Короткометражные сценарии. Мистика 4

 

                1.      Рыбки.

Сценарий  к/к  фильма

Полина шла вдоль реки, настроение было  радужное, солнце светило по-осеннему, невесомо. Люди  казались Полине  пыльными, пустыми. В них уже поселился сентябрьский ветер и выдувал  жизнь.
Перед собой Полина заметила мужчину в мешковатом пальто, рассеянно озирающегося. В руке у него висел пакет,  наполненный водой.
Приблизившись, Полина заметила, что в пакете плавали рыбки. Мужчина повернулся к ней.
- Не знаете, где здесь вода чище – мне надо рыбок выпустить.
Говорил он мучительно, с трудом.
- Нечем кормить или некому?
Полина была настроена цинично и насмешливо.
- Когда я их выпущу – я умру.
Мужчина слабо улыбнулся, Полина брезгливо  сморщилась.
- Они умрут раньше, здесь вода грязная везде и им  холодно будет.
Мужчина пожал плечами.
- Может, поплавают еще.
- Давайте хотя бы от Невы отойдем, где потише.
Мужчина согласился. Они прошли немного вместе, свернули вдоль Смоленки.
- Здесь есть спуск, он не облицован камнем, земляной.
Полина чувствовала себя уверенно, мужчина молча тянулся за ней. Казалось, сил у него было и, впрямь, немного.
Они подошли к обещанному Полиной спуску. Вода не казалось  чище, Полине стало жалко рыбок. Она выпустила на землю  длинную струю слюны.
-  Пустите их сюда, а я сверху еще плюну.
Полина энергично колыхалась, мужчина скривился. Это не понравилось Полине.
- Чего смеешься?
- Мне кажется, что ваша слюна – тоже рыбка и ей тоже  нужна чистая вода.
Полина мгновенно почувствовала доверие  – никто так не говорил.
- Мало общего. Если слюна и рыбка, то я не умру, выпустив ее. И потом, она уже в чистой воде – во мне.
Мужчина покачал головой.
-  Вы самоуверенны.
Он печально посмотрел на Полину.
- Давайте лучше мы закапаем рыбок на кладбище.
Мужчина  глядел  с неуверенной  надеждой, Полина оставалась безжалостной.
- И вы умрете?
Мужчина тихо подтвердил.
- И я умру.
- Но вы же хотели, чтобы рыбки жили.
- Если вы поможете мне их закапать, я буду уверен в том, что они будут жить.
Это польстило Полине, она молча развернулась и пошла, не сомневаясь, что мужчина не отстанет. Ей стало интересно – куда заведет их это желание мужчины умереть после рыбок.
На кладбище они быстро нашли укромное место, где легко было копать. Полина огляделась, взяла палку.
- И вы возьмите.
Мужчина был послушен. «Когда они умирают, тогда они становятся нормальными», - мысли Полины были ясны и  четки.
Ямку удалось выкопать легко и мужчина доверчиво вылил туда рыбок, стал закапывать. Рыбки быстро пропали под слоем земли, стало не видно их предсмертного  шевеления. Мужчина прощально склонился над небольшим холмиком. Полина насмешливо следила за ним.
- Уже умираете?
Мужчина рассеянно дернулся, беспомощно повел головой. Ему что-то не хватало, он оглядел Полину.
- Нам надо поменяться носками, чтобы я умер быстрее.
Полина недовольно выдохнула.
- Условия однако множатся.
Мужчина виновато поежился.
- Я не думал, что вы будете мне помогать.
Полина энергично села на землю, сняла туфли. Мужчина поспешно присел рядом, стал тоже разуваться.
Полина заметила, что его носки не были свежими, но это не остановило ее. Не каждый день перед тобой готовы умереть. Носки мужчины оказались велики и неприятно комкались в туфлях.
У Полины появилось едва уловимое  отвращение к происходящему, но желание увидеть чужую смерть было сильнее.
Мужчина с заметным удовольствием натянул носки Полины и тут же улегся на землю, словно купил билет, закрыл глаза. Полина наблюдала.
