Короткометражные сценарии. Связь 2

                1.       Лифт.

Сценарий к/к фильма

Павел стоял возле лифта в обтягивающих красных трико и  ярко синей водолазке. Голову облипал тонкий желтый шлем, за спиной свисала  красная накидка.
Павел стоял тревожно, переминался,  выглядел  воодушевленным.
Георгий, мужчина лет тридцати,  осторожно встал за ним, поинтересовался.
- Ты чего так оделся?
Павел  обернулся, нервно облизнулся, снова повернулся к лифту.
- Сегодня это  - ракета.
Георгий встревожился.
- Ты летишь на лифте? Я тогда пропущу  вылет.
Павел наклонился к Георгию, осторожно сжал ему локоть.
- Нет, пожалуйста,  поехали, ты  будешь свидетелем.
Он просительно смотрел в лицо Георгия и тот согласился поехать вместе.
Они зашли в блестящий металлический лифт. Григорий спросил.
- Тебе какой этаж?
Павел пошевелил плечами. Ему что-то мешало.
- Мне не на этаж, мне в небо.
Георгий равнодушно пожал плечами.
- Ненормальный.
- У каждого свое время отклонений.
- Мне двенадцатый.
- Мне – выше.
Георгий  спокойно  нажал  кнопку  этажа, лифт тронулся. Павел нажал самую верхнюю кнопку, победоносно оглядел Георгия.
Павел   достал из кармана горсть шариков, стал надувать их. Георгий усмехнулся.
- Это тебе вместо парашюта?
Вместо ответа Павел стал надувать второй, предчувствие праздника не сходило с его лица. Раздражение охватило Георгия. Он резко схватил шарик и сжал  его пальцами. Тот  глухо хлопнул. Павел обиделся.
- Зачем ты это делаешь?
- Не люблю быть в дурдоме.
Павел успокоился, притих. Они продолжали подниматься и волнение уже охватило Георгия.
- Мы что-то долго едем.
Лифт остановился и мужчины вышли из него. Они оказались на зарешетчатой  площадке, под самой крышей. Двери лифта закрылись и лифт пошел сразу  вниз. Георгий потряс решетку, она была заварена.
- Ты наверное с кнопками что-то намудрил. Идиот.  Чего молчишь?
Павел тронул дверь, ведущую на крышу, позвал.
- Пойдем, увидишь, как я улетаю.
Георгий раздраженно ткнул кнопку  вызова  лифта, та не загоралась. Павел уже исчез в дверях на крышу, позвал оттуда.
- Попрощайся со мной.
Георгий осторожно полез наверх.
На крыше Павел прыгал вверх. Георгий огляделся. Видно было далеко. Дымка вечереющего  лета простиралась над городом. Павел раздражал его.
- Ты себе двигатель напрыгиваешь?
- Если бы ты не полопал мои шары, я бы полетел.
- Идиот!
- Но ты не думал, что мы окажемся так высоко. Значит, я на верном пути.
Георгий замолчал. Павел суетился на крыше, путался.
- Ты хотел лететь, давай, лети. …Ладно, сейчас позову службу – чего у нас там.
- Нет!
Павел резко метнулся к Георгию, вырвал у него телефон, отбежал к краю крыши. Георгий испугался – не за себя – за телефон.
- Я не буду звонить, не буду. Верни телефон.  Если ты хочешь кинуться – ты кидайся, я подожду.
Георгий примирительно и успокаивающе протянул руку к Павлу. Тот стоял сьежившись с телефоном. Раздался звонок телефона.
Георгий просительно улыбнулся, дернул приглашающее рукой. Павел осторожно вернул телефон. Звонила жена.
- Дорогой, ты уже дома?
- Да, почти.
- Ты успеешь чего-нибудь приготовить?
- Наверное.
Павел стоял рядом, чуть сгорбившись и подслушивая, прошептал.
- Пусть она споет.
- Гоша, там рыба есть, ее можно пожарить, я буду через час, сыр возьми.
- Хорошо …Что?
- Вина взять, белого?
Павел вкрадчиво, дернул Георгия за рукав, еще раз попросил.
- Тендер ми. Пресли.
Георгию было трудно одновременно разговаривать с женой и выслушивать просьбы Павла. Жена была настроена игриво.
- Не надо. Завтра же на работу.
- Ну, мы немного.
- Обычно,  трудно остановиться. Ты песню знаешь?
