Повесть об утраченной родовой ветви

«Казаки в 1380-м году преподнесли Дмитрию Донскому
икону Донской Богоматери и участвовали в битве против
Мамая на Куликовом поле».
Епископ Русской православной церкви
Стефан Яворский (1692 год)


1. Возвращение в Россию

Гром надвигающейся грозы разбудил Василя, когда тот лежал на пустых кожаных кулях в  телеге, запряженной двумя рябыми волами. К скрипу колес он привык сызмальства. Убедившись, что волы идут строго по шляху (большой наезженной дороге, тракту), он снова закрыл глаза. Но вскоре начавшийся дождь загнал его под кули. Голову ломило от боли, тошнило и очень хотелось пить.
Отыскав с трудом среди кулей флягу с водой, Василь сделал несколько глотков. Но вместо облегчения  настало  головокружение, и  он снова уснул.
 
Проснулся от невыносимой духоты. Выбравшись наружу, увидел, что  солнце находится в зените, а поэтому надо накормить и напоить медленно бредущих волов. Кругом простилалась невозделанная степь с высохшей травой. Воздух был пропитан запахом горькой полыни. Однако вскоре появилось местами заросшее камышом озеро, по берегам которого зеленела трава. 

Когда подъехал к берегу водоема, снял с волов затылочное ярмо. Освободившись от упряжи, животные сначала напились, а затем начали  с жадностью поедать сочную траву. И в это время Василь почувствовал свою огромную вину перед этими животными, в выращивании которых он с детских лет принимал непосредственное участие. Одного из волов по кличке Яшка  даже приучил становиться на колени передних ног, если Василь потрет ему за ухом и начнет давить на рога.
Виновен в том, что перед выездом в дорогу, он, как хозяин животных, не накормил и не напоил их. Вернее, он даже не помнил, как тронулся в путь к Дону из Харькова.
 
Улегшись в тени под телегою, Василь предался своим биографическим воспоминаниям.

Родился он, согласно метрике (удостоверению личности), выданной русским православным храмом Святой Троицы, в городище Невель (ныне город Невель Курской области) в семье Николы, мещанина (горожанина), занимающегося извозом. Невель являлся защитным кордоном, построенным Русью в виде деревянного замка посередь тракта Курск-Смоленск на границе с Польшей и Ливонией (Литовским княжеством). Как правило, невельцы отважно отбивали набеги польских и литовских воинов. Однако несколько десятков лет  до рождения Василя этот фортпост оказался во власти Речи Посполитой. Около трех четвертей русских мещан поляки «за ненадобностью» вырезали, заселив в опустевшие дома евреев. При этом  Невелю был придан статус «еврейского местечка».

Отец Василя и его родители были уважаемыми грамотными мещанами, обеспечивающими местных и окрестных жителей, в том числе поляков солью и иными дефицитными  товарами. Читать и писать, а также азам математики Василь и двое его младших братьев-погодков научись от отца. Более углубленные знания по математике  получили на дому за плату от соседа – учителя еврейской школы при синагоге.

Когда Василю исполнилось 12 лет, отец стал брать его с собой в поездки на волах за солью в древний русский город Старая Руса, находящийся недалеко от Новгорода, а также на Дон. В Старую Русу ездили в зимнюю пору за вывариваемой солью, а поэтому очень дорогой. Такая соль была мелкозернистой, не пригодной для засолки овощей, а поэтому употреблялась в пищу непосредственно. Зима позволяла доставлять ее с меньшими потерями, чем было бы сделано это в другие времена года. Крупная соль перекупалась у донских казаков, также занимающихся извозом. Эта соль предназначалась не только для засолки капусты, огурцов и грибов, но и для вяления рыбы, а также приготовления шпика.