Дыхание мужчины было ровным и скоро оно остановилось.
- Все?
Мужчина не отвечал, Полина осторожно шевельнула его ногой, тело мужчины вяло отозвалось.
Он, похоже,  умер.
Полина не удивилась, испугалась немного. Откуда-то потянуло прохладой, нервное беспокойство овладело девушкой.  К беспокойству примешивалось удовлетворение – не зря Полина поверила чужому человеку. 
Она засеменила  с кладбища, мужские носки мешали. Полина отошла совсем немного от кладбища, как  за ее спиной появился неопрятный  человек, заметно пахнущий потом. Он неряшливо хлопнул Полину по заду.
- Какая хорошая!
Полина мгновенно взбесилась. Потный надеялся пройти мимо, посмеиваясь, игриво оглядываясь. Полина схватила железный прут, лежащий неподалеку и быстро догнала потного. Она с силой и больно ткнула его в спину.
- Ой! Ты чего? Ненормальная?
Полина ткнула еще.
- ****ь.
На улице было малолюдно, мужчина испуганно огляделся и вдруг побежал. Полина осталась одна, ощутила себя победительницей.
Неприятный осадок остался. Полине показалось, что в этом  инциденте виноваты чужие носки. Она чувствовала себя неуверенно в них. Полина поспешила обратно на кладбище.
Мужчина лежал там же. Он лежал так же, как его оставила Полина, не дышал. Однако, на его ногах носков Полины  не было. Ботинки были надеты на голые ступни. Полина осмотрелась – ее носков  не было нигде.
Что-то было упущено и требовалось нагнать упущение. Полина раскопала холмик земли. Рыбки тоже уже не шевелились.
Полина опять сняла туфли, стянула с себя носки и стала запихивать в них  рыбок. Рыбок она очищала от земли, чтобы меньше терли.
Разложив рыбок по носкам,  Полина осторожно натянула носки на ноги. Ощущение свежести вернулось к ней, но в носках, набитых рыбками, стало совсем неудобно.
Полина осторожно надела туфли, те влезли с трудом на распухшие от рыбок ноги. Подниматься было непросто, идти еще сложнее.
Полине казалось, что пройти надо было немного, просто выйти с кладбища в рыбках. Тогда к ней уже никто не пристанет.
Полина шла по кладбищу, тяжело балансируя, хватаясь за оградки. Выйдя, она поняла, что надо еще пройтись немного в рыбках.
Для внутренней устойчивости.
Приходилось держаться за стены. Пройдя немного, Полина заметила странное. Она видела какие-то буквы, на проходящих мимо. Буквы и цифры мерещились неявно, расплывались в глазах, мерцали и таяли.
Полина окликнула, спешащего мимо пожилого мужчину.
- Ээээ, Николай Петрович?
Мужчина обернулся, виновато улыбнулся, подошел к девушке, держащейся  за стену.
- Извините, вам плохо? Мы знакомы?
- Николай Петрович Старостин?
Мужчина наклонился услужливо.
- Да. Вы меня знаете?
- Николай Петрович Старостин, вы умрете через два года, весной, третьего марта.
Полина морщилась, вглядывалась в буквы и цифры, проступающие на фоне мужчины. Ей надо было убедиться в том, что она не ошибается.
Мужчина вздрогнул, заметно напрягся, прильнул к Полине, взяв ее за руку.
- Откуда вы?
Полине было просторно, ясно, неприятные поползновения мужчины мешали.
- Николай Петрович, можно я плюну вам в рот?
Мужчина поежился, вытянул руки по швам, будто Полина была его начальником, послушно спросил, уточняя свое будущее.
- Почему?
- Когда вы умрете – ваши рыбки будут жить в вас.
Мужчина вздохнул, мелкий пот выступил у него на  лбу. Сообщение Полины, казалось, принесло ему облегчение. Он  криво заерзал, неловко изогнулся.
- Хорошо.
Полина была выше Николая Петровича, и ему не пришлось сильно наклоняться, открывая рот перед Полиной, чтобы ей было легче плевать.



                2.      Поле.

