Февраль, 18-е

или Метафизические опыты с убегающим пространством

как устроена жизнь, по крайней мере, человеческая.
От начала — к концу. Кто бы спорил, не тянуться же от конца — к началу. Как ни тянись, в эту сторону не вытянешься. А вот, если начинать от начала, можно тянуться, долго. Чем дольше, тем лучше. Что лучше? Тем лучше вытянешься. В самом деле, если тянешься, если жить, значит тянуться, окончательно вытянешься ближе к концу.

1.
Отец-настоятель. Отец-основатель. Кому стоять у начала. Первый вариант, не выбирают. Отцов не выбирают. Второй, не рождаются. Неужели отцами не рождаются? Знать бы кем еще не рождаются. От отцов — к сыновьям. От начала — к началу, конца не видно. Верно, виднеется другое, конец времени. На смену одному времени — другое. Всего-то, из одного времени перейти  в другое. Что касается конца времен? Дождался сына, и ты уже в другом времени. Было одно, теперь другое. Но оба времени? Обнажают дно архаики, что там делать на дне, ползать, топать, прыгать. Время идет. И вдруг, отрываться от архаики. Отцы тянулись, деды. Мы тянется, продолжаем. Детям завещаем.
…
Тянутся все?
Кто не тянется, тот не живет. А потому все вытягиваются, как говаривал отец-основатель, настоящим образом, будучи ближе к концу. Одновременно, выясняется, кто лучше вытянулся. Всегда, кто-то вытягивается, вытянется лучше.
Быть лучше других, при одном условии, куда тянуться.
Ибо? Тянуться можно даже в соседний подвал, в подземный каземат, грот. Вообще, в провал. Находятся, тянутся, немногие. Что они являют собой, сидя в каком-нибудь подземном гроте, метров сто или двести ниже уровня. Но если есть, немногие, кто тянется на берега подземного озера. Должны быть те, которые тянутся совсем в другую сторону. К облакам. К небесам. К звездам. Дотянуться. До облаков. До небес. До звезд. Коротко говоря, вверх. Стать облаком, нужно ли спешить в плавание. Небом, к небу всегда успеем. Звездой, уже очередь, кто последний, есть начало и есть конец.
Тянуться вниз, удел немногих.
Вверх, многих.
Что выбрать. Затеряться среди многих. Или выделиться через немногих. Стоит напомнить, выбрать что-то подобное можно только в начале. Будучи в самом начале. Ближе к концу уже бесполезно. Именно поэтому жизнь строится от начала — к концу. Только в начале можно выбрать, куда будешь тянуться, выбирай, выбрал. После чего начинай тянуться, всю оставшуюся жизнь. Тянуться всю жизнь, а если не хочешь. Такие вредные иногда попадаются, не хотят тянуться. Начнешь? Падать вниз, просто потому, что все прочие будут тянуться, уходить вверх, и вредный субъект будет опускаться все ниже. Кажется, это называется здравым смыслом.  И уже этот здравый смысл подсказывает, если отцы вознесли, на высоту, недосягаемую для других, тянуться не имеет особого смысла. И так выше всех. Что остается? Сохранить дистанцию, вот и все. Нетрудно, не давать тянуться всем прочим.
…
От начала — к концу, через середину.
Не желательно, из начала — сразу в самый конец. Если бы жизнь была очередью, тогда другое дело. Тогда тяга на поверхности, видна как солнце в ясный день, из конца — в начало. А так, гораздо интереснее, в середину, там в середине? Застрять, конечно, лет на тридцать. Лучше на сорок. И совсем хорошо, на достойные пятьдесят. Другие пятьдесят, будучи людьми вежливыми, конечно, уступим, берите, располагайте. Как начнешь, мы начнем, начинаем.
Как это выглядит, может выглядеть, вообразить нетрудно.
На дворе стояли, короткая фраза.
Ее можно сделать еще короче, на дворе. Собственно говоря, это уже не фраза, слово, всего одно слово. Зато какое! Как оно не понятно, это слово, оставшееся в одиночестве. Или? Напротив, стало очень понятным, а потому совершенно неинтересным. Не всякое начало может быть столь неинтересным, но случилось. Далее? понятно, нужно делать из этого неинтересного что-то более интересное. Дать этому слову возможность стать интересным, при случае. Каким образом, с помощью правды, это? Прямо так и говорить, выговорить, сначала одно это слово: правда! Потому добавить к нему еще несколько слов. Выходит? Не с помощью правды, а с помощью слова «правда». После этого слова, как после развилки, можно продолжать. Сама развилка, выглядит примерно так. Правда, давно это было, детали уже стерлись. Но в главном, ручаюсь. Правда сказана, можно выходить во двор? Не обязательно, достаточно перейти к слову «двор». И говорить о слове, представляющем двор. Оно, это слово, сопровождается предлогом. Читаем, так и есть, на дворе. Отсюда? Ясность. К слову с предлогом может быть добавлено второе слово. К любому слову. Двор, на дворе, какое слово имеет смысл добавить к этому первому слову с предлогом. Есть вариант, весьма и весьма распространенный. Если на крыльце сидели, то на дворе? 