Два года назад в Невеле произошел людской мор. Умерло около одной трети населения, в том числе матушка и меньшие братья. Отец очень тяжело переносил эту утрату и три месяца назад начал чахнуть. Лежа на смертном одре, он дал Василю наказ, чтобы тот, после  его кончины похоронил его, а затем запряг в телегу волов и через русские города Смоленск, Белгород и Харьков, направился на Дон, якобы за солью, а на самом деле  осел бы среди вольных казаков. Двух имеющихся в хозяйстве коней следует продать, объясняя покупателям, что  ему нужны деньги будто бы для закупки соли и других дефицитных товаров. Но дом с хозяйственными постройками продавать не следует, чтобы не вызвать нежелательных подозрений.
- Здесь тебе жизни не дадут – если не зарежут, то устроят несчастный случай. – наставлял он – Мы вольные люди, и ты последний из нашего рода. Очень добросовестно отнесись к сохранению своей метрики, иначе тебя  быстро припишут к беглым холопам (крепостным крестьянам) и «забреют» на 25 лет в солдаты.  Обязательно обучай своих детей и внуков грамоте – грамотные люди всегда в почете и уважении.

Месяц назад Василь похоронил отца и вот теперь направляется на Дон. Польскую и русскую заставы миновал без задержек, оплатив  «проезжие» пошлины в виде таможенных сборов. Стражники беспрепятственно пропускали через границу купцов и возчиков, направляющихся за солью, и охотно встречали их обратно, с удовольствием взимая натурой торговый налог (второй вид таможенных сборов).

Головная боль постепенно утихла. Вспомнилось как в Харькове, являющемся административно-территориальным центром наместничества России,  заехал в постоялый (гостиный) двор, зашел в шинок, где шинкарь свел его с чумаками (украинскими возчиками соли). Вспомнил как, сидя за одним столом, ел, пил и пел песни с чумаками, как те обещали вывести его ранним утром на необходимый шлях, как  под всеобщее удивление показал украинским возчикам свою способность ставить вола на колени и ... всё!  Далее провал в памяти. Это был первый случай в жизни Василя, когда он употребил спиртное.
 
«Слава богу, что не ограблен!» - мысленно произнес он, когда в накрепко привязанной к поясу мошне (кошельке) обнаружил свою метрику и поредевшее количество серебряных монет. Мысленно поблагодарил чумаков за то, что с раннего утра, как и обещали, вывели его волов с телегой на необходимый шлях.
 
Вскоре, забросив в телегу несколько охапок скошенной травы, Василь запряг волов и  тронулся в дальнейший путь. «Цоб-цобэ!» –  и привыкшие к длительным поездкам  волы сами шли по пыльному шляху , не требуя управления ими.  Поэтому Василь чуть ли не постоянно лежал в телеге, предаваясь различным воспоминаниям.

Как ни странно, за три дня пути никакого иного движения по шляху не было, только один раз его обогнала запряженная лошадьми карета, подняв густую медленно осаждаемую пыль.  И ни одного поселения, за исключением трех сгоревших хуторов, которые, как правило, размещались недалеко от брода через мелкие речушки.

Утром четвертого дня после выезда из Харькова,  Василя разбудил громкий людской хохот. Выбравшись из телеги, он увидел, что находится около казацкого куреня и чубатые казаки смеются не над ним, а над его мирно стоящими рябыми волами. Рябыми они стали после того, когда отец съездил на них за солью на юг Волги, где их сильно покусали подкожные бычьи оводы, вследствие чего образовались многочисленные трудно заживавшие язвы, которые приходилось смазывать дегтем.

Образовав круг и выставив в центре Василя, казаки начали расспрашивать его, кто и откуда он, куда и зачем направляется. Обрадованный тем, что наконец-то достиг своего конечного пути, Василь подробно отвечал на задаваемые вопросы. В доказательство того, что  он не беглый крепостной крестьянин, а является вольным мещанином православного вероисповедания, предъявил свою метрику. Было ему в эту пору 22 года.