Сценарий  к/к  фильма


Ира сидела одна в своем  купе, читала. Вошел мужчина, в клетчатом пиджаке, сухопарый. Ира неуверенно заулыбалась навстречу ему. Мужчина положил свою сумку, сел. Ира смотрела на него, не прекращая улыбаться, словно видела чудо. Мужчина почувствовал себя неуверенно.
- Извините, что вы на меня так смотрите?
- Знаете, я такого же человека видела на предыдущей станции. Он на ней остался. Такой же!
Мужчине было лестно внимание симпатичной девушки.
-  Может быть похожего.
-  Очень похожего!
В голосе Иры была слышна подозрительность, и мужчине пришлось, улыбаясь, оправдываться.
- Я не мог обогнать поезд и сесть на следующей станции.
- Не могли.
Ира вернулась к чтению, нахмурилась, стала листать свою книгу, медленно сообщила.
- Ну, вот  еще странность. Я читала книгу. Теперь – тут  белые страницы.
Ира потрясла книгой, словно буквы могли от этого появиться, показала книгу мужчине. И в самом деле, страницы были белыми.
-  Но вы помните, что вы читали.
Ира нахмурилась.
-  Черт,  нет. Я теперь  ощущаю себя персонажем  эпизода из книги и не помню, чем этот эпизод  оканчивается. Что-то было со мной, но я не помню.
Ира с надеждой взглянула на мужчину, словно он мог помочь ей. Мужчине стало неуютно от беспокойства спутницы.
-  Вряд ли в этом я виноват.
-  Вряд ли, но еще про вас я что-то знаю. Вас будет на следующей станции встречать женщина.
Ира победно приосанилась, мужчина удивленно повел бровями.
- Об этом можно догадаться.
- Как?
- Почувствовать.
- Вы похожи на человека, который едет к женщине?
Что-то было обидно в интонациях  Иры и мужчина не стал развивать эту тему.
- Хорошо, о чем вы еще можете догадаться?
- Мммм, неудобно… Но у вас обоих мог быть, похоже, ребенок, но что-то случилось.
Мужчина помрачнел.
- Да, вы точно можете много угадывать. А какой человек был на той станции?
- Точно такой же.
- Он что-то говорил?
- Теперь вы догадываетесь. Он что-то хотел сказать, но мне было не расслышать.
- Он говорил вам?
- Не то, чтобы мне….
- Может он говорил что-то той женщине, которая меня встретит?
Мужчина спрашивал быстро, Ира быстро отвечала.
- Возможно. Может, вы знаете, что он говорил?
- Может, он говорил – не делай зарядку.
- Очень может быть. А почему вам так кажется?
Мужчина откинулся на сиденье.
- У меня жена потеряла ребенка, делая зарядку.
Ира потянулась к мужчине.
- Так это были вы на станции?
- Зачем мне это было говорить вам?
- Но одет он был точно так же, как вы. Слишком много совпадений.
Мужчина глядел зло.
- Я тоже могу предполагать. В другом вагоне едет точно такая же женщина, как вы.
Ира сердито поднялась.
- Это просто проверить. Пойдем?
