Освободитель часть 1 глава 10

Нигилистка
Плачущая женщина всегда вызывает у мужчин чувство вину, даже если они не виноваты в её слезах. Полковник Дворжицкий стушевался, не зная как реагировать.
- Мадам, мадам! - скороговоркой проговорил он. - Перестаньте плакать. Возьмите платок…
Он протянул ей батистовый платок, который достал из нагрудного кармана мундира.
- Спасибо! - прошептала Геся, протирая им глаза. - Он умер, умер…
- Это был ваш муж? - спросил Андриан Иванович.
- Да! - кивнула она головой. - Но мы не были венчаны…
- О времена, о нравы! - вздохнул он. - Куда катиться мир? В старые времена о подобном и помыслить было не возможно…
Его причитания прервал капитан Кох, который переждав женский припадок бодро подошёл к столу. В руках он держал два свёртка.
- Посмотрите, Андриан Иванович! - сказал Карл. - Это мы обнаружили при обыске на конспиративной квартире.
С этими словами он с шумом водрузил их на стол. На это простое действие Гельфман отреагировала самым неожиданным образом. Она обхватила голову руками и упала под стол.
- Вам плохо? - изумился Кох. - Что случилось?
Мужчины бросились помогать ей поднять на ноги, но Геся не торопилась вставать. Выждав минуту она приподняла голову и сказала:
- Нельзя так бросать их…
- Кого? - не понял Карл.
- Бомбы, - прошептала женщина. - Они могут взорваться в любое мгновение…
Настала очередь бледнеть мужчинам.
- Это бомбы, - отодвигаясь от стола указал глазами следователь.
- Да, - подтвердила она. - Сделаны из гремучего студня.
- Кем сделаны?
- Революционером по фамилии Кибальчич… - в запале ответила Гельфман, поднимаясь на ноги.
Сказав это, она поняла, что проговорилась, ойкнула и зажала рот рукой.
- Мы знаем это! - решил блефовать Дворжицкий. - Знаем, что руководила покушением на Государя Софья Перовская.
- Откуда вы это знаете? - опешила Геся.
- Мы знаем всё! - тайком подмигнул напарнику следователь. - Просто уточняем детали картины преступления.
Капитан немного отошёл от шока, после осознания того, что он вёз в руках бомбы. Он спросил первое, что пришло в голову:
- Например, когда такая красивая женщина решила стать нигилисткой?
- После покушения Александра Соловьёва на царя, - ответила она.

Француз
Судьба Ипполита Оже повернулась, когда в 1814 году в Париж вошли русские войска. Семнадцатилетний юноша, наделённый воображением и легкомыслием, быстро ощутил пронесшийся над Францией ветер перемен.
- В Париже, - сообщил он родителям в Прованс, - быстро привыкают ко всякому новому положению, как бы противоположно оно ни было прежнему.
Все примирились с присутствием русских, с удивлением отмечая:
- Казалось, они вошли в Париж не как победители, но просто съехались случайно, из любопытства, из простого желания пожить всем вместе.
В доме, где бывал Ипполит, появилось несколько русских офицеров.
- В сражении под Тарутиным наш драгунский полк, опрокинув французских латников, надел неприятельские кирасы и в них продолжил бой.  В уважение подвига государь назвал нас кирасирами, - похвастался доктор гвардейского полка Александр Тихомиров  - и мы сохранили на всю войну приобретённые французские жёлтые и белые латы!
Они сдружились, говорили откровенно.
- Знаете ли, что мне приходит в голову? - сказал однажды Тихомиров. - Хорошо бы отправиться в Америку к взбунтовавшимся молодцам… Вы французы знаете, что бунт священнейшая обязанность.
- Вам, стало быть, желательно, чтоб вас повесили на счёт английской короны? - усмехнулся француз.
Молодой, остроумный и услужливый Оже был приятным собеседником и гидом. Тихомиров пригласил Ипполита поехать вместе с ним.
- Но что же я буду делать в России? - спросил он.
- Там можно ничего не делать и жить припеваючи!
Несколько дней прошло в томительных сомнениях. Охота к перемене мест и желание посмотреть мир быстро взяли верх над сомнениями:
- Вернуться я всегда смогу!
В России он надеялся обрести не новую родину, но почву, где развернутся и будут признаны его таланты. 
- Впрочем, самоуверенность как-то причудливо сочетается в нём с нерешительностью... - подметил военный врач.
Французу предложили вступить в русскую армию.
- Поднять оружие против своего отечества? - возмутился Оже.
- У нас теперь мир, - успокоил его Александр.