Рассказал и о том, что сызмальства обучен скакать на лошадях, а также ухаживать за ними. Когда на просьбу казаков  показать свою силу, он заявил, что может за рога склонить вола на колени, те не поверили. Однако вскоре Василь доказал свое утверждение на освобожденном от ярма Яшке.  Один из казаков, крепкого телосложения, попытался свалить за рога другого вола, но неудачно, что вызвало насмешки над ним.
 
Выслушав Василя, казаки огорошили его тем, что он находится … в Полтавском курене Запорожской Сечи. И в это время он понял, что в Харькове чумаки то ли ошибочно, то ли умышленно  вывели его волов на шлях, ведущий не к Дону, а в Сечу. Однако, недолго раздумывая, он принял предложение запорожских казаков вступить в их курень. Для этого продал волов и купил  коня, саблю и казачью амуницию. Телегу и кожаные кули оставил себе, используя их для ночлега.

После непродолжительного испытательного срока, в ходе которого Василь научился владеть не только саблей, но и другим боевым оружием, он принял участие в удачном набеге на турецко-татарские поселения в Крыму. По возвращению в курень  был поверстан (принят) на Кругу в казаки со всеми правами и обязанностями, получив при этом прозвище Рябовол, ставшее в последствие его фамилией из-за  рябых волов, на которых прибыл в Запорожскую Сечь. Авторитет его среди запорожцев с каждым годом возрастал. В 32 года при очередном набеге  на Крым Василь был ранен,  поэтому владеть должным образом саблей или копьем не мог. К этому времени умер куренной писарь и на казацком кругу Василь Рябовол был избран на эту освободившуюся должность, что позволило ему жениться и завести личное хозяйство.

               
2. Конец Запорожской Сечи

В 1775 году запорожские казаки приняли решение о добровольном вхождении в состав Российской империи. Решили служить России официально, получая за это хлебное и денежное жалование, а также земли. Но вскоре Екатерина II своим указом распустила Запорожскую Сечу. Однако, казакам лично симпатизировал Григорий Потемкин, который, будучи «главным командиром», генерал-губернатором Новороссии, не мог не воспользоваться их военной силой. Поэтому было решено восстановить казачество и в 1787 г. казачьи старшины подали прошение на имя императрицы, в котором выразили желание по-прежнему служить ей.

Александр Суворов, который по приказу императрицы Екатерины II организовывал армейские подразделения на юге России, занялся формированием нового войска из казаков бывшей Сечи и их потомков. Так появилось «Войско верных Запорожцев», переименованное в 1790 году в Черноморское казачье войско, в состав которого вошли казаки из бывшего Полтавского куреня, писарем которого был Василий Рябовол. 
По окончанию Русско-турецкой войны 1787—1792 гг., в знак благодарности от Екатерины II, «черноморцам», частично пополненным донскими и иными казаками, были пожалованы земли, сначала вдоль побережья Чёрного моря между реками Днестр и Буг, а затем на Тамани (Таманский полуостров, в Х-ХII вв. – древнерусское Тмутараканское княжество) и реке Кубани «в вечное и потомственное владение».
С 1793 года в составе 40 куреней (около 25 тысяч человек) «черноморцы» несколькими походами стали осваивать кубанские земли.

Главной задачей нового войска стало создание оборонительной линии вдоль российской границы и развитие хозяйства на новых землях. Также войско принимало активное участие в Кавказской войне  (1817—1864), и других войнах империи.
Уже к концу XVIII века все пространство от Кизляра до Моздока и от Моздока по Кубанской, Азово-Моздокской и Черноморской кордонным линиям в основном было заселено казаками. Население в крепостях было исключительно военное. Первые казачьи семейства стали прибывать сюда лишь в 1779 году, создавая и пополняя станицы,  слободки и хутора.

Как указывалось выше,  Екатерина II одарила «черноморцев» кубанскими землями. В качестве ответной меры высшие чины Черноморского казачьего войска приняли решение основать на берегу реки Кубань город с названием Екатеринодар (ныне – Краснодар, административный краевой центр), который будет столицей земли казачьего войска. Вначале заложили только четырехугольную крепость. С возведением фортификационных сооружений казаки стали строить и куреня, и дома, в которых должен был разместиться гарнизон. Одновременно отряды казаков-переселенцев, продвигаясь по берегам  Кубани, через каждый десяток верст создавали кордоны, предназначенные для охраны границы своей земли от нападений горцев.