Мужчина тяжело выдохнул, резко поднялся, пошел в другой вагон. Другой вагон был сидячим. Мужчина не спеша обходил сиденья, заглядывал в кресла. Пассажиров было немного. У одного из кресел мужчина  остановился. Там сидела Ира, дремала.
Мужчина радостно обернулся, рассчитывая встретить, идущую за ним Иру из купе, но ее за спиной не оказалось. Мужчина испуганно повернулся к дремлющей Ире, в руках у нее была зажата книга. Та заметила какое-то оживление над собой, открыла глаза.
- Что вам нужно?
Мужчина натужно улыбался.
- Вас как зовут?
- Ирина.
- А меня Петр. Можно познакомиться?
- Мы уже познакомились.
- Можно вас пригласить в мое купе?
- А что мне там делать?
Ира нахмурилась.
- Что вам надо  от меня?
- Не знаю.
Петр растерялся. Быстрым шагом он пошел обратно. В купе сидела Ира, будто она из него не выходила, приветливо повернулась к нему.
- Петр? Петр, куда вы пропали?
Цепкий страх проник в Петра. Он не стал отвечать на оживленное приветствие Иры, глянул исподлобья.
- Я вам своего имени не говорил.
Ира извиняющее улыбнулась.
Петр стоял на перроне, встречал подъезжающий поезд. Из подошедшего вагона высунулась Ира. Она как-то слепо озиралась, выглядела только что проснувшейся.  Петр подошел ближе к ней, отчетливо сообщил.
- Не надо делать зарядку.
Казалось, Ира постепенно узнает Петра, что-то вспоминает, повторяет.
- Не надо делать зарядку.
Воспоминание накатывают на Ирину, она оживляется, но поезд уже уходит. Ира не успевает сойти с него. Петр остался на перроне один, говорит кому-то.
- Пойдем.
Петр спрыгивает с перрона и с ним спрыгивают трое мужчин, одетых точно так же, как он. Мужчины уходят в раскидистое поле, разостланное за перроном.
 За этими тремя мужчинами наблюдает Ира. Оказывается, она сошла с поезда, но к перрону подходит еще один поезд. Ира поворачивается к нему. Из остановившегося вагона сходит еще одна Ира.
Женщины встречаются и спрыгивают с перрона. Они уходят вслед трем Петрам. Поезд остается на перроне. Постепенно его охватывает огонь, кричат люди, слышится звон стекол.
Огонь замирает. Этот огонь -  татуировка на руке Иры. Она снова на перроне, опять прибывает поезд. Из вагона выглядывает Петр, машет кому-то рукой. Ира оглядывается и видит – Петр машет второму Петру, который встречает его тут же.
Петр выходит из вагона,проходит мимо Иры, не узнает ее, обращается ко второму Петру.
-  Не надо делать зарядку.
Ира улыбается, словно Петр обращается к ней, протягивает руку и с кем-то спрыгивает с перрона. Ира уходит в поле, туда же, куда ушли три Петра и две Иры. Она идет с маленьким мальчиком, одетым так же, как Петр – в клетчатое.
Только что прибывший Петр растерянно выглядывает из вагона. Он так и не сошел с поезда -  его так никто и не встретил. Поезд уходит вместе с недоумевающим Петром.




