Плотина

Плотина

Делай что должно и будь что будет.

Весна близилась к своему концу, солнце ярко светило, уже по-летнему согревая землю. Свежей и молодой зеленью светились листья деревьев и пробивающаяся отовсюду трава, усеянная желтой россыпью одуванчиков. Весь этот праздник жизни поднимал настроение и придавал уюта даже такому мрачному, полному серых громадин домов, вечно спешащих жителей, а также дымящих труб заводов, городу, как Нью Трипс. Той весной я наконец то смог добиться, чтобы меня отправили в отпуск, взмолившись перед главой отдела нашей компании:
- Гарри, даже лошадь не может скакать галопом несколько дней! Либо дай мне отдохнуть, либо вскоре тебе придётся пристрелить загнанного жеребца!
Гарри поворчал о том, что совсем не те уже пошли люди, раньше, мол, десятилетиями строили пирамиды и ничего, не жаловались, а тут год поработал и хочет отдых. Однако, велел выплатить мне жалование за следующий месяц и отпустил на все четыре стороны.
Я решил отдохнуть приятно и с пользой. Сначала отправится поездом в Грант, а там пересесть на пароход, и спустится по великой реке Асупи, что голубой нитью проходит через всю карту нашей страны, на юг, вплоть до моря. В дороге я намеревался писать путевые заметки и очерки. Это является моим увлечением. По роду своей деятельности я побывал в большей части нашей страны и видел много интересного, иногда весёлого, иногда пугающего, а иногда того, над чем стоило бы поразмышлять. Однако, вместе с тем, работа так же занимала всё моё время, и даже на то, чтобы записать увиденное и пережитое его не оставалось, а уж улучить момент и обдумать всё на бумаге - это было редкое удовольствие.
Теперь же времени у меня было в достатке, и, хотя терять я его не хотел, но решил, что коли уж путь мой пролегает через Нордист, то стоит там задержаться и встретится с Виктором Семпом. Пускай я и встречался со множеством людей за свою жизнь, он казался мне одним из самых примечательных. И внутреннее чутье говорило мне о том, что от этой задержки я более приобрету, чем потеряю.
В Нордист я прибыл ранним утром, поезд стоял там всего две минуты, как не иронично это было по отношению к моему зимнему путешествию. Никто кроме меня не сошёл здесь - оно и понятно, слишком уж мелкий городок. Я не знал толком где мне искать Виктора, ибо в прошлый раз не осведомился где он живёт, поэтому решил пойти в гостиницу-бар, где мы встретились в прошлый раз, однако, как только отошёл со станции, сразу заметил, что в городе что-то происходит.
На улице было много (по меркам этого городка) народу. Мужчины, женщины и даже дети были здесь. Часть из них, мужчины и мальчики постарше, обтёсывали брёвна и пилили доски. Другая несла куда то уже обтёсанные брёвна, верёвки и инструменты. Лёгкие вещи, а так же кувшины с напитками и корзинки с едой несли женщины.
Я стоял в недоумении с чемоданом в руках и смотрел на всё это, как вдруг услышал оклик.
- Батюшки! Неужели наш скучальщик вернулся?! Снова заскучали и решили заглянуть к старику Вику? Ну так в самое время пожаловали!
 Мужчина, стоявший у верстака с рубанком руках, одетый в простую рабочую одежду, смотрел на меня своими цепкими глазами, в которых горел тот самый живой огонёк, так сильно мне запомнившийся с прошлой встречи. Губы его сложились хитрой улыбкой. Это был Виктор Семп.
- Да заскучал и вот решил приехать к вам, выпить виски и послушать ещё ваших рассказов, - улыбнувшись ответил я и подошёл пожать ему руку.
- Это обязательно, - ответил Виктор. - Однако сначала нам всем нужно поработать. Мы сегодня чиним плотину Реддика, присоединяйтесь!
- Пожалуй, я пас. Всё же, я в отпуске.
- В этот день никто не отлынивает! Реддик не позволит, - усмехнулся Виктор. - Весь город, кроме совсем уж немощных стариков сегодня выйдет чинить её. Да и те, пожалуй попробуют помочь работникам.
- Так уж все? Неужто этот Реддик так ужасен? - недоверчиво спросил я.
- Все, - абсолютно серьёзно подтвердил Виктор и в его словах не приходилось сомневаться. - Я вам расскажу о Реддике, вечером, а моя жена накормит вас отменно. Но сейчас присоединяйтесь, не пожалеете. Плохого я вам не посоветую, а что-то может вы и у нас подчерпнёте, - и сказал он это так убедительно, что я решил доверится моему знакомцу.
