это отталкивало: лишний раз в церковь не зайдешь. Но этого благообразного старца она никогда не встречала, а спросить имя почему-то стеснялась. Юркий, сухенький, он сновал от стола к печке (прямо как в деревне), где уютно потрескивали поленца и кипел начищенный чайник, заваривал уже второй раз, подсыпая травку. «Мята да душица», – дал он понюхать букетик сушеных веточек. Сначала Вера Николаевна стеснялась, она не привыкла обременять своими заботами незнакомых людей, да и что рассказывать-то? Что боится жить, потеряла радость жизни?

А потом, за чаем, напряжение спало – словно близкому человеку всю жизнь свою ему рассказала, как родителей похоронила одного за другим от одной и той же страшной болезни. Потом и мужа. Что боится заболеть «по наследству», умереть, оставив детей одних, без помощи, хоть и взрослые уже. Что вот сейчас живет с мужчиной – хорошим, но не в браке – он не зовет. А душа к сыну рвется.

«Так ты что, жизнь сыну сломать хочешь, что ли? Всю жизнь чтоб возле тебя? А потом и невесту будешь ему выбирать, да, чтоб тебе понравилась? Да ты Бога благодари, что такие они у тебя самостоятельные, своей дорогой идут, своим путем. А ты не мешаешь – и правильно, молодец! Так вот и человека хорошего тебе Бог послал, так ведь? Утешение вы для обоих, забота друг о друге. Так что ж тебя печалит?»
 
Потом старец стал говорить, будто отвечая на все ее вопросы и сомнения.
 
– Жизнь и смерть – это две полярности, есть день и ночь, холод и тепло, добро и зло, любовь и ненависть. В мире все сбалансировано. Мир держится на добре и любви, и их всегда чуточку больше. Тебе надо успокоиться, перестать волноваться за то, что не в твоей воле. Довериться тому, кто создал всех нас. Когда боишься, нужно спросить себя: «А в моих ли силах это изменить?» Если да – делай. Если нет – не трать на них силы и нервы, успокойся и отдайся на волю божью. Чем больше мы видим вокруг хорошего, тем больше становится добра на Земле.
 
– А как избавиться от страхов и тревог?
– Нужны самоспасительные средства, самые простые: уступить место, пропустить кого-то первым в дверь, сказать «спасибо» и «пожалуйста», поднести кому-то сумки. Участие.
 
– А может ли добрый человек испытывать страх?
– Э, милая, почти все люди считают себя хорошими, даже те, которые нам со стороны кажутся плохими. Конечно, не надо считать себя заведомо плохим, нет. Но для себя надо полагаться не на внутреннюю гордыню: я хороший, а на то, участлив ли ты. Если кто-то поступил неправильно, то ругаешь ты его или сопереживаешь? И не важно, почему ты ругаешь человека – важно, что ругаешь. Не важно, почему ты помогаешь человеку – важно, что помогаешь.
 
Старец дал еще один важный совет, неожиданный от служителя церкви, он указал на спасительное чувство юмора. Так и сказал: «Постарайся откопать свое чувство юмора. Да, даже в нелегкой ситуации. Это действительно помогает». И заразительно засмеялся.

Вот его советы. Может, они пригодятся и вам, дорогие читатели.
«Не смотрите телевизор. Врут все: и ваши и наши, у всех свои интересы, именно о твоих вряд ли кто заботится. Имейте свою картину мира, но будьте готовы к ее изменению. Не все, что кажется нам правильным и хорошим, таковым является.

Прекратите выяснять отношения. И они неправы, и вы. Не бывает такого, чтобы муж – алкоголик, а жена – ангел. У всех сторон свой кусок правды. Не родится в этом споре истина, увы, лишь озлобление, в том числе ваше.

Позаботьтесь о тех, кто рядом. Посмотрите на соседей, на одиноких мам, на стариков, на тех, кому не от кого ждать помощи. Предложите ее сами. Не берегите себя в этом. Вы не одни, всегда есть те, кому тяжелее. И вам помогут тоже, обязательно!

Следуйте своим убеждениям, не ломайте себя. Но будьте открыты для других.
Не желайте зла никому! Не держите эмоции в себе и не выставляйте их напоказ. Хочется порыдать – в церковь, перед ликом святых. Людей грузить не надо!
 
И самое последнее. Ситуация для всех опасная. И поэтому последний совет: будьте людьми!»

...Вера Николаевна впервые никуда не спешила, не мчалась сломя голову, возвращалась домой не спеша, присматриваясь, может, надо поддержать старенькую бабушку, помочь перейти ей дорогу или донести до дома сумку. В ушах ее звучал тихий хрипловатый голос старца: «Надо быть человеком!»