                3.   Чайник
Эдуард Шелганов
Сценарий  к/к  фильма

Толик сидел в гостях у Инны. Небольшая кухня, декабрь за окном, беспокойная Инна. Курили. Инна была задумчива. Таинственно спросила.
- Хочешь чаю?
- Давай.
Инна распахнула окно кухни и поставила чайник на заснеженный подоконник.
- Ты чего? Он там замерзнет.
- Газ-то горит.
- Инна, ты чего?
Инна  лукаво сожмурилась.
- Ты у меня в гостях. Не волнуйся.
Анатолий неуверенно улыбался, предполагаю шутку. Инна волновалась, вглядывалась в окно.
Нахмуренными бровями Инна давала понять Толика, что расспросы неуместны. Толик блаженствовал от загадочности. Инна резким движением достала чайник из-за окна. Тот дымился. Улыбка Анатолия сделалась заискивающей.
Инна спокойно налила  кипяток. Толик был поражен.
- Что у тебя там за окном?
- Декабрь.
Толя отхлебнул чаю.
- Ладно, колись.
- Ты не поверишь.
Анатолий сделался серьезным, почти сердитым. Ему не нравилось, когда его держали долго в  дураках.
- Но ты уже начала свою историю.
- Хорошо, продолжу. У меня был поклонник.
Инна вздохнула. Толя ждал продолжения.
- Мы какое-то время были вместе, потом разошлись. Он нашел кого-то, я нашла. А потом он захотел вернуться. Мне показалось это неуместным, но он был настойчив. Сказал, что будет стоять под моим окном до тех пор, пока я не соглашусь. Смешно.
Инна налила чаю и себе.
- Однако, он начал стоять. Простоял один день, стоял ночью, потом другой день. Стоял тихо. Не все время стоял, куда-то отлучался. Мне было  и приятно, и тревожно. Я старалась  не замечать этот шантаж. Более того, мне стало понятно, что он ненормален. После его стояний и речи быть не могло о чем-то между нами. А потом он пропал. Я узнавала – его разыскивали родные. Пропал.
- И при чем здесь чайник?
- Чайник? Я как-то растерялось, загоревала, выставила чайник за окно, чтобы самой не кинуться, психанула. Потом достаю его – а вода в нем горячая. Сам он холодный, а  вода обжигает.
- И ты пила эту воду?
- Пила. Она не отравленная, не колдовская. Мне  нравится. Только газ надо включить.
Толя чувствовал себя неуверенно.
- А мне зачем дала?  Это же твоя история.
- Ну, может, вода только мне кажется горячей.
- Значит, на мне проверяла?
- Не только. Мне надо защититься от этой аномалии.
- А не пользоваться ею не пробовала?
Инна вздохнула.
-  Искушение велико. Кажется – нет никакого чуда, привиделось. А поставишь – за окно – вот оно! Есть! И страшно, и радостно.
- То есть ты живешь с аномалией и боишься  ее?
Инна кивнула.
- Как-то, да.
- А я чем могу тебе помочь?
Инна скрутилась на стуле поудобнее.
- Приходи ко мне пить чай.
Толя думал недолго, растерянно болтал в чаше ложечкой.
- Знаешь, это ваше дело.
Инна испугалась.
- Ты совсем не будешь ко мне приходить?
- Буду.
- А чай пить будешь?
- Буду. Но традиционным способом. Когда чайник будет стоять на плите.
Толя был хмур, рассказанное придавило его. Он поспешно засобирался, стал выходить. Инна не удерживала его.
Толя пришел через неделю. Инна обрадовалась ему, однако, заметила – приятель был напряжен. Инна поспешила поделиться новостью.
- У меня вода больше не нагревается за окном.
- Когда перестала нагреваться?
Их разговор был похож на беседу технических специалистов. Сух и деловит.
- Так сразу после тебя. Не надо было, наверное,  показывать тебе все это.
- А по-обычному тебе не попить чая?
