Поэт иосиф джугашвили

(о И.В.Сталине: 1879 – 1953)

 
"Сталин сохранил Россию,
показал, что она значит для мира.
Поэтому я, как православный христианин
и русский патриот низко кланяюсь Сталину"
(Архиепископ Лука, в миру Войно-Ясенецкий)

 
Во время учебы в Тифлисской духовной семинарии юный Иосиф Джугашвили с 15 лет был связан с подпольными просветительскими кружками  русских марксистов, он сам вёл пропагандистский кружок молодых рабочих в мастерских Закавказской железной дороги. Тогда Иосиф  написал несколько стихотворений.  Он пришел в редакцию журнала «Иверия» («Грузия») и предложил их для публикации. Принял его сам редактор Илья Чавчавадзе, побеседовал и направил автора к секретарю редакции Григорию Кипшидзе, который отобрал для публикации пять стихотворений. Они были напечатаны в июне-декабре 1895 года в газете "Иверия" (№№123, 203, 218, 234 и 280), последнее – 28 июля 1896 года в №32 газеты "Квали".  Стихотворение, посвященное Р.Эристави, было перепечатано в 1899 году в юбилейном сборнике Р.Эристави, а в 1907 году - в изданной М. Келенджеридзе "Грузинской хрестоматии или сборнике лучших образцов грузинской словесности", где его стихи соседствовали с поэтическими произведениями известных грузинских поэтов Церетели, Руставели, Чавчавадзе.

 
***

И это были талантливые стихи. Молодой человек следовал лучшим образцам своего века, поэтическому наследию Пушкина и Лермонтова. Памятник Александру Сергеевичу стоял перед зданием семинарии, где учился Джугашвили,  но поэзией Иосиф увлекся еще в Гори, он «писал экспромтом и товарищам часто отвечал стихами».

В 2005 году одно из крупных американских издательств опубликовало два стихотворения Сталина под таким заголовком: «Сын сапожника и прачки обладал удивительными способностями».

 

В советские годы, при жизни Сталина, его  стихи не публиковались. Правда, к 70 – летию Иосифа Виссарионовича, Лаврентий Берия поручил Борису Пастернаку и Арсению Тарковскому перевести его юношеские стихи. По разным сведениям, они перевели от 22 до нескольких  десятков  его стихотворений. Имя автора они не знали. Кто-то из переводчиков, понимая серьезность стихотворных строчек, сказал: «Этому человеку вручат сталинскую премию первой степени». 

Узнав о том, что Берия готовит его стихи к публикации, Сталин приказал прекратить работу.

 

 ***

Стихотворение "Утро" ("Дила") вошло по рекомендации Ильи Чавчавадзе в изданный в 1916 году Якобом Гогебашвили учебник родного языка "Деда эна".

      

Бутон расцвёл, и роза,

                наклонившись,

                к фиалке прикоснулась...

 

Этими строками начинается стихотворение "Утро". В 1957 году оно вновь было перепечатано в сборнике "Деда Эна". В Грузии этот сборник считают своего рода букварём, по которому дети учатся читать и писать. Все годы издания (с 1876 года)  он являлся кладезем народной мудрости и знаний. Стихотворение    «Утро», опубликованное в  сборнике,  близко традиционной грузинской поэзии XIX века. В нём можно найти элементы персидской поэзии (розы, соловьи), византийских гимнов, романтизма и русского гражданского стиха.

Сосело – так подписывал свои стихотворения молодой поэт  Иосиф Джугашвили. Написаны  они  грамотно и вдохновенно, раскрывают душу, образованность, традиции и культуру, грузинский темперамент юноши.

Совсем не случайно патриарх грузинской литературы и общественной мысли Илья Чавчавадзе согласился напечатать "Утро" и ещё несколько стихотворений в редактируемой им газете "Иверия" в 1895 году.

Тёплые воспоминания о классике грузинской литературы Илье Григорьевиче Чавчавадзе Иосиф Сталин сохранял всю свою жизнь.  В беседе с кинорежиссёром М.Чиаурели, И.В. Сталин заметил: «Не потому ли мы проходим мимо Чавчавадзе, что он из князей? А кто из грузинских писателей дал такие страницы о феодальных взаимоотношениях помещиков и крестьян, как Чавчавадзе? Это была, безусловно, крупнейшая фигура среди грузинских писателей XIX и начала XX века».