Так в 1794 году на берегу Кубани в 30 км от Екатеринодара было основано куренное селение Динское Черноморского казачьего войска, вскоре переименованного в Кубанское казачье войско. (В 1807 году курень был переселён на берега степной речки Кочеты. С 1842 года — станица Динская).
Василий Рябовол, вместе с казаками Донского куреня осел с женой и детьми в Динской, где вскоре был назначен на должность писаря. А его старший сын Афанасий в составе Полтавского куреня направился дальше для продолжения образования пограничных кордонов. Последними из них стали Песчанокопское, Развильное, Богородецкое и Сальск у пересечения (развилки) границ земель трех казачьих войск - Кубанского, Донского и Ставропольского. При этом в Песчанокопском, возведенном на стратегически важном тракте Ростов-на-Дону  -  Моздок, было сразу же построено почтовое учреждение с приемом и выдачей всякой корреспонденции.

Афанасий Рябовол осел в Богородецком (с 1847 г. в составе Ставропольской губернии, с 1937 г. в составе Ростовской области) по месту нахождения участков пахотной, пастбищной и для строительства жилого дома земли, выделенных ему бесплатно в вечное владение. Здесь он построил дом и завел семью. Земля оказалась очень плодородной и давала высокие урожаи зерновых, овощей и фруктов.

Нужда в новых казачьих пополнениях для освоения огромного количества пустующих земель была так велика, что привело в 1820 году к даче царского разрешения государственным крестьянам на переселение из внутренних губерний, с причислением их к казакам.
К 1834 году количество населения казачьих кордонов настолько увеличилось, что им в массовом порядке стал придаваться статус станиц и сел в зависимости от наличия церквей, количества  населения и улиц.
 
Станичные общества выполняли различные обязанности: войсковую, по выявлению и задержанию беглых людей, содержанию почтовых станций, ремонту дорог и мостов, сопровождению арестантов. Кроме того, осуществляли караульную службу и выполняли иные обязанности.

Несмотря на то, что новое войско было значительно переустроено по стандартам других казачьих войск Российской империи, кубанцы смогли сохранить в новых условиях много традиций запорожцев, сменив украинские шаровары на более удобную местную одежду: черкески, папахи, бурки, башлыки (капюшоны),  казачьи фуражки, ичиги (мягкие сапоги), чирики (калоши), башмаки и т. д. На поясе всегда весел кинжал. С головы казаков исчезли запорожские чубы, но остались усы. Жены свободолюбивых кубанцев начали одеваться в цветастые платья, не покрывая головы платками, что было не приемлемым для крестьянок.

Обряды казаков, в общем, стали совпадать с общерусскими, но иметь и свою специфику, вызванную образом жизни. Например, на похоронах за гробом покойного вели его боевого коня, а следом уже шли близкие.
В доме вдовы, под образами лежала фуражка или папаха мужа.
Особыми ритуалами сопровождались проводы мужчин на войну и их встреча. К их соблюдению относились очень серьезно.
Но самым пышным, сложным и радостным событием была свадьба казаков. Действо было многоходовым – смотрины, сватовство, празднование в доме невесты, венчание, празднование в доме жениха.И все это под специальные песни и в самых лучших нарядах.
Казачество — братство людей, объединённых особым состоянием духа, нравственности и морали.
 
Казаки — народ, имеющий свою культуру, историю и память. Они добросовестно служили родной земле — Святой Руси, своему Народу и своему Государству. Превыше всего в Казачестве всегда была воля.
К середине ХIХ века были выработаны заповеди казака:
1. Честь и доброе имя для казака дороже жизни.
2. Казаки все равны в правах.
3. По тебе судят обо всем казачестве и твоем народе.
4. Служи преданно своему народу, а не вождям.
5. Держи слово, слово казака дорого.
6. Чти старших, уважай старость.
7. Держись веры предков, поступай по обычаям своего народа.
8. Погибай, а товарища выручай!
9. Будь трудолюбив, не бездействуй.
10. Береги свою семью, служи ей примером!