О нём поговорили с великим князем Константином Павловичем, имевшим слабость к французам. Вместе с русской армией подпрапорщик Измайловского полка Ипполит Оже отправился морем на поиски счастья.
- Плыть из Гавра через Балтийское море долго... - мучился он.
Нудное плавание они коротали за разговорами.
- Пётр I открыл для России Финский залив, - объяснял Тихомиров, - не понимая, что море, закрытое восемь месяцев, не может считаться настоящим.
- Но для русских ярлык это всё! - уточнил Ипполит.
- Усилия Петра, его подданных и преемников, создали город, в котором тяжело жить, у которого при малейшем порыве ветра со стороны залива Нева оспаривает каждую пядь земли... - уточнил Александр. 
Корабль подошёл к месту впадения Невы в Балтику. День наступил, хотя не принёс более света, чем утренняя заря. Воздух был душен, и солнце, невысоко поднявшееся над морем, отражалось в воде и утомляло зрение.
- Нас будут долго мучить таможенники! - мрачно заметил доктор.
Много лодок кружилась вокруг них. Двенадцать гребцов в лохмотьях, наполовину прикрытые овечьими тулупами, привозили то полицейского агента, гарнизонного офицера или таможенного надсмотрщика.
- Это беспрерывное хождение взад и вперёд нисколько не ускоряет дела... - бурчали рядом русские дипломаты, возвращавшиеся с ними. 
Скука позволила Оже сделать наблюдение:
- На севере люди остаются взаперти и производят нечистоплотностью отталкивающее впечатление, чем народы юга, живущие под открытым небом и жгучим солнцем, своей неряшливостью.
Он закурил трубку, поглядывая на соседей:
- Русские вельможи очень неохотно мирятся со всеми неудобствами общественного порядка в России, когда эти неудобства касаются их лично.
Надменные дипломаты не удостоили его даже взгляда.
- Россия страна бесполезных формальностей, - переговаривались они по-французски из боязни быть услышанными чиновниками.
- Национальная гордость может быть понятна лишь у свободного народа! - прозрел Ипполит. - Когда же она проявляется исключительно в силу рабской лести, она становится нетерпимой.
Вся надменность, проявлявшаяся русскими спутниками, свидетельствовала о низком уровне их душевных свойств.
- Во Франции, как и на корабле, я встречал всегда лишь два типа русских людей, - размышлял он. - Одних, которые из суетного тщеславия безмерно восхваляют свою родину, и других, которые из желания казаться более цивилизованными, как только речь заходит о России, высказывают к ней либо глубокое презрение, либо полное равнодушие.
Оже решил при первой возможности выйти в отставку и вернуться во Францию. Однако быстро выполнить задуманное ему не удалось.
- В Париже я не нужен, - изумился он, - а тут живу словно принц!
Правительство гостеприимно относилось к иностранцам, пожелавшим остаться в России. Им щедро раздавали должности, жаловали титулы, ордена и крепостных. Ипполита отдали на учёбу в кадетский корпус, а по окончании наделили поместьями и возвели в графское достоинство империи.
- Россия напоминает теперь человека, полного сил, но задыхающегося от их избытка! - изумлялся он. - У неё нет выхода для своих богатств.
После десяти лет службы он вышел в отставку, но о возвращении на родину не помышлял. Оже поселился в имении, где построил несколько уютных домиков в разных стилях, турецком, индийском и китайском.
- В них он поселил насильно взятых из семей крестьянских девушек, - судачили соседи, - наряженных сообразно стилю того дома, в котором живут - китаянками, индианками и турчанками.
Устроив гарем, граф наслаждался жизнью, бывая поочередно у них. 
- Посещая русских невольниц, - обсуждали они, - француз одевается в наряд, соответствующий стилю дома, то китайцем, то турецким пашой… 
Гарем не помешал Ипполиту выгодно жениться на богатой наследнице знатного рода. Посещая её дом. он увидел красивую дворовую женщину.
- Кто это? - спросил Оже супругу.
- Она является плодом любви нашего родственника и красавицы-коровницы на нашем скотном дворе... - ответила барыня.
В усадебном доме среди дворовых людей, ничем не отличаясь от слуг, жили внебрачные дети умершего хозяина или его гостей и родственников, оставивших после посещений такую «память».
- Дворяне не находят ничего странного, - удивлялся он варварству русских, - что их незаконнорождённые дети находятся на положении рабов, выполняют чёрную работу, подвергаются жестоким наказаниям.
Положение Минодоры, так звали красавицу, пока был жив отец жены Ипполита, страстный любитель домашнего театра, было довольно сносным.