На дворе стояли...
2.
На дворе стояли 60-е, темное пиво, черный кофе.
Или, на дворе стояли друзья.
…
Можно сократить.
На дворе 60-е, трудно ли указать, где пришлось, приходилось стоять. На дворе друзья, указать кто, кому пришлось стоять. Или? Стояли 60-е, так ли важно, где они стояли, главное, они стояли, были. Потом забились, забылись. Стояли друзья, хоть в колонне, в самой середине. Хоть на окраине, в самое темное время. Так ли важно, где стояли тесным кружком, лишь бы стояли, ждали, не зная, чего дождутся. К чему я пришел, вернее, к чему подхожу, на близкое расстояние.
К трем словам, требуется фраза состоящая из трех слов.
Знаменитая фраза, встречавшаяся даже на заборах? Мы уже вытянулись, немного, но вверх. Так что шли, ходили, не слишком глядя на заборы. Из перечисленных выше слов, двор, шестидесятые, стояли, это первый вариант. Второй вариант, тот же двор, стояли, трое. Как и годы, так и трое, могут стоять. Еще могут стынуть. Стояли, стыли, однажды застыли. Остались, это понятно, но где? В начале или в конце. Те самые годы, были концом или началом. Соответственно, те трое были в конце или в начале. И потом, разве их было трое, может быть их было четверо. Если четверо, уже напоминает известную историю, рассказанную за сто лет до этого. Стоит ли повторять.
 …
На дворе стояли трое, все трое были друзьями, это значит?
На дворе стояли трое друзей.
Вместо трех слов можно поставить четыре, суть дела не изменится. Стоят, что-то вроде улыбок, понятно, на лицах. В той моде? Черные водолазки. Впрочем, были и другие черные вещи. Черные субботы, например. И черные воронки, ударение на последнем слоге. Не говоря уже о черном море, черной лагуне. На дне, на каком дне, если они на дворе? Стоять на дворе можно и на рассвете. И ближе к вечеру. Удобное место, чем? Можно быть на дне сознания. Тогда какое сознание? Скажем, на дне вечернего сознания, что там? Париж, было такое короткое слово. Оно и в самом деле короткое, произнести нетрудно. Это слово надо было соединить с каким-нибудь другим словом, почему? Взятое само по себе, тут же меняло мир, помимо дна появлялось нечто похожее на синее небо. На красное. На черное. Короче, разноцветное. Надо добавлять, соединять с другим словом, на какое-то время остановить восхождение на близкое небо.
Например, мешает.
Что получалось? Париж мешает.
Можно остановиться. Как трактовать? мешает, одним своим присутствием мешает. Потому мешает, что есть. И это есть отменить не удается. И тем самым показывает, есть и мы. Не только. Еще, какие мы. Ну, это уже слишком. Он там, пусть остается там. Они здесь, здесь и останутся. И он, будучи там, мешает им жить здесь. Но жить надо. Все соглашаются, надо. В том же порядке, от начала — к концу. Куда девать Париж? Отодвинуть, в сторону, немного. С таким расчетом, чтобы оказался где-то в середине. Широко, места хватит всем. Ну, или почти всем. А им, чтобы добраться до середины, надо жить. И они соглашаются, будем жить. Отзывчивые мы, когда речь идет о жизни, не вообще, о нашей жизни. Отозвались, мы или в нас? Тогда отозвалось, а  что могло в нас отозваться, в то время, только время? Далее стандарт, не тяните, время диктует.
…
Например, надо одеваться, чтобы выходить, возвращаться, просто ходить.
Тем более когда приходится стоять. Не будешь же стоять раздетым. Головы изображают дружный кивок, конечно, не будешь. Все-таки время прохладное. И ветер сырой. Но и разодетым, тоже стоять не будешь, возраст не тот. Образ не тот. Куртки или плащи. Пиджаки или свитера. Покрытые головы. Или открытые взоры. Не все ли равно, что представлять в качестве свидетельства жизни.
Трое друзей, открытые, к чему?
Или просто, чему?