Чемодан мой пристроили в гостинице, а Виктор принёс мне рабочую одежду, переодеться.  Вначале пристроили меня таскать обтёсанные брёвна. Носили мы их за город, вверх по течению реки, на берегу которой он стоял. Плотина оказалось довольно большой, на вид очень крепко и качественно сделанной, пусть часть брёвен и подгнили. И действительно, весь город занимался её починкой. Покрывали лаком, убирали старые брёвна, забивали новые, укрепляли досками.
Таскал я брёвна с энтузиазмом весь первый час. Потом руки начали ныть, а ноги подкашиваться. Всё же я больше специалист по работе с бумагой, чем по физическому труду. Девушки, видя моё состояние, предложили мне холодного лимонада и я с жаждой напился им, а чувство общего дела, объединившего меня с людьми этого города, дало сил продержаться ещё час. Потом уже Виктор заметил, что я стремительно приближаюсь к состоянию обморока, поручил мне покрывать брёвна смолой. Эта работа была легче, даже несмотря на запах, и я занимался ей весь остаток дня.
Какая то странность витала для меня в воздухе. Каждый раз, когда кто-то (включая меня) отлынивал или же сильно уставал от работы, его порицали или подбадривали подобными фразами "Ай-ай-ай, Реддика на тебя нет!", "Постарайся немного, ради Реддика", и слова эти будто бы придавали людям сил.  Всё это интриговало, но отвлекать кого то от работы, чтобы утолить моё любопытство, я не собирался и терпеливо ждал вечера и обещанного рассказа.
К концу дня я вымотался окончательно, пот насквозь пропитал выданную мне одежду, а ноги, руки и спина прошли состояние боли и теперь просто онемели и налились невероятной тяжестью, но работу мы сделали. Все радовались результату, и я был счастлив вместе с ними, как всегда радуется человек тому, чего достиг собственными руками.
После этого мужчины пошли мыться в реке. Вода была холодной, всё же далеко не лето, да и места северные, однако сейчас её ледяные уколы были живительными. А затем все отправились праздновать кто куда. Меня же нашёл Виктор, сначала мы зашли в гостиницу, где я смог переодеться, а потом он отвёл меня к себе домой. Дом его оказался небольшой одноэтажной хижиной на краю города, рядом с лесом. Встретила нас дородная старуха. Это была Тайя - жена Виктора. Меня провели в небольшую гостиную, в которой, впрочем стояла и кровать, на которой, видимо, они спали. От гостиной  части тут было два кресла, которые Вик, как оказалось, сделал когда-то сам. стояли они у небольшого камина, над которым висела большая голова одноглазого медведя гризли. Я вопросительно посмотрел на Виктора, а он лишь усмехнулся:
- Об этом как-нибудь в другой раз.
Тайя подала нам невероятно вкусное рагу из зайчатины, а Виктор достал виски. После пары рюмок, смешанных с усталостью я чётко осознал, что вряд ли встану с этого кресла. Виктор же наконец начал рассказ о том, что интересовало меня больше всего:
- Вам то, пожалуй, не терпится уже узнать всю историю этой плотины и Реддика?! Произошло это, почитай, давненько уже. Пару десятилетий назад всё случилось...
Помню, стояла весна, как и сейчас.  А в доме мэра, как уже три года к ряду, собирался городской совет и мусолил одну проблему.
- Снова разлилась треклятая! Шесть мешков с мукой в амбаре почитай как и не было! - ворчал мельник Бредли. - Этак я скоро по миру пойду! Плотина нужна!
- Да что твоя мука! - возопил священник. - Мёртвым покоя нет от этой проклятой воды! Часть кладбища затопило, а  коль скоро гробы поплывут, то к кому замаливать грехи побежите? Я вам прощения и отпущения не дам! Кукиш вам, а не прощение! - и он показал этот самый кукиш всем присутствующим. - Плотина нужна!
Дело состояло вот в чём. Городок наш, как вы видели, располагается между рекой и лесом. А раньше лес простирался куда ближе к реке. В начале здесь было небольшое поселение и никаких проблем не возникало, но со временем количество жителей возрастало и чем дальше, тем быстрее. Новые люди строили дома ближе к реке, ибо в лесу освобождать под них место куда сложнее и дороже. За это они и платили, ибо речка наша с буйным нравом, и нет-нет, да выйдет из берегов раз в пару лет, да так, что даже на наш, крутой берег забиралась. И мост построенный через неё ещё в незапамятные времена, каждые пару лет надо было укреплять.
