Крестоносец русской свободы

                СТРУВЕ ПЕТР БЕРНГАРДОВИЧ
                (1870-1944)
              Философ, политический деятель, экономист, историк


000
Невозможный и нестерпимый.
(П.Н. Милюков)
000
Вульгарный торгаш идеями.
(В.Д. Осипов)
000
Марксист-пройдоха.
(В.Д. Осипов)
000
Неуемный политический нахал и ревизионистский попугай.
(В.Д. Осипов)
000
Потенциальный шпион российской буржуазии.
(В.Д. Осипов)
000
Крестоносец русской свободы.
(Прозвище)
000
Беспокойный мыслитель.
(А.В. Тыркова-Вильямс)
000
В мыслях Струве был очень смелый человек. Иногда его смелость переходила в подлинное дерзание. Он не боялся думать вслух, выбрасывать не до конца выношенное, особенно когда был захвачен новой идеей, когда его неутомимый ум искал новой постановки, новых решений. Найдя их или только еще их нащупывая, он, что называется, пер напролом, не боялся ударов, ни слева, ни справа.
(А.В. Тыркова-Вильямс)
000
В нем не было и тени умственной лени.
(А.В. Тыркова-Вильямс)
000
Для Струве не было ничего раз навсегда, никаких незыблемых политических или экономических выводов. Его сила, его редкое интеллектуальное обаяние состояло в том, что в его неугомонном мозгу вдруг разверзались шлюзы, прежние наслоения смывались, на их место из глубины всплывали новые обобщения, если не озарения.
(А.В. Тыркова-Вильямс)
000
На парламентской трибуне этот публицист, так упорно боровшийся за то, чтобы в России явилась возможность высказаться в парламенте, оказался совершенно беспомощен.
(А.В. Тыркова-Вильямс)
000
Ненасытный книжник.
(А.В. Тыркова-Вильямс)
000
Он будил, толкал, тревожил, сердил, заставлял и других шевелить мозгами, не давал остановиться на застывших формах. Для публициста и мыслителя такое беспокойство мысли было ценным даром.
(А.В. Тыркова-Вильямс)
000
Он всегда больше жил книгами, людей замечал не сразу и на них смотрел через подзорную трубу, как на далекие явления природы. Диалектические тонкости были ему ближе, понятнее, чем человеческие чувства и волнения. Рассеянный, погруженный в свои мысли, в себя, он нередко проходил мимо людей, как мимо травы.
(А.В. Тыркова-Вильямс)
000
Он первый находил оправдание, объяснение, выражение для еще не оформленных изменений  в общественных настроениях. Он облекал их в слова, часто очень убедительные, острые, как лозунг. Это привлекало к нему как к мыслителю, как к публицисту, но мешало ему стать влиятельным политиком.
(А.В. Тыркова-Вильямс)
000
Струве был слишком полон неожиданностей.
(А.В. Тыркова-Вильямс)
000
Струве всегда отсутствует.
(А.В. Тыркова-Вильямс)
000
Струве многих подкупал неугомонностью мысли. Для него не было окончательных, застывших форм. Он все проверял, переворачивал, перекапывал. Начав с марксизма и материализма, он через радикализм и идеализм дошел до православия и монархизма.
(А.В. Тыркова-Вильямс)
000
У него была отличная память, в особенности книжная. Он запоминал акты, аргументы, цифры, подробности полемики, мысли, мог цитировать целые страницы. Все это не лежало сырым грузом, а непрерывно переваривалось в его емкой мозговой лаборатории. Напряженная энергия его мысли рассыпала искры, будила, заставляла мозги шевелиться. История, политика, экономика, философия, до известной степени литература – всем этим Струве был пропитан, всем делился с теми, кто готов был его слушать, кто способен был поспевать за быстрым бегом его мыслей. Их нельзя было ни остановить, ни перебить.
(А.В. Тыркова-Вильямс)
000
У Струве была плохая дикция, неприятная манера то выкрикивать, то повторять отдельные слова, подчеркивая их взмахами то одной, то обеих рук. Одних это смешило, других раздражало. Но если, не обращая внимания на внешнюю неприбранность его речи, прислушаться к тому, что он говорил, сквозь беспорядочную дикцию доносился своеобразный ритм его своеобразных мыслей.
(А.В. Тыркова-Вильямс)
000
У Струве были проблески подлинного государственного чутья.
(А.В. Тыркова-Вильямс)
000
Физически Петр Бернгардович был человек мягкотелый, непригодный для спорта, даже для прогулок.
(А.В. Тыркова-Вильямс)
000
Что бы Струве ни делал, с кем бы ни говорил, он почти никогда не отдавал беседе всего внимания, думал еще о чем-то другом, пока на него не нападал припадок интеллигентной ярости, чаще всего полемической. Тогда он вдруг на лету схватывал слова своего собеседника и отвечал по существу. У него и в теле было беспокойство. Он вертелся на стуле, отворачивался от того, с кем говорил, хватал разные предметы со стола и бесцельно их крутил, делал руками странные движения в воздухе, неожиданно обрывал фразы. И вдруг громко смеялся, часто без всякого к тому повода. Вцеплялся в какое-нибудь выражение и долбил его как одержимый.
Все это делало его подчас смешным, иногда несносным.
(А.В. Тыркова-Вильямс)
000
Я западник и потому – националист. Я западник и потому – государственник.