Они прошли на кухню, Толя нервничал,  хмурился. Инна искала его поддержки.
- Когда я грела чай за окном, время возвращалось ко мне. Теперь оно только уходит.
- Извини, если это я отнял у тебя твою особенность.
- Это я виновата. Но может что-то можно поправить?
Инна глядела с надеждой. Толику тоже было жаль утраченного чуда.
- Как?
Инна собралась с духом и выпалила.
- Давай ты постоишь под окном -  может, он будет нагреваться снова снаружи?
- А сколько надо стоять?
- Не знаю. Надо попробовать. Давай постой немного.
Толя тяжело вздохнул, пошел одеваться. Отсутствовал Толя недолго. Инна возилась на кухне, изредка поглядывала в окно. Толя вернулся.
- Достаточно?
Инна протянула руки, принимая его одежду.
- Не знаю. Давай попробуем.
Они вернулись на кухню, Инна торопилась, руки ее чуть подрагивали. Толя сидел надменный, прямой, ухмылялся.
Инна зажгла газ, поставила чайник за окно. Толя старался не смотреть на ее магию. Инна достала чайник из-за окна, спросила.
-  Кто будет пить?
-  Давай ты.
Инна попробовала.
- Чуть теплый. Но не холодный. Постоишь еще? 
В ее голосе снова появилась надежда, оживление. Толе было приятно это слышать. Но подозрения оставались.
- Это как-то механически. Будто я  - дрова.
Инна восторженно перебила его.
- А если я постою?
Толя солидно закивал головой.
- О, давай. Я подожду тебя здесь.
Инна побежала в прихожую. Толя остался на кухне. Сидел недовольный, недобро смотрел в окно. Инна появилась скоро, тут же потянулась к чайнику – никакого терпения.
Она быстро зажгла газ, выставила чайник. Сидела, как на иголках. Толе это не нравилось. Ира достала чайник из-за окна. Теперь спрашивал Толя.
- Кто будет пить?
- Давай ты. Это теперь и тебя касается.
Толя пил чай брезгливо, насуплено.
- Тоже слегка теплый.
Инна неуверенно налила себе, попробовала.
- Да, не очень получается у нас. Может, пойдем вместе постоим?
Инна с надеждой поглядела на Толика. Тот с тихим стоном пошел в прихожую. Инна бежала за ним.
Они стояли под освещенным окном Инны, смотрели  вверх. Толик вгляделся получше.
- Там у тебе сполохи какие-то.
Инна охнула.
- Я газ не выключила.
- Бежим.
Толик рванул к подъезду. Инна стояла, как вкопанная.
- Ты чего стоишь?
Инна протянула ключи.
- Возьми ключи, потуши сам. Может это снова поможет нагревать чайник?
Толик зло ругнулся, схватил ключи, побежал.
Занавески на кухне уже горели, огонь охватывал кухонный шкаф. Толик распахнул окно, стал набирать воду.
Инна стояла внизу, не шелохнулась.
Толик быстро справился с пожаром, устал, огляделся. Потолок был уже закопчен, кухня потеряла свой уют.
Скоро вернулась Инна. Печально зажгла газ, обреченно выставила чайник за окно.
Толя не отпускало озлобление. Но он молчал.
Инна достала чайник.
- Пробуем?
Толик отвернулся. Инна отпила. Черты лица ее разгладились.
- Горячий. Хочешь попробовать?
Инна улыбалась. Толя отвернулся от нее.
- Ты не хочешь пить со мной?
- У тебя  все сгорело.
- У меня и так все сгорело. Во мне. Я, наверное, не смогу здесь больше жить. Можно я буду жить у  тебя, а ты – здесь? У тебя будет горячий чай за окном. Только не угощай им никого.
Инна тараторила, не давая Анатолию возражать. Выпалила, остановилась.
Толик почувствовал, что Инна сильно надеется на него, трясется.
Он почувствовал себя увереннее. Он здесь все решал.
- А тебя можно?
Инна просияла.
- Меня можно.    