Нужна в плотине была давно, об этом никто не спорил, но когда речь заходила о самом строительстве - так в дело вступали несколько партий. Одной из них была партия Боунза:
- Строить то надо, - говорил он, вставая и поглаживая длинную белую бороду. - Да только с толком надо подходить! С умом, так его раз эдак! А то ведь смоет её и всё бестолку! Инженёр нужен из Гранта!
Против него извечно выступала партия мэра. Он был не глуп и прекрасно понимал, кому придётся платить "инженёру" и пытался избежать хлопот и денежных убытков, а посему держал такую речь:
- Где это видано, проблема наша, а решать её будет какой то проходимец из Гранта? Что у нас своих рук ног нет? Или может головы? - сказал он и выразительно посмотрел на Боунза и выдержал паузу. - Или хочешь ты, чтобы всюду потешались, какие в Нордисте умельцы, что из бревён сами не могут плотину себе сделать!
И так начинался великий спор. В него вступали более мелкие "летние" партии, которые говорили, что весной строить слишком сыро, а осенью дожди начнутся, посему начинать нужно исключительно летом. Им противились "весенники", которые утверждали, что летом жара не даст строить. Шли споры о материалах, пропитке, количестве людей, толщине, высоте, даже о религиозном  аспекте плотины.
Такие споры никогда ни к чему не приводили. А с приходом лета забывались бедствия паводка и затопления, и проблема до нового разлива уходила в долгий ящик. Но только не в этот раз.
Во время самого яростного спора раздался звук удара. Все разгорячённые люди этого не ожидали, повернулись на звук и недоумённо замолкли. В тишине встал Реддик. Был он фермером, да не слишком хорошим, потихоньку сводил концы с концами. В основном известен он был тем, что дом его был с покорёженной крышей,  что был он хромоног и злой как чёрт. Все поняли, что именно он ударил своей клюкой об пол.
- Вы как хотите, а мне ваша трескотня надоела! - сказал он грозно. - Я иду строить плотину. - и он направился к выходу из дома.
Некоторое время все ошарашено молчали. Первым оклемался Боунз.
- Ты совсем ополоумел или смеешься над нами, так тебя раз эдак?!  - гневно начал он. - Говорят тебе инженёр нужен, да работников потолковей, садись да не болтай ерунды!
Но Реддик ничего не отвечал и, не обращая на него ни капли внимания, вышел из зала.
- Вот ведь! У самого крыша, как сито, а замахнулся на плотину! - воскликнул кто-то в зале и все подхватили дружным смехом.
- Да разве может хромоногий старик чего такое построить! Глупостям здесь не место! Пускай остудит голову! - отрезал мэр. - А мы давайте толком обсудим!
И снова разыгрался спор и лишь изредка шутили про Реддика и его глупую выходку, полагая, что на этом дело и закончится.  Однако, всё только начиналось.
На следующий день, ранним утром, кузнец Боттард проснулся от звука топора в лесу. Влекомый им, он вскоре нашёл Реддика и немало удивился этому факту. Реддик из-за своей хромоты не мог в достаточной мере опираться на правую ногу, а значит и рубить, как следует.
Боттард поприветствовал его и спросил:
- Чего не свет не заря стучишь в лесу, честным христианам спать не даёшь? На что тебе брёвна?
- Плотину строю, - ответствовал Реддик не отрываясь от своего занятия, а в голосе его звучала тяжесть этой работы.
- Реддик, кончай глупить! Ну сболтнул лишнего, с кем не бывает! Нечего тут надрываться! Все уже забыли, пойдём лучше на собрание, обсудим как за дело лучше взяться. Я думаю, прав Боунз, с инженером оно сподручнее.
Ничего не ответил Реддик, а лишь продолжал работать.
- Да не упрямься ты! - начинал злиться Боттард. - Подумай, что ты тут один сделаешь?! Как один ты эти брёвна потащишь?! Не дело это, а баловство! Пойдём, да покумекаем вместе со всеми!
И снова в ответ он услышал молчание и удары топора.
- Ну как знаешь! - злобно сказал Боттард и пошёл прочь.
На собрании все только и говорили, что о Реддике, после того, как Боттард рассказал о случившемся.
- Вот ведь нашёлся, так его раз эдак, - говорил Боунз. - Смеётся над нами, чёрт старый! То же мне работник! Хромой не только на ногу, но и на голову! Только реку замутит, а нам потом разгребай!
- Гордец! - с притворной печалью заключил священник. - В гордости поставил он себя выше нас и теперь из гордости ошибок своих не принимает...