Одна из самых ранних публикаций Сосо (так звали Сталина в детстве)  – стихотворение "Луне".  Он ассоциирует небесный объект с живым существом, способным «с улыбкой нежною» склониться «к земле, раскинувшейся сонно», и оптимистично утверждает, что «...кто был однажды повергнут в прах и угнетен, еще сравнится с Мтацминдой, своей надеждой окрылен». Стихотворение  пронизано чувством уверенности: синтаксис не прерывист, образы цельны. Уже в этом произведении наме-чается контраст между буйством природы и человека, с одной стороны, и гармоничностью птиц, музыки, певцов-поэтов – с другой.

 

 В другом стихотворении он отдает дань лирической патетике, провозглашая: «Цвети, о Грузия моя! Пусть мир царит в родном краю!».  А в строчках, посвященных Рафаэлу Эристави, приоткрывает созвучие мыслям грузинского писателя: «Когда крестьянской горькой долей, певец, ты тронут был до слез, с тех пор немало жгучей боли тебе увидеть довелось». Это стихотворение — наглядный пример элементов его словесной формы, включавшей использование характерного повторения стихотворного ряда: «Когда ты ликовал, взволнован величием своей страны...», «когда отчизной вдохновенный, заветных струн касался ты...».

Уважение к труду крестьянина, впитанное им с детства, ярко выражено в строках о старце, который «проходил по полю шквалом — сноп валился за снопом». И автор не скрывает своего сожаления перед неизбежностью человеческого увядания: «Постарел наш друг Ниника, сломлен злою сединой — плечи мощные поникли, стал беспомощным герой. Вот беда!..»

Его образы сравнимы с образами и настроениями юношеских пушкинских стихов, присущими романтической поэтике, но у него нет стихов о любви в ее прямом, нарицательном смысле. Такие чувства еще не задели струны его сердца. Он обращается к ночному светилу неоднократно и, очевидно, не случайно — это единственный завораживающий объект, доступный для наблюдения из окна спальни воспитанников семинарии.

Теме отвергнутого своей землёй пророка посвящено  стихотворение – "Пророк". Оно было опубликовано в газете "Иверия" на Рождество 1895 года. Сосо тогда только-только исполнилось шестнадцать лет. Эта тема отвергнутого пророка была популярна в России и в Грузии. Здесь молодой поэт развивает мысль Лермонтова, кстати говоря, высказанную им в стихотворении "Ангел" тоже в шестнадцатилетнем возрасте: мысль о том, что "звуки небес" несравнимы со "скучными песнями земли". И всё же "Пророк" Сталина  – стихотворение глубоко грузинское, оно восходит к образу героя, типичного для грузинского фольклора. Стихотворение "Пророк" ещё раз убедительно подтвердило не-сомненный талант поэта, показало незаурядную личность молодого человека. И можно лишь пожалеть, что Иосиф предпочёл революционную деятельность поэзии, взяв псевдоним «Коба» в честь вымышленного героического кавказца. Имя «Сталин» появилось намного позже.

Рассказывая о Сталине-поэте и литераторе нельзя не говорить о годах его юношества, о времени и обществе, окружавшего его. Они были питательной средой для его творчества. Но говорить об этом нелегко. Документов сохранилось крайне мало. Сталин почти 20 лет находился в подполье, ссылках и тюрьмах, не имел постоянного дома и не смог сохранить какие-то архивные свидетельства того времени.

Начнём с того, что сначала было  Горийское духовное училище, которое он закончил в июле 1894 года  и  был отмечен как лучший ученик. Вот выдержка из его аттестата:

«Воспитанник Горийского духовного училища Джугашвили Иосиф… поступил в сентябре 1889 года в первый класс училища и при отличном поведении (5) оказал успехи: По Священной истории Ветхого Завета            — (5)

По Священной истории Нового Завета        — (5)

По Православному катехизису           — (5)

Изъяснению богослужения с церковным уставом — (5)

Языкам: 

русскому с церковнославянским          — (5)

греческому          — (4) очень хорошо

грузинскому        — (5) отлично

Арифметике       — (4) очень хорошо

Географии           — (5)

Чистописанию   — (5)

Церковному пению:      

русскому  — (5) и грузинскому  — (5)».