Павел бешено закивал головой, обрадовался.
- Пресли.. Известная такая. Тендер ми.
- Да, а что?
- Спой, пожалуйста..
- Зачем?
Павел умоляюще сложил ладони, Георгий усмехнулся.
- Я хочу послушать.
- Серьезно?
Жена  захихикала  в трубку. Георгий сделал громкую связь. Павел жадно припал к телефону.
- Гога, это  романтично, сейчас только  отойду. Спеть?
- Да.
- Ну, ладно, слушай.
Жена запела в трубку уверенным голосом. Павел скривился, прошептал.
-  Нежнее.
Георгий растерянно повторил.
- Нежнее.
Жена запела мягче. Павел расплылся в улыбке, добавил.
-  Громче.
Он словно загипнотизировал Георгия и тот повторил снова.
- Громче.
Голос  из трубки запел сильнее. Павел болезненно всхлипнул.
-  Хватит.
-  Стоп.
Жена тревожно заверещала.
- Что с тобой Гоша? Гоша с тобой все нормально? Гоша…
- Да. Да, нормально.
Георгий не был уверен, что с ним все нормально. В трубке заплакали.
-  Гоша не дури.
- Со мной все нормально.
Георгий уже кричал. Павлу доставлял наслаждение их  разговор.
- Гоша, меня трясет. Убеди меня, что с тобой все нормально.
- Со мной все нормально!
Голос жены снова стал довольным.
- Вот. Убедил, но теперь от вина не отвертишься. Да?
- Да.
Неожиданно рядом с Георгием оказался Павел. Георгий не заметил, как он подкрался. Павел снова шептал.
 - Я сегодня съел мышь.
Георгий сбросил разговор, радуясь, что тот закончился.
-  Какую?
- У меня была в клетке.
-  Зачем?
Павел согнулся и заплакал.
-  Мне плохо.
Георгий успокоительно постучал его по спине.
- Ничего, ничего.
Внезапно Павел схватил Георгия с силой за рукав.
- Можно  я съем  рукав пиджака твоего?
Предложение поразило Георгия, он повел рукой  - освободиться от цепких пальцев Павла, но тот вцепился крепко.
- Зачем?
- Все будет хорошо. Я съем и все кончится.
Павел умолял и хныкал.
- Что кончится?
- Позывы.
Павел мигал и жмурился, стараясь донести до Георгия свои потребности.
 Георгий оглядел свой рукав
- Но его много.
- Мне не весь. Так, символически.
Не дожидаясь согласия Георгия, Павел вцепился  зубами в рукав его пиджака, начал жевать. Георгий брезгливо выскользнул из пиджака и тот остался в руках Павла. Павел еще пожевал немного, протянул пиджак Георгию.
- Спасибо тебе.
- Пиджак испортил. Звоним, спасателям?
- Нет, мы сами должны.
Георгий не понимал, что они должны,  пытался  догадаться о  намерениях Павла. Надевать пиджак не хотелось. Георгий пробормотал.
- Ну, да, так, по-мужски. Но ты обещал мне, что все будет хорошо.
Павел подхватил заговорщицки.
- Да,  только между нами.
Он задумался и продолжил.
- Я ее съел не разжевывая.
- И что?
- А то – она во мне.
Павел стоял, как именинник, Георгий недоумевал.
- А при чем здесь полет?
- При том, что нам теперь с мышью вместе не ужиться.
- Печально.
Георгий начинал догадываться о том, что происходило с Павлом. Он хотел как-то поддержать его, как услышал знакомый голос. Голос шел из живота Павла. Георгий просипел.
- Это что?
В животе Павла  кто-то пел голосом жены песню  Пресли, достаточно громко. Павел лукаво светился.
-  Это моя  мышь. Твоя жена ее обучила и она теперь поет.
Георгий тихо заскрежетал.
- Ччччерт…
Он сел на крышу, обхватил голову руками. Павел, не торопясь, пошел к дверям, ведущим с крыши.
- Эй, куда ты? Черт… Эх…
Павел не оборачивался,  Георгий растерялся, его трясло. Зазвонил телефон.
- Гога, ты где? Я уже дома.
Георгий молчал, уставившись в дисплей телефона. Павел уже исчез с крыши.  Голос стал громче.
- Гога! Гогаааа!
Георгий судорожно отключил телефон, его выворачивало. Летние сумерки навалились на него безоглядно. Он плакал.


