Обетованный рай. Повесть. Глава 5. Илья

Он привык во всём полагаться только на себя. Так уж сложилось. Потомственный

ювелир, почти мастер. Отец внука так и не дождался, но сына ремеслу обучил и

на ноги "поставил". Умирал с надеждой. Недавняя ещё,подружка Луиза , как

раз, мастерски разыграла свою очередную мнимую беременность. Так вошла в

роль, что даже прибавила в массе, но надолго её не хватило, одумалась и,-

ну худеть! Так она "спасала" их сложные и бесперспективные шестилетние

отношения. Расстались удивительно мирно. Ещё ранее Илья оформил на её имя

перевезенный на его землю у озера дом и был таков. Благотворительность-

неотемлимая часть любого бизнеса,-сначала воспринималась, как должное и,

что греха таить- послабление в налогах. Потом втянулся, что ли. Отец ушел

еще не старым. Мать умерла  три года назад,- подкачало сердечко,

изболелось по ним, любимым. В Хайфе она так, всерьёз и не прижилась, всё

беспокоилась о матери, наотрез отказавшейся покидать свою просторную

квартиру в "старом", живописном Львове, куда Мария и уезжала практически на

всё жаркое израильское лето. Любимая Мусичка, так называли её все, "щирая"

украиночка, "мусей" звал и сын- по аналогии с мамой.Свою мать похоронила

девяноста шести лет, а сама ушла через год с небольшим. Тридцати девятилетний

мужчина был совершенно один. Курировал благотворительные учреждения в Хайфе,

два дома престарелых в окрестностях Денвера, где у него был добротный дом

и, собственно участок в горах Колорадо, приобретенный ещё отцом,- их

семейная "золотая" жила, точнее аквамариновая...

   Наташу увидел случайно, она была весела, порхала среди "своих" бабулек.

Сначала поразил смех, такой он слышал только от любимых своих подруг,

причём в известные моменты, а таковых было немного, проскальзывала

какая-то почти интимная нота...Пригляделся. Опытным взглядом отмёл одежды

и увидел её "всю", трепетную, грустную, красивую. Сутулится ,стесняется,

но не заискивает. Лицо иконописное, разглядывать невозможно даже украдкой,

чего доброго, ослепнешь ненароком...А вышла на улицу, спина прямая,

взгляд открытый. Не красится, сначала решил, что тщеславна, да, вроде бы-

нисколько. Таких прекрасных, иного слова не подберёшь, глаз, ресниц и бровок,-

он не видывал, а повидал, надо сказать, немало...Решил, что, если известной

скульптуре добавить бюст и свежие уста, то вот она, Наташа.

Спросил, кто такая, у приятеля Петра, русскоязычного работника, мастера

на все руки. Тот ответил неопределённо  -А, Натаха! Малость с приветом!

Не обломиться, да и прицеп ого-го.- Вон там её зазноба. И указал рукой в

сторону кладовки. Илья заглянул: в крохотной комнатушке вешалка с рабочим

халатом, аккуратно сложенные веники, мётлы и швабры, стопки вёдер, легкий

запах красок, растворителя. В углу мольберт, окно открыто, на полотне,-

восточная вариация на тему Шагала, подделка почти, но какая!

ОНИ, судорожно сжимающие друг другу руку, впечатление такое, будто только что

в окно и влетели да страшаться друг друга потерять. Талант очевиден,ощущение

шоковое...Петр вошел следом.- Эта девка такая нежная,- Илья сам не заметил,

что разговаривает вслух. -Какая: та или эта,- только и спросил изумлённый

работник.

  Сейчас, по прошествии года, он прилетел в Денвер и должен был приготовить

дом для своей новой, большой семьи, поскольку беременной жене, измученной

токсикозом,- была не показана израильская жара. Ждали сына. Илья, любящий

"своих"- Наташкиных дочек, безмерно рад был ребёнку любого пола, но,по мнению

всех,- так было даже лучше. Собирались переехать обе Наташи, как их теперь

величали:Наташа- большая и Наташа- маленькая и девочки,а дед- наездами.

Наташа- большая в доме была не заменима. Сват не хотел отпускать от

себя, да куда денешься: она и внучки неразлучны...

Илья сдавал дом в аренду, обеспечивающую коммуналку и всякий раз об этом

сожалел, приговаривая, что скупой, реально, платит дважды.

Вот и теперь осматривал кухню, гостиную и две спальни первого этажа,не

считая нижнего, технического, оставляемые открытыми для арендаторов.

Масштаб потерь был чудовищен: мягкая мебель пришла в негодность, большой,

ручной работы, овальный стол с двенадцатью резными стульями оцарапан,

кожаная обивка местами надрезана.Агент, затянутая в талии, моложавая

особа, лишь хлопала чудовищными приставными ресницами и твердила, как

заведенная кукла:"Ам сори,ам сори..." Тут же присутствовал арендатор,

крупный и флегматичный чернокожий отец многочисленного потомства,

столь многочисленного, что спальные места были устроены повсюду, пожалуй,

что и стулья складывались в ложе...Реставратор пообещал восстановить

стол и стулья в трёхдневный срок, два стула нуждались в замене кожаного

покрытия. Осмотрев мягкие кресла, диваны, все эти "уголки",- Илья позвал

Боба, так звали отца семейства и предложил ему взять себе всю мягкую

мебель. Дальнейшие события заставили его хохотать и, мгновенно подняли,

казалось бы, надолго испорченное настроение. Откуда не возьмись,сбежалось

десятка два чернокожего местного населения всех возрастов, в основном,

подростки. Подобно муравьям, они подхватили многочисленные диваны и бегом,-

по главной улице.Замыкала шествие группа, несущая треснувший кухонный

стол с массивной стеклянной столешницей, безумно дорогой, бывший предмет

гордости, пришедший в негодность и- совсем мальчишки, несущие на головах,

как кувшины, испорченные резные табуреты. Ну и фиг с ним, решил великодушно,

всё нужно взять новое...Ещё очень способствовала хорошему настроению,

встреча с коллегой, который по эскизу Ильи, уже заканчивал великолепное

колье с аквамаринами для любимой и серьги с уникальными камнями из

последней разработки..."Всё будет хорошо и мы поженимся", проговорил

он вслух своё любимое, шутливо-бессмысленное выражение.