 

Соученик Сталина Д.Гогохия вспоминал: «На выпускных экзаменах Иосиф особенно отличился. Помимо аттестата с круглыми пятёрками, ему выдали похвальный лист». В том же году он блестяще сдаёт приёмные экзамены и начинает учиться в православной  духовной семинарии в Тифлисе (Тбилиси). Успехам в учебе способствовала феноменальная память, которая сохранилась до конца его дней. Об этом, например, свидетельствует Ворошилов, рассказывавший как Сталин на память читал большие отрывки из различных литературных произведений. Максим Горький говорил французскому писателю Р.Роллану, что «прочитав страницу», Сталин «повторяет её наизусть почти без ошибок».

Учеба в духовной семинарии была доступным образованием, которое могли ему дать родители. Но они сумели показать ему богатую культуру грузинского народа, через дедушку и бабушку он познакомился со старозаветными правилами и древними пре-даниями, легендами и сказками, песнями Грузии. Он узнал легенду про Амирана -  грузинского героя, подобного греческому Прометею, прикованному к скале в горном ущелье недалеко от Гори. В Сурамской крепости был живьем замурован юный Зураб, пожертвовавший собой, чтобы крепость была достроена. Так молодой Сосо познавал историю родной Грузии.

Он хорошо пел и знал много народных песен. В училище преподаватели заметили эту его способность и пригласили его петь в хоре. Преподаватель Г. И. Елисабедашвили вспоминал: «У этого очень одаренного мальчика был приятный высокий голос – дискант. За два года он так хорошо усвоил ноты, что свободно пел по ним. Вскоре он стал помогать дирижеру и руководил хором… мы исполняли вещи таких композиторов, как Бортнянский, Турчанинов, Чайковский… Сосо хорошо пел в хоре учеников духовного училища. Обычно он исполнял дуэты и соло. Часто заменял регента хора». До конца дней Сталин сохранил любовь к грузинской песне. У него дома была хорошая коллекция пластинок с записями народных грузинских песен. Более всего по свидетельствам его современников он любил слушать песни «Сулико» и «Цицинатела».

Родители Сосо Джугашвили сумели привить в нем уважение к книге. Он рано освоил грузинскую азбуку. Впоследствии много и страстно читал. Одними из первых были книги «Витязь в тигровой шкуре» Руставели, Легенды о Великом  Моурави – Гергии Саакадзе, «Сумарская крепость»  Чонкадзе, «Отцеубийцы» А.Казбеги – в нём автор изобразил борца за свободу народов Кавказа по имени Коба. Этот герой стал его кумиром. Тогда, видимо, и себя Иосиф стал именовать этим именем. Позднее его предпочтение было отдано поэмам и рассказам И.Чавчавадзе, В. Пшавелы, А. Церетели, Д. Чонкадзе, Р. Эристави. Он знал и литературу других народов России, Западной Европы и США. В семинарии он читал Шекспира, Шиллера, Теккерея. Немного позднее познакомился с произведениями Ибсена, Франса, Брет-Гарта, Альфонса Доде и многих других писателей. А.А.Громыко, министр иностранных дел СССР, писал: «Судя по моим некоторым наблюдениям, Сталин был знаком с книгами Шекспира, Гейне, Бальзака, Гюго, Ги де Мопассана – и последнего очень хвалил…».  Из писателей русской литературы он любил Гоголя, Салтыкова-Щедрина, Чехова. Особенно ценил Чехова за сложные характеры героев его произведений. «Мцыри» Лермонтова читал ещё во время учёбы в семинарии. По воспоминаниям современников Сталина, он любил цитировать фрагменты из произведений Гоголя, Пушкина, Кольцова, Некрасова.

