Сёстры

                http://www.proza.ru/2009/11/06/1303    

     Все четыре сестры - следующее поколение Царевских - были толковыми, грамотными, умными. И, поскольку грамотным девушкам устроить жизнь в Анапе по-своему перспектив не было, они, когда вырастали, уезжали за судьбой в Москву или в Ленинград - учиться.
            
     Первой на поиски счастья сорвалась старшая, Нина. Стала врачом–хирургом, вышла замуж за Николая Дякина и в 1930 году родила сына Сергея. Дякин вскоре исчез и больше не появлялся…
     Второго мужа тёти Нины звали Алексеем Тимофеевичем, дядей Алёшей,  у него была смешная фамилия Ноздрань. Я долго считал его Серёжкиным папой, и потом с немалым удивлением узнал, что брат Серёжка Царевский, тётиНинин сын, вовсе даже не Алексеевич, а Николаевич, да к тому же ещё с приставкой «-Дякин»! С этой непонятностью пришлось смириться. У дяди Алёши, будто бы, была сестра Мэри, а у неё - муж Дорофей, и жили они где-то на Украине. Мама с тётей Ниной смеялись: ну и сочетание имён у мужа с женой: Мэри и Дорофей!...
                               
     Про Серёжкиного папу мама рассказывала – поначалу я думал, что про дядю Алёшу (но, скорее про того самого Дякина) - будто бы, на Гражданской войне он был ранен в сердце, и почему-то остался жив! Что пуля пробила одну стенку сердца, а вторую не пробила, и теперь сердце бьётся, работает, а при этом пуля внутри него крутится и болтается… Слышать это было удивительно! Я понимал так, что если, уж, пуля попадёт в сердце, то это – всё, конец! Да и в самом деле – могли ли с таким раненым сердцем дядю Алёшу забрать на войну в 41-м… И, тем не менее – ведь, забрали!

     Характер у тёти Нины был несколько своеобразный, она зачастую – даже когда её не спрашивали - неожиданно и не к месту высказывала своё мнение о ком-нибудь или о чём-нибудь. Так, когда я после свадьбы в первый раз привёл Жену Милу познакомить с Бабусей, представить ей, присутствовавщая при этом тётя Нина вдруг во всеуслышание громогласно объявила: «А эта Мила, действительно, очень милА!»…

       Жила тётя Нина с семьёй на канале Грибоедова в большом доме с фасадами на три стороны – треугольном в плане - на пятом этаже в очень большой коммуналке с длинным-предлинным коридором и многими в нём  лампочками. В этой квартире я впервые услышал слова «ваш свет» и «наш свет» и только позже понял, что в коридоре у всех были своя электрическая лампочка и свой выключатель. И на кухне – тоже. Оказывается, это - чтобы жильцы не ссорились, кто кому и сколько «должен за свет»!.
     А комната у тёти Нины была с тремя окнами, выходившими на канал, и балконом. Бывая у них, я очень любил смотреть с балкона на дровяные баржи под окнами – в тридцатые годы дома в Ленинграде отапливались, в основном, ещё дровами… 

     Вторую мамину сестру  тётю Лару до войны я знал мало, но потом полюбил больше всех. Уехав из Анапы, она стала учительницей, вышла замуж за дядю Колю Клименко и родила дочь Лидию (Лильку); затем появились брат Колька и за пол-года перед войной - сестра Анка. Детей своих тётя Лара держала в строгости, но при этом обладала недюжинным чувством юмора.
     Вспоминая сейчас довоенные и особенно военные годы, я понимаю, что именно она была главной в доме. Дядя Коля вовсе не был у неё под каблуком – просто они очень хорошо дополняли друг друга. Он, симпатичный и толковый украинец, был инженером, видимо, хорошим  специалистом по варке стекла. Его часто перебрасывали из одного южного города в другой на разные стекольные заводы, и семья, естественно, переезжала вместе с ним. Дедусь же с Бабусей за многие годы так привыкли жить рядом с Клименками, что вместе с ними тоже кочевали с места на место. А на летние месяцы все их внуки - дети всех дочерей - приезжали к Бабусе и Дедусю то в Новороссийск, то в Ефремов, то в Славянск, а то и в Хватовку…
     В начале 39-го года Клименки – а с ними вместе и Дедусь с Бабусей - обосновались в городе Касимове Рязанской области, и дядя Коля стал преподавать в местном Индустриальном техникуме…