- Она воспитывалась с дочерями хозяина, - знал француз, - немного читает и говорит по-французски и участвует в домашних спектаклях. 
Он увлёкся крепостной актрисой, у неё от барина родился сын Константин, которому была дана фамилия Соловьёв.
- Так как мать его отлично поёт! - супруга Оже была не против связи.
Они счастливо прожили десяток лет. Француз регулярно ездил в Петербург, где встречался с друзьями. Однажды прогуливался по Невскому проспекту в обществе Тихомирова. Он считался превосходно воспитанным человеком, давно вышел в отставку. Спорили об императоре.
- Вы его не знаете, - сказал бывший гвардеец, - он неискренний человек.
- Его можно обвинить в чём угодно, но не в лицемерии! 
- Но вспомните хотя бы поведение его после смерти Пушкина…
- Я не люблю Пушкина, - заметил Ипполит. - Заслуга не столь велика для писателя, родившегося среди некультурного народа. Ибо он может заимствовать чувства и мысли соседних народов и казаться оригинальным соотечественникам. Чтобы составить эпоху, ему достаточно переводить, не тратя умственных усилий. Подражатель прослывет созидателем.
Старые товарищи расстались и больше не виделись. Вскоре Ипполит умер. Супруга, взявшая на себя управление имением, завела совершенно иные порядки. Перемены тяжело отразились на судьбе Минодоры.
- Все девки будут работать! - у неё не было собственных детей.
Как на беду, девушка хрупким сложением и изысканными манерами напоминала скорее благородную барышню, чем обычную дворовую «девку». 
- То, что у нас ценили в ней прежде, - обсуждали дворовые, - её прекрасные манеры и элегантность, необходимые для актрисы и для горничной в хорошем доме, было теперь не ко двору.
Минодора никогда не делала грязной работы, теперь ей довелось трудиться, и её хрупкий, болезненный организм был для этого помехой.
- Побежит через двор кого-нибудь позвать - кашель одолеет, - злилась барыня, - принесёт дров печку истопить - руки себе занозит, и они распухнут.
Она с раздражением смотрела на неё и ругала. Барыня продала родственницу вместе с её сыном в имение великой княгине Елены Павловны.
- Умер наш защитник, господин Филипп, - плакала Минодора по дороге в Петербург, - и посыпались на нас несчастья, как из рога изобилия.
Однако по приезду на новое место жительства она быстро поняла, что им с Костей повезло. Великая княгиня была личностью легендарной. Вюртембергской принцессе Фредерике-Шарлотте-Марии было шестнадцать лет, когда, следуя традиции брать в жёны немецких принцесс, Александр I сосватал её за младшего брата великого князя Михаила Павловича.
- Елена Павловна талантлива, - узнала Минодора. - Взяла меня в труппу своего домашнего театра и всячески покровительствует.
По дороге в Россию будущая княгиня выучила русский язык. В долгом пути любознательная принцесса прочитала на русском все тома «Истории государства Российского», написанной Карамзиным.
- Я хочу всё знать о России! - заявила умная невеста.
В Петербурге принцесса стала слушательницей лекций в Петербургском университете. Елена Павловна, так её стали звать после принятия православия посещала Академии наук и Вольное экономического общества.
- Она вступала в диспуты с русскими богословами и единственной в царской семье имела право спорить с императором! - сообщили Минодоре. 
Счастливый брак Елены Павловны с Михаилом, их взаимная любовь оставались загадкой для Петербурга. Вступив на престол, Николай Павлович назначил младшего брата командующим гвардией.
- Великий князь и государь были неразлучны в детстве, - понимала Елена Павловна. - Отсюда их взаимопонимание!
Михаил Павлович был блестяще остроумным человеком. 
- Этот строгий начальник совершенно беспомощен перед чужим остроумием, - знала жена. 
Он покровительствовал известному повесе кавалергарду Булгакову, чьи опасные шутки повторял Петербург. Тот постоянно проигрывался в карты и преспокойно являлся в Михайловский дворец к суровому командиру. В присутствии камердинера он проталкивал под дверь кабинета великого князя конверт с цифрами суммы проигрыша.
- И великий князь всегда оплачивал его счета! - изумлялась Минодора. - Может и для моего сына средства найдутся…
Она попросила Елену Павловну обеспечить образование для сына Константина. Княгиня определила его в престижную школу, и он показал в учёбе прекрасные умственные способности.
- Всем в отца пошёл! - гордилась мать. - И внешностью взял и характером. Настоящий француз! 
 
 
 

 
продолжение http://www.proza.ru/2018/03/10/662