 

***

С 1896 года на протяжении двух лет  в Тифлисской духовной семинарии он руководит нелегальным марксистским кружком учащихся. Кружок собирался на квартире Вано Стуруа в доме № 194 по улице Елизаветинская.  А с 1898 года Иосиф Виссарионович вступает в грузинскую социал-демократическую организацию «Месаме - даси» («Третья группа»). В октябре-декабре 1898 года, по мере увлечения общественно-политической деятельностью, Иосиф Джугашвили, при всех своих незаурядных способностях, становится одним из самых недисциплинированных семинаристов: 9 октября – карцер за отсутствие на утренней молитве, 11 октября – карцер за нарушение дисциплины во время литургии, 25 октября – снова карцер за опоздание из отпуска на три дня, 1 ноября – строгий выговор за то, что не поздоровался с преподавателем С.А. Мураховским, 24 ноября – строгий выговор за то, что смеялся в церкви, 16 декабря – карцер за пререкание во время обыска.

Впоследствии, вспоминая этот период своей жизни, он скажет: «Из протеста против издевательского режима и иезуитских методов, которые имелись в семинарии, я готов был стать и действительно стал революционером, сторонником марксизма, как действиительно революционного учения».

В 1898 – 1899 годах И.В. Сталин руководит в железнодорожном депо кружком, в состав которого входят Василий Баженов, Алексей Закомолдин, Леон Золотарёв, Яков Кочетков, Пётр Монтин (Монтян). В качестве пропагандиста «товарищ Сосо» проводит занятия в рабочих кружках на обувной фабрике Адельханова, на заводе Карапетова, на табачной фабрике Бозарджианца, а также в Главных тифлисских железнодорожных мастерских.

Революционная пропаганда привела к тому, что 14 – 19 декабря состоялась шестидневная забастовка рабочих-железнодорожников, вдохновителем которой был семинарист «товарищ Сосо».       

29 мая 1899 года принимается решение об исключении Иосифа Джугашвили из семинарии с мотивировкой «за неявку на экзамены по неизвестной причине». Фактически – за пропаганду марксизма среди семинаристов и рабочих железнодорожных мастерских.

В 1901 году, когда И.В. Сталин целиком погружается в революционную работу, организовывает демонстрации и забастовки рабочих в Тифлисе, создаёт вместе с Ладо Кецховели при финансовой помощи бакинского «Саввы Морозова» - купца первой гильдии Петроса Багирова подпольную большевистскую типографию «Нина», создаёт сначала Тифлисский, а затем и Батумский комитеты РСДРП ленинско-искровского направления, а ровно через полгода последует его первый арест.

В 1907 году И.В. Сталин, будучи в розыске на нелегальном положении, выпускает газеты «Мнатоби», «Чвени Цховреба», «Дро», участвует в работе V Лондонского съезда РСДРП,  в Баку  редактирует газеты «Бакинский пролетарий» и «Гудок».

Но клевета и ложь преследовали Сталина всю его жизнь, не говоря уже о пасквилях, распространяемых о нем после его смерти. В парижской газете Керенского «Дни» в номерах за 22 и 24 января 1928 года эмигрант Семен Верещак, бывший эсер, опубликовал о Сталине два фельетона. Он писал:

«Я был еще совсем молодым, когда в 1908 году бакинское жандармское управление посадило меня в бакинскую Баиловскую тюрьму. Тюрьма, рассчитанная на 400 человек, содержала тогда более 1500 заключенных.

Однажды в камере... появился новичок. И когда я спросил, кто этот товарищ, мне таинственно сообщили: «Это Коба».

Живя в общих камерах, поневоле сживаешься с людьми и нравами. Тюремная обстановка накладывает свой отпечаток на людей, особенно на молодых, берущих примеры со старших. Бакинская же тюрьма имела огромное влияние на новичков. Редкий молодой рабочий, выйдя из этой тюрьмы, не делался профессионалом-революционером. Это была пропагандистская и боевая революционная школа. Среди руководителей собраний и кружков выделялся и Коба как марксист. В синей косоворотке, с открытым воротом, всегда с книжкой. В личных спорах Коба участия не принимал и всегда вызывал каждого на «организованную дискуссию». Эти «организованные дискуссии» носили перманентный характер.