                2.      Радио 3.

 
Сценарий к/к фильма

Аркадий раздраженно жевал, нервничал, ему не сиделось. Весеннее солнце робко щекотало кухню, Аркадий  наливался  тяжестью.
Он скривился так, словно что-то кислое попало на язык, закричал.
- Аня, сколько можно просить? Когда ты перестанешь? Не клади деньги  в  радио!
Аня появилась на кухне с выражением лица человека, не собирающегося сдаваться.
- Тебе это смущает?
- Я тебе говорил, мне кажется это каким-то домовым ….вуду.
- А я тебя просила  выкинуть радио, мы ж его не слушаем. А так – хоть какое-то применение ему. И домушники никогда не догадаются.
Аня шутливо наклонилась к крупному лицу 30-летнего  Аркадия.
-  Понимаешь, домушники не полезут в радио. Мы там можем хоть все деньги хранить. Это круче сейфа!
Аркадий сморщился.
- Домушники  не знают, а я знаю. У меня такое ощущение, что я слушаю деньги, что жую деньги! А радио  может пригодиться.
- Ты загоняешься, радио молчит.
- Я слышу, как деньги ползут мне в уши.
-  Ну и где мне их хранить?
-  Найди место.
- Я найду такое место, что его тоже кто-нибудь найдет.
- Да никто не полезет к нам!
- Давай тогда и двери откроем. Осторожность нужна. Никто не кладет деньги у себя дома на виду. Тебе неприятно, что это мои деньги? Клади туда и свои.
Аркадий отложил вилку, завтракать в таких условиях было трудно, подспудная неряшливость жены раздражала.
- Радио распухнет
- Это будет инсталляция.
- Не надо выпячивать деньги.
- Я выпячиваю? Я их прячу!
- Ты их выпячиваешь, между нами.
Аня  удивлялась  упрямству мужа и не скрывала своего удивления.
- Между нами –  твое болезненное восприятия. Мне кажется, ты капризничаешь.
Аркадий накручивал себя, мириться не хотелось.
- Ты оскорбляешь мои эстетические вкусы.
Аня почувствовала себя  задетой.
- А мои эстетические вкусы оскорблены тем, что я работаю. На одной эстетике далеко не уедешь.
Аркадий перестал выбирать слова, ощущение  безнадежности охватило  его.
- Не думал, что ты столь вульгарна.
Ане стало горько.
- Тебе просто противно, что я  - живая.
- Живая потому, что держишь деньги в радио?
- Живая потому, что не позволяю тебе контролировать мою спонтанность. Мне, знаешь, не трудно переложить деньги, но я почувствую себя униженной. Ты этого хочешь?
Разговор супругов приобрел  катастрофические формы и Аркадий решил сгладить его. Он встал, приобнял напряженную Аню.
-  Дорогая, это всего лишь радио.
Аня отодвинулась.
- Нет, это я! Это мое желание, мой выбор!
- Не кричи.  Попробуй меня понять.
Аркадий обвел взглядом кухню.
- Мне неуютно!
- Я что должна любой ценой создавать тебе комфорт?
Аня попыталась сменить истеричные нотки на что-то более веселое, добавила.
- Не уют бодрит.
Аркадий искал  что-то человеческое.