К тому времени, в котором и благодаря которому они могли жить, могли стоять. Могли жить, в том числе и таким образом, стоять во дворе, никуда не спешить. На виду всего двора. Весь двор смотрит. И никто не обращает на них ни малейшего внимания. По сути, не видят. По той же самой сути, они были, сами по себе, просто неинтересны всем прочим. Дожили, можем быть неинтересны всему двору. Неинтересны, возможно потому и пришлись ко двору.
Их ответ?
Более известен, как наш ответ.
Известен, потому как популярен, двор неинтересен, раз так, что смотреть. Пусть стоит себе. Получалось общее стояние. Или почти всеобщее. Но именно стояние, а не противостояние Это давало друзьям шанс, быть неинтересными городу, далее области, стране. Ближе к концу, всему миру. Не зря тянулись, вытянулись.
В итоге получилось?
Что-то имеющее мировую значимость. Еще бы, быть неинтересными абсолютно всему миру, кому такое удастся. На черном дне, выскобленном до блеска, чаще всего встречается черный юмор. Неужели и юмор может быть выскобленным до блеска. Последняя степень совершенства, знать бы еще, к чему можно отнести подобное  совершенство. И вдруг заблестели, так и блестят, до сих пор, их слова-глаза.
3. 
Так кто же все-таки стоял на дворе.
Стоял. Стояло. Или стояли.
Стоял, запрос. Стояло, время. Время + запрос = запрос времени. Стояли?.. шестидесятые, стало быть, запрос шестидесятых. Понятно, его озвучили шестидесятники. Годы эти, возможно, стоят до сих пор. У кого-то в глазах. Значит, глаза еще есть. Должно быть, они скоро закроются. Уже закрываются. Чему удивляться, ведь жизнь так устроена, от начала — к концу. И в те же самые 60-е дружно вспоминали, отряхнем его прах, верно, с ног. А вот что пришлось отряхивать с рук, ничего.
Странно? Ничего странного, руки пришлось отмывать.
В этом все дело, не отрывать, только отмывать.
Взять реванш, звучит, было бы кому. Неужели не нашлось. Не сошлось. Или не пришлось. Заполучить возможность реванша, и отказаться от такой заманчивой возможности. Еще одна возможность. Так может тогда, во дворе стояли возможности. Круг возможностей, улыбки, веселые глаза, теплые слова. Круг, вокруг которого стояло время. Разве время может стоять? Тянуться, но не стоять, почему же тогда мы говорим, задорно,
стояли шестидесятые, хотя и добавляем, на дворе.
Время стоять не может, и все одно мы твердим, стояли. В прошедшем времени, в прошлом. В прошлом может стоять время, и только в пересчете на годы. А если речь о днях, как правило, это шесть дней. Почему шесть, на седьмой день творение сменилось отдыхом. Если есть возможное место, время будет стоять. Иначе говоря, тоже станет возможным?
…
Убегающее пространство, по крайней мере, оно должно быть движущимся.
Но может ли пространство двигаться, не проще ли предположить, что само пространство есть атрибут движения. И если кто-то решает создать личное пространство? Оно должно быть движущимся, иначе оно не будет пространством. В таком случае, куда оно должно двигаться, или? Мы, каждый из нас, создает личное пространство с одной целью, двигаться самому, независимо от всех прочих. Своя кухня. Свое поместье. Своя галантерея. И даже своя газета. И вдруг выходят трое друзей, заявляют, мы создадим общее пространство, для всех. В этом пространстве все, каждый, где бы он ни был, получит возможность личного движения, впрочем, говорилось о развитии. Трое друзей? Начинали втроем, как в легенде, и сами стали чем-то вроде легенды, как им удалось? Один из них создал партию, о ней так и говорили, партия нового типа. А прочие два? Пытались ему помешать, безуспешно. Так что же позволяет личная партия, быть вождем? Нужна ли в таком случае партия нового типа, ответ известен. Другое дело, если речь идет о создании личного государства. Понятно, и здесь говорили, государство нового типа.
…
Осталось уточнить еще один момент, каждый из нас тянется, почему?
Вот именно, почему надо тянуться? Есть масса слов, не тянутся, так карабкаются, лезут, ползут, взлетают, восходят. Но все эти слова, за ними действия, можно уместить в одном слове — растут. Все люди растут. Все предприятия. Все отрасти. Все страны. Все союзы. Все нации. Растут или сходят. Выбор невелик, или шагать впереди, или плестись в хвосте.
Все решает рост.
Даже если речь идет об иллюзиях, успех? какой рост они обещают, кому, в какие сроки.