Марксизм был его стихией, в нем он был непобедим. Не было такой силы, которая выбила бы его из раз занятого положения. На молодых партийцев такой человек производил сильное впечатление. Вообще же в Закавказье Коба слыл как второй Ленин. Отсюда его совершенно особая ненависть к меньшевикам. По его мнению, всякий, называющий себя марксистом, но толкующий Маркса не по большевистски — прохвост. Он всегда активно поддерживал зачинщиков. Это делало его в глазах тюремной публики хорошим товарищем. Когда в 1909 году, на первый день Пасхи, 1-я рота Сальянского полка пропускала сквозь строй, избивая, весь политический корпус, Коба шел, не сгибая головы под ударами прикладов, с книжкой в руках»...

 

 ***

О нахождении в ссылках  Сталина в древнем северном городке Сольвычегодске Вологодской губернии  и  в селе Монастырское, и в станке Курейка Туруханского  края  расскажем чуть подробнее.

Иосиф Виссарионович Джугашвили отбывал ссылку в Сольвычегодске  дважды: первый раз с 27 февраля по 24 июня 1909 года, второй — с 29 октября 1910 по 6 июля 1911 года.

Во время первой ссылки он жил в доме крестьянина Григорова, но через 116 дней с помощью местных жителей, переодевшись в женское платье, Иосиф бежал на лодке через Вычегду, затем он добрался до Котласа.[1] Ну, а далее  - он опять в Закавказье. Второе пребывание в Сольвычегодской ссылке было отбыто Джугашвили полностью. Проживал в доме крестьянки Кузаковой (теперь здесь открыт мемориальный музей И.В.Сталина).

По проходному свидетельству от 6 июля 1911 года  он направлялся в Вологду под гласный надзор полиции.

Иван Голубев, отбывавший ссылку в 1910 году также в Сольвычегодске, писал: «Мы получали довольно много художественной литературы, журналов и газет: «Русские ведомости», «Русское слово» или «Утро России», «Киевскую мысль», доставляли и «Новое время». Журналы: «Новый мир», «Русское богатство», «Вестник Европы». Сборник «Знание», а как известно в «Знании» печатались М. Горький, Л. Андреев, Скиталец, Бунин, Гусев-Оренбургский и др… У нас имелись сочинения и таких авторов, как Л.Толстой, А.Франс, Ибсен, Куприн, Брюсов, Арцыбашев, Сологуб, Мережковский, Пшибышевский, наконец, «Красная звезда» и «Инженер Менни» Богданова и даже «Конь бледный» Ропшина (Савинкова)».

Другой ссыльный говорил, что «на столе Иосифа Виссарионовича среди других книг почти всегда можно было найти Салтыкова-Щедрина, Чехова, которых он очень любил и часто цитировал». Сталин критично относился к Мережковскому и Пшибышевскому, да и «других не щадил». Имеются в виду произведения декадентской литературы. По воспоминаниям Голубева, Сталин удивлял своей осведомленностью в художественной литературе и «много рассказывал о том, как работали над своими произведениями Пушкин и Толстой, собирая и изучая материал», с увлечением читал исторические книги, в частности Ключевского.

Однажды Сталин превратил беседу о стихотворениях одного из ссыльных в целую лекцию о роли художественной литературы и поэзии.

Жандармерия доносила, что за 3 месяца и 22 дня в вологодской ссылке Сталин посетил местную библиотеку 17 раз.

В Туруханской заполярной ссылке Иосиф Виссарионович находился четыре года -  с июля 1913 года по февраль 1917 года.

Это была его самая длительная и суровая ссылка. Девять месяцев зима, морозы до 45 градусов и короткое лето, изобилующее мошкарой и комарьем.  Возможно, здесь он делал литературные заметки, как предполагают многие биографы Сталина, например, Адам Улам, Юрий Емельянов и др.  Писал тогда он или не писал, сегодня утверждать трудно – нет документальных подтверждений, а вот времени для размышлений там было достаточно.

Позднее Сталин иногда рассказывал притчи  из жизни жителей Туруханского края.