       Сестра Лидия, моя будущая мама, была третьей по счёту дочерью в семье и, как и старшая Нина, решила стать врачом, уехала из Анапы в Москву учиться. Однако, поскольку она принадлежала к выходцам из «чуждого» класса (ведь её отец был учителем) – а в те годы считалось, что учителя, врачи и прочие интеллигенты принадлежат к классу эксплуататоров – в институт её не приняли. Детям эксплуататоров нужно было в течение двух - даже и трёх! - лет зарабатывать «рабочий стаж», чтобы сменить, тем самым, свою «классовую принадлежность». В течение пяти лет моя будущая мама работала курьером, уборщицей… Сначала - домработницей у одной известной в то время в Москве артистки, затем в Ленинграде - санитаркой в яслях и больницах,..
      Короче, когда стаж был заработан, мама поступила во 2-ой Медицинский институт. Окончила его и когда-то рассказывала мне про профессора Аствадцатурова, обратив моё внимание на табличку с этим именем на одной из клиник Военно-медицинской академии…

       Четвёртая сестра Ольга тоже приехала в Ленинград - к сестре. Им повезло - их приютила семья Блексмитов. Главой семьи Блексмитов был Николай Кузнецов. В своё время он участвовал в революции 1905 года и, скрываясь от преследований полиции, эмигрировал в Америку. Проработав там, прожив более десятка лет, ещё до Октябрьского переворота вернулся в Россию – но, уже под фамилией Блексмит (Чёрный кузнец) – и... Женился! Именно он и его семья помогли приезжим провинциалкам сёстрам Царевским встать на ноги.
      Младшая, Ольга устроилась чертёжницей на завод «Электросила» и через полгода вышла замуж за дядю Андрюшу Измайлова. Лысоватый, невысокого роста, он работал на той же «Электросиле» в охране (то ли в отделе гражданской обороны?), носил - это видно по фотографиям - странную полувоенную форму, чем-то похожую на военную и – «круелые», как у мамы - очки.
      В 32-ом у них родился сын Женька, а июле 41-го… Но, об этом – потом.

      Жили они на Фонтанке в квартире почти не коммунальной,.. Ну, немножко коммунальной: «до революции» вся квартира принадлежала  отцу дяди Андрюши, а теперь в одной комнате разместились чужие люди, «уплотнившие» хозяев. В двух жили  тётя Оля и дядя Андрюша с Женькой, в ещё одной - родители дяди Андрюши и в другой, совсем-совсем маленькой – тётя Ням, старая Женькина (даже ещё дядиАндрюшина - когда он был маленьким) нянька… Я всегда стремился почаще бывать у Измайловых, чтобы играть с Женькой. Но, ребёнок тихий и послушный, он иногда прятался от меня, довольно шумного и энергичного, в комнату к тёте Ням.

     В Сусанино, под Вырицей Измайловы имели «дачу». Это было необычно, и всегда хотелось не только пойти а ним в гости, но и поехать на эту дачу (или «на дачу» к маминой подруге Тамаре Минасян в Старый Петергоф). Больше ни у кого вокруг дач не было. Каждая поездка в Сусаннино становилась выдающимся событием и запоминалась надолго.
      Один раз на обратном пути из Сусанино в Ленинград - когда проезжали платформу «Воздухоплавательный Парк» -  из окна вагона поезда я увидел, как метрах в пятидесяти из огромного ангара много-много красноармейцев выводят, выносят на руках огромный дирижабль! И до этого я пару раз видел проплывавшие в небе дирижабли - само по себе выдающееся событие! - но тут-то  замечательное происходидло почти что рядом!...

                http://www.proza.ru/2018/03/08/1851