- Да не бойтесь, порубит денёк и выкинет бредни из головы, когда устанет как чёрт, - вновь успокоил всех мэр.
Но и тут его ожиданиям не суждено было сбыться. Время шло, а Реддик  работал, и вскоре весь город стал за этим наблюдать. И все только об этом и судачили.  В начале Реддик рубил, пилил и обтёсывал брёвна. Навыка у него в этом не было, и делал он всё медленно и не очень хорошо. На улицах только и слышалось:
"Да разве топор так держат? Топор надо так держать!" - и говорящий показывал, как правильно работать топором.
"А рубанок то у него раз и соскочит! Работничек! Эдак и палец себе отхватить можно, не ровен час! Уж я бы не так всё делал!"
И ваш верный слуга, также принимал участие во всех этих разговорах.
После Реддик стал возить брёвна. Для этого он запряг свою старую кобылку в телегу. И тут началась новая волна сплетен и насмешек.
"Ох и старая кляча у него, еле-еле идёт! Да её только пристрелить из жалости... Хромая на все четыре ноги, под стать хозяину!"
"У Реддика колесо от телеги отлетело! Вот ведь, телегу  починить не может, а туда же, плотину строить!"
Реддик на все разговоры, упрёки, усмешки, а так же уговоры закончить всё это, отвечал холодным молчанием. А избегать людей он стал ещё более чем обычно, заговаривая с кем-то только в случае крайней необходимости.
Уже был разгар лета, когда он стал забивать первые сваи. Произошло то, что произошло. На следующий же день уплыли все сваи, что он с таким трудом ставил. И тут уже весь город потешался над Реддиком. А партии, объединившись на время, праздновали победу над его дурацкой затеей, ибо все думали, что, наконец, после такого он успокоится. И снова ходил кузнец Боттард к Реддику. Он хотел вернуть его к людям, раз все эти глупости с плотиной завершились. Однако, встретил он Реддика, когда тот как не в чём не бывало, снова шёл забивать сваи.
Через пару недель после этого разыгралась гроза. От нечего делать люди собирались в баре и говорили, как и всегда в последнее время, лишь о плотине да о Реддике.
- Ни у какого инженёра не уплыли бы сваи, точно говорю, так его раз эдак! - Боунз усмехнулся, заканчивая речь и с чувством выполненного долга смочил горло виски. Партия Боунза ликовала.
И тут мельник спросил:
- А что, если Реддик правда построит плотину?
Воцарилось молчание. Все обдумывали этот вариант и не у кого не находилось слов. Но вскоре оклемался мэр:
- Да смыло уже его сваи! А сейчас дождь, как из ведра, так и хлещет, и новые так же смоет! - и в подтверждение тому за окном грянул гром. - Глупости это! - и все одобрительно загомонили.
Но мельник не унимался:
- Так смывало уже, а он новые поставил. И сейчас новые поставит, ещё крепче. И он всё делает её, может и нам стоило бы...
И снова грянуло молчание. И как то странно потупили люди глаза, думая о сказанном, лишь изредка оглядываясь в поисках спасителя. И тут нашёлся Боунз:
- Скажете ещё! Тот кто бездумно в работу кидается обречён на провал. Мы же с умом подходим! Время не то сейчас. Не успеем до осени сделать... А там какое строительство! Хочет Реддик без смысла забивать сваи - пусть забивает и играет в свои игрушки. А мы на тот год пригласим инженёра и сделаем всё по уму! Делом надо заниматься, так его раз эдак!
Все снова одобрительно закивали и расслабились. Мельник правда хотел ещё что-то сказать, но его перебили:
- А я не понял сначала, веду себе спокойно коров к лугам на ту сторону реки, а по ней брёвна плывут! Так тут даже коровы, ей богу, смутились. Жалко, что сам Реддик не уплыл, вот была бы умора, верхом на плотине! 
Все было рассмеялись, но тут дверь бара открылась. Перед ней стоял под дождём мокрый с головы до пят кузнец Боттард. Его лишённое выражения лицо было серого цвета, а глаза смотрели  сквозь людей. Он молча постоял так несколько секунд в нависающей грозной тишине, перебиваемой лишь звуками бури, затем он тихо промолвил:
- Реддик погиб.