Первую притчу он рассказал  на XV съезде ВКП(б) в декабре 1927 года:
«Видели ли вы гребцов, гребущих честно, в поте лица, но не видящих того, куда их несет течение? Я видел таких гребцов на Енисее. Это – честные, неутомимые гребцы. Но беда их состоит в том, что они не видят и не хотят видеть того, что их может прибить волной к скале, где им грозит гибель. То же самое бывает с некоторыми нашими товарищами. Гребут честно, не покладая рук, плывут плавно, отдаваясь течению, а куда их несет, не только не знают, но даже не хотят знать».

 

Вторую притчу он привёл в своем докладе «О правом уклоне в ВКП(б) в апреле 1929 года. Он говорил:  «Видели ли вы рыбаков перед бурей на большой реке, вроде Енисея? Я их видел не раз. Бывает, что одна группа рыбаков перед лицом насупившей бури мобилизует все свои силы, воодушевляет своих людей и смело ведет лодку навстречу буре: «Держись, ребята: крепче за руль, режь волны, наша возьмет!». Но бывает и другой сорт рыбаков, которые, чуя бурю, падают духом, начинают хныкать и деморализуют свои же собственные ряды: «Вот беда, буря наступает, ложись, ребята, на дно лодки, закрой глаза, авось как-нибудь вынесет на берег».

 

Третью притчу Сталин рассказал 4 мая 1935 года, выступая перед выпускниками Академии Красной Армии: «Я вспоминаю случай в Сибири, где я был одно время в ссылке. Дело было весной, во время половодья. Человек тридцать ушло на реку ловить лес, унесенный разбушевавшейся громадной рекой. К вечеру вернулись они в деревню, но без одного товарища. На вопрос о том, где же тридцатый, они равнодушно ответили, что тридцатый «остался там». На мой вопрос: «Как же так, остался?» - они с тем же равнодушием ответили: «Чего-ж там ещё спрашивать, утонул, стало быть». И тут же один из них стал торопиться куда-то, заявив, что «надо бы пойти кобылу напоить». На мой упрек, что они скотину жалеют больше, чем людей, один из них ответил при общем одобрении остальных: «Что ж нам жалеть людей-то? Людей мы завсегда сделать можем. А вот кобылу… попро-буй-ка сделать кобылу». К изложенному Сталин делает заключение: «Вот вам штрих, может быть малозначительный, но очень характерный. Мне кажется, что равнодушное отношение некоторых наших руководителей к людям, к кадрам и неумение ценить людей является пережитком того странного отношения людей к людям, которое сказалось в только что рассказанном эпизоде в далекой Сибири».

 

***

В зрелые годы жизни Сталин стихов не писал, но всегда их читал, при этом он не признавал модерн: символизм, декаденс, космополитизм. 

Сталин  имел духовно-религиозное (хотя и не законченное) образование. Как справедливо отметил русский духовный писатель о. Димитрий Дудко:

 

“Если с Божеской точки посмотреть на Сталина, то это в самом деле был особый человек, Богом данный, Богом хранимый... Сталин сохранил Россию, показал, что она значит для всего мира. Сталин с внешней стороны атеист, но на самом деле он верующий человек. Не случайно в Русской Православной Церкви ему пропели, когда он умер, даже "Вечную память", так случайно не могло произойти в самое безбожное время. Не случайно он и учился и в Духовной Семинарии, хотя и потерял там веру, но чтоб по-настоящему ее приобрести. А мы этого не понимаем... Но самое главное все-таки, что Сталин по-отечески заботился о России”.

 

В квартире Сталина в Кремле и на его дачах были большие библиотеки, содержавшие преимущественно литературу по истории, философии, экономике. Книги постоянно использовались, Сталин читал и делал пометки на полях. Люди, которым довелось видеть написанные его рукой письма, статьи и постановления, высоко оценивали его интеллектуальные возможности. Правка Сталина на текстах многих документов была точ-на и позволяла видеть в нем тонкого политического деятеля, хорошего стилиста, отлично владевшего русским языком. Пометки Сталина на страницах сотен книг его библиотеки свидетельствовали о широте его знаний, о том, что он читал не только труды марксистов, но и произведения многих зарубежных ученых. С большим презрением Сталин относился к атеистической литературе. В одной из своих записок 1920-х годов он называет ее “ан-тирелигиозной макулатурой”.