                4.      Птицы 2.

Сценарий  к/к  фильма


Смотреть на Алину было приятно. Виктор смотрел, как она стоит у окна, стройная, красивая – настоящая модель. Алина хмурилась. Стало интересно, что ей не нравится.
- Алина, чего там?
- Проходят люди, мне кажется – у них под шапками нагажено.
- С чего ты взяла?
- Я знаю, что это звучит нездорово, но ощущение прочное.
Разговор становился неприятным. Виктору сделалось неуютно в гостях, он выпрямился в кресле.
- Что вызывает это ощущение? 
- Их  шапки похожи на гнезда. Значит, где-то внутри них есть птицы. Эти птицы где-то летают, выдалбывают в людях  дупла и гадят. Однако, гадить они могут и в гнездах.
- Чтобы гадить, они делают гнезда? 
Алина выпрямилась, вошла в раж, щеки ее раскраснелись. Виктор с опаской любовался своей ненормальной подругой.
- Да. У них нет птенцов, и вместо их полета они оставляют помет. Как некое направление вверх.
Алина резко повернулась к Виктору. Тот поспешил согласиться.
- Логично. А почему они не откладывают яйца?
Алина задумалась, отошла от окна, зашагала по комнате.
- Яйца? Это духовные птицы. Их яйцо – небо. Они его откладывают, как могут откладывать второе пришествие.
Виктор привстал, он смутно уловил мысль Алины.
-  Оба-на! А дерьмо причем тут, если все так возвышенно?
Виктор заглянул в окно, он разволновался.
- Причем, как я понимаю, дерьмо – птичье. И почему оно тебя волнует?
Алина слегка растерялась, быстро нашлась.
- Меня волнует разделение. Нам эти птицы подсовывают дерьмо, а второе пришествие готовят для себя. 
Виктор почувствовал, что почва уходит у него из-под ног, ухватился за подоконник, осторожно сел.
- Ты о каком-то птичьем боге?
- Витя, не надо издеваться. Я делюсь с тобой сокровенными ощущениями на грани фола и могу  заметить – то, что я говорю – очень похоже на бред. Это птичье дерьмо  делает людей индивидуальными, интересными. 
Виктор замотал головой, нить терялась.
- Все чудесатей и чудесатей. Птичье дерьмо делает людей интересными?
- Да. Но они этого не знают. Люди стремятся к своим птицам, чтобы переложить свое дерьмо на бога.
- Ага. Помимо птичьего дерьма, есть еще и человеческое?
Алина опешила. Виктор задавал нелепые вопросы.
- Конечно. Но я его не вижу. Его, видит, наверное, бог.
В комнате воцарилась тишина. Виктор прошептал.
- Вот это да. А богу оно нужн
Алина пожала плечами так, когда говорят нечто очевидное.
- Бог не видит индивидуальности человека по птичьему дерьму, он видит эту индивидуальность  по дерьму человеческому.
Виктора озарило.
- То есть, если ты видишь птичье дерьмо под шапками – значит, ты немного бог? 
Алина улыбнулось, предположение Виктора было ей приятно.
- Наверное. Но ты тоже можешь им быть.
Виктор смутился.
- Что мне надо сделать?
Алина зашагала по комнате, принимая решение. Она терла лоб, словно ей что-то мешало. Ее осенило.
- Надо слезть по веревке из моего окна так, чтобы твоя одежда осталась здесь.
Виктору сделалось тревожно.
- А зачем?
- Ты как птица полетишь вниз, а твоя одежда останется, как твое гнездо.
Теперь тишина свистела. Виктор коварно прервал этот свист.
 - И мой помет тоже?
Алина забеспокоилась,но быстро прояснилась.
- Нет, твоим пометом буду наверное я.
Виктора устроило это предположение.
- Это интересно, а кто тебя тогда будет видеть, как мой помет?
Алина подошла ближе, присела перед Виктором,  взяла  ладони Виктора в свои.
-  Наш бог. Понимаешь. Все это надо, что нас увидел наш птичий бог.
Виктор разволновался
- Мммм…..А тебе не стремно оказаться пометом?
- Пометом я окажусь в глазах бога. Но этот помет будет еще и в гнезде. Значит, я буду не только пометом, но и гнездом. Пометом для бога, а для тебя – гнездом.
Глаза Алины горели, однако, Виктор не хотел вдохновляться безоглядно.
– Все это заманчиво, но как-то глупо. Веревки… чтобы одежда сама снялась с меня…мне болтаться внизу. Ну, а потом что? 
Алина поднялась, завертела головой в поисках ответа. Ее быстро озарило.
- Придумала! Ты можешь скинуть свою шапку вниз, под окно и попытаться попасть в нее своей одеждой!Тогда все получится. Висеть не надо!
Виктор решительно кивнул.Поднялся.




                5.      Метро.