У Афанасия Рябовола было три сыны. Всех их он обучил грамоте. Когда они выросли, двоих из них призвали на службу в одну из казачьих частей, дислоцированных в Царском Селе под Санкт-Петербургом, которые обеспечивали охрану царских семей и принадлежащей им недвижимости. По окончанию срока службы, оба осели в Санкт-Петербурге и больше в Богородицком не появлялись, изредка поддерживая связь с родителями путем почтовой переписки. В Санкт-Петербурге на протяжении всей его истории проживали, служили и творили представители всех одиннадцати казачьих войск Империи. Многие поколения казаков внесли свой вклад в искусство, культуру и науку этого великого города.

После смерти Афанасия, все принадлежавшее ему движимое и недвижимое имущество перешло в наследование к его меньшему сыну Никифору.
 
Численность населения в с. Богородицкое  продолжала резко увеличиваться и к 1870 году составила около 7 тыс. человек. Здесь действовало 2 церковно-приходские школы и 5 училищ начального образования со сроком обучения детей  на протяжении 3 и 4 лет. У большинства жителей были огороды и фруктовые сады. В 1898 году на северо-восточной окраине села, на 7 гектарах, князь Трубецкой заложил сад из фруктовых и декоративных деревьев. Кроме ведения личного хозяйства, Никифор дополнительно стал ухаживать за этой молодой порослью.
 
Когда в 1896 году был построен участок железной дороги Тихорецк – Царицын (ныне Волгоград), Песчанокопское и Развильная стали железнодорожными станциями и Никифор дважды ездил на поезде в гости к своему двоюродному брату Рябоволу Степану, являющемуся писарем станицы Динской. (У Степана было 13 детей и старший из них Николай в 1918 году был избран на пост председателя Екатеринодарской краевой Рады и в июне 1919 года при возвращении в гостиницу был подло убит выстрелами в спину офицерами белогвардейской Добровольческой армии).

В семье Никифора родилось двое сыновей, один из которых Трофим – в декабре 1901 года. Оба сына получили начальное четырехклассное образование, закончив Богородское училище министерства народного образования России. Продолжить обучение детей в Ростовской или Ставропольской гимназии, из-за большой их отдаленности и отсутствия необходимых для этого денежных средств, не было возможности. Тем не менее все лица, имеющие четырехклассное образование, в это время считались грамотными. Особенно Трофим преуспел в чтении и умении писать каллиграфическим почерком.

С возникновением в 1914 году Первой Мировой войны Никифор ушел воевать в составе сформированного казачьего полка. Вскоре мать получила похоронку и в красном углу дома под иконами выложила папаху погибшего мужа. Оставшись с двумя малолетними детьми, она не могла выполнять тяжелые сельскохозяйственные работы. Поэтому была вынуждена продать земельные участки. Осталась во владении лишь дворовая территория с домом, хозяйственными постройками, огородом и небольшим садом. Наступили тяжелые времена выживания. Такая же участь постигла и многие иные семьи, получившие похоронки или инвалидов, возвратившихся с войны.



3.Советские времена. Конец родовой ветви.

К Великой Октябрьской Социалистической революции казаки отнеслись по-разному. Бедные, в том числе безземельные, – приветствовали, а зажиточные и заблуждающиеся «середняки» стали с начала Гражданской войны на сторону белого движения.