Сталин любил старинные русские песни и нередко их пел.

***

И еще об одном факте стоит сказать: известно, что Сталин приложил руку к значительной правке текста Гимна СССР, подготовленного С.В.Михалковым и Г.А.Эль-Регистаном в 1943 году, но от соавторства отказался категорически.

Завершая эти заметки, приведем известные слова, которые напомнил один из посетителей Гайдпарка в Интернет Иосиф Куралов: он «ушел, оставив нам в наследство шинель, сапоги и Великую Державу». [2]

 

 

СТИХИ  ИОСИФА ДЖУГАШВИЛИ

(1895 – 1896 годы)

 

Авторы перевода стихов молодого поэта о родном крае, о Грузии на русский язык с языка оригинала, к сожалению, достоверно не известны. Источником  публикуемых стихотворений являются сочинения И.В.Сталина, том 17, Тверь: Научно-издательская компания «Северная корона», 2004. С. 1 – 6.

 

ЛУНЕ

 

Плыви, как прежде, неустанно

Над скрытой тучами землей,

Своим серебряным сияньем

Развей тумана мрак густой.

 

К земле, раскинувшейся сонно,

С улыбкой нежною склонись,

Пой колыбельную Казбеку,

Чьи льды к тебе стремятся ввысь.

 

Но твердо знай, кто был однажды

Повергнут в прах и угнетен,

Еще сравняется с Мтацминдой,

Своей надеждой окрылен.

 

Сияй на темном небосводе,

Лучами бледными играй

И, как бывало, ровным светом

Ты озари мне отчий край.

 

Я грудь свою тебе раскрою,

Навстречу руку протяну

И снова с трепетом душевным

Увижу светлую луну.

 

Иверия. 1895. № 123 (на груз. языке). Иосиф Сталин. Стихи. М., 1997. С. 1. Примечание: Мтацминда – горный массив. [c.247]

            

 

 

*  *  *

 

Поэту,

певцу крестьянского труда,

князю Рафаэлу Эристави

 

Когда крестьянской горькой долей,

Певец, ты тронут был до слез,

С тех пор немало жгучей боли

Тебе увидеть привелось.

 

Когда ты ликовал, взволнован

Величием своей страны,

Твои звучали песни, словно

Лились с небесной вышины.

 

Когда, Отчизной вдохновленный,

Заветных струн касался ты,

То, словно юноша влюбленный,

Ей посвящал свои мечты.

 

С тех пор с народом воедино

Ты связан узами любви,

И в сердце каждого грузина

Ты памятник воздвиг себе.

 

Певца Отчизны труд упорный

Награда увенчать должна:

Уже пустило семя корни,

Теперь ты жатву пожинай.

 

Не зря народ тебя прославил,

Перешагнешь ты грань веков,

И пусть подобных Эристави

Страна моя растит сынов.

 

Иверия. 1895. № 203 (на груз. языке).

Иосиф Сталин. Стихи. С. 3.

 

 

* * *

Ходил он от дома к дому,

Стучась у чужих дверей,

Со старым дубовым пандури,

С нехитрою песней своей.

 

А в песне его, а в песне –

Как солнечный блеск чиста,

Звучала великая правда,

Возвышенная мечта.

 

Сердца, превращенные в камень,

Заставить биться сумел,

У многих будил он разум,

Дремавший в глубокой тьме.

 

Но вместо величья славы

Люди его земли

Отверженному отраву

В чаше преподнесли.

 

Сказали ему: “Проклятый,

Пей, осуши до дна...

И песня твоя чужда нам,

И правда твоя не нужна!”

 

          Иверия. 1895. № 218 (на груз. языке). Иосиф Сталин. Стихи. С. 6.

Примечание: Пандури – музыкальный  щипковый инструмент. 

 

Известен другой перевод этого стихотворения, принадлежащий Ф.И. Чуеву (См.: Чуев Ф. Молотов: Полудержавный властелин. М., 2002. С. 314):

            

Он бродил от дома к дому,

словно демон отрешенный,

и в задумчивом напеве

правду вещую берег.