-  Дорогая, но мы для друга  – для уюта.
Аня сорвалась, закричала.
- Так! Клади свои деньги тоже в радио. Так мне уютней! Если мы для уюта! Ты меня совсем не слышишь!
- Ты сегодня настроена на скандал.
- Не я начала.
Аркадий согнулся, пошел в комнату, вернулся с пачкой денег.
- Мне  положить деньги?
- Клади.
- Сколько?
- Все.
Аркадий, вздохнув, потянулся к радио, отогнул фанерную стенку и  с трудом запихал туда свою пачку. Аня  успокаивалась. Аркадий повернулся к ней.
- Так?
- Так. Радио как-то  опухло.
- Ну, денег много.
Аня повеселела. Аркадий вернулся к своей тарелке. Аня  вынула  тарелку для себя, положила  салат, села напротив Аркадия. Ей хотелось дразнить Аркадия.
- Теперь тебе деньги в радио не мешают?
Аркадию тоже было любопытно.
- Теперь я лучше слышу тебя?
- А что раньше мешало меня услышать?
- Я не думал, что для того, чтобы тебя услышать, нужны деньги в радио.
- Не утрируй. Для того, чтобы меня услышать, нужно меня услышать. Можешь забирать свои деньги.
Аркадий замер.
- Тебе неуютно?
- Ну, я не люблю навязывать. Это ж не твое решение.
Аня игриво крутила вилкой. Аркадий задумался.
- Да мне все равно, где они лежат. А так, в самом деле, прикольно.
- Да? И что ж ты мне все утро мозги полоскал, если прикольно?
- Извини.
- Извини?
Аня наливалась гневом.
- Забирай свои деньги!
Она поднялась из-за стола, заметила, что ее снова трясет, села, заплакала.
- Ты меня опять не слышишь. Мне неуютно!
- Хорошо.
Аркадий испуганно вскочил заметался, суетливо вытащил деньги из радио, убежал в комнату, вернулся, Аня  встретила его воем.
- Ты меня извеееел!
- Извини.
Аркадий растерянно сел на свое место. Аня не успокаивалась.
 - Что извини? Тебе по кайфу изводить меня!
-  Ну, извини.
Аня резко вскочила, бросилась к радио, с треском вытащила из него свои деньги, унесла их в комнату, вернулась, плюхнулась на стул. Слезы на ней высохли.
- Так доволен?
 Силы покинули Аркадия.
- Доволен? Отвечай! Ты должен быть доволен!
- Доволен.
Аня  захихикала, вид подавленного Аркадия смешил ее.
-  Ты чего?
-  Мне кажется я в тебя положила теперь деньги.
Аркадии сглотнул с трудом, отложил вилку в сторону.
 - Что ты вилку положил? Ешь давай.
Аркадий  взял вилку снова. Аня  забеспокоилась.
- Чего-то ты загрустил. Положить обратно в  радио?
Аркадий не поднимал головы.
- Положи, пожалуйста.
Аня метнулась обратно в комнату, принесла деньги, торопливо запихала их  в радио, села напротив. Аркадий старался не глядеть на Аня, чтобы не поймать ее деланно-участливый взгляд.
Аня  задорно  усмехнулась, поймав улыбку Аркадия, звонко засмеялась. Аркадий недолго сдерживался, смех овладел и им. Аня смеялась счастливо и самозабвенно, смех Аркадия был другой – злой.
Но это было почти незаметно.