В феврале 1918 года уроженец Сальска  Будённый С.М. стал создавать революционный конный отряд, действовавший против белогвардейцев на Дону. Узнав об этом,      16-летний Трофим Рябовол со своим другом Николаем прибыли к месту формирования этого отряда. У каждого из них из числа оружия были только сабли. После ознакомительной беседы с ними, по рекомендации комиссара отряда Шевелева Н.А., уроженца с. Песчанокопское, Трофим был назначен штабным писарем, а Николай – порученцем.
Сначала воевали на Дону, затем, постоянно объединяясь с другими формированиями Красной Армии на территории Ставропольской губернии,  летом 1919 года оказались у ворот Царицына. Здесь по предложению Сталина была сформирована Первая конная армия под руководством Буденого С.М. В ней Трофим и Николай, будучи принятыми членами РКП (б), прослужили до ее расформирования в связи с окончанием Гражданской войны.

В Богородицкое оба друга вернулись безлошадными к середине 1923 года. Дом Трофима оказался пустым, с заколоченными досками окнами. От соседей узнал, что его мать и меньший брат умерли во время эпидемии тифа. От услышанного навернулись слезы на глазах.
На селе в это время был настоящий разор. Численность населения резко сократилась вследствие гибели казаков в годы Гражданской войны. Кроме того, часть из них в составе белогвардейской армии покинула Родину. Количество вдов и инвалидов существенно увеличилось.  Хотя каждой семье  «нарезали» в собственность земельные участки, многие селяне из-за отсутствия тягловой силы, необходимой для возделывания земли,  не могли обрабатывать их. Стоимость лошадей и волов подскочила до неимоверных размеров, а денег у казаков не было. Нечем было погашать продналог. При этом «жировали» зажиточные казаки, в основном за счет труда наемных батраков. Был период, так называемого НЭПа (новой экономической политики).

Чтобы выйти из столь трудного положения,  беднейшие слои сельского населения стали создавать товарищества, кооперативы и артели по совместной обработке земли. При этом земельные участки оставались в личной собственности, но обрабатывались общими усилиями. Так возникла в селе Богородицкое сельскохозяйственная артель «Родина».
Однако проявить себя на сельскохозяйственной ниве Трофим Рябовол не успел. В соответствии с декретом ВЦИК СНК РСФСР от 22.09.1922 г. «Об обязательной воинской повинности для всех граждан РСФСР мужского пола» он вместе с другом Николаем в начале 1924 г. был призван на действительную военную службу в конной артиллерии сроком на 2,5 года.

Трофима зачислили на должность штабного писаря, но во время войсковых учений он иногда выполнял обязанности ездового (на конной тяге возил пушку). Николай служил в этой же воинской части, но в отделении разведки. Оба демобилизовались летом 1927 года. Когда становились в Сальском окружном комитете ВКП (б) на партийный учет, Николаю выдали направление для дальнейшей работы в окружном подразделении ОГПУ (Объединённое государственное политическое управление при СНК РСФСР образовано из ВЧК при НКВД РСФСР в 1923 году), а Тимофею предложили пока подождать с назначением, так как в ближайшее время ожидаются большие изменения в аграрной политике партии и государства, а поэтому пока посоветовали "вживаться"  в нынешнее состояние дел в этой сфере и самому «встать на ноги».

В Богородицком, за время отсутствия Трофима, обстановка несколько улучшилась. Совместная деятельность в артели «Родина» позволяла беднейшим казачьим семьям выживать. Однако между собой артельцы часто ссорились при составлении очередности вспашки личных земельных участков, а также по совместной уборке урожая. Каждый старался быть в центре таких очередей, чтобы его участок обрабатывался в наиболее благоприятных климатических условиях.  Ссорились и тогда, когда замечали, что их земельный участок при вспашке и уборке урожая обрабатывается другими артельцами не качественно. Такое отношение к совместному артельскому труду стало основной причиной того, что в 1927 году в России был собран рекордно низкий урожай в аграрном секторе. Это было сильным ударом для новой Советской власти.

В декабре 1927 года в СССР началась коллективизация сельского хозяйства. Данная политика была направлена на то, чтобы по всей стране сформировать колхозы, в которые должны были войти частные собственники земельных участков. Поэтому, будучи артельцем, Трофим стал одним из активистов, призывающих коллег преобразовать артель в колхоз, в собственность которого передать свои земельные участки и сельскохозяйственный инвентарь.