Многим разум осенила

эта песня золотая,

и оттаивали люди,

благодарствуя певца.         

Но очнулись, пошатнулись,

переполнились испугом,

чашу, ядом налитую,

приподняли над землей

и сказали: – Пей, проклятый,

неразбавленную участь,

не хотим небесной правды,

легче нам земная ложь.

 

 

* * *   

Когда луна своим сияньем

Вдруг озаряет мир земной

И свет ее над дальней гранью

Играет бледной синевой,

 

Когда над рощею в лазури

Рокочут трели соловья

И нежный голос саламури

Звучит свободно, не таясь,

 

Когда, утихнув на мгновенье,

Вновь зазвенят в горах ключи

И ветра нежным дуновеньем

Разбужен темный лес в ночи,

Когда беглец, врагом гонимый,

Вновь попадет в свой скорбный край,

Когда, кромешной тьмой томимый,

Увидит солнце невзначай, –

 

Тогда гнетущей душу тучи

Развеют сумрачный покров,

Надежда голосом могучим

Мне сердце пробуждает вновь.

 

Стремится ввысь душа поэта,

И сердце бьется неспроста:

Я знаю, что надежда эта

Благословенна и чиста!

 

          Иверия. 1895. № 234 (на груз. языке). Иосиф Сталин. Стихи. С. 4

 Примечание: Саламури – духовой музыкальный инструмент.

 

 

УТРО

 

Раскрылся розовый бутон,

Прильнул к фиалке голубой,

И, легким ветром пробужден,

Склонился ландыш над травой.

 

Пел жаворонок в синеве,

Взлетая выше облаков,

И сладкозвучный соловей

Пел детям песню из кустов:

 

“Цвети, о Грузия моя!

Пусть мир царит в родном краю!

А вы учебою, друзья,

Прославьте Родину свою!”

 

          Иверия. 1995. № 280 (на груз. языке). Иосиф Сталин. Стихи. С. 2.

         

          Примечание: Известен другой перевод этого стихотворения:

            

Рядом с фиалкой-сестрой

Алая роза раскрылась.

Лилия тоже проснулась

И ветерку поклонилась.

 

В небе высоко звенели

Жаворонка переливы,

И соловей на опушке

Пел вдохновенно, счастливо:

 

“Грузия, милая, здравствуй!

Вечной цвети нам отрадой!

Друг мой, учись и Отчизну

Знаньем укрась и обрадуй”.

 

 

* * *

 

Постарел наш друг Ниника,

Сломлен злою сединой.

Плечи мощные поникли,

Стал беспомощным герой.

 

Вот беда! Когда, бывало,

Он с неистовым серпом

Проходил по полю шквалом –

Сноп валился за снопом.

 

По жнивью шагал он прямо,

Отирая пот с лица,

И тогда веселья пламя

Озаряло молодца.

 

А теперь не ходят ноги –

Злая старость не щадит…

Все лежит старик убогий,

Внукам сказки говорит.

 

А когда услышит с нивы

Песню вольного труда,

Сердце, крепкое на диво,

Встрепенется, как всегда.

 

На костыль свой опираясь,

Приподнимется старик

И, ребятам улыбаясь,

Загорается на миг.

 

Квали. 1896. № 32 (на груз. языке). Иосиф Сталин. Стихи. С. 5.

 

 




[1] Убедительных доказательств, что он был в Котласе, откуда  уехал поездом Котлас – Вятка,  нет. Есть другая версия, по которой он,  переправившись через Вычегду в районе Козьмино, пошел через Пырскую Едому и добрался до дер. Емельяниха, где нанял извозчика и переехал в дер. Медведки Вотлажемской волости. Там переночевал и рано утром переправился через Малую Северную Двину на левый берег. Это из дошедших до нашего времени устных рассказов крестьян названных деревень. В документальном фильме 1940 года показаны графически петли его движения вблизи Котласа. В конце концов он оказался, как достоверно известно,  в Вятке.

[2] Публикуется по материалам книги «Через Котлас и далее…», составитель В.И.Плотников, Котлас, 2012 г. стр. 221 – 244.