Откровение

Тёмный неглубокий проём в скале упирался в отвесную каменную стену и, резко сужаясь, почти под прямым углом, уходил влево. Это был путь в жилище волхва Везнича, жреца четырёхликого Сварога. Не каждый знающий смел прийти сюда. А у незнающего закрывалось зрение, и он, видя, не видел ничего.

Проход в пещеру был странно извилист между высокими камнями. Они не давали врываться внутрь холодному февральскому ветру. Тот завывал, злился, бросался на каменные валуны и в бессилии отступал. Метель неистовствовала, наметала сугробы возле входа, но напрасно. Каменные стены надёжно прятали пещеру и от непогоды, и от чужих глаз.

Проход заканчивался высеченными в камне и ведущими вверх тремя узкими и высокими ступенями. Небольшой широкий коридор с низким, в два аршина сводом выводил в большую пещеру.

Она была обжита и дышала теплом и человеческим духом. На стенах висели пучки высушенных душистых трав, грибные и яблочные из диких яблок низки. В берестяных лукошках, накрытых льняными неотбеленными кусками ткани, лежали орехи и иссушенные под недолгим северным летним солнцем ягоды. Из красных глиняных горшков выплывал горьковатый аромат дикого мёда. Соты, изломанные неровными кусками, покоились в небольшом деревянном ящике без крышки. В самом углу лежала охапка сена покрытая двумя медвежьими шкурами. Посреди пещеры горел костёр. Дым не уходил вниз, не стелился по полу, его уносило вверх и вытягивало в не видимые человеческим глазом тонкие сквозные отверстия в скале.

Сбоку от костра и Сварога стоял жрец. Длинная одежда касалась самого пола. На груди, по концам рукавов и понизу шла обережная вышивка. Вышивка закрывала и солнечное сплетение. Внизу из-под края одеяния выглядывали лапти. Плечи укрывала шкура белого ирбиса. Седые длинные волосы, схваченные на голове железным обручем знаний, испещрённым замысловатыми письменами, свободно рассыпались по спине. Седые усы и борода, опускавшаяся ниже пояса, скрывали половину лица. Из-под нависших седых бровей смотрели глаза стального цвета, острый и пронзительный взгляд которых заставлял людей опускать взор и падать перед волхвом на колени. Жрец нараспев неторопливо что-то читал. В правой руке он держал изрезанный рунами старый, но крепкий, блестевший и лоснившийся в темноте от постоянного соприкосновения с руками волхва, посох. Везнич, продолжая свою певучую речь, тронул кончиком посоха огонь, словно будил живое существо, и тот, заурчав и рассыпая багровые искры, рванул к пещерному своду.

Жаркий огонь, золотой в самой своей сердцевине, перерастающий в середине в алый с голубым отливом по краям, был похож на златокрылого Финиста. Пламя билось, словно его опутали незримые путы, шумело, как-будто било крыльями, стонало, как стонет в смертной тоске человек перед неизбежным роком. Напротив пламени стояло изваяние четырёхликого Сварога, Отца, ходящего по Небу и дарующего свет и защиту славянскому роду. Глаза Сварога мерцали живой силой, затем внезапно закрылись, и своды пещеры содрогнулись от могучего стона. Из всех четырёх пар глаз вытекли кровавые слёзы, оставляя на светлом дереве почти чёрный след. Первые капли с глухим стуком упали на каменный пол.

Везнич задохнулся от боли в сердце и рухнул на колени.

- Чтооо? - прохрипели побелевшие губы.

И тут же пришло знание. Неотвратимое своим роком и страшное, как царство Нави, схватывающее дыхание мертвенным холодом и леденящее душу непреходящим ужасом. Великая Тартария - Северная Русь - падёт. И падёт она от самых близких, родных братьев - русской Московии. Она не просто падёт, даже память о ней будет стёрта, и русичи воистину станут Иванами, не помнящими родства. Потому, что Земля вступила в ночь Сварога. И длится ночь тысячу лет. А самое тёмное время Сварожьей ночи - предутреннее. В это время Зло обладает особой силой. Этот царь, выпестованный Везничем, получивший из жреческих рук великие знания - последний царь Великой Тартарии.

Старый жрец плакал, не скрывая слёз, навзрыд. Он стоял на коленях перед бьющимся огнём, раскачивался из стороны в сторону и тонко выл от безысходного горя и неотвратимой беды. А перед его глазами проносилось видение. Его царя назовут вором и разбойником Емелькой Пугачёвым, и, закованного в цепи, в железной клетке повезут на суд к императрице Московии Екатерине Второй, лицемерной интриганке, руками которой Запад расправится с Северной Русью. Лишат сына Северных славян царственного титула. И казнят. Но прежде возьмёт он клятву с Екатерины о том, что не будет она уничтожать Северную Русь. Сдержит ли слово своё императрица Московии? Видел Везнич, как англо-саксы начинают наполнять земли, раскинувшиеся за морем, которые называют Америкой и куда не могли пройти, пока там были северные русы. Видел, как вырезали индейские племена, не щадя ни детей, ни женщин, ни стариков. Знал желание Запада захватить и Север Руси. Но... не получится у них... Не пустят тьму на Русь Боги славянские. Уберегут род свой...

Не выдержав откровения, упал Везнич на каменный пол, протянув руки к Сварогу, и затих. Резко прервался тонкий вой, замерло дыхание на устах. Лишь из закрытых глаз продолжали вытекать горькие солёные слёзы.