Однажды, поправляя плетень (забор) вокруг своего дома, увидел проходившую мимо девицу-красавицу. Познакомились. Полина оказалась единственной дочерью зажиточной вдовы, недавно осевшей проездом на короткий срок в Богородицком. Еще недавно эта вдова долгое время была ключницей (домоуправительницей) в имении какого-то знатного писателя, недавно покинувшего Россию.  Молодые в тайне от нее стали встречаться, но когда вдова узнала об этом то закрыла Полину под замок со словами: «Будешь безвыходно сидеть здесь, пока я сама не подыщу тебе мужа вместо этого голодранца!» И тогда Трофим поступил по старому казацкому обычаю –  при помощи товарищей умыкнул (похитил) Полину, конечно с предварительного ее согласия.
Три дня молодые скрывались в Сальске, в котором и зарегистрировали свой брак. Вернувшись в Богородицкое, сыграли скромную свадьбу, на которой мать Полины так и не появилась. Через несколько дней бывшая ключница уехала из села в неизвестном направлении.

Когда артель «Родина» реорганизовалась в одноименный колхоз, Трофим возглавил одну из полеводческих бригад. С наступлением раскулачивания зажиточных казаков, а затем и «середняков», колхоз пополнялся изъятыми у них объектами недвижимости, в т.ч. земельными участками, а также скотом, птицей и сельскохозяйственным инвентарем. Кроме того, в колхоз стали поступать тракторы с прицепным металлическим сельскохозяйственным оборудованием. Сразу же резко повысилась урожайность. И как следствие этому – летом 1930 года в село приехал «всесоюзный староста» (Председатель Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР) М.И.Калинин, который на примере колхоза "Родина" изучил на месте ход и результаты коллективизации.
 
Через несколько дней после отъезда М.И.Калинина Трофима пригласили в Сальский окружной комитет ВКП (б). Ему сообщили, что из части «двадцатипятитысячников», прибывших по партийному призыву для оказания помощи по коллективизации  аграрного сектора в округе, все оказались передовыми городскими рабочими, не знающими сельской жизни и особенностей аграрного производства. Поэтому в срочном порядке надо устранить этот пробел, для чего создаются окружные курсы  по подготовке и переподготовке руководящего звена колхозов и совхозов. Тимофею предложили в порядке партийного поручения возглавить эти курсы.
 
На деньги, вырученные от продажи собственного сельского дома, им был куплен небольшой городской домик на окраине Сальска. Теперь Тимофей получал не «трудодни», а денежную зарплату. Начиная с 1928 г. Полина одарила Тимофея четырьмя дочерями-погодками (в дальнейшем детей у них не было). Поэтому вскоре купили удойную корову, а затем и … верблюжонка. Жена оказалась рукодельницей, и когда верблюжонок подрос, она вязала для всех детей из верблюжьей шерсти теплую одежду.
Все было хорошо  –  возглавляемые Трофимом курсы, успешно исполняли возложенные на них задачи, благосостояние его многодетной семьи находилось на удовлетворительном уровне. Вот только верблюд не знал, какую трагическую роль предстоит сыграть ему в судьбе семьи своего хозяина. И не только в этом!

С начала 1930-х годов ситуация в СССР  обострилась вследствие:
 - роста численности населения городов и промышленных центров (с 1928 по 1931 годы городское население выросло на 12,4 млн. человек);
 - острой необходимости развития промышленности, а также роста потребностей промышленности в сельскохозяйственной продукции;
 - необходимости увеличения поставки зерна на экспорт в целях получения средств для закупки западной машиностроительной техники.
Поэтому колхозам были спущены завышенные планы хлебозаготовок (сдачи государству зерна и иной сельскохозяйственной продукции) на 1931/32 годы. При этом им запретили образовывать «какие бы то не было резервы», что повлекло возникновение острой нехватки посевного зерна.  Такое же негативное положение стало и в сфере животноводства. В целях выполнения плановых показателей по сдаче государству мяса, председатели колхозов доставляли на мясокомбинаты не только все колхозное поголовье скота и птицы, но и скот, птицу, находящуюся в личном подсобном хозяйстве колхозников. Вместе с тем, повсеместно начались судебно-показательные процессы с применением высшей меры наказания «в отношении воров колхозного хлеба», называемые в народе судебными процессами «о пяти колосках».