                3.        Авто.

Сценарий к/к фильма

Полина сидит в салоне автомобиля. Салон красивый. Полина в красном  платье. Полина говорит в камеру,она в тревоге. Время от времени, ее автомобиль оказывается в новом месте, речь Полины течет. Иногда она ведет машину, говорит за рулем.
-  У меня  красивое  лобовое  стекло. Такое гладкое, продолговатое. Сложно представить, как можно разбить его. Но не представить тоже непросто. Особенно, когда тебе делают непристойные знаки.
- Да, мне делал непристойные знаки какой-то молодой человек. Он переходил  дорогу и что-то показывал мне. Переходил по пешеходному переходу. Очень хотелось сбить его. Но стекло было жалко.
- Я видела, что я ему понравилась. Теперь он мне везде мерещиться. Мне он, кстати, показался каким-то неживым. Какой-то машиной, роботом. Поэтому сбить его было бы просто. Пусть не показывает ничего. Тем более, если робот.
- Однако, если робот что-то показывает, то он уже – человек. Как тогда сбивать? Вот он идет – робот, ты начинаешь наезжать на него, а он – что-то показал – человек!
- То, что он показал, теперь преследует меня. Будто он выстрелил из какого-то оружия и я не знаю, как мне скрыться от его выстрела.
- Этот  выстрел  делает  меня оборотнем. Убегая  от  него, я меняюсь. Я  уже  не  такая, какая была до него. Я – убегающая. Я не хочу вечно убегать от  непристойностей. Я хочу встречать их!
- Но встречая непристойности, я тоже меняюсь. Я становлюсь другой, не той, которая была. Зачем мне автомобиль, если меня меняют непристойности? Он нужен, чтобы защитить меня от них!
- Наверное, я  тоже показалась ему автомобилем, снаружи.  У меня старший брат погиб, когда мне было 15. Он мне показался похожим на моего брата. Тот пешеход, который делал непристойные знаки. Этот пешеход был  каким-то  отражением чего-то знакомого мне. Трудно понять.
- Его знаки – предложение поехать навстречу ему, если бы я была бы автомобилем. Его непристойности – намек на родство между нами. Понимаете? А сами мы – машины, но между нами – непристойность, родство, что-то живое. Но брат погиб. И поэтому похабщина этого пешехода похабна вдвойне. Он, словно воскресил моего брата, который делает мне грязные намеки. Это оскорбление памяти!
- Мне иногда  кажется, что в моем автомобиле -  насильник.
Тут в автомобиле Полины действительно оказывается какой-то мужчина довольно зловещего вида. Его трудно рассмотреть или он старается, чтобы его меньше замечали.
- Этот насильник нужен мне. Он нужен, чтобы расправиться с теми, кто делает непристойности. И чем больше гадостей, тем лучше моему насильнику. Иногда я, будто специально езжу, ищу тех, кто готов грязно провоцировать меня, чтобы на него напал мой извращенец. Потому, что если я не найду для него кого-то, он нападет на меня.
- Бывает, я долго не могу найти кого-то похабного на улице. И я чувствую, что насильник начинает настраиваться на меня. Я тогда сама становлюсь машиной – ищу кого-то, готова выпрыгнуть из авто, спровоцировать на гадость любого, чтобы мой сосед переключился с меня на него.
- Если я не найду какого-нибудь пошляка, мой сосед изнасилует меня и тогда я уже не смогу водить автомобиль. Я буду чувствовать себя недостаточно чистой, смелой, совершенной…Ну и так далее.
- Но сейчас я чувствую, что пошляк, который напомнил мне моего брата, испачкал  мою машину. Если я  найду его и собью, мое авто станет чище. Мне кажется, что это был даже не человек – оболочка. Оболочка это – такая скорость и, если я собью его, я догоню его. 
- Я его собью где-то внутри него, взорвусь в нем. Выведу его на  чистую  воду, уничтожу его оболочку, добьюсь от него правды, сделаю его подлинным!
- А вдруг он и правда – мой брат! Но он не может быть здесь, он умер! Тогда это – приведение. Мне надо найти и развеять его. Он для этого и спровоцировал меня, чтобы я избавила его от лишнего воплощенья. Я чувствую себя достаточно сильной, чтобы развоплотить его.
- Если я его развею, мне уже не будет нужен автомобиль. Я и без него буду чувствовать себя защищенной. Я буду – в облаке, в живом прахе моего брата. Но для этого мне надо его найти -  развить нужную скорость.
-  Жаль только, что свои гнусности он показывал не мне, а моему автомобилю. Ему была нужна машина, а не я. Я хочу, чтобы он увидел меня, а не моё авто. Брат, кстати,  был гомосексуалистом, я бы хотела избавить его от этого греха, сбив. Когда я его собью, я вся буду только внутри своего автомобиля, я буду ехать так, будто я во всех автомобилях передвигаюсь по городу, всегда внутри и никогда снаружи. И тогда не будет никаких  непристойностей. Как же его сбить?
-  Ведь он не только оболочка, он есть. Возможно, его хочу сбить не я, его хочет сбить насильник в моем автомобиле? Может, это не он показывал гнусности, это мой сосед сделал так, что мне показалась какая-то гадость, которой не было? Я его чувствую, но не вижу, когда я его увижу, я собью своего брата, точнее столкну своего насильника с моим братом. Это будет как если бы, он увидел меня снаружи авто, но это оказалась бы не я, а – сосед. Это столкновение с моим братом оживит его и оставит меня навсегда внутри автомобиля.
- Оживший будет не совсем моим братом. Это будет насильник, ставший мне братом, оказавшийся навсегда снаружи. И я буду все время сталкиваться  с ним, въезжать в него. И его непристойные знаки будут только его непристойными знаками. Я останусь чистая в своем автомобиле!
Полина довольна.