Сценарий  к/к  фильма

Вика стоит возле телевизора, разговаривает по телефону со своей подругой - Валей.
- Что-то меня по телевизору не показывают.
- А тебя снимали?
- Снимали. Два месяца назад, на улице какая-то передача была, я давала интервью, сказали сегодня в 14-00. А ничего нет. Какая-то ерунда идет.
- А ты по какому телевизору смотришь?
-  В смысле по какому? Ну, у меня их два. Один не работает. Смотрю, конечно, по-рабочему.
-  А зачем тебе не рабочий?
-  Ну, вдруг починю когда-нибудь.
- А что у тебя там сломано?
- Похоже, он тебя интересует больше, чем рабочий. Не знаю, что сломано.
- Но экран-то не разбит?
- Экран не разбит, но это же не главное в телевизоре, Валя.
- Главное  в телевизоре – когда экран разбит.
- Но тогда его точно не починишь.
- В разбитом экране ты можешь увидеть себя.
- Сомнительный комплимент.
Вика  недобро  задумывается.
-  Мне кажется, ты хочешь сказать, что разбитый экран это – я.
-  Мы все разбитые экраны, но не у каждого он стоит дома и не каждый ищет себя по неразбитому.
- Смешные у тебя комплименты, ты  вроде  как завидуешь мне и в тоже время задеваешь. Как я могу себя увидеть по разбитому экрану?
- Разбитых экранов множество. И они как-то связаны с друг другом, между ними есть какая-то трансляция. Разбитый экран – это не обязательно предмет, это – философский термин. Это – любой отключившийся от  поверхностной трансляции. Это любой, транслирующий повреждение, транслирующий свою индивидуальность.
- Ты говоришь, как робот, Валя. Почему  индивидуальность  это – повреждение? Какая  может  быть трансляция  у  разбитых  экранов?
-  Не надо обсуждать мои интонации, попытайся понять, о чем я говорю. Посмотри в свое зеркало – у тебя распухло лицо.
- С чего ты взяла, Валя?
Вика напряженно смотрит в зеркало, ее лицо меняется.
- Черт, Валя, что ты делаешь?
- Вика, спокойно, это – не я. Ты сама хотела, чтобы тебя показывали. Это только начало. Покрась красной краской себе живот.
- Зачем?
- Это собьет твой негативный  поток энергии.
Вика кладет трубку. Она волнуется, старается не смотреть в зеркало, идет красить живот. Возвращается, не удерживается, смотрит в зеркало – видит опухшее лицо, досадует, звонит.
- Я покрасила. Что дальше?
- Поезжай в метро. Если ты увидишь у кого-то распухшее лицо – значит у тебя оно нормальное.
- Квест какой-то.
Вика едет в метро. У нее с собой телефон. Она набирает Валю, старается быть спокойной.
- Валя, что дальше?
- Прижмись к кому-нибудь. Это возможность вернуть нормальное лицо.
- К кому?
- Лучше к женщине. Если у нее на животе тоже будет краска -  тебе станет лучше.
Вика ходит по вагону, ищет к кому прижаться, пытается пристроиться к молодой женщине. Та  сначала не замечает намерений  Вики, заметив, отодвигается от нее.
Вика выходит на  перрон станции. На ее платье проступает краска.
- Я прижалась, но никакой краски не почувствовала. Меня даже в чем-то нехорошем заподозрили. Наоборот, краска на мне проступила и я хожу с пятном на животе, как будто у меня – месячные.
- Да. Я смотрю телевизор, но тебя там пока не показывают. Кстати у меня тоже два телевизора и оба показывают.
- А зачем мне эта информация, когда я в метро, в краске и не знаю, что делать?
- Один телевизор показывает у меня другой телевизор. То есть один из двух ловит не трансляцию, а другой телевизор. Понимаешь?
- Не очень.
- Ты поехала искать трансляцию между разбитыми телевизорами, а я ищу между работающими. Мы с тобой ищем тебя в трансляции. Или между разбитыми,  или между работающими.
Вику тошнит, она наклоняется,  изо рта льется что-то красное.
Вика продолжает говорить по телефону.
- Слушай, у меня краска изо рта льется. Чтобы это значило?
- Это очень хорошо, Вика! Ты приближаешься к трансляции. Станешь голограммой. А у меня что-то кожа  горит.
Вика медленно ходит по перрону. Она замечает, что у многих женщин проступает красное пятно на животе.
- Я вижу у многих женщин живот накрашен.
Валя стоит у себя дома. На ней – только белье, на белье проецируется какая-то картинка с движением. Валя растерянно, отвечает Вике.
- На мне проекция! Я - телевизор!
- Что там? Что?
- Там ты, но как-то неясно где, но точно ты.
- А…черт…
- Что у тебя?
Вика стоит на перроне, у нее в руках ее же сломанный телевизор. Его экран разбит.
-  У меня в руках сломанный телевизор.
-  Посмотри в него – там я.
Вика уже дома. Она устала, измождена, включает телевизор. Второго телевизора у нее уже нет. В телевизоре  видно, как она ходит по вагону, по перрону, видно женщин с красным пятном на животе. Она снова звонит Вале.
- Кто-то снимал, что я видела в метро.
- Я в метро и у меня раздулось лицо.