И в это время какой-то «доброжелатель» прислал в райком партии анонимное письмо о том, что коммунист Трофим Никифорович Рябовол  на самом деле является бывшим белогвардейским офицером, женатым на дворянке, имеющим в личном подсобном хозяйстве не только корову, но и верблюда, а также вынашивающим  планы по возвращению ставшему городским райцентром Сальску статуса села. Завели персональное дело. Вскоре на заседании бюро райкома партии  заслушали доклад местного начальника ОГПУ о результатах проверки этого анонимного письма. Тот доложил, что все изложенные в нем сведения, компрометирующие Трофима, не подтвердились. Однако он действительно имеет в собственности две головы крупного скота – корову и верблюда, что не свойственно для городского населения. Когда Трофим заявил, что корову и верблюда он приобрел в интересах четырех малолетних детей, заседание бюро райкома приняло бурный характер. В результате – большинством в один голос ему объявили выговор с требованием сдать верблюда на мясокомбинат в счет выполнения сельскохозяйственной разнарядки на поставку мяса государству.

Не прошло и недели после вышеуказанного заседания бюро райкома партии, как кто-то, с наступлением ночи,  постучался в окно дома Трофима. Неизвестным оказался Николай  –  его давний друг с детских лет, с которым он вместе воевал в составе Первой конной армии Буденого, а затем служил в одной кадровой части Рабоче-Крестьянской Красной Армии, ныне являющийся сотрудником местного ОГПУ. Тот сообщил, что  позавчера в райком партии и в местное ОГПУ пришла очередная разнарядка на раскулачивание двухсот лиц, несмотря на то, что предыдущая была выполнена с огромным трудом. Состоялось совместное составление списков лиц, подлежащих раскулачиванию. Сначала в него включили около 100 лиц из семей ранее оставленных колеблющихся «середняков», затем пополнили до 194 лицами из бедных семей "единоличников", отказавшихся вступать в колхозы. Долгое время не могли подыскать последних 6 человек. Кто-то предложил включить в список зажиточную семью горожанина Трофима Рябовола и на этом закончить дебаты, что и сделали, предварительно приняв решение об его исключении из членов ВКП (б). К утру на вокзал должен прибыть эшелон вагонов для перевозки скота, которые будут заполняться раскулаченными лицами для их отправки на Дальний Восток. Навряд ли семья Трофима в таких условиях доберется в полном составе до места назначения.

По совету Николая, Трофим в течении ночи: продал дом, корову и верблюда; купил лошадь с телегой; зашел в свой рабочий кабинет, где достав из сейфа два бланка справки, удостоверяющей личность предъявителя, заполнил их на себя и Полину, приписав к фамилии в виде окончания две буквы «ов» (с тем, чтобы осложнить поисковые мероприятия, если они будут объявлены в розыск); заверил справки гербовой печатью возглавляемого им курса; оставил в закрытом сейфе свой партбилет и печать; положил ключи от сейфа в ящик стола и, посадив Полину с детьми и скарбом в телегу, выехал из Сальска в южном направлении по степным дорогам, не заезжая на оживленные тракты и в крупные населенные пункты. Было это в 1932 году – первом году наступающего в стране голодомора.

Так прервалась родовая ветвь генеалогического дерева по фамилии Рябовол, но была сохранена семья, приобретшая фамилию Рябоволов, однако не имеющая своего родового продолжения по мужской линии.


                Евгений Малышенко
                06.03.2018