Когда мы напоили его виски, накрыли пледами, усадили у камина и привели в чувства, то он рассказал, что пошёл к Реддику ещё когда дождь только начинался. Он надеялся таки урезонить его и позвать выпить со всеми. Пока он шёл - дождь разошелся в ливень, ветер яростно гнул деревья, а по небу заструились молнии. Дома Реддика не обнаружилось, и кузнец решил, что тот наверняка был  у плотины, а сейчас, застигнутый ливнем, идёт домой, и замыслил перехватить его по пути. Однако, по дороге к плотине он Реддика не встретил, и чем ближе он к ней подходил, тем быстрее нарастало его беспокойство. То, что он увидел в свете молнии, озарившей небо, поразило его. Реддик тянул верёвку, которую каким то образом привязал к торчащей из воды свае, к дереву, растущему неподалёку. Вода пенилась и бурлила в яростном потоке реки, тянула верёвку на себя, но Реддик не сдавался и делал шаг за шагом.
Кузнец побежал и кричал на ходу:
 - Бросай! Сумасшедший! Бросай!
Реддик недоумённо повернул голову, продолжая тянуть верёвку и спокойно сказал:
- Но нам нужна плотина. Вырвет же. Закрепить надо.
И тут вода с яростью обрушилась на сваи, раздался громкий треск свая дёрнулась и понеслась, уносимая водой, а вместе с ней и Реддик, который просто не успел отпустить канат, и бушующие чёрные потоки с жадностью поглотили его.
 Кузнец пытался высмотреть его, помочь, спасти, но не появлялась голова над водой, а прыгать туда самому было форменным безумием.
Весь следующий день искали тело и нашли его ниже по течению. Оно лежало на берегу, придавленное  обломком бревна. Весь город погрузился в молчание и никто не смел ронять в нём более пары сухих фраз.
На следующий день были похороны, и лишь на поминках молчание начало сменятся хоть какими-то разговорами. Однако, мрачная тень висела над всеми и не давала спокойно жить, требовала чего-то.
Заговорил Боунз, пытаясь прогнать эту тень:
- Да, хороший был малый Реддик. Хоть и дал маху с этой плотиной...
И показалось на миг, что вот сейчас тень уйдёт, и всё вернётся назад к весёлым речам о Реддике и его плотине.  Но лживое это было решение и каждый это понимал. Тень эта взывала к нам в наших сердцах, а сердце нельзя обмануть. И тут встал кузнец и сказал то, что было у всех на уме, но слишком тяжкие это были слова и не шли с языка:
- Да люди мы или нет, чёрт бы нас всех побрал? Снова над Реддиком потешаться, даже после его смерти?! Нет, мы не люди, а звери и даже хуже. Кто дал нам право осуждать его или смеяться над ним?! Мы лишь бесконечно болтали, пока он делал. Пускай плохо, пускай никудышно, пускай всё смыло водой,  но он ДЕЛАЛ, а мы только говорили, говорили и говорили! Ни разу не слышал я, чтобы болтовнёй строили плотины, иначе, право, было бы уже у нас десять плотин в Нордисте! Не делом, ни советом не помогли мы ему, пускай и знали "как правильно"! Да чего стоит это "правильно", если мы даже ради себя не готовы пальцем пошевелить. Ведь плотина, которую строил Реддик, нужна была всем нам! А мы не только не были ему благодарны, а только понукали его, понукаем даже теперь, - он схватился за волосы будто хотел вырвать их. Лицо его исказилось и виделся в нём стыд, такой стыд, какой испытывали все здесь, и испытывали уже давно, да только прятали его за насмешками. Наконец он отпустил волосы и сказал: - Нет, больше мы зверьми не будем! Пойдёмте, нам надо достроить плотину Реддика!
Сначала вышел он, а за ним молча потянулись все остальные. Стоит ли говорить, что первая плотина, которую мы сделали, была никудышная, а уж то, что наворотил Реддик вообще никогда бы плотиной не стало. Мы вызывали инженера и сами трудились не покладая рук, а на следующий год построили плотину, что стоит там поныне. А всё же сделал её Реддик... И чтобы помнить и не забывать, каждый год мы все вместе чиним плотину и никто не отлынивает в этот день.
Виктор закончил рассказ. Было уже поздно и за окном было темным темно. Он оказался прав - после этого рассказа усталость от труда была приятной, а получил я в итоге куда больше, чем отдал. Удивительно, как мудрость человеческую ты находишь там, где менее всего её ждёшь. Я поблагодарил Виктора за рассказ.
- После тяжёлого труда положен тяжёлый отдых - усмехнулся Виктор. - А у вас глаза так и липнут, господин скучальщик!
Он проводил меня до гостиницы, где мы и простились. Но перед уходом он сказал:
- Обещаю, что некоторые мои истории не такие грустные, а вовсе даже преступно весёлые.  Но хороший рассказчик без хорошего слушателя, как повозка без колёс. Так что здесь вам всегда будут рады.